ещенном  холле.
Предложив инженеру переодеться в небольшой кабине, он жестом пригласил его
следовать за собой. Они долго шли по пустым,  тихим  коридорам.  Справа  и
слева тянулись ряды одинаковых белых дверей. Все двери были закрыты.
   В  конце  одного  из  коридоров  оказалась  широкая  лестница.  По  ней
спустились на несколько этажей вниз и попали в еще более длинный  коридор.
И снова - вереницы закрытых  дверей  и  полнейшая  тишина.  Ассистент  шел
молча. На белом, чуть пружинящем  пластике  не  было  слышно  даже  шороха
шагов. В конце коридора - новая  лестница  и  опять  коридор,  похожий  на
предыдущие, потом еще и еще...
   "Кажется,  большая  часть  клиники  сооружена  под  землей,  -  подумал
Эстергом. - Холм расположен на  уровне  первого  этажа,  а  мы  спустились
этажей на десять вниз. Тут не помешал бы лифт..."
   - К сожалению, мы лишены возможности  пользоваться  лифтами,  -  сказал
вдруг провожатый, словно угадав мысли Эстергома. - Моторы создают помехи.
   - Их можно было вынести за пределы здания, - возразил инженер.
   - Так и сделано. Но сейчас лифты выключены.
   - Значит, там, за этими дверьми?.. - Эстергом вопросительно  глянул  на
провожатого.
   - Там... лаборатории и... они...
   - Пациенты профессора?
   - Да...
   - Это похоже на... тюрьму...
   - В определенной степени... пожалуй... Многие из них опасны.
   - Но почему такая тишина?
   - Тишина... - ассистент едва заметно усмехнулся. - Если  бы  вы  знали,
что творится за многими из этих дверей. Тут очень хорошая звукоизоляция.
   - А случается, что некоторые... выходят отсюда? - Эстергом почувствовал
в голосе неприятную хрипоту и вынужден был откашляться.
   - Конечно, - сухо ответил  провожатый.  -  Каждый  из  них  обязательно
выйдет отсюда... Но вот мы и пришли...
   Он указал на одну из дверей, которая тотчас же бесшумно раздвинулась.
   Эстергом увидел круглый,  ярко  освещенный  зал.  Посреди  на  высоком,
похожем на операционный,  столе  неподвижно  лежала  человеческая  фигура,
закрытая до подбородка белой  простыней.  Бритая  голова.  Очень  бледное,
изможденное лицо. Глаза закрыты. Синеватые губы плотно сжаты. Вокруг  стен
зала тянулись пульты  с  контрольной  аппаратурой,  рядами  кнопок,  шкал,
экранов, световых табло. Над головой человека, лежавшего на столе, свисало
с потолка большое блестящее  полушарие.  Оно  напоминало  фасетчатый  глаз
гигантского насекомого. В стороне на  мягком  шарнирном  постаменте  стоял
белый ящик, похожий на съемочную телевизионную камеру без объектива. Возле
находился большой экран. От блестящего полушария к ящику  тянулись  тонкие
нити проводов. Это и была аппаратура для ускоренной видеомагнитной  записи
- последняя модель, законченная совсем недавно Эстергомом и  забракованная
вчера профессором Сатаяной. Сам профессор в белой шапочке и  белом  халате
сидел напротив экрана и приветливо улыбался Эстергому. Кроме профессора  в
лаборатории находилось еще двое ассистентов,  одетых  подобно  провожатому
Эстергома во все белое.
   - Вы  точны,  -  сказал  Сатаяна,  поднимаясь  навстречу  Эстергому.  -
Познакомьтесь,  это   мои   помощники,   они   будут   ассистировать   при
эксперименте.
   Инженер молча поклонился.
   - Прежде чем начать, должен  еще  раз  предупредить  вас:  это  рабочий
эксперимент... Все, чему вы можете стать свидетелем... э-э... не  подлежит
разглашению. Вы не должны рассказывать об этом  никому.  Даже...  извините
меня, вашему уважаемому шефу. - С губ Сатаяны не исчезала улыбка, но глаза
буравили Эстергома испытующе и настороженно.
   - Меня интересуют  только  качество  и  устойчивость  видеосигналов,  -
возразил инженер. - Все остальное меня не касается.
   -  Я  имею  в  виду  именно  видеосигналы,  -  кивнул  Сатаяна.  -   Их
устойчивость и... содержание. Этот человек, - Сатаяна  указал  на  стол  в
центре зала, - был ученым. Довольно известным... Он занимал высокие  посты
в академической иерархии... К сожалению, на данной стадии эксперимента  мы
еще  не  овладели  отбором  информации.  Ваша   аппаратура   принимает   и
расшифровывает только отдельные, наиболее сильные импульсы  мозга.  Они  в
определенной  степени  случайны,  ибо,  повторяю,  этот  человек  болен...
Неизлечимо болен с точки зрения возможностей  современной  медицины,  мсье
Эстергом. Я не знаю, что именно удастся  сегодня  извлечь  из  клеток  его
мозга. Может быть, какие-то кадры покажутся вам... странными...
   - Как его имя? - быстро спросил инженер.  Ему  показалось,  что  вопрос
заставил переглянуться ассистентов Сатаяны.
   - Уверяю вас, теперь это не имеет значения, - мягко сказал  Сатаяна.  -
Его имя - больной. Один  из  многих  больных  моей  клиники.  Я,  кажется,
упоминал о "растроении"  личности...  Он  считает  себя  одним  из  жрецов
фараона Эхнатона, а иногда... дикарем - обыкновенным  дикарем...  Примерно
эпохи раннего палеолита... Значительно реже сознание возвращается  к  нему
настолько, что он осознает, кем был в  действительности  и  где  находится
сейчас... Тогда он производит впечатление вполне нормального человека.
   - А теперь?
   - Теперь он усыплен. Эксперименты я провожу над спящими.
   - Но кем он был... перед усыплением?
   - Это тоже не имеет значения... Клетки его мозга  содержат  информацию,
так или иначе сопряженную  со  всеми  тремя  состояниями.  Можно  получить
видеосигналы  любой  из  его  ипостасей  и  даже  какие-то  иные,  с  ними
непосредственно не  связанные...  Человеческий  мозг  -  бесконечность,  в
которой мы еще почти не умеем ориентироваться...
   - Однако уже протянули к ней руку.
   - Благодаря вашей аппаратуре, мсье Эстергом... С ее помощью  я  надеюсь
проникнуть в лабиринты этой бесконечности. Хотя бы сделать первые шаги...
   - Кажется, вы их делали и без помощи моей аппаратуры.
   - О, то было блуждание в темноте. Лишь теперь  забрезжил  свет.  Слабый
свет в непроглядной тьме бесчисленных поколений, предшествующих  нашему  с
вами... Да-да, бесконечный лабиринт пространства и времени  закодирован  в
сгустке живой материи, который  мы  называем  человеческим  мозгом.  Когда
удастся проникнуть в тайники этого кода, о... можно будет  узнать  многое,
почти все...
   Эстергом удивленно  взглянул  на  профессора.  Улыбка  исчезла  с  лица
Сатаяны.  Взгляд  его  был  устремлен  куда-то  поверх  головы   инженера,
пронзительный взгляд неподвижных расширенных зрачков... Эстергом внутренне
содрогнулся. Мелькнула мысль, что он имеет дело с безумцем.  Губы  Сатаяны
продолжали  шевелиться.  Он  шептал  что-то,  но  слов  уже  нельзя   было
разобрать. Вдруг он тряхнул головой, словно прогоняя какое-то  видение,  и
смущенно улыбнулся:
   - Извините, я, кажется, размышлял вслух. Со мной это бывает... Если  не
возражаете,  мы  приступим.  Прошу   всех   приготовиться...   Внимание...
начали...


   Последующие несколько часов  показались  Эстергому  кошмарным  сном,  в
котором реальные ощущения,  слова  и  образы  сплелись  с  фантастическими
видениями какого-то иного, неведомого и жуткого мира в запутанный,  липкий
клубок...
   Когда фасетчатое полушарие опустили к самой голове человека,  лежавшего
на столе, и подсоединили пучки электродов к его лбу, затылку и вискам,  на
большом матовом экране, соединенном с записывающим  устройством,  вспыхнул
свет. Сначала по экрану медленно поплыли бесформенные разноцветные пятна и
полосы. Потом движение их ускорилось.  Они  приобрели  объемность,  начали
свиваться в цветные спирали. Спирали вращались все быстрее.  Глаз  уже  не
успевал схватывать изменения окрасок и  форм.  Ассистенты  склонились  над
неподвижной  фигурой,  чей  мозг  был  сейчас  объектом  этого   странного
эксперимента. Сатаяна, сжав тонкие губы и не отрывая напряженного  взгляда
от  экрана,  вращал  рукоятки  настройки  прибора.  По  экрану  продолжала
беззвучно разливаться вакханалия форм и красок.
   Прошло несколько минут. Движение объемных цветных пятен и спиралей  все
ускорялось, краски, сливаясь, теряли яркость, блекли, пригасали. Теперь на
экране стремительно метались языки перламутрового  пламени.  Иногда  среди
них возникали какие-то контуры, но тотчас же сменялись иными  и  исчезали,
прежде чем глаз мог распознать их. Сатаяна  неуловимым  движением  пальцев
продолжал регулировать настройку. На мгновение  ему  удалось  удержать  на
экране какой-то образ - Эстергому показалось, что это было женское лицо, -
но изображение тотчас исчезло, поглощенное перламутровым пламенем. Сатаяна
бросил  быстрый  взгляд  на  инженера,   словно   говоря:   "Вот   видите.
Ускользает... Нужна иная скорость..."
   Его лоб и лицо покрылись мелкими каплями пота.
   Снова мелькнул какой-то  образ  и  исчез,  прежде  чем  Эстергом  успел
понять, что это было. Потом еще и еще...  Пламя  на  экране  поглощало  их
раньше,  чем  они  проявлялись...  Это   было   похоже   на   ускользающее
воспоминание. Словно тот, на столе, мучительно пытался припомнить что-то и
не мог. Эстергом посмотрел в  сторону  стола.  Человек  лежал  неподвижно.
Бледное  лицо  было  спокойно.  Глаза   закрыты.   Если   бы   не   пляска
перламутрового пламени на экране, отражавшая работу мозга, можно  было  бы
подумать, что этот человек мертв...
   Взгляд  Эстергома  не  ускользнул  от  внимания   профессора.   Сатаяна
нахмурился, что-то сказал ассистентам. Эстергом не понял слов, а возможно,
Сатаяна воспользовался языком, незнакомым инженеру.  Один  из  ассистентов
переступил на шаг и заслонил собой лицо спящего.
   Прошло  еще  некоторое  время.   Картина   на   экране   не   менялась.
Перламутровое пламя слепило. Эстергом почувствовал легкое головокружение и
отвернулся от экрана.
   -  Сегодня  не  получается,  -  тотчас  услышал  он  голос  Сатаяны.  -
Придется...
   Конца фразы Эстергом снова не понял.
   Один из ассистентов молча взял шприц  и  вонзил  иглу  в  руку  спящего
повыше локтя. Человек  на  столе  не  шевельнулся,  но  экран  вдруг  ярко
полыхнул и погас.
   - Вот так, - сказал  Сатаяна.  -  Может  быть,  удастся  ухватить  хоть
что-нибудь...
   Он снова принялся манипулировать с рукоятками настройки. Экран медленно
осветился. Теперь с экрана глядело юное женское лицо, искаженное  гримасой
дикого ужаса. Что видели эти залитые слезами, вылезающие из орбит глаза?
   Эстергом отшатнулся... Голова  на  экране  затряслась,  и  рот  женщины
раскрылся в безмолвном крике невыразимой боли. Если в  воспаленном  мозгу,
из которого Сатаяна вырвал сейчас этот образ, звучал и крик женщины, этого
уже было достаточно, чтобы сойти с ума. Поле зрения сместилось, и Эстергом
понял, почему  так  кричала  женщина.  Ее  пытали  огнем...  На  мгновение
Эстергому показалось, что он чувствует запах обгорающей человеческой кожи.
Он задрожал и отвернулся.
   - Что-то новое, - послышался спокойный голос Сатаяны. - Этого мы еще не
фиксировали. К сожалению, опять фрагмент...
   Эстергом поднял глаза. На экране билось перламутровое пламя. И тотчас в
нем возникла целая вереница картин и образов, стремительно сменяющих  друг
друга.  Пальмы  на  краю  песчаной  пустыни,  залитой  слепящим  солнечным
светом...  Ярко-синее  небо  над  песчаными  холмами  и  цепочка   следов,
убегающая вдаль. Лабиринты какого-то подземелья, красноватые языки факелов
внизу. Прекрасное женское лицо, кажется, то же самое, что в первом  кадре,
но сейчас глаза сияют счастьем, губы  раскрываются  для  поцелуя...  Мрак,
потом снова эта женщина в белых полупрозрачных одеждах; она спускается  по
мраморной лестнице к голубой, сверкающей на солнце воде... Кто-то ждет  ее
внизу.  Снова  мрак,  быстрая  смена  лиц,  ужасающих   своим   уродством.
Чудовищные пытки... Извивающиеся в муках тела. Осужденных гонят на  казнь.
Толпы беснуются на площадях. Вдали - костры... Множество костров. Холодная
луна освещает развалины. Темнеют пустые глазницы  черепов...  Волки  бегут
куда-то, и рядом с ними по серебряной лунной  дороге  бегут  черные  тени.
Неподвижное тело, обернутое пеленами, опускают в  золотой  гроб...  Желтый
дым стелется низко над остовами мертвых домов, гниющие трупы на  улицах...
Гриб атомного взрыва, ослепляющая вспышка, и снова трупы; ползущие куда-то
уроды, тонущие в нечистотах трущоб... Какое-то лицо, удивительно  знакомое
Эстергому. Сатаяна?.. Да, конечно, Сатаяна, улыбаясь, глядит  с  экрана...
Второй Сатаяна, напряженный и сосредоточенный, сидит рядом... Снова пляска
пламени.  Аудитория...  Студенты  склонились  над  записями.  Чертежи   на
доске... Эстергому вдруг начинает казаться, что он присутствовал  на  этой
лекции... Не он ли там, в третьем ряду?.. Картина резко меняется... Стол у
распахнутого  настежь  окна.  За  окном  мокрые  ветви,  капли  дождя   на
пожелтевших листьях. На столе листы бумаги. Чья-то рука  быстро  покрывает
их символикой математических  формул...  Формулы...  Формулы...  Они  тоже
удивительно знакомы... Эстергом пытается уловить  их  смысл...  Снова  это
женское лицо... Эстергом вдруг осознает, почему оно так поразило его... Он
когда-то видел эту женщину... Но когда и где?.. Пламя, мрак, опять  пламя,
и вдруг - призрачный скелет, медленно плывущий в черном  небе  над  белыми
мраморными надгробиями...
   Что-то похожее на стон проникает в сознание ошеломленного инженера.  Он
поднимает голову, оглядывается...  Сведенное  судорогой  тело  испытуемого
выгнулось дугой над столом. Один из ассистентов придерживает его за  ноги,
другой за голову. Губы спящего закушены до крови, лицо искажено мукой.
   - Остановитесь, - неожиданно для себя  кричит  Эстергом,  -  прекратите
сейчас же!.. Прекратите...
   Крик прозвучал визгливо, резко и оборвался.
   Послышался  негромкий  щелчок.   Экран   погас.   Сатаяна   внимательно
всматривается в помертвевшее лицо инженера.
   - Что с вами, друг мой?
   Эстергом вытащил платок, принялся вытирать влажный лоб.
   - Со мной ничего, но мне показалось, что он, - Эстергом указал на  стол
в центре зала, - что... это слишком мучительно. Посмотрите, что с ним?
   - С ним ничего... Он спит...
   - Но он... Я сам видел...
   - Успокойтесь. Он ничего не чувствует. Все это, - профессор  кивнул  на
экран, - скрыто глубоко в тайниках его мозга.  И  он  сам  не  подозревает
почти ни о чем. В  клетках  вашего  мозга,  может  быть,  хранятся  записи
пострашнее. Но вы тоже ничего не знаете о них... И  это  хорошо.  Если  бы
было иначе, люди сошли бы с  ума  от  избытка  информации,  которая  им  в
общем-то ни к чему... Человеку достаточно опыта своего поколения...
   Эстергом встал, принялся ходить по лаборатории. Скосил глаза в  сторону
стола.  Человек  лежал  неподвижно.  Бледное,  без  кровинки,  лицо   было
спокойно.
   - На вас подействовала запись, - мягко сказал Сатаяна. - Вы настаивали,
и  я  вынужден  был  согласиться...  Пока  это  великая  неопределенность.
Повторяю, я не знал, что нам удастся извлечь из него...
   - Значит, моя аппаратура все-таки  обеспечивает  вам  запись,  -  голос
Эстергома был хриплым от волнения.
   - Нет, - улыбнулся Сатаяна. - Вы же видели. Это разрозненные фрагменты,
кусочки мозаики... гигантской  мозаики...  А  мне  необходима  непрерывная
лента...
   - Лента чего?
   - Назовем это скрытой информацией... Она хранится в каждом  из  нас  за
пределами  сознания.  Она  -   отражение   опыта   бесчисленных   минувших
поколений...
   - Значит, то, что мы видели сейчас?..
   - Да... В этих кадрах  -  опыт  его  предков.  Каких-то  очень  далеких
поколений. Все они давным-давно истлели, но в мозгу потомка  хранится  код
пережитого ими... Реальный призрак минувшего... Нить, связывающая  прошлое
с будущим. Философы твердят, что нельзя  установить  историческую  правду,
что прошлое не поддается объективной проверке.  Я  хочу  предложить  новую
методологию исторического анализа. Исходные данные -  в  нас  самих.  Надо
только расшифровать их...
   Эстергом желчно рассмеялся:
   - Ваш метод, если он не фикция, едва ли лучше других. Вы базируете  его
на анализе субъективных восприятии... Вы утонете в хаосе...
   - Я буду оперировать  суммой  того,  что  вы  называете  "субъективными
восприятиями".  Сумма  дает  возможность   взаимно   прокорректировать   и
сопоставить субъективные оценки.  И  кроме  того,  информация,  которую  я
извлеку,    отражает    некогда    существовавшие    объективные    связи.
Проинтегрировав  ее,  можно  приблизиться  к  исторической  истине   более
достоверно, чем это делают авторы "Всемирной истории".
   - Но на экране был хаос. Как его использовать в ваших целях?
   - Не забывайте, мы получили информацию из мозга...  э-э...  пораженного
болезнью.  В  нем  нарушены  причинные   связи   и   границы,   отделяющие
сознательное от подсознательного. Основа многих психических заболеваний  в
том и состоит, что информация, укрытая в подсознании, проявляется. Человек
начинает отождествлять осознаваемое и подсознательное. В  средние  века  о
таких говорили - "одержим дьяволом". Что ж,  очень  точное  определение...
"Дьявол" - информация, скрытая в подсознании. Прорыв ничтожной части ее  в
сознание превращает человека в безумца. Я говорил вам, в чем его  болезнь?
- Сатаяна коснулся обнаженной руки того, кто лежал на столе.  -  Небольшая
часть полученной  нами  сегодня  информации  относилась  к  его  недавнему
прошлому. Помните руку, чертившую формулы? Кое-что можно сопоставить с его
"второй ипостасью"  -  египетского  жреца.  Я  отношу  это  к  прорыву  из
подсознания... Кто-то из его предков жил в  эпоху  Эхнатона...  Кстати,  и
наших с вами предков можно  отыскать  в  любой  из  минувших  эпох  -  при
Людовике XIV, Аттиле, Катоне, Хефрене и так далее, до великого  оледенения
включительно, а при желании и еще раньше. Так вот, можно думать,  что  его
предок по прямой линии в эпоху Эхнатона, египетского  фараона-реформатора,
был жрецом...
   - А та женщина?
   -  Извините,  не  знаю...  Сегодняшняя  запись  любопытна...  Появились
какие-то новые фрагменты. Эпоха иная. Вероятно, раннее средневековье...
   - Значит ли это, что его болезнь прогрессирует?
   -  Н-не  думаю...  Скорее  случайная  расшифровка  того,   что   хранит
подсознание.
   - А если спросить его?
   - Это невозможно. Вы забываете, с кем имеем дело.
   - Если я вас правильно понял, профессор, при помощи аппаратуры, которую
вы получили от меня, можно трансформировать в зрительные образы и какую-то
часть информации, хранящейся в мозгу здорового человека...
   - Только сопряженную с  его  личным  опытом,  относящуюся  к  сознанию.
Причем не у каждого... У людей с сильной волей это пока не удается...
   - Почему?
   Сатаяна внимательно глянул  на  инженера  поверх  очков.  Казалось,  он
колебался - объяснять ли дальше.
   - Если вы рассчитываете  на  мою  помощь,  говорите  все  до  конца,  -
настаивал Эстергом.
   - Это сложный вопрос... Дело в индивидуальных качествах испытуемого,  в
мощности регистрирующей установки и, конечно,  в  разрешающей  способности
видеозаписи. Убежден, что при значительном увеличении скорости...
   - Но мы на ее пределе...
   -  Значит,  требуется   принципиально   иное   конструктивное   решение
записывающего устройства.
   Эстергом покачал головой:
   - Я всего лишь инженер, а не волшебник. Мы  с  вами  провели  у  экрана
около двух часов. Сколько практически  мгновенных  импульсов  мозга  этого
человека вы пытались сегодня расшифровать?
   - Не более десяти...
   - А точнее?
   - Большая часть совершенно не расшифровывалась.
   - От скольких были получены расшифрованные видеосигналы?
   - Я не следил точно...
   - Тогда я вам подскажу: от двух или трех.
   Сатаяна вопросительно глянул на одного из ассистентов.
   Тот наклонил голову в знак согласия:
   - Проанализировано девять импульсов, профессор.  Видеосигналы  записаны
от трех.
   - Ну вот, видите! - торжествующе крикнул Эстергом.  -  Три  практически
мгновенных  импульса  дали  почти  двухчасовой  спек