еменная смерть от отравления.
Неужели она действительно ее пила?
   - Как он признался, это  неудачная  экспериментальная  партия.  Остальные
марки, очевидно, повыше качеством. А Диане понравилось.
   - Ну-у... - Он засмеялся. - Ладно, давай ты возьмешь ее за ноги, а  я  за
руки.
   - Нет, лучше мы возьмем ее под руки. Может, она сможет идти, хоть немного
   Диана что-то проворчала,  когда  мы  ее  поднимали,  приоткрыла  глаза  и
поприветствовала Чарли. Потом она зажмурилась и позволила оттранспортировать
себя в каюту. По дороге мы никого не встретили, но в  каюте  сидела  соседка
Дианы, Лаасонен, и читала.
   - Ой, зачем же она  пила  эту  гадость!  -  Лаасонен  захлопотала  вокруг
подруги. - Давайте я помогу.
   Мы уложили ее в постель. Лаасонен откинула с лица Дианы волосы.
   - Она сказала, что это в качестве эксперимента.
   - Такой преданности науке я еще не встречал, - заметил Чарли. - И  такого
крепкого желудка.
   И зачем он это сказал?!
   Диана кротко призналась, что после первого стакана  память  ей  отказала.
Осторожно прощупав почву, я убедился, что она уверена, что Чарли был с  нами
с самого начала. Оно и к лучшему, конечно. Но Диана,  Диана,  прекрасный  ты
мой скрытый носитель атавизма, если только мы вернемся  на  Старгейт  (через
семьсот лет), я куплю тебе бутылку настоящего шотландского.
   Мы снова залегли в резервуары для прыжка от Реш-10 к Каппе-35. Две недели
при  двадцати  пяти  "же".  Потом  четыре  скучные  недели  на   однократном
ускорении.
   Преимуществами моей политики "открытых дверей" что-то плохо пользовались.
Поэтому я мало общался с солдатами - только на проверках, сборах и на редких
лекциях. Разговаривали они неохотно и малопонятно, если только  не  отвечали
на прямой вопрос.
   Хотя все они знали английский как родной язык или как второй, за 450  лет
он так изменился,  что  я  с  трудом  понимал  что-нибудь.  Особенно,  когда
говорили быстро. К счастью, они все были  обучены  языку  моей  эпохи.  Этим
языком, а скорее диалектом, мы пользовались для коммуникации.
   Я вспомнил своего первого командира, капитана Скотта, которого  ненавидел
всем сердцем, как и все наши остальные ребята, и представил, что если бы  он
оказался еще и сексуальным девиангом, то для общения с ним мне  пришлось  бы
выучить новый язык.
   Ясно, что у нас были проблемы с дисциплиной. Но удивительно,  что  у  нас
вообще была дисциплина. За это нужно было благодарить Холлибоу. Пусть я ее и
недолюбливал, но людей она умела держать в кулаке.
   Отношения между вторым боевым офицером  и  ее  командиром  служили  самой
популярной темой наших корабельных граффити.
   От Каппы-35 мы прыгнули  к  Сам-78,  оттуда  -  Айин-129  и,  наконец,  к
Сад-138. Последний прыжок покрывал 140 000 световых лет  -  очевидно,  самый
дальний прыжок в истории земной звездной навигации.
   Время, занимаемое прыжком, было всегда одним  и  тем  же,  независимо  от
дистанции. Кстати,  раньше  неправильно  считали,  что  прыжок  не  занимает
времени вообще, но позже какие-то сложные  волновые  эксперименты  показали,
что прыжок все-таки длится некоторую  малую  долю  наносекунды.  Всю  теорию
коллапсарного прыжка пришлось перестраивать от фундамента и до крыши. Физики
до сих пор спорили, какой вид она должна теперь принять.
   Но нас занимали более насущные проблемы, когда крейсер выскочил  из  поля
Сад-138 на 0,75 световой скорости. Невозможно было сказать сразу,  опередили
нас тельциане или нет. Поэтому мы послали вперед  запрограммированный  зонд,
который должен был "осмотреть местность". При обнаружении чужих кораблей или
других  признаков  активности  противника  в  системе  он  должен  был   нас
предупредить.
   Зонд улетел, мы погрузились в резервуары  на  три  недели,  пока  корабль
тормозился и выполнялись противоракетные маневры. Ничего особенного,  только
чертовски тяжело сидеть три недели в резервуаре - потом  все  пару  дней  не
ходили, а перемещались, как в доме престарелых.
   В случае сигнала опасности мы как можно скорее перешли бы к одному "же" и
начали бы разворачивать штурмовики и робоснаряды,  оснащенные  нова-бомбами.
Или мы до этого не дожили бы: тельцианам  удавалось  накрыть  корабль  всего
через несколько часов после входа в систему.
   Нам понадобился месяц, чтобы добраться до ближайших окрестностей Сад-138,
где зонд уже отыскал для нас подходящую планету.
   Это была необычная планета, размерами немного уступавшая Земле, но  более
плотная. И не абсолютно замерзшая - частью благодаря  внутреннему  теплу,  а
частью Дорадусу - самой яркой звезде в облаке, сиявшей всего в  одной  трети
светового года от нас.
   Но самое странное - планета  не  имела  географии.  С  орбиты  она  очень
напоминала слегка выщербленный бильярдный шар. Наш домашний физик, лейтенант
Джим, объяснил, что планета, судя по "комнатной" орбите, относится  к  числу
бывших "бродячих". Пока не попала во владения коллапсара и не присоединилась
к прочим кускам камня, составлявшим систему Дорадуса.
   "Массарик II" был оставлен на орбите (для лучшего наблюдения), и катерами
перевезли на поверхность строительные материалы.
   Все  были   рады   выбраться   наружу,   хотя   планета   не   отличалась
гостеприимством. Атмосфера - жиденький ледяной ветерок разреженного водорода
и гелия. Даже в полдень  здесь  было  слишком  холодно  и  все  другие  газы
оставались в жидком состоянии.
   "Полдень" - это когда Дорадус находился в  зените,  ослепительная  искра.
Ночью температура падала от двадцати пяти по Кельвину до семнадцати, что нас
очень затрудняло - незадолго до заката водород начинал  конденсироваться,  и
все становилось таким скользким, что оставалось только сесть и ждать, сложив
руки. На заре прозрачненькая  радуга  вносила  единственное  разнообразие  в
монотонный черно-белый пейзаж.
   Грунт   был    коварный,    покрытый    гранулками    замерзшего    газа,
перекатывавшимися медленно с места на место под  дуновениями  бриза.  Ходить
приходилось  осторожно  и  не  спеша,  из  четырех   людей,   погибших   при
строительстве базы, трое просто упали на грунт.
   Всем не очень понравилось мое решение строить сначала защитный периметр и
противовоздушную систему. Но это соответствовало  инструкциям,  кроме  того,
они получали два дня отдыха на корабле за один "рабочий"  день.  Не  так  уж
щедро, должен заметить, потому что корабельные  сутки  равнялись  земным,  а
планета совершала оборот за 38,5 часа.
   База была закончена  менее  чем  за  четыре  недели.  Мощное  укрепление.
Периметр диаметром в километр охраняли двадцать пять автоматических лазеров,
простреливавших местность до горизонта и реагировавших на  любой  достаточно
крупный объект. Иногда при соответствующем  ветре  гранулы  замерзшего  газа
слеплялись  в  снежки  и  начинали  катиться,  но  далеко  они  никогда   не
укатывались.
   Дальние подступы к базе, скрытые за  горизонтом,  охраняло  минное  поле.
Мины реагировали на возмущение  местного  гравиполя.  Чтобы  взорвать  такую
мину, один тельцианин должен подойти к ней  на  двадцать  метров,  десантный
катер - на километр. Мин  было  2800,  в  основном  ядерные  заряды  по  100
микротонн. Пятьдесят  из  них  -  сверхмощные  тахионные  заряды.  Они  были
разбросаны кольцом, за пределами эффективного огня лазеров.
   На территории базы мы полагались на личные лазеры, микротонные гранаты  и
тахионный ракетомет,  который  в  бою  еще  не  испытывался.  Как  последнее
средство мы могли применить стазис-поле и  массу  допотопного  вооружения  к
нему, достаточного, чтобы отразить нападение Золотой  Орды,  а  кроме  того,
имелась спасательная шлюпка. Если мы потеряем все машины,  выигрывая  битву,
двенадцать человек могут вернуться на Старгейт.
   Не стоило заострять внимание на факте, что все остальные останутся  здесь
ждать смену или свою смерть.
   Жилые помещения и координационная помещались под землей.  Но  все  равно,
несмотря на относительную безопасность, не было отбоя от желающих  выполнять
работу снаружи, пусть и тяжелую. Я не разрешал  выходить  на  поверхность  в
свободное время - иначе пришлось бы постоянно контролировать,  кто  вышел  и
кто вернулся
   В конце концов пришлось дать разрешение  на  вылазку  каждого  солдата  -
несколько часов каждую неделю. Смотреть там было не на что - плоская равнина
и в небе Дорадус - днем, а ночью гигантский овал Галактики.  Но  это  лучше,
чем потолок из плавленого камня.
   Развлекались они тем, что ходили к периметру и швыряли снежки  под  огонь
лазеров. Старались привести автомат в действие как  можно  меньшим  снежком.
По-моему, это все равно, что смотреть на капающую из крана воду, но вреда от
этого не было - энергии нам хватало.
   Пять месяцев мы  прожили  спокойно.  Новых  проблем  не  возникало,  а  в
положении пещерных троглодитов мы чувствовали себя безопаснее, чем прыгая от
коллапсара к коллапсару. По крайней мере, пока не покажется противник.
   Потом случилась история с рядовым Граубардом.
   По очевидным причинам держать оружие в жилом  помещении  запрещалось.  Но
при их  навыках  даже  драка  могла  стать  дуэлью,  а  кротостью  никто  не
отличался. Сотня нормальных  обыкновенных  людей  перегрызлась  бы  в  наших
пещерах через неделю, но  этих  ребят  отбирали  специально  по  способности
уживаться в ограниченном жизненном пространстве.
   Все равно случались драки. Граубард  едва  не  прикончил  бывшего  своего
партнера Шона, когда последний сделал ему рожу  в  очереди  за  едой.  После
недельной изоляции (то же самое получил Шон) психиатр провел с ним сеанс,  и
я перевел Граубарда в четвертый взвод, где  он  не  встречался  бы  с  Шоном
каждый день.
   Когда они  наконец  встретились  в  холле,  Граубард  приветствовал  Шона
свирепым ударом ступней  в  горло.  Диане  пришлось  заменить  тому  трахею.
Граубард  провел  еще  более  интенсивное  собеседование  с   психиатром   -
проклятье, я не мог перевести его в другую группу - и две  недели  вел  себя
образцово. Следующая их встреча в коридоре завершилась с более равным счетом
- два сломанных ребра у Шона  и  разрыв  мошонки  у  Граубарда  плюс  четыре
выбитых зуба.
   Замаячила перспектива уменьшить состав группы по крайней мере на одного.
   По уставу я мог приговорить Граубарда к казни, поскольку мы находились на
боевом положении. Так, наверное, и нужно было сделать,  но  Чарли  предложил
более гуманное решение, и я согласился. Мы решили отправить его на  "Масарик
II", больше у нас не было места, чтобы держать его в постоянной изоляции.  Я
получил согласие Антопол и велел отправить стервеца за борт, если  он  будет
ее беспокоить.
   Мы устроили общий сбор, чтобы объявить о создавшейся ситуации и напомнить
о дисциплине. Я только начал говорить - группа сидела передо мной, офицеры и
Граубард - за моей спиной, и тут этот ненормальный решил меня прикончить.
   Как  и  все  остальные,  Граубард  пять  часов  в   неделю   был   обязан
тренироваться в стазис-поле.  Под  тщательным  наблюдением  солдаты  учились
пользоваться шпагой, копьями и прочим на муляжах тельциан. Каким-то  образом
Граубард протащил в жилой отсек чакру - индийский  метательный  нож  в  виде
диска с острым, как бритва, краем. Это хитрое  оружие,  но,  если  уметь  им
пользоваться, оно служит лучше обыкновенного ножа. Граубард был экспертом  в
этой области.
   В долю секунды он обезвредил стоявших с ним рядом людей: ударил  Чарли  в
висок локтем, одновременно раздробил ударом ноги колено  Холлибоу,  выхватил
чакру и метнул ее в меня. Чакра успела покрыть половину  расстояния,  прежде
чем я среагировал.
   Инстинктивно я выбросил руку, чтобы перехватить ее,  и  едва  не  лишился
четырех пальцев. Лезвие рассекло мне кисть, но я все же отбил нож в сторону.
А Граубард уже бросился на меня, оскалив зубы. Я никогда не забуду его лица.
   Наверное, он не понимал, что "старый извращенец" всего на пять лет старше
его, что у "старого извращенца" рефлексы ветерана плюс три недели кинестезии
с обратной связью в "коробке". Мне было его почти жаль.
   Он поджимал правую ногу. Я знал - еще  шаг,  и  он  прыгнет.  Я  прикинул
расстояние между нами  и,  когда  обе  ноги  его  оторвались  от  пола,  без
милосердия ударил ступней в солнечное сплетение. Он потерял сознание прежде,
чем упал.
   "Если вам нужно будет убить человека,  -  сказал  тогда  Кинок,  -  я  не
уверен, что вы сможете". В небольшом зале собралось больше  120  человек,  и
тишину нарушали звуки капель крови, падавших на плавленую скалу пола.  "Хотя
вы  знаете  тысячи  способов,  как  это  сделать".  Ударь  я  на   несколько
сантиметров выше и немного под другим углом, он был бы уже мертв.  Но  Кинок
не ошибался - у меня действительно не было этого инстинкта. И если бы я убил
Граубарда защищаясь, пришел бы конец всем проблемам, которые  теперь  только
умножились.
   Граубард совершил покушение на офицера. Теперь его уже нельзя было просто
запереть в пустую комнату и забыть. И  я  прекрасно  понимал,  что  суд  над
Граубардом не улучшит моих отношений с солдатами.
   Тут я сообразил, что рядом на коленях стоит  Диана  и  старается  разжать
пальцы на моей раненой руке.
   - Посмотри, что с Чарли и Холлибоу, - пробормотал я. - Разойдись!  -  Это
группе.
   ГЛАВА 5
   - Не будь ослом, - сказал Чарли. Он прижимал мокрую тряпку  к  синяку  на
виске.
   - Ты думаешь, я должен его расстрелять?
   - Не крутись! - Диана пыталась свести края раны на  моей  ладони  вместе,
чтобы заклеить ее. Казалось, что вместо кисти у меня кусок льда.
   - Можешь назначить кого угодно, наугад.
   - Чарли прав, - сказала Диана. - Пусть тянут жребий.
   Хорошо, что Холлибоу спит крепким сном  на  соседней  койке.  Не  хватало
только ее мнения.
   - А если он откажется?
   - Накажешь его, и снова пусть тянут. Неужели тебя  ничему  не  научили  в
"коробке"?
   - Но никто из солдат никогда не убивал. Они подумают, что я  сваливаю  на
кого-то собственную грязную обязанность.
   - Если все так сложно, - сказала Диана, - то выстрой группу и  объяви  об
этом всем. Потом пускай тянут жребий. Они не дети.
   Такая армия уже имелась в истории войны. Интербригады, гражданская  война
в Испании, двадцатый век. Вы подчинялись приказу, если видели в  нем  смысл.
Они не подчинялись. Офицеры и солдаты не отдавали  друг  другу  честь  и  не
пользовались званиями.
   - Готово. - Диана опустила бесчувственную ладонь  на  мое  колено.  -  Не
трогай ее с полчаса. Подожди, пока начнет болеть.
   Я осмотрел рану.
   - Ты спутала мне все линии судьбы. Но я не жалуюсь.
   - И не стоит. По всем правилам ты  должен  был  остаться  без  ладони.  И
никакой регенерации.
   -  Ты  должен  был  остаться  без  головы,  -  сказал  Чарли.  -  Что  ты
колеблешься? Нужно было пристрелить подлеца на месте.
   - Без тебя знаю! - Чарли с Дианой от неожиданности  подскочили.  -  Черт,
прошу прощения. Но дайте мне самому о себе беспокоиться.
   - Перемените лучше тему ненадолго. - Диана начала  перебирать  содержимое
своего саквояжа. - У меня еще один пациент. Постарайтесь не  волновать  друг
друга.
   - Граубард? - спросил Чарли.
   - Да. Чтобы мог самостоятельно взойти на эшафот.
   - А Холлибоу?
   - Придет в себя через полчаса. Я пришлю Джарвиса - Она торопливо пошла  к
двери.
   - Эшафот. - Я об этом даже не подумал.
   - Слушай, каким же способом мы его казним?
   - Выставим за  дверь.  Без  церемоний.  Наверное,  Чарли  не  видел,  как
выглядит такой труп. Наверное, нужно отправить его в регенератор.
   - Вот это идея! - засмеялся Чарли.
   - Придется разрезать на кусочки - люк  не  очень  широкий...  -  У  Чарли
имелось  несколько  предложений  касательно  способа  отправки  Граубарда  в
переработку. Вошел Джарвис, не обращая на нас внимания.
   Вдруг двери лазарета распахнулись. Колесные носилки. Диана  бежит  рядом,
нажимая на грудь человека на носилках, их толкает рядовой. Еще двое остались
стоять в дверях.
   - Сюда, к стене, - приказала Диана.
   Это был Граубард. Пытался покончить  с  собой.  Сердце  остановилось.  Он
сделал петлю из ремня, которая до сих пор болталась на шее.
   На стене висели два больших электрода с изолированными рукоятками.  Диана
одной рукой сорвала их с крючка, второй  рукой  раздернула  застежку  куртки
Граубарда.  -  Убери  руки,  не  касайся  носилок!  -  Ногой  она   стукнула
выключатель, взяв в каждую руку по электроду, приложила их к груди  солдата.
Низкое гудение, его тело затрепетало, запах горящего  мяса.  Диана  покачала
головой.
   - Готовьте его к операции, - сказала она  Джарвису.  -  И  вызовите  сюда
Дорис.
   Она выключила электроды, бросила их на пол и, сняв кольцо коммуникатора с
пальца, сунула руки в стерилизатор. Джарвис начал растирать грудь  Граубарда
отвратительно пахнувшей жидкостью. Между двумя пятнами ожогов от  электродов
я заметил вдруг красную точку. Я не сразу сообразил, что это  такое,  и  тут
Джарвис ее стер. Я шагнул к носилкам и внимательно осмотрел шею Граубарда.
   - Уильям, отойди, не стерильный ты.
   Диана нащупала у него ключицу, отмерила положенное расстояние и  рассекла
кожу и мускул прямо до кости. Хлынула кровь, Джарвис  подал  ей  инструмент,
похожий на устройство для взлома сейфов. Я  отвернулся,  пока  эта  штука  с
хрустом дробила ребра. Диана потребовала зажимы и тампоны, а я  вернулся  на
свое старое место. Краем глаза я наблюдал, как Диана  начала  прямой  массаж
сердца.
   Наверное, у меня был такой же вид, как и у Чарли.
   - Эй, не выкладывайся, Диана, - слабым голосом окликнул он.
   Она не ответила. Джарвис прикатил искусственное сердце и разворачивал две
трубки. Диана подняла скальпель, и я стал смотреть в другую сторону.
   Полчаса спустя он все еще был мертв.  Машину  выключили  и  накрыли  труп
простыней.
   - Мне нужно переодеться, я сейчас, - сказала Диана, смывая с рук кровь.
   Я пошел вслед за ней к ее каюте. Я должен был выяснить. Я постучал левой,
потому что правая вдруг жутко заболела,  словно  ее  охватило  огнем.  Диана
сразу открыла.
   - Что... а, рука... - Она еще не успела переодеться. - Попроси Джарвиса.
   - Рука меня не волнует. Что произошло?
   - Ладно. - Она  натягивала  куртку  через  голову,  и  голос  у  нее  был
придушенный. - Я сама виновата, не нужно было оставлять его одного.
   - Он попытался повеситься?
   - Да. - Она уселась на кровать и предложила мне стул. - Когда  я  пришла,
он уже был мертв. Джарвис ушел раньше, чем я вернулась, чтобы  не  оставлять
Холлибоу без присмотра.
   - Диана... на шее у него нет следов от петли. - Она пожала плечами.
   - Но ведь он умер от сердечного приступа.
   -  Кто-то  сделал  ему  укол.  Прямо  в  область  сердца.  Она  удивленно
посмотрела: - Это я ввела ему адреналин. Обычная процедура.
   Кровь выступает, если вы пытаетесь отскочить в сторону от инжектора,  так
как обыкновенно лекарство просачивается сквозь поры без всяких следов.
   - В этот момент он уже был мертв?
   - Таково мое профессиональное мнение. Пульса не было, дыхания тоже. Очень
красноречивые симптомы.
   - Понимаю.
   - А разве что-то... В чем, собственно, дело, Уильям? Или  мне  невероятно
как везет, или Диана - великолепная актриса.
   - Так, ничего. Ладно, пойду к Джарвису, пусть  что-нибудь  даст  мне  для
руки. - Я открыл дверь. - Как гора с плеч.
   Она смотрела мне прямо в глаза: - Это точно.
   Но  я  рано  успокоился.  Несмотря  на   присутствие   незаинтересованных
свидетелей во время событий  в  лазарете,  по  группе  пошли  слухи,  что  я
заставил доктора Алсевер лишить Граубарда  жизни,  так  как  сам  был  не  в
состоянии этого сделать и не хотел беспокоить себя процедурой трибунала.
   Но фактически, по  уставу,  я  вообще  не  был  обязан  в  данном  случае
устраивать трибунал. Мне нужно было только сказать: "Ты, ты и  ты.  Отведите
этого человека наверх и расстреляйте". И горе рядовому, который ослушался бы
приказа.
   В нек