сейчас же.
     Основное правило альпинистов - движется только один человек.  Скэнлон
не мог подниматься выше и закрепился там, куда забрался, а  потом  спустил
вниз вспомогательную  веревку,  на  этот  раз,  чтобы  поднять  веревочную
лестницу. Он привязал ее там, где стоял, МакКейн помог развернуть ее  и  к
нему забрался Ко, таща на себе одну из двух  оставшихся  дрелей,  сумки  и
несколько запасных цилиндров с газом. Наконец появился и Рашаззи,  так  же
нагруженный. Он остановился, добравшись до МакКейна, и стоя  на  лестнице,
поманил его рукой. Рашаззи указывал на штуцер баллона, который он тащил  с
собой,  а  затем  подержал  баллон,  направляя  штуцер  на  вентиляционные
отверстия дрели. МакКейн понял.  Рашаззи  хотел  сказать,  что  необходимо
использовать охлаждающий эффект сжатого газа,  расширяющегося  в  вакууме.
Рашаззи ткнул пальцем в стену, а затем поднял его  вверх.  Охлаждай  дрель
после каждого отверстия. МакКейн кивнул  головой  в  знак  того,  что  все
понял. Рашаззи полез выше и исчез над следующей горизонтальной балкой.
     Какое-то время МакКейн стоял  на  месте.  Когда  он  наконец  получил
сигнал подниматься, он быстро вскарабкался к Скэнлону, который был  совсем
невысоко над ним, а затем пополз выше, куда успели забраться Рашаззи и Ко,
пока они отдыхали, всего на сто футов ниже вершины. Они все  еще  работали
третьей дрелью. Отсюда Скэнлон снова пошел вперед,  а  МакКейн  -  следом.
Осталось только пятьдесят футов.
     Снова  впереди,  МакКейн  снова  закрепился  и  обмотал  вокруг  себя
веревку,  чтобы  страховать  Скэнлона,  пока  он  взбирается  к  нему.  Он
обнаружил  со  странным  чувством  отчужденности,  что  все  его  движения
неторопливы, словно в замедленном  воспроизведении,  каждое  движение  все
медленнее, и нужно приложить все больше усилий, чтобы закончить его...  Он
висел у стены, вглядываясь в пропасть под ним и медленно начинал понимать,
что все закончится великолепно. Просто  замечательно!  Чувство  неудобства
сменилось  уверенностью  и  облегчением.  Все  их  заботы  показались  ему
банальными и смешными. Он захихикал в маску при мысли об этом. Весь мир  -
просто великолепно! Война? Не  будет  никакой  войны.  Он  сообразил,  что
кто-то дергает за веревку, чтобы стащить его вниз. Они дергают за веревку,
чтобы стащить его вниз. Не очень дружелюбно с их стороны... Почему в такой
день они ведут себя так некрасиво? Он отпустил веревку. Все равно Скэнлону
не нужна страховка - он не собирается падать. Он висел на своей  страховке
и смеялся в темноту, потом запел: "Дома, дома на Лагранже...". Мир  вокруг
просто великолепен... Потом МакКейн не помнил ничего, кроме  яркого  света
фонаря, бьющего прямо в маску, ослепляя его. Скэнлон пришел, хихикнул  он,
помахав рукой.
     Скэнлон обхватил висящее на страховке тело  МакКейна  и  вытащил  еще
один кусок веревки, чтобы привязать его к стене.  Затем  он  опустил  вниз
веревку, чтобы поднять лестницу, отчаянно  сигналя  остальным,  чтобы  они
двигались быстрее.



                                    53

     Полу привели в комнату с окнами, выходящими  на  центральную  площадь
Тургенева, где к линии Вашингтон-Москва был  подключен  обычный  видеофон.
Ольга, Протворнов и еще несколько других  столпились  по  сторонам,  чтобы
наблюдать за происходящим. Связавшись с русским посольством в  Вашингтоне,
техник объявил, что  связь  есть,  и  через  несколько  секунд  на  экране
появилось лицо Фоледы.
     - Микро, - сказал он, едва увидев Полу.
     - Фон, - ответила она.
     Короткая пауза.  Время  прохождения  сигнала  до  "Терешковой"  около
секунды, напомнили Поле  инженеры.  Кроме  того,  дополнительная  задержка
связана с  тем,  что  за  передачей  наблюдают  советские  цензоры,  чтобы
выловить любой нежелательный прокол - американцы делают  то  же  самое  во
время большинства "прямых" трансляций. И конечно, это  маскировало  еще  и
дополнительную задержку, связанную с тем, что сигнал  прежде  всего  нужно
было отправить вверх, на космическую станцию.
     Фоледа кивнул.
     - Рад видеть, что с тобой все в порядке. Прошло много времени и здесь
все озабочены.  Мы  предпринимали  большие  усилия,  чтобы  вытащить  тебя
оттуда.
     - Догадываюсь, - кивнула Пола.
     Опять короткая задержка.
     - У тебя есть какие-нибудь новости о Пономаре?  -  свою  роль  Фоледа
разыгрывал четко, хотя и не знал настоящего сценария.
     - Он здесь, и они знают, что  я  знаю,  что  он  здесь.  Надеюсь,  вы
получили мое предыдущее сообщение с кодовым инициализатором "Теле"? -  это
было сообщение, подтверждающее прибытие на "Терешкову" советских лидеров.
     Тень неподдельного удивления мелькнула на лице Фоледы.
     - Они знают об этом?
     - Я им сказала.
     Фоледа сделал глубокий вдох, с явным усилием сдерживая свои эмоции.
     -  Вам  было   необходимо   подтверждение,   что   советские   лидеры
действительно здесь. По тону вашего запроса я поняла, что  если  выяснится
обратное,  то  вы  будете  считать,  что  Советы  готовятся  к  атаке.  Вы
подозревали, что прямая трансляция, которую вы видели, могла быть записью.
Такому ошибочному мнению нельзя верить. Я знаю, что  их  лидеры  находятся
здесь, потому что я нахожусь здесь  и  я  лично  видела  их.  Я  отправила
сообщение "Теле",  чтобы  подтвердить  это.  Но  я  подозревала,  что  мое
сообщение не будет иметь достаточного веса. Мои помощники  здесь,  которые
помогли мне найти канал связи с вами, убедили меня  в  том,  что  ситуация
достаточно серьезна, чтобы я открылась  русским  и  убедила  их  позволить
поговорить с вами непосредственно и сделать все, что в моих  силах,  чтобы
доказать вам, что здесь нет никаких недоразумений.
     Повинуясь жестам одного из русских, Пола подошла  к  окну.  Техник  с
камерой шел следом.
     - Это центральная площадь Тургенева,  на  "Валентине  Терешковой",  -
начала Пола. - Я нахожусь в здании рядом  с  центральной  площадью.  Люди,
которых вы видите, ждут прибытия советского генерального секретаря  партии
и его сопровождающих. Если вы  принимаете  советские  программы  новостей,
сравните то, что они  показывают  вам.  Я  предлагаю  спуститься  вниз  на
площадь и наблюдать за происходящим оттуда. У меня есть разрешение русских
поговорить с лицами,  сопровождающими  генерального  секретаря,  если  вам
понадобится. Здесь все необычайно озабочены.
     - Если они так озабочены, то почему они не позволили Пономарю  прийти
сюда вместе с тобой? - спросил Фоледа.
     - Я пыталась убедить его в этом, но  он  отказался.  Он  не  согласен
сотрудничать с русскими ни в какой форме.
     Лицо Фоледы неподвижно смотрело  с  оставленного  всеми  видеофона  у
стены в комнате. Пола ничего не сказала о сообщении, в котором указывались
частоты для лазера, и он тоже. Это все еще должно было считаться секретом.
Фоледа, похоже, принял решение.
     - Подожди, - начал он. - Я должен привести сюда других людей.
     Он повернулся и исчез с экрана.
     Одобрительный шепот пополз по  комнате.  Подошел  Ускаев  и  подозвал
Протворнова к окну. Он указал ему на дальнюю сторону  площади,  где  через
толпу пробирались две фигуры. Один был одет в долгополое коричневое пальто
и черную шляпу, второй в рабочем комбинезоне, в мягкой коричневой фуражке.
Оба несли длинные свертки. Они выглядели  обыкновенно,  но  тем  не  менее
упорно продвигались к  дверям  гаража  под  воздухоочистительным  заводом.
Протворнов указал на них Поле.
     - Это Эрншоу и Скэнлон?
     Она пригляделась и кивнула.
     - Да, это они.
     - Путь свободен? - строго спросил Протворнов Ускаева.
     - Так точно. Все сотрудники  с  этой  части  площади  убраны.  Здание
очищено, но под наблюдением.
     - Великолепно, - кивнув, Протворнов взял со стола бинокль и поднял  к
глазам.
     - Боже мой, какие театралы! - воскликнул он. - Один нацепил бороду, а
второй даже бороду и очки!
     - Они думают, что они все продумали, - сказала Ольга, став рядом.
     Пола видела, как две фигурки выбрались наконец  из  толпы,  несколько
секунд оглядывались, а потом проскользнули  в  двери  гаража.  В  какой-то
момент никто не глядел на нее и она позволила себе улыбнуться.
     - Да, они все продумали, - согласилась она.
     Тут на  экране  опять  появился  Фоледа  и  заявил,  что  передача  с
"Терешковой"   будет   передана   по   кабелю   и   другим    американским
правительственным лицам. Он потребовал, чтобы  Пола  вышла  с  камерой  на
улицу, как она и предлагала. Действительно, она тут  же  спустилась  вниз,
сопровождаемая   несколькими   офицерами,   оператором   с    камерой    и
звукооператором. Протворнов, Ольга и  все  остальные  поднялись  назад,  в
центр управления, в который привели Полу, когда она вернулась из Замка.  К
кабелю на американской стороне подключилось еще несколько видеофонов. Пока
русские узнали на них начальника Фоледы, Филипа Бордена, директора  ЦРУ  и
его  заместителя,  двух  старших  помощников  министра  обороны,   личного
помощника президента и несколько человек из комитета  начальников  штабов.
Протворнов триумфально  лучился,  Ольга  была  спокойнее,  но  тоже  очень
довольна собой.
     На   экране,   изображавшем   Полу,   толпа   взорвалась    громовыми
аплодисментами, когда на заднем фоне  открылись  двери  на  террасу  перед
площадью. Встречающее начальство посторонилось в стороны, чтобы освободить
путь  для  знакомой  крупной  фигуры  генерального   секретаря   Владимира
Петрохова. Сзади шли министры и выдающиеся члены партии.
     - Опишите, что сейчас происходит,  -  попросил  Фоледа  с  одного  из
экранов.
     - Петрохов и сопровождающие его лица сейчас выходят  передо  мной  из
дверей здания на площадку, - ответила Пола на втором.
     В  этот  момент  один  из  инженеров  за  пультом  в  конце   комнаты
выпрямился.
     -  Лазерный  контакт!  Мы  принимаем  лазерное  излучение  с   крыши.
Подтверждение из Сохотска. Сейчас они передают его на "Терешкову".
     - Содержание? - повернулся Протворнов.
     - Просто вызов. Закодировано "Воротила/Раз от Пономаря".
     В комнате наступило полное молчание. Пока  оператор  говорил,  сигнал
повторялся  на   портативном   лазере,   установленном   военными   внутри
"Наковальни" в двух тысячах миль отсюда, и передавался обратно  на  Землю.
Теперь все зависело то того6 организовали ли американцы какой-либо  способ
его приема. Напряжение росло по  мере  того,  как  диалог  между  Полой  и
Фоледой продолжался.  Неожиданно  на  экране  рядом  с  Фоледой  появилась
какая-то женщина, тронула его за плечо и прошептала несколько слов на ухо.
Он тут же извинился и быстро ушел. Напряжение русских в центре  управления
возросло  до  предела.  Вскоре  был  вызван  и  Борден.  Тянулись   минуты
мучительного ожидания. Вдруг инженер, который говорил до  этого,  радостно
вскрикнул:
     - Есть ответ! Американцы отвечают, через "Наковальню"!
     - Источник? - спросил второй генерал, вошедший вместе с Протворновым.
     Другой инженер присмотрелся к дисплею.
     - По предварительным данным, они используют обсерваторию ИКОО.
     - Как мы и предполагали, - удовлетворенно заметил генерал.
     - Содержание? - снова потребовал Протворнов.
     - Текст от Воротилы: "Пономарь/Горо от Воротила/Бой". Сигнал  принят.
Слышимость отличная. Жду. Конец связи".
     - Мы сделали это! - выдохнул Протворнов.
     Первый инженер опять заговорил:
     -  Перехват  ответа  от  Пономаря:  "Считаю  необходимым  подтвердить
прибытие советской  верхушки  на  "Терешкову".  Добровольную  связь  через
советское ТВ считаю  ненужным.  Занимаю  позицию,  позволяющую  визуальное
наблюдение за  центром  Тургенева.  Подтверждаю  личности  прибывающих,  а
именно: Петрохов, Кованский, Семирукий, Власов...
     Все вокруг  возбужденно  закричали,  захлопали,  Протворнов  испустил
глубокий добродушный смех  и  так  хлопнул  Ольгу  по  спине,  что  у  той
перехватило дыхание. Старшие офицеры столпились вокруг  него,  жали  руки,
поздравляли. У окна майор Ускаев, улыбаясь, наблюдал на одном  из  экранов
вид на крышу завода через мощный телеобъектив, установленный на  одном  из
наблюдательных пунктов КГБ. Человек без шляпы, кто это, видно не  было,  в
тяжелых очках, с светлой бородой и светлыми крашеными  волосами,  это  мог
быть и МакКейн и Скэнлон, перегнувшись, смотрел с  крыши  вниз.  Потом  он
отвернулся, очевидно, чтобы сказать  что-то  другому,  который  возился  с
лазером и исчез из виду.
     - Ну как здесь идут дела? - спросил Протворнов, подойдя к нему.
     - Они словно марионетки, - ответил Ускаев. - Они так  старались.  Мне
их почти жаль.


     За парапетом крыши воздухоочистительного завода Сэрджент  на  секунду
оттянул бороду, чтобы почесать  подбородок.  В  нескольких  футах,  удобно
устроившись в нише между кожухом вентилятора и какими-то трубами, Альбрехт
Хабер что-то выстукивал на клавиатуре, присоединенной к лазеру.
     - Черт, чешется от этой гадости, - пожаловался  Сэрджент.  -  Где  их
Разз надергал - у кобылы под хвостом, что-ли?
     - Кто знает? - загадочно ответил Хабер. - Это последнее имя. Что  там
у тебя еще?
     Сэрджент заглянул в записную книжку, сверяясь со списком информации.
     - Так, это будет долгое. Готов? Поехали:  "Предварительно  переданные
данные  подтверждаю....  -  Сэрджент   начал   перечислять   список   мест
расположения оружия, который Пола отправила перед этим, но более  вдаваясь
в детали, объясняя, как они пробирались внутрь и как обнаруживали, что это
оружие не существует.
     - И будем надеяться, что люди генерала Протворнова на какое-то  время
оставят нас в покое, - сказал Хабер, снова склонившись к клавиатуре.
     - Я думаю, да, - легко ответил Сэрджент.  Он  потянулся  и  посмотрел
вверх. - Пока нам будет что сказать, мы будем отвлекать их оппонентов.  То
есть они будут просто счастливы позволить нам остаться здесь хоть на целый
день, если мы захотим - конечно, пока не наступит отсчет "Ноль"... Передай
ка мне кофе и один из тех бутербродов, дружище?



                                    54

     Многие пилоты разбивались насмерть, распевая и хохоча во  все  горло,
прежде чем потерять сознание. Гипоксию, или кислородное  голодание  делает
особенно опасным именно незаметное наступление и бредовое чувство  эйфории
незадолго до того,  как  наступает  потеря  сознания.  Это  делает  жертву
совершенно неготовой к тому, чтобы правильно оценить ситуацию.
     Когда МакКейн очнулся, он, правда, ощущал себя как угодно, но  только
не в эйфории. Его голова раскалывалась на части,  будто  по  ней  треснули
топором, все кругом кружилось, горло и губы горели. Он лежал на спине, его
поддерживали, но он ничего не видел и чувствовал только давление на  лицо.
Он попытался пошевелить рукой, чтобы убрать его,  но  у  него  не  хватило
силы. Ему нажали на грудь и заставили его выдохнуть, затем  отпустили.  Он
снова вздохнул.
     Где это он? Он что,  попал  в  аварию?  Кусочки  сознания  постепенно
соединялись вместе и начинали нестройно работать. Он лежал на  спине,  что
означало, что они поднялись на стену. Остальные, наверное, тащили  его  на
себе. Он не помнил совсем ничего. Неожиданно его окружил  яркий  свет.  Он
попытался отвернуть голову, но кто-то давил на его  лицо  и  это  удержало
его. Кто-то светил прямо  ему  в  лицо  и  прижимал  маску.  Он  попытался
сопротивляться, но у него совсем  не  было  сил.  Через  несколько  секунд
давление уменьшилось и он расслабился.
     Он понял - ему повысили в маске давление кислорода и теперь  держали,
чтобы ее совсем не сорвало. Все стало теплым  и  приятным.  Он  попробовал
устроиться поудобнее, чтобы задремать. Кто-то несколько раз ударил его  по
уху. А теперь кто-то тыкал ему в руку чем-то  острым,  щипцами,  наверное.
БОЖЕ КАК БОЛЬНО! Он отдернул руку... но эта попытка снова  привела  его  в
чувство. Он понял, что его переводят в сидячее положение и  открыл  глаза,
но  увидел  лишь  бесформенные  очертания   и   свет.   Опять   подступило
головокружение, он еле сдержался,  чтобы  не  стошнило  в  маску.  Тошнота
понемногу прошла.
     Теперь они стучали его по плечу. Он открыл глаза и  увидел,  что  они
стоят на той  же  самой  стене,  на  металлических  панелях,  лежащих  под
решеткой силовой арматуры.  Только  стена  теперь  была  наклонной,  а  не
вертикальной. Вправо она изгибалась и уходила вниз,  но  влево  постепенно
выравнивалась, как вершина холма. Впереди весь холм  целиком  изгибался  и
уходил вверх и в сторону.  Кто-то  провел  лучом  лампы,  осветив  фигуру,
стоящую перед ним - МакКейн не сообразил, кто это - и  крышу,  пролетающую
совсем рядом над головами. Фигура отчаянно жестикулировала, приказывая ему
вставать, и в то же время двое, поддерживавших его, потянули его за  руки.
Первые несколько ярдов его просто  волокли,  ноги  болтались,  задевая  за
металлические балки. Затем его ноги снова заработали, сначала слабо, потом
все лучше и  лучше,  по  мере  того,  как  кровь  разносила  кислород  его
изголодавшимся мускулам.
     Они продолжали подниматься, забирая налево по мере  того,  как  крыша
выравнивалась. В центре они обнаружили металлическую дорожку с поручнями и
теперь им не приходилось через каждые несколько  шагов  переступать  через
громоздкие балки. Крыша туннеля, удаляясь,  изгибалась  вверх  параллельно
конструкции платформы. Но им не нужно было больше карабкаться вверх -  как
только они поднялись, перед ними оказалась плоская крыша. Все-таки МакКейн
был настолько слаб, что не мог идти  самостоятельно.  Его  поддерживали  с
двух сторон и не давая отдохнуть, гнали вперед.
     Наконец они достигли конца длинной секции, это означало,  что  теперь
они находятся  над  Новой  Казанью.  Здесь,  в  отличие  от  внутренностей
колонии,  поворот  на  тридцать  градусов  к  следующей  секции  ничем  не
маскировался, хотя впереди путь все так же казался уходящим вверх. Дорожка
привела их к круглой, похожей на орудийную башню конструкции, которая была
как раз там, где находились лифты в спицу,  в  центре  Новой  Казани.  Они
стали обходить ее слева и поверхность под ними снова стала  уходить  вниз,
но уже в другую сторону: они перевалили через центр крыши и приближались к
внутреннему краю  платформы.  Впереди  показался  горизонтальный  мост  из
башни, поднимающийся все выше по мере того, как поверхность крыши под  ним
опускалась ниже. МакКейна посадили у  стены  башенки  и  посветили  вокруг
фонарями.
     Глубину пропасти, открывавшейся перед ними, трудно было оценить из-за
непривычных масштабов и слабых лампочек в фонарях. Изгиб поверхности крыши
перед ними закрывал им дно туннеля. Но перед ними  пропасть  заканчивалась
огромной стеной, двигавшейся вместе с крышей  туннеля.  В  стене  виднелся
уступ, под которым исчезал мост, идущий с платформы. По  Скэнлону,  другой
конец моста покоился на тележке, бегущей  по  рельсам.  Рельсы  образовали
кольцо в невращающемся центре кольца
     В отличие от настоящей "Терешковой", у Потемкина - копии  под  землей
Сибири, не было оси. Основной причиной этого была  невозможность  создания
пещеры в милю диаметром с крышей, не поддерживаемой никакими опорами  -  а
это было бы необходимо, поскольку помешали бы вращающиеся спицы, идущие от
кольца к оси; другой причиной было то, что такая ось ничего  не  прибавила
бы к иллюзии, даже наоборот: в ней должна была наблюдаться пониженная сила
тяжести, что было невозможно на Земле. Лифты, отправляющиеся из Тургенева,
и из любого города  станции,  останавливались  в  такой  же  башне,  возле
которой сидел МакКейн, а затем начинали  двигаться  горизонтально,  внутри
моста, которых было шесть, как и  спиц.  Чтобы  попасть  на  terra  firma,
беглецам необходимо было перейти этот мост. Но сейчас это  казалось  очень
простым: во первых, охрана была внутри, а они снаружи,  а  во-вторых,  они
увидели мостик с