- Интересно,  такая  картина  только  здесь  или
повсюду?
   - Я думаю, что повсюду, -  откликнулся  шериф,  присев  на  корточки.  Он
выпрямился, держа в руках безвкусное бриллиантовое кольцо,  судя  по  всему,
земной антиквариат. - Здесь не было никаких уборщиков.
   Несмотря на  полнейшую  загадочность  обнаруженного  нами,  мы  все  были
голодны и нашли кафетерий.
   Мы не  стали  связываться  с  холодильником  и  морозильником,  но  нашли
кладовую с несколькими коробками  консервированных  фруктов,  мяса  и  рыбы.
Быстро перекусив, мы  разделились  и  отправились  на  поиски  свидетельств,
каких-нибудь улик, которые дали бы возможность  понять,  как  давно  планета
опустела, что здесь случилось.
   Шериф нашел пожелтевшую газету, датированную 14 галилея 128 года.
   - Как это можно было предположить, - сказал он. - Тот самый  день,  когда
мы отправились обратно, с учетом относительности.
   - Значит, они исчезли в то же время, когда и наше антивещество.
   Мои часы принялись бибикать, напоминая мне, что флотилия Мэригей  вот-вот
пройдет над нашими головами.  Втроем  мы  с  большим  трудом  смогли  общими
усилиями открыть дверь аварийного выхода.
   Небо было затянуто дымкой, а то мы разглядели бы наши спасательные шлюпки
как три расположенных рядом белых пятнышка, проплывающих по небу.
   Мы поговорили в течение нескольких минут, но сумели мало что  рассказать.
Основное содержание нашего разговора можно было бы  выразить  тезисом:  "Две
необъяснимых вещи, случившиеся одновременно,  с  большой  долей  вероятности
имеют одну и ту же причину".
   Мэригей сказала, что они продолжат визуальное наблюдение с орбиты. У  них
не  было  никакого  серьезного  оборудования  для  этого,  но  на   "тройке"
обнаружился мощный бинокль. Оттуда смогли разглядеть и наш челнок, и полосу,
которую он пропахал в  снегу  при  приземлении,  и  второй  челнок,  укрытый
засыпанным снегом брезентом.
   Спасательные  шлюпки  должны  были   приземляться   на   своих   маршевых
двигателях, так что им следовало выбрать место, где в  округе  на  несколько
километров не было никого живого - в противном случае все,  кто  окажется  в
весьма значительном радиусе, неминуемо погибнут. Ведь гамма-излучение нашего
челнока составляло менее одного процента от излучения больших судов.
   Но, судя по тому, что мы видели, с этим не должно быть проблемы.
   Если бы живые люди обнаружились в городе, нам  предстояло  бы  выехать  в
сельскую местность и найти достаточно большую и ровную  площадку,  пригодную
для того, чтобы послужить заменой космопорту. Я помнил  пару  ферм,  которые
без всякого внутреннего протеста  готов  был  использовать  для  этой  цели;
просто в память о былом.
   В раздевалке цокольного этажа нам удалось найти зимнюю одежду:  легчайшие
ярко-оранжевые рабочие комбинезоны. Они оказались маслянистыми на  ощупь.  Я
знал, что это не следы смазки,  а  просто  некий  неизвестный  мне  полимер,
образующий  вакуумную  прослойку  менее  миллиметра  толщиной  между  слоями
костюма, но он придавал одежде ощущение засоленности.
   Продолжая против всякой логики  надеяться  на  невозможное,  мы  вошли  в
служебный гараж, но аккумуляторы всех машин оказались мертвы. Правда,  шериф
вспомнил об  одной  аварийной  машине,  которую  мы  и  обнаружили  снаружи.
Предназначенная для работы в ситуациях, когда энергия была  недоступна,  она
имела маленький плутониевый реактор.
   Этот транспортер оказался  неизящной  угловатой  штуковиной,  ярко-желтой
коробкой, предназначенной  для  борьбы  с  пожарами,  спасательных  работ  в
отдаленных местностях и  оказания  прямо  на  месте  неотложной  медицинской
помощи. Внутри он был достаточно просторен для того, чтобы разместить  шесть
коек для больных и оставить проход для врачей и медсестер.
   Попасть в машину оказалось нелегко: двери были покрыты многолетним  слоем
льда. Мы разыскали в гараже пару больших отверток и тяжелых гаечных ключей и
пробили себе путь внутрь.
   Когда дверь открылась, в машине зажегся свет, что было хорошим признаком.
Мы включили на полную  мощность  антиобледенитель  и  осмотрелись  кругом  -
удобная передвижная база, которую можно будет использовать и сейчас, и после
высадки остальной части нашей группы, пока хватит плутония.
   Цифры на табло расхода энергии сообщали, что машина располагает  топливом
на 11 245 часов. Я задумался над тем,  как  правильно  интерпретировать  эти
данные; ведь скорее всего транспортер, поднимаясь по  крутому  склону  горы,
расходовал больше энергии, чем стоя здесь с включенным освещением салона.
   Когда ветровое стекло обрело полную  прозрачность,  шериф  сел  на  место
водителя. Мы с Чарли пристегнулись к жестким стульям у него за спиной.
   - Пароль спасательных  машин  обычно  был  "пять-шесть-семь",  -  сообщил
шериф. - Если это не сработает, нам  нужно  будет  придумать,  как  отменить
блокировку. - Он пробежал  пальцами  по  вспомогательной  клавиатуре  и  был
вознагражден приятным перезвоном.
   - Запрос? - спросил механический голос.
   - Ручное управление, - ответил шериф.
   - Включено. Двигайтесь с осторожностью.
   Водитель передвинул рукоять на движение вперед;  электрический  двигатель
заскулил все громче и громче,  набирая  обороты,  пока  все  шесть  колес  с
обрадовавшим нас хрустом не вырвались из ледового капкана. Машина сдвинулась
с места, шериф по широкой дуге плавно повернул в сторону ворот космопорта  и
повел транспортер к городу.
   Шины из губчатого металла  звучно  шуршали  по  покрытой  толстым  настом
дороге. Мои часы подали сигнал, и мы остановились, чтобы я мог выйти  наружу
и доложить Мэригей о достигнутых результатах.
   С этой стороны города не  имелось  никаких  предместий:  строительство  в
направлении космопорта было строжайшим  образом  запрещено.  Тем  не  менее,
миновав пятикилометровую зону отчуждения, мы сразу же попали в город.
   Это была, пожалуй, самая  интересная  часть  Центруса.  Здесь  находились
старейшие постройки планеты, приземистые глинобитные лачуги с выложенными из
бревенчатых рам дверными и оконными проемами. Над ними возвышались  двух-  и
трехэтажные кирпичные здания следующего поколения.
   Открытая дверь одного из  древних  домов  болталась  на  одной  петле  и,
по-видимому, была готова оторваться. Мы остановили  машину  и  вышли,  чтобы
зайти внутрь. Я услышал,  как  шериф  расстегнул  свою  кобуру.  "Что,  черт
возьми, он ожидает здесь найти?" - удивилась какая-то часть моего  сознания.
А другая часть была спокойна.
   Тусклый свет, проникавший сквозь грязные оконные стекла, показал  ужасное
зрелище: весь пол был усыпан костями. Шериф пнул  несколько  штук,  а  затем
присел на корточки, чтобы осмотреть их повнимательнее.
   - Это останки не Человека и не людей, - сказал он, подняв длинную  кость.
Задумчиво перебрал еще несколько, и уверенно сообщил: - Собаки и кошки.
   - Дом с открытой дверью зимой оказался для них единственным  убежищем,  -
согласился я.
   - И здесь же был единственный источник пищи, - добавил Чарли. -  Они  ели
друг друга.
   Мы привезли сюда собак и кошек, зная, что они на протяжении большей части
года будут полностью зависеть от нас. Они служили милым напоминанием  о  той
цепи жизни, которая началась на Земле.
   И закончилась здесь? Я почувствовал желание как можно  скорее  попасть  в
город.
   - Здесь мы ничего не узнаем. - Шериф, видимо, чувствовал то же самое;  он
резко выпрямился и обтер  руки  о  маслянистые  штаны  комбинезона.  -  Идем
дальше.
   Интересно, что с того момента, как челнок сошел с орбиты,  направляясь  к
планете, все инстинктивно согласились с моей руководящей ролью, но теперь на
водительском месте и в буквальном, и в фигуральном смысле находился шериф.
   К тому времени, когда солнце поднялось к зениту, мы  выехали  на  Главную
улицу, забитую брошенными машинами. Дорога и тротуары, не знавшие ремонта на
протяжении многих лет, находились в ужасном состоянии. Нас  подбрасывало  на
рытвинах и кочках, образовавшихся за эти годы от промерзания дороги.
   Автомобили и флотеры не были брошены  у  обочин;  они  скопились  кучами,
главным образом у перекрестков. В пределах города автоматическое  управление
обычно отключается, так  что,  когда  водители  исчезли,  машины  продолжали
двигаться, пока не сталкивались с чем-то тяжелым.
   Большая часть окон домов была не занавешена. Это также не  ободряло.  Кто
же уезжает надолго, не задернув занавески в своем жилище? Полагаю, что те же
самые люди, которые бросают свои флотеры посреди улицы.
   - Почему бы нам не остановиться и не проверить наугад  какой-нибудь  дом,
который не окажется завален собачьими костями? - сказал Чарли. Судя по виду,
он чувствовал себя так же, как и я; было самое время выйти из этой  пляшущей
на волнах лодки.
   Шериф кивнул и прижал машину к тротуару;  видимо,  на  тот  случай,  если
движение внезапно возобновится.  Мы  вооружились  нашими  отвертками,  чтобы
взламывать замки, вышли и направились к ближайшему трехэтажному жилому дому.
   Первая квартира справа оказалась незапертой.
   - Здесь жил Человек, - сказал шериф; его голос  дрогнул.  Большинство  из
нас не имело обыкновения запирать свои дома.
   В жилище царила строгая атмосфера функциональности  и  крайней  простоты.
Несколько предметов деревянной мебели без каких-либо мягких сидений. В одной
комнате стояли  пять  дощатых  кроватей  (вернее,  топчанов)  с  деревянными
чурбаками, которые они использовали вместо подушек.
   Я не впервые задумался: не были ли у них  где-нибудь  припрятаны  подушки
для занятий сексом. На этих досках было бы очень неудобно лежать на спине, а
тем более стоять на коленях. А остальные полторы пары наблюдали,  пока  одна
пара предавалась соитию?  Взрослые  всегда  поселялись  вместе  группами  по
пятеро, а дети жили отдельно, в интернате.
   Может быть, они занимались сексом все вместе каждый третий день. У них не
было разницы между гомо- и гетеросексуальностью.
   Квартира была полностью лишена  украшений,  как  и  тельцианская  ячейка.
Предметы искусства предназначались для  общественных  мест,  где  ими  могли
любоваться все. А Человеки не хранили сувениров и не собирали коллекций.
   На всех горизонтальных поверхностях лежал однородный слой пыли,  и  мы  с
Чарли,  оба,  начали  чихать.  У  шерифа,  похоже,  ген,  связанный  с  этим
процессом, отсутствовал.
   - Возможно, нам удастся больше узнать в жилище людей, - предположил я.  -
Больше беспорядка, больше улик.
   - Наверняка, - согласился шериф. -  Это  может  быть  любая  из  соседних
квартир.
   Население  Человеков  было  равномерно  распределено  по  городу;   очень
великодушный жест с их стороны.
   Соседняя дверь оказалась  заперта,  как  и  остальные  семь  в  подъезде.
Вскрыть замки отвертками нам не удалось.
   - Вы могли бы прострелить замок, - предложил Чарли.
   - Это слишком опасно. К тому же у меня только двадцать патронов.
   - Вообще-то, -  заметил  я,  -  вы,  вне  всякого  сомнения,  найдете  их
неисчерпаемый запас в полицейском участке.
   - Лучше выйдем наружу и выбьем окно, - предложил шериф.
   Мы отправились  на  разрушенную  улицу,  и  он  поднял  обломок  покрытия
величиной с кулак. Он  обладал  довольно  хорошим  броском  для  того,  кому
никогда не доводилось заниматься бейсболом. Камень отскочил обратно,  но  на
стекле появились несколько трещин. Мы с Чарли последовали его примеру. После
множества ударов окно почти побелело от  бесчисленных  трещин,  но  все  еще
держалось.
   - Ну что ж... - протянул шериф. Он достал свой пистолет, направил  его  в
центр окна и выстрелил. Шум от выстрела оказался  удивительно  громким;  эхо
далеко раскатилось по улице. В стекле появилась дыра в кулак  величиной.  Он
прицелился на метр правее, выстрелил еще раз, и на этот  раз  большая  часть
стекла с приятным звоном посыпалась вниз.
   Подошло время для очередного радиоконтакта, так что мы отдыхали несколько
минут, пока  я  давал  Мэригей  отчет  о  наших  невеселых  наблюдениях.  Мы
согласились, что им следует отложить приземление до тех  пор,  пока  нам  не
удастся узнать хоть немного побольше. Кроме того, те члены экипажа,  которые
последними возвратились к жизни, были все  еще  слабоваты  для  того,  чтобы
безопасно перенести такую нагрузку, как приземление.
   Мы не стали вынимать куски стекла, которые остались торчать в раме. Я мог
пролезть внутрь  и  отпереть  окно,  чтобы  оно  превратилось  в  достаточно
большой, хотя и неудобный, вход. Шериф и Чарли подсадили меня,  а  затем  мы
тянули и толкали друг друга, пока все трое не оказались внутри. Тогда  после
этого я сообразил, что мог просто подойти к входной двери и отпереть ее.
   В квартире был беспорядок еще до того, как мы принялись ее  обстреливать.
Вся комната, куда мы попали, была завалена грудами книг, по большей части  с
печатями университетской библиотеки. Теперь они были  просрочены  на  восемь
лет Среднего Пальца.
   Я увидел висевший на стене  диплом  и  почувствовал  легкое  удивление  -
женщина, жившая здесь, Роберта Мор, была математическим физиком и как-то раз
приезжала в Пакстон, чтобы побеседовать с парой  моих  студентов  по  поводу
выполнения дипломной работы в Центрусе. Мы тогда завтракали вчетвером...
   - Мир тесен, - заметил Чарли, когда я сообщил об этом, но шериф возразил,
что дело не только в этом, и вряд ли могло получиться так, что один  из  нас
оказался знаком со взятым наугад обитателем этого квартала, если бы  мы  оба
не преподавали одну и ту же науку, а дом  не  находился  бы  в  окрестностях
университета. Я мог бы поспорить с его логикой, но за прожитые годы научился
находить более приятные способы пустого времяпрепровождения.
   Повсюду пыль и паутина. На стенах четыре большие картины маслом - на  мой
вкус, не очень хорошие. Одна, украшенная почти в центре пробоиной  от  пули,
была подписана: "Тете  Роб  с  любовью".  Вероятно,  эта  подпись  объясняла
наличие всех четырех картин.
   Хаос в комнате казался естественным.  Если  убрать  пыль  и  паутину,  то
получилось бы типичное логово ученого, живущего в одиночестве.
   Судя по всему, когда произошло то, что произошло, она находилась в кухне.
Там стоял небольшой деревянный обеденный столик с двумя стульями;  на  одном
из них громоздилась высокая стопка книг и журналов.
   Одна тарелка с неопознаваемыми остатками пищи могла, возможно,  послужить
уликой. Кухня, в отличие  от  кабинета  хозяйки,  была  очень  опрятна,  вся
посуда, за исключением одной тарелки, вымыта и убрана. Посреди стола  стояла
фарфоровая ваза, из которой  торчали  несколько  хрупких  коричневых  палок.
Независимо от того, что произошло, это случилось посреди ее трапезы, и у нее
не оказалось времени или желания доесть пищу и убрать  за  собой.  Рядом  не
было брошенной одежды, но человек,  живущий  один,  не  обязан  одеваться  к
обеду.
   Ее  одежда  оказалась  разложена  на  кровати,  которая  была   аккуратно
застелена покрытым густой пылью покрывалом бордового  цвета.  Точно  посреди
противоположных стен  висели  еще  две  картины,  написанные  тем  же  самым
художником. В комоде имелось три ящика: блузки, юбки и брюки, нижнее  белье;
все аккуратно сложенное. В шкафу лежали два пустых чемодана.
   - Видно, что она не упаковывала вещи, - констатировал Чарли.
   - У нее не было на  это  времени.  Позвольте,  я  кое-что  проверю.  -  Я
возвратился в кухню и нашел вилку, которой она ела, на полу справа от стула.
   - Посмотрите-ка сюда.  -  Я  поднял  вилку,  к  остриям  которой  пристал
довольно крупный кусок засохшей еды. - Я  не  думаю,  что  она  вообще  хоть
что-нибудь предвидела. Она просто исчезла,  выронив  вилку,  в  тот  момент,
когда подносила ее ко рту.
   - С нашим топливом было не так, -  заметил  шериф.  -  Если  мы  все  еще
продолжаем думать об общей "причине.
   - Ты физик, - повернулся ко мне Чарли. - Что может заставить материальные
предметы исчезнуть?
   - Коллапсарный переход. Но они вновь появляются где-то еще. -  Я  помотал
головой. - Материя не исчезает. Предмет может  откуда-то  пропасть,  но  при
этом он просто изменит свое положение или состояние. Частица  и  античастица
уничтожают друг друга, но они все же  остаются  "там"  в  произведенных  при
аннигиляции фотонах. Даже вещи, поглощенные сингулярностью,  центром  черной
дыры, на самом деле не исчезают.
   - А вдруг это было устроено ради нас? - предположил шериф.
   - Что? Каким образом?
   - Я не имею ни малейшего понятия, каким образом. Но, похоже, единственным
объяснением может служить физическая  возможность  происшедшего.  И  у  нас,
видимо, будет достаточно времени, чтобы постараться это выяснить.
   - Давайте сыграем шутку  с  этими  ренегатами,  -  провозгласил  Чарли  с
подчеркнутым центрусским акцентом, - пускай все сделают так, чтобы казалось,
будто 14 галилея 128 года все  напрочь  исчезли.  Все  разденемся,  покидаем
одежду, где стояли, и  голыми  спрячемся  в  укромных  местах.  А  сами  тем
временем откачаем топливо из "Машины времени" и заставим их вернуться.
   - А потом  ка-ак  выпрыгнем!  -  добавил  я.  Шерифа  наши  упражнения  в
остроумии обидели.
   - Я не утверждаю, что это разумно. Я  только  говорю,  что  пока  никакая
версия не подходит к обнаруженным фактам.
   - Так давайте поищем другие факты. - Я сделал широкий жест рукой.  -  Как
мы будем выходить: через окно или воспользуемся дверью?

   ГЛАВА 4

   До сумерек я говорил с Мэригей еще полдюжины раз. Там,  на  орбите,  они,
передавая друг другу бинокль, рассматривали  планету  и  не  видели  никаких
признаков жизни, кроме тех следов, которые мы оставили в снегу.  Правда,  их
удавалось разглядеть только лучшим  наблюдателям,  которые  знали,  что  они
хотят  увидеть:  бинокль  был  всего  лишь   пятнадцатикратным.   Так   что,
теоретически, спрятаться от наших наблюдателей могли тысячи людей.
   Но в свете того, что мы нашли,  и  чего  не  нашли,  в  это  было  трудно
поверить. Все подводило к одному и тому же невероятному выводу: в 12.28  дня
14 галилея 128 года все люди, Человеки и тельциане без следа растворились  в
воздухе.
   Гипотеза о точном времени случившегося основывалась на одном-единственном
факте: положении стрелок сломанных механических часов, обнаруженных на  полу
мастерской кого-то из людей, полной подобными  диковинками.  Одежда  хозяина
валялась совсем рядом с часами.
   Когда мы добрались до центра города, уже начинало  темнеть,  так  что  мы
решили отложить его обследование до завтра, чтобы в нашем  распоряжении  был
целый световой день. К тому же все мы устали как собаки. Наших  сил  хватило
только на то, чтобы  держать  глаза  открытыми,  пока  мы  ужинали  случайно
обнаруженными под подтаявшим снегом консервами. В кухне Роберты был  шкафчик
с вином, но мы не взяли оттуда ничего: это казалось все равно, что обокрасть
исчезнувшего.
   Мы с Чарли устроились на ночлег на  каталках  (установленные  по-другому,
они превращались в операционные столы), расположенных в  корме  машины.  Нам
удалось даже  найти  несколько  надувных  подушек.  Шериф  улегся  на  полу,
подложив под голову деревянный чурбак, который он нашел на улице.
   Он проснулся на рассвете, очевидно, от холода  и  разбудил  нас,  включив
обогреватель. Мы сидели несколько минут в отупении,  сожалея  об  отсутствии
чая или кофе, которые могли бы так хорошо дополнить нашу  холодную  копченую
рыбу  и  нарезанные  ломтиками  фрукты.  Конечно,  мы  могли   ворваться   в
какой-нибудь дом или склад, найти там посуду и чай, а затем  разжечь  огонь.
Это было бы легко в Пакстоне, где в  каждом  доме  имелся  настоящий  камин,
топившийся дровами. В Центрусе вместо каминов было центральное  отопление  и
законы о борьбе с загрязнением воздуха.
   Мне  внезапно  очень  захотелось  возвратиться  в  Пакстон.  Частично  из
любопытства, а частично из-за иррациональной надежды  на  то,  что  зловещее
бедствие