ых растений,  примерно  столько  же  видов  насекомых  и  еще  каких-то
созданий, тоже напоминавших членистоногих.  Никаких  местных  млекопитающих,
лишь пара дюжин пород больших и малых тварей, которых можно условно называть
рептилиями или амфибиями. Только семь видов рыб и четыре водных моллюска.
   Ничто из этого не развилось из  чего-нибудь  еще.  Здесь  не  встречалось
никаких  окаменелостей;  просто  потому,  что  для  их  образования   прошло
недостаточно  времени:  углеродный  анализ  говорил  о  том,   что   ни   на
поверхности, ни в верхнем слое почвы нет ничего старше десяти тысяч лет.  Но
образцы, взятые с глубины пятидесяти метров и  далее,  утверждали,  что  эта
планета по возрасту близка к Земле.
   Создавалось впечатление, будто кто-то притащил планету сюда, поставил  на
стоянку и засеял простыми формами жизни. Но откуда  ее  притащили,  кто  это
сделал и кто оплатил перевозку? Ведь всей энергии, израсходованной людьми  и
тельцианами за время Вечной войны, пожалуй,  не  хватило  бы  на  то,  чтобы
вытащить планету за пределы системы Мицара.
   Меня несколько успокаивало, что для тельциан это тоже было тайной.
   Но существовали и другие, не менее, если  не  более  волнующие  тайны.  И
главной среди них была та, что этот угол вселенной прежде - тысяч  пять  лет
назад - был обитаем.
   Цогот, ближайшая из тельцианских планет, была обнаружена и колонизирована
во время Вечной войны. Там тельциане нашли руины огромного города -  больше,
чем Нью-Йорк или Лондон, - полузанесенные блуждающими дюнами. Вокруг планеты
носило  останки  множества  космических  кораблей,  среди  них  оказалось  и
межзвездное судно.
   От существ, построивших эту  мощную  цивилизацию,  не  осталось  никакого
следа. Никаких статуй, картин или чего-нибудь еще такого, что можно было  бы
воспринять в этом значении с точки зрения известных культур. Больше того, на
планете   не   удалось   найти    никаких    останков    обитателей,    даже
одной-единственной кости, что было совсем уж трудно объяснить.
   Тельциане назвали их болур: "потерянные".
   Я обычно готовил по шестодням, если не преподавал, но  Грейтоны  принесли
нам пару кроликов, а тушеный со жгучим перцем кролик был одним из  фирменных
блюд Мэригей. Детям оно  нравилось  больше,  чем  подавляющая  часть  земных
кулинарных изобретений. Вообще-то они предпочитали безвкусную местную пищу -
единственное, пожалуй, чем их кормили в школе.  Мэригей  говорила,  что  это
естественное свойство, механизм выживания вида: даже на Земле дети стараются
есть хорошо знакомую, привычную еду. У меня в детстве  такого  не  было,  но
ведь мои родители были странными  людьми,  хиппи.  Мы  ели  страшно  острые,
просто огненные индийские  блюда.  Я  впервые  попробовал  мясо,  когда  мне
исполнилось двенадцать и закон Калифорнии заставил родителей послать меня  в
школу.
   Обед прошел весело. Билл и Сара обсуждали сплетни о том, кто из их друзей
с кем встречается и кто с кем спит. Сара наконец-то рассталась с Тейлором, с
которым водилась целый год, и потому рассказ  Билла  о  публичном  скандале,
связанном с этим парнем, был воспринят с полной благосклонностью. Ее  сильно
задело, когда он объявил себя гомосексуалистом.  Но,  побесившись  несколько
месяцев, он снова прибежал к ней и попросился назад. Она  тогда  велела  ему
трахать мальчиков. А теперь выяснилось, что он в большой тайне ото всех имел
в Харди дружка, который сходил по нему с ума и  в  конце  концов  приехал  в
колледж,  чтобы  устроить  шумную  сцену.  Тут  разговор  перешел  к   таким
сексуальным проблемам, о которых мы, как правило, не упоминали за столом. Но
времена меняются, а забавы остаются забавами.

   ГЛАВА 2

   Весь наш заговор возник из невинного в общем-то,  даже  шутливого  спора,
который состоялся у меня с Чарли и Дианой  несколько  месяцев  назад.  Диана
была моим отрядным врачом во время нашей последней кампании  на  Сад-138,  в
Большом Магеллановом Облаке, Чарли тогда же служил со мной старшим  офицером
и являлся моим заместителем. Диана принимала и Билла, и Сару. Диана и  Чарли
были нашими лучшими друзьями
   Большинство жителей нашей общины отменило на шестодень  все  дела,  чтобы
прийти к Ларсонам помогать строить сарай. Тереза была  ветераном,  прошедшим
две кампании, но ее жена Эми была уроженкой  Пакстона!  (Город  Мира  -  так
назывался  близлежащий  поселок,  видимо  с  учетом  того,  что  подавляющее
большинство  его  населения  составляли  ветераны),  причем  уже  в  третьем
поколении, и, биологически, нашей ровесницей. Они имели  двух  клонированных
дочерей-подростков. Одна из них сейчас  находилась  в  университете,  ну,  а
вторая, Суз, приветливо встречала нас и угощала кофе и чаем.
   Горячее питье было очень кстати: для поздней весны было очень уж холодно.
И очень грязно.  На  Среднем  Пальце  имелась  система  управления  погодой,
которая обычно работала надежно - по крайней мере, так считалось,  -  но  за
последние две недели у нас было  слишком  уж  много  дождей,  а  перемещение
облаков, похоже, не помогало. Боги дождя были немилостливыми. А может  быть,
веселыми или невнимательными; кто их разберет, этих богов.
   Первыми, как обычно, прибыли Кэт и Альдо Вердер-Симс. И как обычно, Кэт и
Мэригей тепло расцеловались и обнялись, но лишь на мгновение - из уважения к
своим мужьям.
   Во время своей последней кампании Мэригей, как и  я,  оказалась  в  мире,
который нисколько не походил на наш родной.  Но,  в  отличие  от  меня,  она
переломила свое естество и сумела влюбиться в женщину, в  Кэт.  Они  прожили
вместе несколько месяцев, но  во  время  последнего  сражения  Кэт  получила
тяжелое ранение и была отправлена прямиком на госпитальную планету Небеса.
   Мэригей  понимала,  что  это  значит:  законы  теории  относительности  и
коллапсарный прыжок разделили их на многие годы, если не на века.  И  потому
она прибыла сюда, чтобы ждать меня, - а не Кэт - в "Машине времени".  Вскоре
после того, как мы встретились, она рассказала мне все о Кэт, и я не  придал
этому большого значения, расценив это просто как разумное  приспособление  к
обстоятельствам. Вообще, к лесбийским связям я всегда относился куда  проще,
чем к мужеложеству.
   А потом, почти сразу же после рождения Сары, появилась не кто  иная,  как
Кэт. На Небесах она познакомилась с Альдо, там же услышала о Среднем Пальце,
и они оба загорелись желанием попасть туда. Человек легко мог это сделать; к
тому же в то время переселение на эту планету очень поощрялось.  Из  записей
на  Старгейте  она  узнала,  что   Мэригей   находилась   там   же,   ну   а
пространственно-временная геометрия сработала безотказно. Появившись  здесь,
она была примерно на десять земных лет моложе, чем Мэригей и я. И  оказалась
очень красивой.
   Мы отлично ладили между собой - я играл с Альдо в шахматы, мы все  гуляли
вместе, -  но  нужно  было  быть  слепым,  чтобы  не  замечать  мечтательных
взглядов, которыми порой обменивались между собой Кэт и Мэригей.  Мы  иногда
подшучивали по этому поводу, но эти шутки не заходили  дальше  определенного
предела. Думаю, что Альдо был озабочен этим сильнее, чем я.
   Сара пришла вместе с нами, а Билл должен был  прийти  вместе  с  Чарли  и
Дианой  после  окончания  церковной  службы.  Нам,  неверующим,  приходилось
расплачиваться за свою интеллектуальную свободу тем, что мы, глубоко  увязая
в грязи, выгружали генератор силового поля.
   Мы позаимствовали  генератор  в  поселке  и  таким  образом  привлекли  к
постройке сарая единственного Человека. Она так или иначе приехала  бы  сюда
как инспектор по строительству после окончания работы.
   Генератор оправдывал свой вес, хотя бы в сравнении с бюрократами такой же
массы. Поле не могло поднимать металлические фермы; это было под силу только
работающим вместе людям. Но как только элементы конструкции  оказывались  на
своих местах, поле крепко и совершенно ровно держало их в нужном положении.
   Как мелкий божок, раздражавшийся из-за того, что вещи  разложены  не  под
нужными углами.
   Я держал своих богов в мыслях. Чарли и Диана  примкнули  к  новой  церкви
Духовного рационализма и втянули в это дело еще и Билла. Вообще-то у них  не
было  богов  в  традиционном  значении  этого  понятия,  и  потому  казалось
достаточно разумным, что люди пытались внести немного  поэзии  и  мистики  в
свою повседневную жизнь. Я думаю, что Мэригей тоже присоединилась бы к  ним,
если бы не мое совершенно автоматическое сопротивление религии.
   У Лара По имелись угломерные инструменты, в том  числе  древний  лазерный
коллиматор, мало отличавшийся от того, которым мне приходилось пользоваться,
когда я еще был студентом-физиком. Нам все равно приходилось месить грязь  и
забивать сваи, но по крайней мере мы точно  знали,  что  эти  сваи  окажутся
именно там, где нужно.
   Из поселка также прислали тяжелый грузовик,  полный  волоконной  мастики,
которая лучше, чем цемент, подходила  для  этого  климата  и  была  легче  в
использовании. Она оставалась полужидкой до тех пор,  пока  не  подвергалась
обработке несильным ультразвуком двух  определенных  частот,  после  которой
навсегда отвердевала. Так что сперва обязательно  следовало  удостовериться,
что на ваших руках и одежде не осталось мастики,  и  только  потом  включать
звуковой генератор.
   Комплект балок и креплений был доставлен большим  флотером  из  Центруса.
Пакстон распределял эти вещи  на  основе  таинственной  формулы,  в  которой
учитывалось количество трудоспособного населения, производительность труда и
фазы лун. Вообще-то этой весной  мы  имели  право  получить  два  сарая,  но
строить захотели только Ларсоны.
   К тому времени, когда мы разметили участок, подошло уже человек тридцать.
У  Терезы  имелась  табличка,  в  которой  был  подробно   описан   и   даже
хронометрирован  порядок  работ.  Каждый  из   подошедших   с   подчеркнутой
готовностью выслушивал свое задание от "сержант Ларсон, сэр" (хотя на  самом
деле она была майором, как и я).
   Мы с Чарли вместе занимались системой охлаждения. Все  мы  за  первые  же
годы, проведенные на этой планете, твердо усвоили,  что  любое  стационарное
здание крупнее садовой беседки должно  круглый  год  находиться  на  ледяном
основании. Если же заложить фундамент в вечную мерзлоту, то за время  долгой
суровой зимы его неминуемо разорвет. И поэтому мы  полагаемся  на  климат  и
строим на льду или замороженной глине.
   Это было нетрудное, но чрезвычайно мокрое занятие. Другая команда сбивала
прямоугольную опалубку вокруг цоколя стен  будущего  здания  плюс  несколько
сантиметров внутрь и наружу. Макс Вестон при помощи  пневматического  молота
(он был одним из немногих достаточно крупных  парней,  кому  по  силам  было
справиться с этим  инструментом)  примерно  через  каждый  метр  забивал  по
периметру строения металлические прутья гораздо ниже уровня промерзания. Они
должны были  послужить  сараю  якорем  против  ураганных  ветров,  благодаря
которым сельское  хозяйство  здесь  превратилось  в  захватывающую  и  очень
азартную игру. (Спутники управления  погодой  не  могли  набрать  достаточно
энергии для того, чтобы изменять направление движения ураганов.)
   Мы с Чарли возились в грязи, соединяя одну с другой пластмассовые  трубы;
из них должна была образоваться длинная извилистая змея, на которой и  будет
покоиться псевдофундамент здания. Работа была не бей лежачего: "приложите  -
капните клей", "приложите - капните клей", правда, через некоторое время  мы
оба слегка забалдели от  паров  клея.  А  тем  временем  команда,  сбивавшая
опалубку, уже поливала глину водой из шланга, чтобы грязь  перед  заморозкой
стала достаточно эластичной и однородной.
   Мы наконец закончили, подключили трубы к компрессору и врубили его. Тут и
все побросали работу и  принялись  смотреть,  как  жидкая  грязь  постепенно
густеет и твердеет.
   В доме, конечно, было потеплее, но мы с Чарли были слишком  грязными  для
того, чтобы со спокойной Душой войти в чью угодно кухню; так что  мы  просто
уселись на куче пеностальных балок и позволили Суз принести нам чай.
   Я указал пальцем на прямоугольник в грязи.
   - Довольно сложное поведение для стада лабораторных крыс.
   Чарли все еще пребывал в легком обалдении от клея.
   - А у нас есть крысы?
   - Самовоспроизводящееся стадо лабораторных крыс. Он  кивнул  и  отхлебнул
чаю.
   - Ты слишком пессимистически смотришь на мир. Мы переживем их. Я  глубоко
верю в это.
   - Ну, конечно, вера может двигать горами. Планетами. - Чарли  не  пытался
отрицать очевидного: того, что мы и впрямь были  животными  в  зверинце  или
лаборатории. Нам позволяли свободно размножаться на Среднем  Пальце  на  тот
случай, если бы что-то пошло не так в великом  эксперименте,  который  являл
собой Человек: миллиарды генетически идентичных неиндивидуумов,  сливающихся
в  единое  сознание.  Или  миллиарды  близнецов   из   пробирки,   совместно
использующих единую базу данных, если бы вы захотели выразиться поточнее.
   Мы могли размножаться таким же образом;  никакой  закон  нам  в  этом  не
препятствовал. Так что любой из нас мог  иметь  сына  или  дочь,  идентичных
любому из родителей или же получивших  гены  от  обоих  родителей.  Особенно
если,  как  в  случае  Терезы  и  Эми,  какие-нибудь  мелкие   биологические
особенности делали нормальное деторождение невозможным.
   Но главная идея состояла в том, чтобы в  массовом  количестве  продолжать
стихийное соединение генов. На  всякий  случай,  если  бы  что-нибудь  с  их
совершенствованием пошло не так. Мы были их страховым полисом.
   Люди начали прибывать на Средний Палец сразу же  после  окончания  Вечной
войны. Поселившихся здесь ветеранов, иммиграция которых из-за релятивистских
эффектов растянулась на несколько веков,  насчитывалось  на  сегодня  тысячи
две, что составляло, видимо, процентов десять от всего населения планеты. Мы
старались держаться  вместе  в  маленьких  городах  наподобие  Пакстона.  Мы
привыкли иметь дело друг с другом.
   Чарли закурил сигарету с травкой и предложил мне; я отказался.
   - Я думаю, что мы могли бы пережить их, - сказал я, - если  они  позволят
нам выжить.
   - Они нуждаются в нас. В нас, лабораторных крысах.
   - Нет, они нуждаются только в наших гаметах.  Которые  они  вполне  могут
заморозить в жидком гелии и хранить сколько угодно времени.
   - Да, понимаю. Ты считаешь, что  "после  получения  спермы  и  яйцеклеток
экспериментальные животные будут забиты", как  это  написали  бы  в  научном
отчете. Уильям, как бы ты ни думал о них, они не жестокие и не глупые.
   Человек вышла из дому, взяла в машине руководство и ушла с ним обратно  в
кухню. Конечно,  они  все  были  похожи  один  на  другого,  но  чем  старше
становились, тем  больше  у  каждого  появлялось  индивидуальных  черт.  Все
красивые, высокие, смуглые, черноволосые, с широкими подбородками  и  лбами.
Эта где-то лишилась мизинца на левой руке и по каким-то  причинам  не  стала
выращивать его заново. Вероятно, решила, что это дело  не  стоит  времени  и
боли. Многие из нас, ветеранов,  помнили,  какую  пытку  представляет  собой
выращивание заново утраченных конечностей и органов.
   - Они не станут  уничтожать  нас,  -  продолжил  я  разговор,  когда  она
скрылась из виду, - да им это и не понадобится. Как только у  них  наберется
достаточно  генетического  материала,   они   смогут   изолировать   нас   и
стерилизовать. Тогда этот эксперимент сам собой сойдет на нет:  просто  одна
естественная смерть за другой на протяжении вполне представимого  промежутка
времени.
   - Какой ты сегодня веселый!
   - Я всего лишь пыль на ветру. - Чарли медленно кивнул. Я родился на шесть
сотен лет раньше, чем он, и мы пользовались совершенно разными  идиомами.  -
Но это может случиться, если они увидят в нас  политическую  угрозу.  У  них
теперь прекрасные отношения с тельцианами, ну, а мы -  это  джокер,  который
может объявить себя какой  угодно  картой.  И  притом  не  имеем  группового
сознания, с которым можно было бы общаться.
   - Ну, и что ты хочешь делать? Может быть, драться с ними? Так  мы  теперь
уже не летние цыплята.
   - Надо говорить "весенние цыплята".
   - Я знаю, Уильям. Ну а мы даже не летние цыплята Я чокнулся с  ним  своей
чашкой.
   - Твоя правда. И все равно мы  еще  не  слишком  стары  для  того,  чтобы
сражаться.
   - И чем же? Твоими переметами и моими подпорками для помидоров?
   - Они  тоже  не  так  уж  сильно  вооружены.  -  Но  уже  говоря  это,  я
почувствовал  внезапный  холод.  Поскольку  Чарли  принялся  перечислять  то
оружие, которым, насколько нам было известно, располагали  Человеки,  а  мне
пришло в  голову,  что  мы  пребывали  в  переломном  историческом  периоде:
последний раз в человеческой истории  имелось  достаточно  ветеранов  Вечной
войны, еще не слишком постаревших для того, чтобы драться.
   А коллективный разум Человека наверняка сделал тот же самый вывод.
   Суз принесла нам еще чаю и вернулась, чтобы сообщить остальным, что  наше
небольшое озеро грязи накрепко заморозилось. Так что  времени  для  паранойи
больше не оставалось. Но семя было посеяно.
   Мы развернули два листа теплоизоляционной прокладки, а затем приступили к
работе уже по собственно возведению сарая.
   Настилать  пол  было  совсем  нетрудно:  он  состоял   из   прямоугольных
пеностальных  плит,  каждая   из   которых   весила   примерно   килограммов
восемьдесят. Так что их было нетрудно укладывать вчетвером, а то  и  вдвоем.
Плиты были пронумерованы от 1 до 40, и  нам  оставалось  лишь  поднимать  да
опускать их, выравнивая по  разметке,  которую  мы,  агностики,  сделали  до
появления прихожан из церкви.
   Эта часть работы оказалась несколько хаотической, так  как  все  тридцать
человек хотели работать одновременно. Но в конечном счете нам все же удалось
организовать их.
   Потом мы все уселись  и  смотрели,  как  заливали  мастику.  Опалубка,  в
которой замораживали глину, служила формой и для нее. По  и  Элой  Каси  при
помощи  длинных,  похожих  на  метлы   штук,   разравнивали   серую   массу,
выливавшуюся из грузовика. Она и сама выровнялась бы, но мы знали по  опыту,
что могли сэкономить час-другой, участвуя в процессе.  Когда  набрался  слой
сантиметров в  двадцать  и  выровнялся,  Человек  щелкнула  выключателем,  и
мастика превратилась в подобие мрамора.
   Теперь-то и началась  тяжелая  работа.  При  помощи  подъемного  крана  и
погрузчика это было бы сделать совсем несложно, но Человек гордился тем, что
эти комплекты были разработаны  именно  для  ручного  совместного  труда,  и
потому с ними никогда, за исключением,  пожалуй,  критических  ситуаций,  не
поставлялась тяжелая техника.
   (Наша ситуация была вообще-то  полностью  противоположна  критической.  В
этом году Ларсонам было почти нечего хранить в новом сарае: урожай винограда
был чуть ли не полностью загублен проливными дождями.)
   Каждая четвертая плита имела со всех четырех углов  квадратные  пазы  для
установки  стоек.  Нужно  было  взять  две  стойки,  соединить  между  собой
горизонтальной потолочной балкой, не жалея залить  клей  в  пазы  и  поднять
П-образную конструкцию в вертикальное положение. А потом включается  силовое
поле, и сборка точно устанавливается на место.
   После того, как первый фрагмент занял свое место,  работа  пошла  гораздо
легче, так как теперь можно было  поднимать  следующие  пролеты  при  помощи
веревок, переброшенных через первую конструкцию.
   Затем на первые  роли  вышли  проворные  молодые  люди,  лишенные  страха
высоты. Наши Билл с Сарой, Мэтт Андерсон и Кэри Талое взобрались по  стойкам
- это было не так уж трудно, благодаря специальным  опорам,  -  и,  стоя  на
горизонтальных  балках,  стали  принимать  снизу  и   собирать   треугольные
стропила.  Они  поливали  места   стыковки   клеем,   складывали   балки   в
треугольники, а зат