ем более теперь.
   - И все-таки мы хотим попробовать.
   - Но я ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю. Ничего.
   - Видишь это? - Борода указал на блестящий металлический шар, свисав-
ший с потолка над головой старика. - Знаешь, что это такое?
   - Нет.  А хотя,  подождите... - Старик прикрыл ладонью глчза, вспоми-
ная.  - Однажды я уже видел над собой таков.  Это было давно. Очень дав-
но...  С помощью этого когда-то лечили болезни. Только забыл какие... Но
вы, конечно, используете это для другого...
   - Нет, и мы лечим. Память. Заставляем вспоминать то, что люди забыли.
   - И убиваете их.
   - Не всегда. Только тех, кто не хочет вспомнить.
   - Не хочет или не может?
   - Для нас безразлично, отец.
   - И вы хотите испытать это на мне?
   - Если ты не будешь говорить добром.
   - Но, испугавшись, я могу наговорить вам невесть что.
   - У нас есть средство проверить. Кое-что нам известно. Ложь не спасет
тебя.
   - От чего?
   - От этого, - Борода кивнул на блестящий шар над головой старика.
   - Вам никогда не приходило в голову,  что старость надо беречь,  ува-
жать? Вы зовете себя исследователями, но вы просто дикари. Ведь уважение
к старости,  к минувшему - главная черта, отличающая цивилизованность от
дикости, ученого - от дикаря.
   - О каком уважении ты говоришь,  отец?  За что мы должны вас уважать?
Вы  лишили нас всего.  И если говорить о дикости,  вы - ваше поколение -
ввергли нас в нее.  А мы хотим вырваться любой ценой! Понимаешь - любой.
Ценой ваших признаний и плюгавых жизней - тоже.
   - В логике вам отказать нельзя,  хотя то, что вы творите, бессмыслен-
но.  Ну, допустим, ты и даже все вы, - старик обвел взглядом подземелье,
- поймете,  что произошло двадцать или тридцать лет назад. Ну и что! Из-
менить вы ничего не в состоянии.
   - Поняв, можно что-то делать. Искать средства, пытаться изменить...
   - Вот вы поняли, давно поняли, что солнечные лучи убивают. Как вы это
измените?
   - Может, в изменим, когда будем знать причину. Почену они стали смер-
тоносными? Ведь раньше они не убивали.
   - Раньше ие убивали, верно. Раньше были благодеянием. Благодаря им на
земле появилась и расцвела жизнь.
   - Ну так что же произошло?
   - Этого,  вероятно,  никто из нас не знает и теперь уже но узнает ни-
когда.
   - А что ты думаешь об этом сам?  Ты очень стар.  Главная часть  твоей
жизни осталась там,  за огненной чертой.  Я готов поверить,  что ты, как
все, ничего не помнишь. Но разум твой еще жив и ты не можешь не думать о
том, как все переменилось. И почему переменилось.
   Старик сплел тонкие пальцы, подпер ими узкий, худой подбородок и дол-
го молчал, устремив неподвижный взгляд в дальний угол подземелья, потом,
словно очнувшись, резко дернул головой и заговорил:
   - Твой вопрос свидетельствует о твоем уме - прости,  я не знаю твоего
имени.
   - Мы зовем его Борода,  - сказал Одноглазый.  - Он единственный среди
нас, у кого волосы растут на подбородке и на щеках.
   - Единственный... Это интересно... - пробормотал старик, словно обра-
щаясь к самому себе. - Так вот, Борода, - продолжал он совсем другим го-
лосом - отчетливым и твердым, - я действительно думая об этом, и не раз.
И если тебя интересуют мои мысли,  охотно поделюсь ими  с  тобой.  Я  не
знаю,  чем я занимался раньше, до "огненной черты", как ты говоришь. На-
чав вторую жизнь под развалинами в долине, я нашел себе занятие, вероят-
но  новое,  но  не менее интересное и важное для меня,  - я стал изучать
сны.  Да-да,  не удивляйтесь - сны.  Свои сны, сны других людей, живущих
рядом со мной. Я научился понимать сны, объяснять людям их значение. Ес-
ли бы вы знали, какие иногда снятся интересные сны!
   - Мне никогда ничего не снится, - сказал Борода.
   - А я видел сон только раз,  - добавил Одноглазый.  - Мне  приснилась
женщина,  злая  и безобразная.  Она преследовала меня,  а я никак не мог
убежать, и, когда она настигла меня, я проснулся...
   - А потом ты долго болел, не правда ли? - спросил старик, внимательно
глядя на Одноглазого.
   - Верно. Как ты узнал?
   - Такой сон - частый знак близкой болезни.
   - А если снов нет? - спросил Борода.
   - Сны есть всегда, просто ты их сразу забываешь, как я и другие забы-
ли то, что было до "огненной черты".
   - Ты, кажется, хотел рассказать нам, какие бывают сны.
   - Да...  Вот однажды мне приснилось поле - зеленое поле, густо зарос-
шее влажной травой и цветами. Было раннее утро, и я бежал по этому полю.
Никто не преследовал меня.  Просто мне было легко и весело.  Я бежал  по
росистой траве,  и надо мной плыли легкие розовые облака, А потом взошло
солнце,  но не смертоносное, а ласковое. Его лучи только согревали и су-
шили одежду, влажную от росы.
   - И что же означал этот сон? - хрипло спросил Борода.
   - Вероятно,  только то, что когда-то давно, задолго до "огненной чер-
ты", я встречал солнечный рассвет на цветущем зеленом поле.
   - А еще?
   - Еще мне часто снится город. Большой город с очень высокими домами и
узкими улицами.  Нигде не видно развалин, а на перекрестках улиц кое-где
маленькие площади и на них среди камня правильные ряды деревьев и цветы.
Много  ярких цветов.  И между цветами бьют к небу струи прозрачной воды,
ярко сверкающие в лучах солнца.
   - А люди?
   - Да,  и люди. Множество людей. Они спешат куда-то, не обращая внима-
ния на цветы, водяные струи и солнце.
   - Значит, ты когда-то жил в таком городе?
   - Вероятно.  И,  в  отличие от других его обитателей,  находил иногда
время посмотреть вокруг.
   - Поэтому теперь он является тебе в снах?
   - Вероятно.
   - Что же ты помнишь еще?
   - Я не говорил, что помню. Это всего лишь сны.
   - Которые ты умеешь толковать.
   - Толковать - да. Но это не значит, что все так и было.
   - Я перестаю понимать тебя, отец, - нахмурился Борода.
   - Сон - лишь призрак,  который возникает тут, - старик коснулся паль-
цами головы,  - призрак воспоминаний или того, что живет в тебе и самому
тебе неведомо.  Может,  это только мечты, а в действительности ничего не
было.
   - Но "огненная черта" была.
   - В сущности,  и этого мы точно не знаем. Что-то переменилось в мире,
в котором мы жили. И все...
   - Хочешь запутать меня?
   - Нет. Это мои мысли. Ведь ты хотел знать их, не так ли?
   - Тебя трудно понять.
   - Это удел всех нас. Люди давно разучились понимать друг друга и даже
самих себя. Вероятно, с этого и начались все несчастья.
   - Значит, в том, что произошло, все-такв виноваты люди?
   - Я не могу утверждать, но порой думаю так.
   - Твои сны подсказывают такие мысли?
   - Не только... Ты умеешь читать, Борода?
   - Да, но я знаю мало книг. Книги - такая редкость. Они сгорели первы-
ми.  А те,  что чудом сохранились,  пошли на топливо для костров немного
позднее. Люди хотели выжить любой ценой.
   - Знаю. У себя в развалинах я собрал немного старых книг. В некоторых
есть предсказания, что такое может произойти, если люди не одумаются.
   - Предсказания?
   - Да.  Были люди, имевшие смелость предсказывать. Их называли фантас-
тами.
   - Расскажи об этих предсказаниях, отец.
   - Это  даже трудно назвать предсказаниями.  В одной книге описано то,
что случилось, так, словно автор видел все это.
   - Но эта книга?
   - Она написана очень давно, наверно, до моего рождения.
   - Значит, они знали?
   - Некоторые, наверно, догадывались.
   - Ты слышишь, Одноглазый?
   - Слышу, но можно ли верить? Где эта книга?
   - Она хранится в развалинах.  Обещаю отдагь ее вам,  если  освободите
меня.
   - Слушай, Ботс!
   - Я не Ботс.
   - Мы уже договорились, что ты Ботс. Мне нужна эта книга. Но кто пору-
чится, что ты не обманешь?
   - Ты должен мне поверить. У тебя нет иного выхода. В некоторых случа-
ях люди должны верить друг другу,  ибо неверие - это уже проигрыш. Я ос-
тавлю книгу в условленном месте между развалинами и вашей горой.  Завтра
ночью ты возьмешь ее.
   - Хорошо.  Я верю.  С заходом солнца освободи его,  Одноглазый. Пусть
парни проводят его и условятся о месте,  где он положит книгу. Я не буду
больше утомлять тебя расспросами о снах,  отец. Прощай. А пока отдохни у
нас до наступления темноты.
   - Что скажешь, Одноглазый? Ушел он?
   - Нет. Он умер, Борода. Умер, не начав вспоминать.
   - Ты... Ты посмел?
   - Спокойно,  Борода!  Глупо было отпускать его так.  Я хотел испытать
его немного. Ведь я имел право. Я тоже исследователь, как мы все.
   - Что ты наделал! Книга... Как достанем теперь его книгу?
   - Книга  могла оказаться такой же ложью,  как и "президент Ботс".  Он
сказал, что его звали Стоб. Тот старик тоже обманул нас.
   - Что ты наделал, Одноглазый!
   - Только выполнил свою обязанность.  Мы обязаны экспериментировать  в
поисках правды.  Экспериментировать, а не верить на слово, как последнее
врамя делаешь ты.  Эксперимент оказался неудачным,  вот и все.  Еще один
неудачный эксперимент. По он последний, Борода.
   - Последний?
   - Да. Мы уходим. Все. Сегодня вочью. Я тебе говорил. Парни уже собра-
лись. Решай, как ты? Но учти, теперь я командую...
   - Он очень мучился?
   - Кто?
   - Ну этот - Ботс или Стоб.
   - Не очень.  Эти случилось быстро.  Он был слишком стар.  Сразу начал
бредить. Слова были бессмысленны. Впрочем, одна фраза показалась мне ин-
тересной,  но он на успел закончить ее. Он вдруг вспомнил о тебе. Он ре-
шил, что ты обманывал его, обещая свободу.
   - Проклятие!
   - Он сказал: этот, с бородой, который обманул, он, пожалуй, мог бы...
Солнце не очень страшно для него... Всего три ночи пути...
   - Три ночи? Но куда?
   - Не знаю. Это были последние слова. Больше я не разобрал ничего.
   - Он бредил. Я такой же, как и все вы. Я вырос в подземельях и никог-
да на выходил на солнце.
   - А  может,  ты  родился  еще до "огненной черты" за год-два?  Почему
только у тебя растет борода?  Вдруг солнечные лучи не смертельны для те-
бя?
   - Хочешь избавиться от меня таким способом?  Не выйдет!  - Борода ус-
мехнулся.  - Действительно ли он бредил так,  или ты придумал это сам, я
не настолько глуп, чтобы говорить. Инстинкт подсказывает мне, что солнце
гибельно.  Я страшусь его лучей,  как и все вы. И я еще не хочу умирать.
Идите,  как вы задумали.  Я остаюсь и попробую найти книгу, о которой он
говорил.
   - Подумай, Борода.
   - Я уже подумал. Наши пути разошлись. Буду искать правду один.
   - Это твое прапо.  Но мне жаль, что ты оставляешь нас. И хоть ты оби-
дел  меня  несправедливым подозрением,  повторяю:  я ничего не придумал.
Старик произнес те слова, и я передал их тебе точно.
   - Хорошо. Прощай!
   - Прощай,  Борода. Мы пойдем вдоль гор на север. Будем оставлять зна-
ки, чтобы ты мог найти нас, если передумаешь.
   - Хорошо. Но я не передумаю.
   - Мы не уйдем далеко. В четырех ночах пути в большой долине есть раз-
валины. Попробуем договориться с теми, кто живет там.
   - Все это бессмысленно.
   - Не больше, чем твое решение остаться.
   Одноглазый направился к выходу, но, не дойдя до двери, вернулся.
   - Вот, - сказал он, снова подходя к столу, за которым сидел Борода, -
этот  порошок - кофе.  Его прислал тот старик в башмаках на меху.  Опять
похоже на обман, Порошок горький. Возьми его, если хочешь.
   Одноглазый вынул из кармана кожаной  куртки  небольшую  металлическую
банку.  Поставил ее на стол.  Борода не шевельнулся. Глаза его были уст-
ремлены куда-то в темноту поверх головы Одноглазого.  Одноглазый  потоп-
тался у стола и молча вышел, тяжело ступая подкованными сапогами.


* * *

   Три ночи подряд Борода пытался проникнуть в развалины,  лежащие внизу
в долине.  Все было напрасно. Часть входов оказалась завалена, остальные
тщательно охранялись.  Из них доходил слабый,  свет, слышны были приглу-
шенные голоса.  На стук камня,  выкатившегося из-под ног Бороды, от бли-
жайшего входа в темноту просвистела стрела. Поняв безуспешность попыток,
Борода возвратился в подземелья опустевшей лаборатории.
   Электрические машины  давали  все  меньше энергии.  Светильники гасли
один за другим. Надо было решать.
   На закате следующего дня,  когда солнце скрылось за гребнем хребта  и
густая фиолетовая тень легла в долине, Борода, выглянув в смотровую щель
верхней лаборатории,  заметил внизу цепочку людей. Они шли от развалин и
медленно поднимались по склону вверх к пещерам.
   Борода разыскал оптическую трубу и долго рассматривал в нее приближа-
ющийся отряд.  Впереди шел старик в широкополой шляпе в коротком  плаще.
Кажется,  это был тот самый, который побывал у них в лаборатории. У него
на груди на коротком ремне рисела черная трубка  с  блестящей  изогнутой
рукоятью.  Борода  знал это оружие.  Оно выбрасывало прерывистый огонь и
могло умертвить с большого расстояния. У остальных были луки со стрелами
в палки с длинными острыми лезвиями.
   Их намерения не вызывали сомнений.  К ночи они будут у нижнего входа.
Старик-предводитель без труда найдет его...
   Борода поспешно спустился вниз. Привалил к двери нижнего входа изнут-
ри большие камни. Привел в готовность секретные ловушки. Пусть поработа-
ют и хоть как-то заплатят за разгром лаборатории. Потом он положил в ко-
жаный мешок запас копченого мяса,  другой мешок наполнил водой. Кажется,
все.
   Он остановил водяные машины, и тусклый свет немногих светильников по-
гас. В лабиринте наступила непроглядная тьма. Перебросив через плечо ко-
жаные мешки с едой и питьем.  Борода ощупью направился к тайному выходу,
известному только ему одному.
   Когда Борода  выбрался наружу и над головой у него засверкали звезды,
снизу - от главного входа в лабиринтдонеслись глухие удары. Там разбива-
ли дверь.
   Борода усмехнулся.  Им хватит работы на несколько часов. А натолкнув-
шись на первые ловушки, они едва ли рискнут сегодня проникнуть далеко во
мрак подземелий. Теперь надо было решать, куда идти. Чуть заметная тропа
вела вдоль скалистого склона хребта на север, туда, куда ушли Одноглазый
и ребята.  Но старик, умирая, сказал о пути длиной в три ночи. Ночь при-
ходила с востока, из пустыни.
   И вдруг Борода понял,  что выбор уже сделан,  сделаю еще тогда, когда
он  говорил  последний раз с Одноглазым Просто он откладывал исполнение.
Путь только один - на восток,  в пустыню.  И чего бы это ни  стоило,  он
должен  дойти.  Если даже в конце пути ждет смерть,  он,  умирая,  будет
знать больше,  чем знает сейчас.  И оставит знак тем,  кто пойдет по его
следу. Старик не успел сказать всего, но теперь это не так важно, раз он
решил идти.
   Борода прислушался.  Удары внизу смолкли, потом возобновились с новой
силой.  Ветер прилетел откуда-то издалека,  может быть из самой пустыни,
принес прохладу и неведомые,  тревожащие запахи. Борода резко повернулся
и решительно зашагал вниз по каменистому склону, навстречу ветру и ночи.
   Рассвет застал  его у подножия гор на краю каменистой пустыни.  Когда
восток заалел,  а горы за спиной позолотило еще невидимое солипе, Борода
разыскал пещеру-навес и забился в самую глубину,  куда не смогли бы про-
никнуть солнечные лучи.  Утомленный ходьбой,  он тотчас заснул и проспал
весь депь. Когда он проснулся, солнце уже скрылось за хребтом, а пустыня
на востоке потемнела.
   Борода проглотил немного мяса, запил несколькими глотками воды и сно-
ва пошагал вперед. Еще некоторое время местность понижалась, потом стала
совсем ровной.  Пустыня выглядела такой же безжизненной,  как и горы. Ни
кустика, ни клочка сухой травы. Под подошвами скрипел гравий, иногда по-
падались более крупные камни.  Несколько раз Борода пересекал неглубокие
сухие лощины. Быстро темнело, ржаво-бурые тона пустыни блекли, растворя-
лись во мраке.  Над головой все ярче сверкали звезды.  Борода оглянулся.
Горы на западе словно стали ниже.  Их темная зубчатая цепь четко выделя-
лась на фоне угасающей бледно-оранжевой зари.  Вокруг была пустыня - не-
ведомая, огромная, угрожающая. Борода содрогнулся, вспомнив о завтрашнем
рассвете.  Что,  если он не найдет укрытия от палящих смертельных лучей?
Еще не поздно вернуться к горам, где на каждом шагу есть пещеры и глубо-
кие прохладные укрытия.  Но он только тряхнул  головой,  чтобы  прогнать
сомнения, и ускорил шаги. Нет, он будет идти вперед, только вперед, пока
хватит сил.  Он выбрал яркую звезду, которая недавно поднялась над гори-
зонтом,  и пошел прямо на нее, и, когда звезда заметно отклонилась впра-
во,  к юго-востоку, выбрал другую и шагал без остановки несколько часов.
Потом  горизонт  начал  светлеть и впереди поднялся узкий сера ущербного
месяца, предвещая близкий конец ночи.
   Борода присед немного отдохнуть. Залитая неярким светом пустыня каза-
лась  серебристой.  Кое-где сверкали осколки кремня,  темнели неглубокие
лощины. Ветра не было, полная тишина царила вокруг. Борода долго вслуши-
вался в нее,  но не мог уловить ни единого звука. Это была тишина всеоб-
щей смерти.  Суждено ли ему пережить следующий день? Он поднялся и поша-
гал дальше.  Теперь он шел медленнее.  Тело ломило от усталости,  горели
стертые ступни. Но ои продолжал идти вперед.
   Снова заалел восток.  Заря стремительно разгоралась.  Через несколько
минут  из-за горизонта брызнут ослепительные лучи солнца.  Пора было ис-
кать укрытие.  Борода оглянулся.  Местность вокруг была ровной как стол.
Ни выступов, ни скал. Он вернулся назад к последней ложбине, которую не-
давно пересек.  Спустился и пошел вдоль нее.  Быстро светало.  Глаза уже
различали ржаво-фиолетовые краски пустыни. Лощина отклонялась к северу и
постепенно углублялась.  Наконец,  когда стало уже совсем светло, Борода
разыскал  небольшой скальный карниз.  Он выдавался па север и должен был
давать тень в течений всего дня. Под карнизом было немного сухого песка.
Борода вытянулся на нем,  закрыл глаза. На этот раз он долго не мог зас-
нуть.  Сквозь прижмуренные веки различал,  как горят в лучах  взошедшего
солнца скалы на противоположной стороне лощины,  чувствовал жар, который
бьет от нагретых солнцем камней,  - они находились всего в двух шагах от
его тела. Потом он заснул.
   Проснулся он от ощущения невыносимого зноя.  Ему показалось,  что все
его тело пылает.  Он раскрыл глаза,  но,  ослепленный, не увидел ничего,
кроме сияющей синевы над головой.  Он зажмурился,  а когда раскрыл глаза
снова,  содрогнулся от ужаса.  Вся правая сторона его тела была освещена
солнцем, которое висело почти в зените. Он стремительно отодвинулся, лег
на бок, прижался к шероховатой скале. В полдень карниз давал слишком ма-
ло тени.  Сколько времени он проспал,  освещенный солнцем? Смертельно ли
поражение,  которое его настигло? Борода знал, что люди, пораженные сол-
нечными лучами,  иногда умирали на сразу.  Может,  и у него есть еще ка-
кое-то время?  Он лежал неподвижно,  вслушивался в себя и ждал.  Граница
света и тени проходила всего в ладони от его тела. Потом эта граница на-
чала отодвигаться. Солнце склонялось к западу. Тени становились длиннее,
жара уменьшалась, а он еще жил.
   Когда тень  заполнила  всю  лощину,  Борода  рискнул  высунуть голову
из-под своего карниза.  Солнца со дна лощины уже не было видно,  но  ето
жар ещо чувствовался в воздухе.  Борода осторожно приподнялся,  встал на
четвереньки.  Каждое движение отдавалось болью в онемевшеи теле,  кружи-
лась голова, но он жил, мог двигаться.
   Он дождался сумрака,  вылез из лощины и побрел на восток.  Сначала он
шел очень медленно,  но с наступлением темноты пришла прохлада и вернула
часть сил.  Он шел,  не останавливаясь,  до восхода луны.  Облик пустыни
постепенно менялся. Местность стала волнистой. Ноги тонули в рыхлом пес-
ке, и движение сильно замедлилось. Поднявшись на одну из возвышенностей,
Борода присел отдохнуть.  Низко над горизонтом висел узкий бледный  серп
луны,  освещая однообразные застывшие волны песка и каменистых гряд. Они
тянулись во все стороны, насколько достигал взгляд.
   Борода сначала вслушивался в окружающую тишину,  потом начал дремать.
Из  полузабытья его