ить  многое,  не  имеющее  иного  объяснения.  Например,
параллельное развитие тельциан и людей и их встречу  в  наиболее  подходящее
время. Или же случайные взрывы людей.
   - Они происходили во все времена, - ехидно заметила Сара.
   - Случается множество разнообразных необъяснимых  вещей.  Большинство  из
них получают те или иные объяснения.  Но  я  думаю,  что  иногда  объяснения
бывают ошибочными. Если бы при нормальном положении дел вы  натолкнулись  на
останки кого-нибудь, погибшего так же, как ваша  подруга,  вы  скорее  всего
подумали бы о какой-то грязной игре, о бомбе или чем-нибудь  наподобие.  Но,
конечно, не о прихоти "неназванного".
   В разговор вмешался шериф, и его слова дали новую пищу моим размышлениям.
   - Я все же не исключаю грязной игры. Мы видели, как вы  делали  множество
вещей, которые  мы  назвали  бы  невозможными.  И  для  меня  намного  легче
предположить,  что  это,  так  или  иначе,  сделали  вы,  чем   поверить   в
существование невидимых злокозненных богов.
   - Тогда почему я сделал это с ней, а не с вами? Почему я не сделал  этого
с Манделлой, когда он был необыкновенно близок к тому, чтобы убить меня?
   - Возможно, вы стремитесь добавить перчику в свою жизнь, - ответил  я.  -
Мне попадались такие люди. И вы решили, что  нам  двоим  стоит  жить,  чтобы
сделать ваш мир более интересным.
   - Спасибо, он и так достаточно интересен, - с нескрываемой сварливостью в
голосе заметил "священник", резко  вскинув  голову.  -  И,  судя  по  всему,
намеревается стать еще интереснее.

   ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
   КНИГА ОТКРОВЕНИЯ

   ГЛАВА 1

   И почти сразу же после этих слов  я  услышал  слабый  певучий  звук  двух
флотеров, приближавшихся с разных сторон. Через несколько секунд  они  стали
видимы, а еще через несколько секунд проплыли над нами и опустились в парке.
   Это были спортивные флотеры; один ярко-оранжевый, а другой  вишневый.  Их
обтекаемые формы  напомнили  мне  боевые  вертолеты  времен  моей  юности  -
"кобры", - да они и были похожи на кобр.
   Фонари кабин скользнули назад, и из машин выбрались  мужчина  и  женщина.
Они тоже были слишком крупными, как и наш приятель, и флотеры покачнулись  -
казалось, с благодарностью, - освободившись от тяжести своих пассажиров.
   Оба,  и  мужчина,  и  женщина,  увидев  нас,  моментально  уменьшились  в
размерах. Но все равно они оставляли  слишком  глубокие  следы  в  траве.  Я
спросил себя, почему они не прибыли просто в обличье флотеров.  Может  быть,
эти машины были слишком массивными?
   Женщина была чернокожая и коренастая, а мужчина  был  белый  и  настолько
невзрачный, что его лицу было бы очень трудно  дать  описание.  Своего  рода
защитная окраска, предположил я. Они были закутаны в  тоги  из  естественной
необесцвеченной ткани.
   Не было произнесено никаких слов  приветствия.  Трое  Омни  около  минуты
молча беседовали между собой, глядя друг на друга.
   Потом женщина заговорила: - Скоро сюда прибудут еще некоторые из нас.  Мы
тоже умираем насильственной смертью, так же, как умерла ваша подруга.
   - Неназванные? - спросил я.
   - Что вы можете знать о неназванных? - отозвался мужчина. - Хотя я думаю,
что это они, потому что происходящее противоречит физическим законам.
   - Они могут управлять физикой?
   -  Похоже  на  то,  -  сказал  наш  "священник".  -  Взрывающиеся   люди,
испаряющееся антивещество... Десять миллиардов существ, перенесенных, как вы
выразились, в какую-то космическую колонию нудистов. Или братскую могилу.
   - Боюсь, что это все же  могила,  -  заметила  женщина,  -  И  мы  вскоре
присоединимся к ним.
   Все трое уставились на меня. Первым заговорил  безликий  человек:  -  Это
сделали  вы.  Вы  попытались  покинуть  галактику.  Убежать   из   пределов,
отведенных неназванными для нас.
   - Это же смешно, - возразил я. - Я уже не раз покидал  галактику  прежде.
Кампания Сад-138 проходила в Большем Магеллановом  Облаке.  Другие  кампании
были в Малом Облаке и возле звезды-карлика в созвездии Стрельца.
   - Коллапсарный скачок - это не то, что полет в  пространстве,  -  сказала
женщина. - Червоточины. Это почти то  же  самое,  что  изменение  квантового
состояния, а затем возвращение к прежнему.
   - Все равно, что прыжок с дерева с привязанной к ногам лианой, -  вставил
наш любитель старины.
   - А вы на своем космическом корабле,  -  продолжала  женщина,  -  убегали
по-настоящему. Вы вошли на территорию неназванных.
   - Это они вам сказали?  -  резко  спросила  Мэригей.  -  Вы  общаетесь  с
неназванными?
   - Нет, - ответил мужчина. - Это лишь умозаключение.
   - Вы могли бы назвать это Бритвой  Оккама,  -  добавила  женщина.  -  Это
наименее сложное из возможных объяснений.
   - Значит, мы вызвали гнев бога, - подытожил я.
   - Если хотите, можно сказать и так, - ответил безликий. - А вот мы сейчас
пытаемся сообразить, как привлечь к себе внимание бога.
   Мне хотелось закричать, но Сара смогла выразить  обуревавшие  меня  мысли
более спокойно.
   - Если они такие всемогущие и вездесущие... то,  похоже,  они  продолжают
следить за нами. И даже слишком пристально.
   "Священник" покачал головой.
   - Нет. Это спорадическое явление. Неназванные оставляют нас одних  то  на
несколько недель, то на несколько  лет.  Затем  они  вводят  какую-то  новую
переменную, словно ученый или, может быть, любопытный  ребенок,  и  смотрят,
как мы на это будем реагировать.
   - Убрать всех?.. - задумчиво произнесла Мэригей. - Вот это переменная!
   - Нет, - сказала черная женщина. - Я думаю, что это  означает  завершение
эксперимента. Неназванные чистят клетку.
   - И что нам следует делать... -  начал  было  безликий  человек  и  вдруг
умолк. - Моя очередь, - сказал он спустя пару секунд и тут же взорвался,  но
не брызгами крови, кишок и обломками костей. На его месте возник вихрь белых
частиц, маленький снежный буран.  Частицы  попадали  на  землю  и  бесследно
исчезли.
   - Черт возьми! - воскликнул "священник". - Он мне очень нравился.
   - Что нам следует делать, -  продолжила  женщина,  как  будто  ничего  не
произошло, - это попытаться  привлечь  внимание  неназванных  и  убедить  их
оставить нас в покое.
   - А вы двое, -  сказал  "священник",  указав  на  меня  и  Мэригей,  -  с
очевидной вероятностью являетесь ключом. Это вы спровоцировали их.
   Макс, все это время стоявший рядом  с  нами,  исчез  и  вскоре  вернулся,
облаченный в боевой костюм.
   - Макс, - окликнул я его, - подходи к вещам реально. Мы не можем бороться
с ними таким образом.
   - Мы не знаем, - глухо ответил он. - Мы не знаем ничего.
   - Мы все еще не знаем, правду ли вы говорите, - вновь вмешалась  Сара.  -
Есть неименуемые или нет, это еще на  воде  писано.  Бы  сделали  это  -  вы
уничтожили всех и каждого, а теперь играете с нами. Вы  не  можете  доказать
обратного, не так ли?
   - Один из нас только что умер, - возразил "священник".
   - Нет, он изменил свое состояние и исчез, - сказал я в ответ.
   "Священник" улыбнулся.
   - Именно так. Разве не это происходит с вами, когда вы умираете?
   - Бросьте, - сказала Мэригей. - Если это дело Омни, если это они устроили
такую ужасную шутку, то мы обречены независимо от того,  что  будем  делать.
Так что мы можем принять их слова за чистую монету. - Сара открыла было рот,
чтобы заговорить, постояла так с секунду и закрыла его.
   - Вот дерьмо, - вдруг проговорил Макс. Боекостюм покачнулся и вновь  стал
неподвижно.
   - Ну вот, опять, - ровным голосом сказал "священник".
   - Макс! - во все горло заорал я. - Ты здесь? - Молчание.
   Мэригей подошла к  костюму  сзади:  там  находилась  рукоять  экстренного
открывания.
   - Я сделаю?..
   - Рано или поздно придется, - ответил я. - Сара...
   - Я смогу выдержать, - отозвалась она. - Я видела Аниту. - Ее и без  того
бледное лицо стало белым как мел.
   Мэригей открыла костюм, и все оказалось именно так плохо, как я себе  это
представлял заранее. Там не осталось ничего, что можно  было  бы  счесть  за
останки Макса. На землю, хлюпая, вытекло несколько галлонов крови  и  других
жидкостей. Нижняя часть костюма была полна клочьями мяса и обломками костей.
   Сара согнулась вдвое: ее вырвало. Я чуть не  последовал  ее  примеру,  но
сохранившийся, как оказалось, старый боевой рефлекс заставил  меня  стиснуть
зубы, сделать три очень глубоких вдоха и проглотить  то,  что  подступало  к
горлу.
   Макс был из тех людей, которых любишь, несмотря на то, кем он является  и
что делает. И они вот так запросто разделались  с  ним,  словно  смахнули  с
доски вышедшую из игры пешку.
   - Неужели мы можем быть причастны к этому? - прокричал я. - Можем  ли  мы
хоть что-нибудь объяснить? - Мой голос сорвался.
   Звуки  двух  взрывов  донеслись  из  гостиницы,  и  сразу   же   раздался
истерический крик.
   Мэригей  застонала,  ее  ноги  подогнулись,  она  потеряла   сознание   и
растянулась на тротуаре. Сара, я думаю, даже ничего не заметила. Она  стояла
на коленях, захлебываясь рыданиями, обхватив себя руками, в то время как  ее
тело содрогалось в конвульсиях, пытаясь освободить и так  совершенно  пустой
желудок.
   Антрес-906 посмотрел на меня.
   - Я готов, -  медленно  сказал  он  по-английски.  -  Я  не  хочу  больше
оставаться здесь. Пусть неназванные заберут меня.
   Я кивнул, с трудом согнув шею, и подошел к Мэригей. Опустился на  колени,
приподнял ее голову и попытался  платком  вытереть  ее  лицо.  Она  частично
очнулась и, не открывая глаз, обхватила меня рукой за талию. Ее  трясло,  но
она молчала, лишь дышала с трудом.
   Это была та близость, какую могут иметь  немногие  люди.  Наподобие  той,
которую мы чувствовали иногда во время сражения  или  непосредственно  перед
боем: мы должны умереть, но мы умрем вместе.
   - Забудь о неназванных, - сказал  я.  -  Мы  пользовались  взятым  взаймы
временем с самого дня зачатия... И мы...
   - Украденным временем, - поправила она все так же, не открывая глаз. -  И
сделали из него хорошую жизнь.
   - Я люблю тебя. - Это мы произнесли одновременно.
   Послышался громкий удар: боевой костюм упал.  Легкий  бриз,  до  сих  пор
веявший с недалекого океана, полностью переменился,  превратился  в  сильный
ветер и принялся порывами налетать на костюм. Что-то ужалило  меня  сзади  в
шею - кость или осколок кости - еще раз ужалило и со стуком упало в костюм.
   Со звуком, похожим на стук пересыпаемых сухих палок, в раскрытой раковине
боекостюма поднимался неполный скелет. Предплечье, локтевая кость и  лучевая
кости прицепились к правому локтю; на запястье выросли ладонные кости, а  от
них в неполную секунду отросли пальцевые фаланги.
   Затем поверх таза  возник  комок  перепутанных  кишок,  желудок,  мочевой
пузырь, все  происходило  быстрее  и  быстрее:  появлялись  печень,  легкие,
сердце, нервы и мускулы. Череп наклонился вперед на позвонках  под  тяжестью
мозга, а потом медленно поднялся и посмотрел на меня голубыми глазами Макса.
Какое-то мгновение лицо оставалось двухцветным - красным и белым,  -  словно
медицинский препарат, с которого содрали кожу. А потом оно покрылось  кожей,
на голове появились волосы, сразу же кожей покрылось и все тело, а  затем  в
нужных местах не выросли, а просто возникли волосы.
   Он осторожно шагнул из костюма, и  на  нем  появилась  одежда;  свободная
хламида. На его лице было напряженное суровое выражение. И подошел к нам. Он
или оно.
   Мэригей уже сидела.
   - Что происходит?  -  спросила  она  сдавленным  голосом,  совершенно  не
похожим на тот, которым говорила обычно.
   Человек (или существо) уселся перед нами, скрестив ноги.
   - Вы ученый.
   - Макс?
   - У меня нет имени. Вы ученый. - Вы неназванный?
   Он отмахнулся от вопроса.
   - Уильям Манделла. Вы ученый-естествоиспытатель.
   - Меня этому учили. Сейчас я преподаватель естественных наук.
   -  Но  вы  понимаете  природу  исследования.  Вы  понимаете,  что   такое
эксперимент?
   - Конечно.
   Омни подошел  к  нам  и  остановился  поблизости.  Он  кивнул  чернокожей
женщине.
   - Выходит, она была очень недалека от истины?
   - Эксперимент окончен? - вопросительно произнесла она. - И вы  приступили
к забою подопытных животных?
   "Макс" медленно покачал головой.
   - А что я могу поделать? Сначала подопытные мыши удирают из клетки. Затем
они начинают соображать, что с ними происходит. А потом требуют  переговоров
с экспериментатором.
   - Если бы эксперимент проводил я, - сказал я, - то поговорил бы с мышами.
   - Да, именно так и поступил бы человек.  -  Он  осмотрелся  с  выражением
непонятного раздражения.
   - Так поговорите, - бросила Мэригей. Он несколько секунд смотрел на нее.
   - Вы, когда были маленькой девочкой, мочились в постель. И ваши  родители
не соглашались отпустить вас в лагерь, пока вы не перестали это делать.
   - Я забыла об этом.
   - Я ничего не забываю. - Он повернулся ко мне.  -  Почему  вы  не  любите
фасоль?
   Я не мог сообразить, к чему он клонит.
   - У нас на Среднем Пальце не растет фасоль. Я даже не помню,  какова  она
на вкус.
   - Когда вам было три земных года от роду, вы засунули сухую фасолину себе
в нос. И, пытаясь вытащить, пропихивали  все  дальше  и  дальше.  Ваша  мать
наконец сообразила, почему ребенок так сильно плачет, но от ее лечения  дело
пошло еще хуже. Фасолина от влажности стала  разбухать.  Она  отвела  вас  к
знахарю, жившему в коммуне, и тот еще сильнее  все  испортил.  Когда  они  в
конце концов доставили вас в больницу,  врачам  пришлось  дать  вам  наркоз,
чтобы извлечь фасолину, а у вас довольно  долго  были  проблемы  с  носовыми
пазухами.
   - Это вы сделали?
   - Я наблюдал за этим. Я подготовил исходные параметры задолго  до  вашего
рождения, так что, можно сказать, что  да,  это  сделал  я.  Я  слышу  звуки
взмахов крылышек каждого воробья, и ни один звук никогда не оказывается  для
меня неожиданным.
   - Воробья?
   - Не берите в голову. - Он встряхнул плечами, как будто сбрасывал ношу  с
плеч. - Эксперимент окончен. Я ухожу.
   - Уходите? Он встал.
   - Из этой галактики.
   Земля неподалеку вдруг взорвалась, и пара ботинок, которые мы  захоронили
под пальмами, прилетели обратно, на то место, где  в  момент  гибели  стояла
Анита. Над ними сконцентрировалось  месиво  из  частиц  плоти  и  костей,  к
ужасным  останкам  откуда-то  стянулось  алое   облачко,   и   тело   начало
восстанавливаться.
   - Думаю, что не стоит изменять условия и возобновлять эксперимент с  того
момента, когда его ход нарушился, - сказал он. - Я  просто  оставлю  вас  на
произвол судьбы. А где-нибудь через миллион лет взгляну, что получилось.
   - Только мы? - сказала Мэригей. - Вы  убили  десять  миллиардов  людей  и
тельциан и теперь вручаете нам пять пустых планет?
   - Шесть, - поправило существо в белом, - и они не пусты. Люди и тельциане
не мертвы. Просто убраны.
   - Убраны, - тупо повторил я. - И куда же вы их убрали?
   Существо  улыбнулось  мне,  как  будто  подготовило  напоследок  какой-то
приятный сюрприз.
   - Как вы думаете, сколько места,  вернее,  какой  объем  потребуется  для
того, чтобы сложить десять миллиардов человек?
   - Помилуй бог, я не знаю. Большой остров?
   - Одна и одна треть кубической  мили.  Они  все  сложены  в  Карлсбадских
пещерах. А теперь они проснулись, голые, холодные и голодные. -  Похожее  на
Макса существо (пожалуй, все-таки "он") взглянуло на часы. - Ну, положим,  я
могу подбросить им немного еды.
   - Средний Палец? - сказал я. - Они тоже живы?
   - В  большом  элеваторе  в  Вендлере,  -  ответило  существо.  -  Вот  им
по-настоящему холодно. Я кое-что сделаю для них. Готово.
   - Вы можете совершать действия быстрее, чем со скоростью света?
   - Естественно. Скорость света - это лишь одно из ограничений,  которые  я
поставил для эксперимента.  -  Он  (оно?)  поскреб  пальцами  подбородок.  -
Пожалуй, я его оставлю. Иначе вы станете совать нос во все дырки вселенной.
   - Луна и Марс? Небеса и Кисос? Он кивнул.
   - В основном холодные и  голодные.  А  те,  кто  на  Небесах,  горячие  и
голодные. Но они все, вероятно, смогут найти какую-нибудь  еду  прежде,  чем
примутся поедать друг друга.
   Он смерил взглядом Мэригей и меня.
   - У вас двоих особое положение, так как никто, кроме вас, не помнит столь
давних времен. Я изрядно позабавился, конструируя вашу ситуацию.  Ну  а  для
меня время все равно что пол или, скажем, стол; я могу прогуляться назад,  к
Большому Взрыву, или вперед, к тепловой смерти вселенной. Жизнь и  смерть  -
обратимые состояния. С моей точки зрения, тривиальные. Как вы  могли  видеть
здесь.
   Мне, наверно, не следовало это говорить, но я все же  сказал:  -  Значит,
теперь вас забавляет то, что вы позволяете нам жить?
   - Это один из способов разрешения ситуации.  Или  же,  как  вы  могли  бы
сказать, я даю эксперименту возможность идти своим  собственным  путем,  без
корректировки.  А  я  пройдусь  на  миллион  лет  вперед  и  посмотрю,   что
произойдет.
   - Но ведь вы уже знаете будущее, - сказала Мэригей. Существо в теле Макса
закатило глаза.
   - Будущее - это не линия. Это стол. Существует множество видов  будущего.
В противном случае, зачем было бы экспериментировать?
   - Не уходите! - вдруг заговорила Сара. Он нетерпеливо взглянул на нее.  -
Мы видим события подобными линиям, линиям  причин  и  следствий.  Но  вы  же
видите миллионы линий на своем столе.
   - Бесконечное количество линий.
   - Пусть так. Есть ли во вселенной еще что-нибудь, кроме вашего  стола?  -
Он улыбнулся. - Имеются ли другие столы?  Существует  ли  комната,  где  они
находятся?
   - Другие столы имеются. Ну а если они находятся в комнате, то я  ни  разу
не видел стен.
   Затем он заговорил почти точно в унисон с Сарой: -  Значит,  есть  кто-то
еще,  надзирающий  за  всем  происходящим.   -   Женский   голос   прозвучал
вопросительно, а мужской утвердительно. А закончила одна Сара: - Надзирающий
за вами и вашими столами?
   - Сара, - ответил Макс, - на некоторых  из  этих  бесчисленных  линий  ты
решишь остаться живой через миллион лет, когда я вернусь. Тогда  ты  сможешь
спросить меня. А может быть, решишь не делать этого.
   - Но если нет больше никого; если вы бог...
   - Что? - удивленно сказал Макс, ощупывая белую ткань. - Что  здесь,  черт
возьми, происходит? - Он взглянул  на  боекостюм.  -  Я  вдруг  почувствовал
ужасную боль во всем теле.
   - Я тоже, - подхватила Анита. Она голышом сидела по-турецки на том  самом
месте, где умерла, держа одну руку на коленях, а другую прижимала к груди. -
А затем я внезапно снова очутилась здесь.  Но  ты  оказался  одетым.  -  Она
взглянула на нас, подняв брови. - Что здесь, черт возьми, происходит?
   - Бог знает, - ответил я.

   ГЛАВА 2

   Я еще несколько секунд волновался по поводу того, что  делать  с  десятью
миллиардами  людей  и  тельциан,  брошенных  голыми  посреди   пустыни.   Но
неназванный еще один, последний раз махнул своей волшебной палочкой.
   Воздух вокруг нас замерцал, и мы внезапно  оказались  окруженными  густой
толпой голых мужчин, женщин и детей: многие из них рыдали.
   В такой ситуации небольшая группа одетых людей, конечно, сразу привлекает
к себе внимание. Люди начали осторожно приближаться к нам, и мы  с  Мэригей,
оба, инстинктивно напряглись, готовые взять на себя руководство.
   Конечно, этого не произошло. Самый старший  по  виду  Человек  направился
прямо ко мне и начал громким ехидным  голосом  задавать  вопросы.  Вероятно,
суть их можно было выразить словами: "Что здесь, черт возьми, происходит?"
   Но я не мог понять ни слова. Я говорил на мертвом для этой планеты языке,
который здесь знала лишь горстка людей-иммигрантов и ученых.
   Трое Омни выступили вперед, подняли руки и что-то прокричали  хором.  Они
заметно  выделялись  своим  ростом,  и  общее  внимание   почти   сразу   же
переключилось на них.
   "Священник" тронул меня за плечо.