ти
уйти от темы.  Рэндал  перенаправил  звонок,  стер  записанное  сообщение,
которое они только что смотрели, и вернулся к программе новостей.
     Барбара звонила из  дома,  принадлежавшего  ЦРУ,  где-то  в  лесу,  в
Мэриленде.
     - Мы забрали миссис Джонс и отвезли ее на ферму. Все в  порядке.  Мне
сказать, что ты приедешь завтра?
     Это значило - Анна Доркас прилетела из Лондона, была тайком  вывезена
из аэропорта, несмотря на попытки русских  официальных  лиц  вмешаться,  и
сейчас доставлена в безопасное место.
     - Отличная работа, - ответил Фоледа. - Еще бы, я приеду туда.


     Это была комната с  большим  мраморным  камином,  и  лепным  гипсовым
потолком. Высокие окна, закрытые богатыми тяжелыми гардинами, выходили  на
розовый сад и ухоженные лужайки. Она была обставлена традиционно,  шкафчик
на тонких ножках эпохи короля Георга, небольшой письменный стол, маленькие
столики, несколько кресел и диван. В дальнем  конце  комнаты,  под  аркой,
открывающей проход в зал, стоял  рояль.  Анна  Доркас  сидела  за  длинным
столом в центре комнаты, напротив уселся Фоледа, а рядом - Барбара.  Гарри
Мич, из департамента, сидел на другом конце стола  обложившись  папками  и
бумагами,  перед  ним   лежал   компьютер-блокнот.   Джеральд   Керн,   из
министерства  обороны,  возбужденно  расхаживал  вокруг,  то   разглядывая
картины на стенах, то присматриваясь к китайскому фарфору  в  застекленном
шкафу.
     - И этого было достаточно, чтобы вы  убедились  в  своем  провале?  -
повторил вопрос Фоледа.
     - Не только это. Все так сочеталось одно с другим, -  ответила  Анна.
Она выглядела усталой, но не обижалась. Такие расспросы были необходимы  и
она ожидала этого.
     - Поведение моего начальника в посольстве. Тот факт, что они  выбрали
время, когда Энрико не было рядом. А  когда  он  сказал  мне  о  том,  что
рассказал ему Шепанов, об аресте  той  женщины,  с  которой  связался  мой
бывший муж - последствия были очевидны. Игорь, мой  бывший  муж  профессор
Дьяшкин,  немедленно  попадал  под  подозрение.  Мы   оба   с   ним   были
диссидентами, и насколько я понимаю, его тоже, наверное, могли арестовать.
В любом случае, добраться до меня - это был исключительно вопрос  времени.
Я боялась, что, когда я пойду на работу следующим утром, то  выйду  наружу
только под арестом, и меня отвезут в Россию.
     - Вы просто вышли из квартиры, - спросил Фоледа. - Ни сказав ни слова
мужу? Вы ничего не сказали ему? Вы ведь больше  его  не  увидите.  Это  не
кажется вам странным?
     - Я уже говорила. Я использовала его. Он был КГБшник с головы до пят.
Между нами никогда не было ничего личного, по крайне  мере,  что  касается
меня. В этом отношении у меня не было колебаний.
     - А как он к этому относился?
     - Насколько я знаю, он относился  к  нашему  браку,  как  к  обычному
браку.
     - Как вы опишете его позицию в ваших отношениях?
     Анна замолчала, подыскивая нужные слова.
     - Он был... ну, достаточно рассудительным, я думаю... в  чем-то  даже
щедрым. У нас были свои спады и подъемы, но в целом  все  было  нормально.
Это можно назвать дружеским сожительством, а не любовью...
     - Оно было удачным в сексуальном плане?
     Анна кивнула.
     - Да, по-моему, да.
     - Но вы только что сказали, что он был КГБшник чистой воды, - заметил
Фоледа.  -  А  до  того  вы  нарисовали   вполне   ясную   картину   ваших
идеологических убеждений, и они  очень  сильны.  Здесь  не  было  никакого
эмоционального конфликта? Это звучит парадоксом.
     - Я не совсем понимаю вас.
     - Тебя не беспокоило, что ты ложишься в кровать с  кадровым  офицером
КГБ? - пояснила Барбара.
     Анна посмотрела прямо на нее, затем на Фоледу.
     - Нет. Он был довольно-таки хорош, если вам нужно знать  это.  И  это
очень приятно. Почему бы не воспользоваться этим?
     - У него были другие женщины?
     - Если даже были, то меня это не удивило бы.
     - А такие мысли никогда не беспокоили вас?
     - Нет.
     - А вы сами?
     - С посольскими? Я не могла рисковать своей работой.
     - Но в других местах? Среди ваших нелегальных контактов в Лондоне?
     - Да, был один.
     - Вы не связывались с ним в ту ночь, когда вы решили уйти?  До  того,
как позвонили по номеру СИС?
     - Нет.
     - А почему?
     - Он был не настолько сильным. Мне нужна была помощь, а не дружба.
     Фоледа удовлетворенно кивнул.  Мич  скрупулезно  что-то  записывал  и
нажимал кнопки на своем блокноте. Анна могла легко оправдать свое решение,
изобразив себя избиваемой мужем, обвиняя его во всех проблемах. А то,  что
она рассказывала, даже не пахло выдуманной "легендой".
     За столом возникла короткая пауза. Анна налила в свой стакан воды  из
сифона, отпила глоток и зажгла сигарету.
     - Возвращаясь к профессору Дьяшкину, - сказал  через  плечо  Керн.  -
Когда вы с ним поженились, вы говорите?
     - Третьего августа 2003, - ответила Анна.
     - А развелись?
     - В 2011. Я не помню точную дату.
     - В Москве?
     - Да.
     - Это было уже после того, как у него начался роман с Ольгой...
     - С Ольгой Ошкадовой. Да.
     - Но до этого его перевели в Сохотск.
     - Куда? - наморщилась Анна. - Первый раз слышу.
     Керн сделал вид, что забыл:
     - О, правильно. Извините. Не встречались с ним после развода,  да?  -
Мич бессознательно кивнул головой, проверяя на экране предыдущие  вопросы.
Керн вернулся к столу и порылся в бумагах.
     - Но об "Валентине Терешковой", вы, конечно, слышали.
     Анна незаметно пожала плечами.
     - О космической  колонии?  Конечно.  Это  не  о  ней  были  вчерашние
новости?
     - Она не имеет для вас никакого конкретного значения?
     - Нет, не имеет. А что, должно иметь?
     - А для профессора Дьяшкина имеет? Вы когда-нибудь связывались с ним?
Он когда-нибудь упоминал об этом?
     Анна только покачала головой.
     - Если даже он был как-то с ней связан, то я не знала об этом ничего.
Он никогда не упоминал ее ни в каком конкретном смысле -  только  то,  что
каждый может узнать из газет.
     - Так вы говорите, что не знали про его переезд в Сибирь?
     - Я этого не говорила. Я знала, что он переехал в Сибирь. Я просто не
знала, куда. Это тот город, о котором вы только что сказали?
     Опрос продолжался в таком  ключе  до  обеда.  Керн  с  Анной  ушли  в
столовую, там слуги уже накрыли стол; там с ними должны  были  встретиться
два офицера ЦРУ, которые будут опрашивать Анну потом. Фоледа  заявил,  что
он прогуляется вокруг пруда на  заднем  дворе,  покормит  уток  и  подышит
свежим воздухом, а уж потом присоединится к  остальным.  Барбара  пошла  с
ним.
     - Что ты извлекла из всего этого? - спросил он ее.
     - Я все еще думаю, что она настоящая. Собственно, теперь я убеждена в
этом даже больше, чем была в Лондоне.
     - А-га. Что еще?
     - Ну что,  если  профессор  Дьяшкин  тоже  был  связан  с  Клубом  По
Пятницам, и его подругу Ольгу арестовали, то это, может быть, отвечает  на
один из серьезных вопросов: почему он хочет перебежать. Он чувствует,  что
становится жарко, и хочет иметь возможность уйти.
     - Это очевидно, не так ли? - нотки в его  голосе  говорили,  что  это
даже слишком очевидно. Увидев в руках Фоледы остатки рогаликов, которые он
собрал с блюдечек, когда подавали кофе, к  берегу  подплыла  и  замерла  в
ожидании флотилия уток.
     - Ну-ка, как насчет догадки? Давай предположим, что Ольгу перевели на
"Терешкову" по определенной причине, и она находится там в заключении.  Мы
уже  знаем,  что  с  одной  стороны  линии  "Синька"  находится   Дьяшкин.
Улавливаешь?
     Барбара кивнула.
     - То есть смело можно сказать, что на другой стороне - Ольга.
     - И я так думаю, - Фоледа разломал еще один рогалик и бросил крошки в
воду.
     - А как мы можем узнать это точно?
     - Очень просто. Спросить  у  Дьяшкина.  Он-то  должен  знать,  с  кем
разговаривает.
     - А он скажет?
     - А почему это он не скажет? Он подтвердил, что  Лью  МакКейн  и  эта
девчонка Брайс там на станции. Кроме того, ему становится жарковато, и  он
может захотеть, чтобы мы вытащили его оттуда, так что  он  вряд  ли  будет
расположен отказывать нам в просьбе, - Фоледа повернулся спиной к пруду. -
Давай свяжем все факты. Мы так и не знаем, как работает его связь по линии
"Синька", но мы знаем, что  он  каким-то  образом  передает  сообщения  на
Русалку. Теперь мы еще и достаточно уверены, что его связь там  наверху  -
Ольга, а Ольга арестована  за  антисоветскую  деятельность.  Теперь  давай
предположим, что Ольга находится в том же самом месте, что и Лью МакКейн и
Брайс... учитывая, что связь  с  Дьяшкиным  у  нас  уже  есть.  Ты  видишь
возможности?
     Барбара тряхнула головой и заморгала от столь наглого предложения.
     - Значит, мы сможем - может быть  -  использовать  его  линию,  чтобы
связаться с нашими людьми там наверху, - закончила она мысль Фоледы.
     - Тонкая идея, а? Кто знает, как мы сможем использовать такую  связь?
- Фоледа выбросил остатки хлеба в воду.
     - Похоже, утки довольны. Пошли и мы пообедаем.



                                    31

     Секретную подпольную мастерскую назвали "Склепом".  К  тому  времени,
как МакКейн, Рашаззи и Хабер  спустились  туда,  Хабер  успел  запыхаться.
Путешествие все равно было утомительным, несмотря на веревочную  лестницу,
которую Рашаззи и МакКейн привязали  в  отверстии  от  светильника.  Самое
трудное было пробираться сквозь кожух с трубами под полом камеры.  Теперь,
когда они могли исследовать систему безопасности и сигнализацию с обратной
стороны, им нужно было найти и более  легкий  путь  вниз.  Они  обнаружили
несколько возможных спусков в Склеп из Центра, что могло пригодиться, если
нужно было спуститься в Склеп  днем.  Кроме  того,  что  это  даст  больше
рабочего времени, они смогут отдохнуть и от бессонницы, которая уже начала
действовать на них.
     Сейчас в Склеп уже провели  электричество  и  свет,  Рашаззи  влез  в
распределительную коробку; Склеп обзавелся верстаками, ящиками, стеллажами
и головокружительным набором инструментов, тестеров, приборов, электронных
деталей, банки с реактивами, всякие приспособления и детальки, которые два
ученых воришки извлекали из таких тайников,  о  которых  МакКейн  даже  не
догадывался, а об их расположении он и до сих пор  не  имел  ни  малейшего
понятия. На краю стола стоял лазер. Скэнлон ухитрился  стащить  поломанную
лабораторную модель с университетской свалки в Ландау, где  он  работал  с
того времени, как прекратилось производство кроватей. Для него нужно  было
немного запасных частей - ученые сказали, что смогут сделать их сами  -  и
новый блок электронного управления. В различной степени сборки  находилось
еще несколько "новейших" устройств.
     - Сюда, Лью, - подсказал Рашаззи. - Мы хотим тебе  кое-что  показать.
Он провел МакКейна через проход у стола. Хабер пошел следом,  захватив  по
пути со стола записную книжку и какую-то  мелочь.  На  двух  ящиках  стоял
невысокий цилиндрический открытый бак, обрезок железной бочки  около  трех
футов в диаметре, внутрь была  налита  вода,  дюймов  шесть.  Отверстие  в
центре было заткнуто, и из воды торчала петля из жесткой проволоки,  ручка
от пробки. На полу между ящиками стояло корыто, куда должна  была  стекать
вода. Оборудование было очень простым, и МакКейн никак не мог  понять  его
назначения. Поэтому он просто заинтересованно ждал.
     Хабер положил поперек бака линейку,  расположив  ее  край  точно  над
центром отверстия и застыл в ожидании с карандашом и блокнотом.
     - Скажешь, когда готово,  -  скомандовал  он  Рашаззи.  Рашаззи  взял
пипетку и аккуратно стал  капать  в  воду  красной  краской  через  равные
промежутки. Потом он  взялся  за  проволочную  ручку  и  очень  осторожно,
стараясь не потревожить поверхность  воды,  вытянул  пробку.  Вода  начала
стекать в корыто.
     - Воде понадобилось двадцать четыре часа, чтобы успокоиться, - сказал
Рашаззи, наблюдая. -  Чтобы  успокоились  все  завихрения,  возникшие  при
наливании воды. Ты знаешь, что когда на Земле вода, вытекающая  из  ванны,
образует водоворот, то направление его движения не имеет ничего  общего  с
направлением вращения Земли, как думает большинство? Это случайный эффект,
появляющийся от остаточных моментов вращения воды, когда ее  наливали  или
перемешивали. Чтобы увидеть подлинный эффект  вращения  Земли,  ты  должен
удалить такие остаточные моменты.
     - Не должен, - пробормотал МакКейн,  глядя  на  понижающийся  уровень
воды и пытаясь не показать своих чувств в этот конкретный момент. Если они
будут заниматься такой академичной ерундой, то все его  усилия  уже  пошли
впустую. Что из этого может получиться хорошего?
     По мере того, как уровень воды в баке падал, капли краски  вытянулись
в нити по течению  воды  и  образовали  спираль  против  часовой  стрелки,
медленно вращавшуюся у краев и быстрее - в центре. Рашаззи  склонился  над
баком и глядел на деления линейки. Он взял секундомер, и измерял  скорость
вращения воды на возрастающем расстоянии от центра.
     - Один - один три, два - один девять, три - два четыре... -  диктовал
он Хаберу, который записывал все числа. МакКейн следил  за  процессом,  не
вмешиваясь.
     Когда бак опустел, Рашаззи выпрямился и заметил:
     - Сохранение углового момента. Что образует водовороты.
     МакКейн рассеянно хмыкнул. Принцип-то был тот же, что заставляет пару
катающихся на  коньках  кружиться  вокруг  своей  оси  быстрее,  если  они
притянут друг друга за руки.
     А Рашаззи продолжал:
     - Если частица жидкости обладает  моментом  относительно  центра,  то
скорость ее вращения должна возрастать по  мере  приближения  к  центру  и
уменьшения радиуса вращения. То же самое рождает торнадо, смерчи. Понятно,
что на Северном полюсе вода, вытекающая в трубу, будет вращаться, да?
     - Конечно.
     - А на экваторе? Ты согласен с тем, что на экваторе вода,  вытекающая
в трубу, не будет вращаться? - спросил Рашаззи. МакКейн замялся.
     -  На  экваторе  вода  будет  вращаться  не  вокруг  отверстия,  а  в
плоскости, перпендикулярной оси вращения Земли, - ответил на  свой  вопрос
Рашаззи.
     МакКейн кивнул.
     - Хорошо. Итак?
     Рашаззи покосился на Хабера.
     - Положение на поверхности вращающегося цилиндра, скажем, на  палубах
кольца "Валентины Терешковой", аналогично положению на экваторе  Земли,  -
пояснил немец. - Водоворота, вызванного вращением, быть вообще не должно.
     МакКейну понадобилось около секунды, чтобы понять, в чем дело.  Потом
он посмотрел на дно  опустевшего  бака,  снова  поднял  голову,  и  сделал
неопределенный жест:
     - Но...
     - Вот именно, - ответил Рашаззи. - В механике всей этой станции  есть
что-то странное. Так как колония вращается быстрее, чем Земля, то и эффект
здесь сильнее. Он может преобладать над остаточными моментами, о которых я
уже говорил. Мы бы заметили это давным-давно, если  бы  хоть  в  одной  из
раковин и душевых здесь было  обычное  отверстие  для  стока  воды,  а  не
автоотсос.
     МакКейн покачал головой, словно пытаясь прийти в себя. Все  это  было
совершенно неожиданно.
     - У вас есть хоть какие-нибудь предположения, что это может значить?
     - Пока нет, - признал Рашаззи. Но движение колонии может быть и более
сложным, чем мы предполагаем. Мы не хотели даже упоминать это  наверху.  Я
не знаю, что это может значить.
     - Сначала нас заинтересовала игра, в которую играли Нунган с друзьями
на площадке блока, - продолжил Хабер. - Если как следует присмотреться, то
на больших расстояниях шарик не катится прямо, а с небольшим  отклонением.
Это еще один эффект, которого не  получишь  во  вращающемся  цилиндре.  Мы
выяснили, что это происходит не из-за наклона пола, но измерить что-нибудь
более точно, не привлекая внимания, было сложно. Вот почему нам было нужно
такое место.
     - И лазер тоже, -  добавил  Рашаззи.  -  Если  мы  сможем  как-нибудь
вытащить его на землю, то с ним можно будет проверить еще несколько  штук.
Например, если мы...
     В этот момент  из  динамика,  прикрепленного  к  одной  из  подпорок,
раздался дребезжащий звук. Это значило, что кто-то прошел  через  один  из
инфракрасных лучей, которые Рашаззи установил, чтобы  прикрыть  подходы  к
Склепу. Хабер мгновенно выключил свет. Они  отошли  назад  вдоль  стены  и
притаились в ожидании. Спустя минуту в направлении прохода через  насосные
и отсеки с баками показался отблеск фонарика и раздались звуки шагов.  Они
свернули в боковое  ответвление,  которое  вело  в  Склеп.  Вспыхнули  три
фонарика и послышался тихий шум голосов. Товарищи напряглись.
     Приближающиеся вели себя, как люди знающие, куда они идут,  двигались
уверенно, а не так, словно что-то ищут. Они дошли до порога,  где  уровень
пола падал, и направили лучи вниз, осветив  трех  скрючившихся  в  темноте
людей. МакКейн, Рашаззи и Хабер отошли от стены, держа поднятые руки перед
собой.
     Из-за слепящих огней раздался приветливый голос на английском:
     - Извините, мы не хотели вас пугать, ребята.  Можно  сказать,  просто
зашли по соседству.
     Это был Питер Сэрджент, с верхнего уровня, из камеры В-12.
     Рашаззи снова включил свет, Хабер  с  размаху  сел  на  подгибающихся
ногах на ящик. МакКейн сердито посмотрел на них, а троица, погасив фонари,
спустилась в Склеп.
     - Какого хрена вы тут делаете? - не выдержал он.
     Один из спутников Сэрджента был смуглолицый,  с  короткой  бородой  и
черными глазами, постоянно и подозрительно бегавшими туда-сюда. Он походил
на индийца. МакКейн видел его на площадке для прогулок, но никогда  с  ним
не разговаривал. Второго, в зеленой форме привилегированного заключенного,
МакКейн раньше не видел. Широкоплечий, крепко скроенный, с рыжими  кудрями
над невероятными бровями, с круглым детским лицом;  решительные  и  резкие
черты лица как-то не сочетались с этим. Он  сделал  шаг  вперед,  ближе  к
свету  и  оглядел  окружающее  спокойным  бесстрастным  взглядом,  похоже,
означавшим переход Склепа в его собственность.
     - Мы подумали, что нам пора  познакомиться  с  вами  лично,  -  начал
Сэрджент. Он указал в сторону здоровяка:
     - Эбан Истамел, турок... а это Джангит Чаккатар, родом из Дели.
     Он с удовлетворением посмотрел на МакКейна.
     - Мы были очень рады узнать, что информация, полученная  от  комитета
побега, оказалась столь  полезной.  Но  Ко  еще  сказал  нам,  что  у  вас
появились сомнения, существует ли такой комитет вообще. Я уверяю вас,  что
он существует, - тут он опять сделал жест в  сторону  своих  партнеров.  -
Видите ли, это был наш подарок. Мы руководим комитетом побега.
     МакКейн долго переводил взгляд с одного на другого, но, судя  по  его
выражению, его мозг лихорадочно работал. Наконец он спросил Сэрджента:
     - Кто из вас главный?
     - Эбан, - Сэрджент указал на турка. - Он у нас председатель.
     - Очень рад с вами познакомиться, - обратился к нему МакКейн.
     Турок небрежно протянул ему руку, а МакКейн... МакКейн изо всей  силы
двинул ему в челюсть.


     Здоровый турок уселся на ящике, опершись спиной на одну  из  подпорок
потолка, прижимая свернутый платок к  распухшей  губе.  МакКейн,  Хабер  и
Сэрджент сидели вокруг нетесным кругом, Рашаззи присел на стол, а Чаккатар
смотрел на все это чуть сзади.
     - Он прав, - пробормотал Истамел своим обалдевшим компаньонам,  когда
МакКейн ударил его. - Он прав. Мы использовали их.
     В мгновения, прошедшие с момента появления Сэрджента  и  его  друзей,
МакКейн понял, что группу из В-3 подставили. То, что они  прошли  все  без
проблем, не  играло  роли.  Они  были  единственными,  кто  рисковал.  Это
предполагалось необходимым, потому что люди из комитета  жили  на  верхних
уровнях камер, а попасть на нижние  палубы  можно  было  только  из  камер