играете?" Хороший соискатель  ответит  на  это:  "Я
играю в теннис за Англию, в крикет за Йоркшир, в регби за клуб "Арлекин" и
в гандбол за "Винчестер".  Тогда  задают  третий  вопрос:  "А  в  поло  не
играли?" - чтобы он не возомнил о себе, хотя и без поло  такой  соискатель
заслуживает внимания. Если же на первый вопрос ответом  будет  "Уиглворт",
беседа не затянется. "Что?!" -  удивится  председатель.  "А  где  это?"  -
вскричат остальные, когда вопрошаемый повторит название. "В Ланкашире",  -
объяснит он, и кто-нибудь для порядка все же спросит насчет игр, но  ответ
"Настольный теннис за Уигэн, велосипедные гонки за Блекпул и  биллиард  за
Уиглворт" окончательно  преградит  ему  путь.  Возможны  нечленораздельные
замечания о наглецах, расходующих чужое время. И этот метод давал неплохие
результаты.
   Китайскому методу (старого типа) подражало в свое время столько  наций,
что  немногие  помнят  теперь  о  его  происхождении.  Метод  сводится   к
письменным испытаниям. Во времена династии Мин экзамен для самых способных
устраивали каждые три года и включал он три трехдневные сессии.  В  первую
сессию соискатель писал три сочинения и поэму в восьми четверостишиях.  Во
вторую он писал пять сочинений на издавна установленные темы. В третью  он
писал пять сочинений об искусстве управления. Тех, кто  все  сдал  успешно
(процента два),  допускали  к  последнему  экзамену,  который  проходил  в
столице. Длился он один день и включал одно сочинение на тему  из  текущей
политики. Выдержавшие этот экзамен могли стать  чиновниками,  и  чем  выше
была отметка, тем выше  было  и  место.  И  эта  система  работала  вполне
успешно.
   Европейцы изучили ее где-то между 1815 и 1830 годом и применили в  1832
году в Ост-Индской компании. В  1854  г.  эффективность  метода  проверила
комиссия с Маколеем во главе и ввела его в Англии на следующий же  год.  В
китайских  испытаниях  была  особенно  важна   их   литературная   основа.
Соискатель доказывал знание классиков, легкость слога (и  в  стихах,  и  в
прозе) и редкую выносливость. Предполагалось, что классическое образование
и литературные способности свидетельствуют о годности к любой  чиновничьей
службе. Предполагалось далее (без сомнения, правильно), что знания научные
не  нужны  нигде,  кроме  науки.  Предполагалось,   наконец,   что   выбор
практически невозможен, если соискатель экзаменуется по разным  предметам.
Никто не в силах решить, сильнее ли один соискатель в геологии, чем другой
в физике, и потому удобно, когда есть возможность сразу  их  провалить.  А
вот когда все пишут греческие или латинские стихи,  достойнейшего  выбрать
нетрудно. Знатоков классической  словесности  отправляли  править  Индией.
Тех, кто послабее,  оставляли  править  Англией.  Самых  слабых  отсеивали
вообще или посылали в колонии. Систему эту нельзя назвать негодной, но она
гораздо  хуже  тех,  о  которых  мы  уже  рассказали.  Во-первых,   нельзя
гарантировать, что лучший знаток классиков  не  окажется  ненормальным,  -
нередко так и  случалось.  Во-вторых,  могло  оказаться,  что  способности
соискателя ограничивались писанием греческих стихов.  Бывало  и  так,  что
экзамен сдавал кто-нибудь другой, а сам соискатель в случае надобности  не
мог написать стишка по-гречески. Таким образом, система больших плодов  не
принесла.
   Однако при всех  своих  недостатках  она  была  плодотворней  любой  из
сменивших ее систем. Современные методы сводятся  к  проверке  умственного
уровня и психологической беседе. Недостаток вышеозначенной проверки в том,
что победители не знают совершенно ничего. Они тратят столько  времени  на
подготовку к тесту, что ничего больше не успевают выучить. Психологическая
беседа приняла в наши дни форму  так  называемого  "испытания  в  гостях".
Соискатель проводит приятный  уик-энд,  а  за  ним  наблюдают.  Когда  он,
споткнувшись о коврик, вскрикнет: "А,  черт!",  наблюдатели,  притаившиеся
поблизости, заносят в записные книжки "неуклюж" или "несдержан".  Вряд  ли
стоит описывать подробно этот метод, но результаты его очевидны  и  весьма
плачевны. Наблюдателям могут угодить лишь скрытные мелочные субъекты  себе
на уме, которые мало говорят и ничего не делают. При таком методе  нередко
из пятисот человек  выбирают  именно  того,  кто  через  несколько  недель
окажется абсолютно непригодным. Без  всякого  сомнения,  этот  метод  хуже
всех.
   Какой же метод применять нам в будущем?  Чтобы  его  найти,  рассмотрим
один малоизвестный вид современной техники отбора.  Переводчиков-китаистов
для министерства иностранных дел приходится искать так редко, что метод их
найма не получил широкой огласки. Предположим,  понадобился  переводчик  и
отбирает его комиссия из пяти человек. Трое из них  -  чиновники,  двое  -
крупные  ученые.  На  столе  перед  ними  лежат  горой  483  заявления   с
рекомендациями.  Все  соискатели  -  китайцы,  все   как   один   окончили
университет  в  Пекине  или  Амое  и  совершенствовались  по  философии  в
американских университетах. Большинство из них служило какое-то  время  на
Формозе.   Некоторые   приложили    фотографии,    другие    осмотрительно
воздержались. Председатель комиссии обращается к тому из  ученых,  который
покрупнее: "Не скажет ли нам доктор Ву, какой соискатель наиболее пригоден
для нас?" Д-р Ву загадочно улыбается и говорит, указывая  на  гору  бумаг:
"Ни один". - "Как же так, - удивляется председатель. - Почему?" -  "Потому
что хороший специалист заявления не подаст. Побоится позора".  -  "Что  же
нам делать?" - спросит председатель. - "Я думаю, - ответит д-р Ву, -  надо
уговорить доктора Лима. Как по вашему, доктор Ли?" - "Да, - отвечает Ли, -
он подошел бы. Но мы, конечно, не  можем  его  сами  просить.  Мы  спросим
доктора Тана, не считает ли он, что доктор Лим согласится". - "Я  не  знаю
доктора Тана, - говорит Ву, - но я знаком с его другом, доктором Воном". К
этой минуте председатель уже не понимает, кто кого будет просить. Но  суть
тут в том, что все заявления выбрасывают в корзину, а речь пойдет  лишь  о
человеке, который заявления не подавал.
   Мы отнюдь не советуем повсеместно принять описанный метод, но делаем из
него полезный вывод: прочие методы  плохи  обилием  соискателей.  Конечно,
существуют простейшие  способы  уменьшить  их  количество.  Сейчас  широко
применяется формула: "Не старше 50, не моложе 20,  и  никаких  ирландцев",
что несколько сокращает число претендентов. Но все же их  остается  много.
Нет никакой возможности выбрать одного из трехсот умелых людей, снабженных
прекрасными характеристиками. Приходится  признать,  что  система  неверна
изначально. Незачем привлекать такую массу народу. Но  никто  об  этом  не
знает, и объявления составлены так, что  они  неизбежно  приманят  тысячи.
Например, сообщают, что освободился высокий пост, так как  занимавшее  его
лицо теперь в палате лордов.  Платят  много,  пенсия  большая,  делать  не
придется ничего, привилегий масса,  побочные  доходы  огромны,  на  службу
ходить не надо, предоставляется служебная машина, командировки можно брать
в любое время. Соискатель должен  представить,  когда  сможет,  копии  (не
оригиналы) трех справок. Что же  выйдет?  Дождем  посыпятся  заявления,  в
основном от умалишенных и от майоров в отставке, наделенных, по их словам,
административными способностями. Остается сжечь их все и начинать сначала.
Легче и выгодней было бы подумать сразу.
   Если же подумать, увидишь, что идеальное  объявление  привлечет  одного
человека, и того именно, кто нужен. Начнем с предельного случая:

   "Требуется акробат, который может пройти по проволоке на высоте  200  м
над бушующим пламенем. Ходить  придется  дважды  в  день,  по  субботам  -
трижды. Плата - 25 фунтов в неделю. Ни пенсии, ни компенсации за увечье не
будет. Явиться лично в цирк "Дикий Кот" от 9 до 10".

   Быть может, слог и не очень хорош, но цель ясна: нужно так уравновесить
риском денежную выгоду, чтобы  не  явилось  больше  одного  соискателя.  О
мелочах тут спрашивать не придется.  Тех  кто  не  очень  ловко  ходит  по
проволоке, объявление не  привлечет.  Незачем  указывать,  что  претендент
должен быть здоровым,  непьющим  и  не  подверженным  головокружению.  Это
поймут без слов. Незачем и  говорить,  что  не  годятся  люди,  страдающие
высотобоязнью. Они и так не придут.  Искусство  тут  в  том,  чтобы  плата
соответствовала опасности. 1000 фунтов в неделю  может  приманить  человек
десять, 15 фунтов не приманят никого. Где-то посередине  -  нужная  сумма,
которая и привлечет того, кто годится. Если придут двое, это  значит,  что
мы завысили цифру.
   Теперь возьмем для сравнения менее редкостный случай:

   "Требуется археолог высокой квалификации, готовый  провести  пятнадцать
лет на раскопках инкских захоронений в поселке  Геенна,  на  Аллигаторовой
реке. По окончании работ обеспечен титул или орден. Пенсия полагается,  но
ни разу не понадобилась. Оклад - 2000  фунтов  в  год.  Заявление  в  трех
экземплярах подавать директору Норокопательного института, Гроб, Иллинойс,
США".

   Здесь и  дурные  и  хорошие  стороны  строго  уравновешены.  Нет  нужды
уточнять, что от соискателя требуются терпение, упорство и смелость.  Сами
условия отсекают всех не обладающих этими свойствами.  Нет  нужды  писать,
что нужен одинокий человек. Нет нужды  оговаривать,  что  он  должен  быть
помешан на раскопках, - никто, кроме  помешанных,  и  не  откликнется.  Их
может быть трое, но для двоих оплата  окажется  слишком  низкой.  Третьего
привлечет  награда.  По-видимому,  если  мы  предложим  орден  св.Михаила,
заинтересуются  двое,  а  если  предложим  орден  Британской  империи,  не
заинтересуется никто. В нашем же случае заявление будет  одно.  Соискатель
не в своем уме, но это неважно. Именно он нам и требуется.
   Вы скажете, что не так уж часто  нужны  акробаты  и  археологи,  обычно
приходится искать людей для менее странных занятий. Это верно, но принципа
это не меняет, только применять его труднее. Предположим, нам потребовался
премьер-министр. В наше время тут прибегнут к выборам, и  результат  будет
ужасен. Если же мы обратимся к сказкам нашего детства, то  узнаем,  что  в
сказочные времена  применялись  более  эффективные  методы.  Когда  король
выбирал мужа для старшей или единственной дочери, а  тем  самым  -  своего
преемника, он придумывал  систему  препятствий,  которые  преодолеет  лишь
достойный.  И  лишь  достойный  останется  живым.  У  королей  той  трудно
определимой поры было все нужное для таких  испытаний.  Волшебники,  бесы,
феи, вампиры, оборотни, гиганты и карлики входили в  число  их  подданных,
земли их были усеяны заколдованными горами и  рощами,  изрезаны  огненными
реками, начинены кладами.  Казалось  бы,  нынешним  правителям  приходится
труднее.  Но  это  еще  вопрос.   Психологи,   психиатры,   психопатологи,
статистики и эксперты не хуже (хотя и не лучше) злых ведьм и  добрых  фей.
Кино, телевидение, радио и рентген не хуже (хотя  и  не  лучше)  волшебных
палочек, хрустальных шаров, скатертей-самобранок  и  плащей-невидимок.  Во
всяком случае, одно другого стоит. Нужно лишь заменить  сказочную  технику
современной, что, как мы убедимся, несложно.
   Первым  делом  мы  устанавливаем,  какими  свойствами  должен  обладать
премьер-министр. В разных случаях свойства эти разные, но все же  их  надо
записать и на их счет договориться. Предположим, вам кажется, что свойства
эти: 1) энергия, 2) смелость, 3) патриотизм, 4) опыт, 5) популярность и 6)
красноречие. Однако любой соискатель найдет  их  у  себя.  Конечно,  можно
осложнить дело, уточнив требования: 4)  _опыт  в  укрощении  львов_  и  6)
_умение красноречиво говорить по-китайски_, но это не наш путь. Мы  хотим,
чтобы нужные качества проявлялись не в особой форме, а в  высшей  степени,
другими словами, чтобы лучший соискатель был _самым_  энергичным,  смелым,
патриотичным, опытным, популярным и красноречивым в стране. Такой  человек
- один, и он-то нам и нужен. Значит, надо составить объявление так,  чтобы
всех других исключить. Выйдет примерно следующее:

   "Требуется премьер-министр Руритании. Рабочие часы - с 4 утра до  11:59
вечера. Соискатель должен выдержать три раунда с чемпионом в тяжелом  весе
(в перчатках). По достижении пенсионного возраста (65 лет)  -  мучительная
смерть во имя родной страны. Если соискатель знает парламентскую процедуру
лишь на 95%, он будет физически уничтожен.  Если  он  соберет  меньше  75%
голосов при проверке  популярности  по  методу  Гэллапа,  он  также  будет
уничтожен. Кроме того, соискатель  должен  обратиться  с  речью  к  съезду
баптистов и склонить их к изучению рок-н-ролла.
   В случае провала будет уничтожен. Явиться в спортклуб (с черного  хода)
19 сентября в 11:15. Перчатки  предоставляются;  кеды,  майка  и  шорты  -
свои".

   Заметьте, что это объявление разом освобождает от хлопот,  связанных  с
анкетами, справками, фотографиями,  рекомендациями  и  списком.  Если  все
написать как следует, придет только один соискатель  и  сможет  сразу  или
почти сразу приступить к работе. А если  не  придет  никто?  Значит,  надо
написать иначе, в чем-то мы завысили требования.  То  же  самое  небольшое
объявление предложим в измененном виде. Например, 95% заменим на 85, 75  -
на 65, а три раунда - на два. И так далее, пока соискатель не придет.
   Предположим, однако, что придут двое или  трое.  Это  покажет,  что  мы
допустили промах в научных  расчетах.  Быть  может,  мы  слишком  занизили
проценты - их должно быть 87 и 66. Как  бы  то  ни  было,  дело  плохо.  В
приемной два, а то и три соискателя. Надо выбирать, а мы не вправе тратить
на это  все  утро.  Можно,  конечно,  начать  испытания  и  отсеять  менее
достойных. Но есть и более быстрый путь. Примем, что у всех троих есть все
нужные  качества.  Остается  прибавить  еще  одно  и  провести  простейшую
проверку. Мы спрашиваем какую-нибудь девицу (машинистку  или  секретаршу):
"Который вам больше нравится?" Она тут же отвечает, и  вопрос  решен.  Нам
возразят, что мы полагаемся здесь на чистую случайность,  как  бы  бросаем
монету.  Это  не  так.  Мы  просто  ввели   новое   качество   -   мужскую
привлекательность.


   ПРЕДСЕДАТЕЛИ И КОМИТЕТЫ, или Коэффициент бесполезности

   Для нашей темы очень важно изучить жизненных цикл комитета, и  поистине
удивительно,  что  наука  комитетология  так  мало   разработана.   Первый
простейший ее принцип гласит, что  комитет  принадлежит  к  царству  живой
природы - он не кристалл,  а  растение.  Комитет  пускает  корни,  растет,
цветет, вянет и умирает, а из семени его в  свой  черед  вырастают  другие
комитеты. Без этого принципа не поймешь структуры и  истории  современного
управления.
   Все знают теперь, что комитеты бывают двух видов: а) те, которые что-то
дают своим членам, и б) те, которые от них только  берут.  Второй  вид  не
слишком важен для нас, и вообще многие сомневаются, причислять  ли  его  к
комитетам. Первый же, более жизнеспособный, дает нам  возможность  выявить
принципы, свойственные комитету как таковому. Корни комитета тем глубже  и
сам он тем солидней, чем больше веса и власти дает он своим членам.  Почти
во  всем  мире  такие  комитеты  зовутся  кабинетами.  В  этой  главе   мы
внимательно рассмотрим кабинеты разных стран и разных времен.
   Взглянув на кабинеты в микроскоп, комитетоведы, историки и даже те, кто
кабинеты формирует, единодушно установили, что идеальное  число  членов  -
пять человек. При таком численном составе кабинет  непременно  приживется.
Два его члена смогут всегда отсутствовать по болезни или по иной  причине.
Пятерых легко собрать, а  собравшись,  они  способны  действовать  быстро,
умело и тихо. Четверым из них можно поручить  финансы,  иностранные  дела,
оборону и правосудие. Пятый, не сведущий ни в  чем,  станет  председателем
или премьером.
   Однако, как ни удобно число пять,  мы  видим,  что  нередко  в  кабинет
входит семь, а то и девять человек. Так бывает почти  везде,  кроме  разве
Люксембурга и Гондураса, и объясняют это тем, что областей  управления  не
четыре, а больше. На самом деле есть  и  другая  причина.  В  кабинете  из
девяти человек  трое  вершат  политику,  двое  поставляют  сведения,  один
напоминает о финансах. Со свободным от дела председателем получается  семь
человек.  Остальные  двое,   по-видимому,   нужны   для   красоты.   Такое
распределение обязанностей впервые обнаружено в Англии около 1639 года, но
нет сомнения в том, что безумная мысль втиснуть в один комитет более  трех
говорунов пришла людям в голову намного раньше. Мы практически  ничего  не
знаем о назначении  двух  молчаливых  членов,  но  у  нас  есть  основания
полагать, что на этой, второй стадии развития кабинет без них работать  не
может.
   На свете есть кабинеты, застрявшие на второй стадии. В  них  по  девять
человек. Однако таких  кабинетов  мало  (мы  вспоминаем  лишь  Коста-Рику,
Эквадор, Северную Ирландию, Либерию, Уругвай и Панаму). В странах побольше
кабинеты разрослись. Туда вошли новые члены, иногда они вроде бы знают еще
что-то нужное, но чаще просто очень вредят, если их в кабинет  не  ввести.
Чтобы их утихомирить, приходится непрестанно с ними советоваться. По  мере
их включения (и успокоения) число членов ползет от десяти к  двадцати.  На
этой, третьей, стадии дела идут много хуже.
   Прежде всего очень трудно собрать столько народу. Один  уезжает  18-го,
другой не вернется до 21-го, третий занят по  вторникам,  четвертый  -  по
утрам. Но  это  еще  не  все.  Когда  их  соберешь,  большинство  окажутся
дряхлыми, усталыми, косноязычными  и  глухими.  Лишь  немногие  из  членов
отбирались с расчетом на то, что они будут  или  могут  приносить  пользу.
Большую часть, скорее всего, ввели,  чтобы  угодить  какой-нибудь  внешней
группировке, и задача их - сообщать своим, как идут дела.  С  секретностью
покончено, и самое скверное то, что членам теперь приходится готовить свои
выступления. Докладчик произносит речь, а потом рассказывает  друзьям  то,
чего в речи не было. Чем крепче утверждаются ненужные  члены,  тем  громче
требуют обойденные группы, чтобы ввели  их  представителей.  Число  членов
переползает в третий десяток. И кабинет вступает  в  четвертую,  последнюю
стадию.
   Когда в кабинете от 20 до 22 членов, он  внезапно  претерпевает  особое
химическое или органическое превращение, природу которого нетрудно  понять
и описать. Пять полезных членов  встречаются  отдельно  и  что-то  решают.
Кабинету практически делать нечего, тем самым в него можно ввести  сколько
угодно  народу.  Лишним  членам  не  понадобится  лишнее  время,  ибо  все
заседания теперь - пустая  трата  времени.  Внешние  группы  довольны,  их
ставленников принимают всех беспрепятственно, и не скоро поймут  они,  что
победа их призрачна. Двери открыты, число членов приближается к 40, растет
дальше. Может оно дорасти и до тысячи. Это уже неважно. Кабинет больше  не
кабинет, и прежние его функции выполняет другое, малое сообщество.
   За историю Англии такой жизненный цикл проворачивался пять раз.  У  нас
нет доказательств, что первый кабинет - Королевская Курия, именуемый  ныне
палатой лордов, - включал когда-то всего пять человек. Мы  впервые  узнаем
об  этом  кабинете,  когда  он  уже   утратил   свою   малочисленность   и
наследственных членов в нем - от 20 до 50. По мере того как он  рос,  сила
его убывала. В 1601 году в нем было около 60 членов, в 1661 - около 140, в
1760 - около 220, в 1850 - около 400, в 1911 - около 650 и в 1952 -  около
850.
   Когда же другой, меньший комитет зародился в  его  утробе?  Примерно  в
1257 году. Члены его назывались лордами Королевского  Совета,  и  было  их
меньше десяти. В 1378 г. их  было  всего  11,  и  столько  же  в  1410.  В
правление Генриха V они вдруг стали плодиться. В 1433 г. их 20, в  1504  -
41, а к