не  разговаривала.  Минуту  спустя  автобус  выбрался  из  лабиринта
центральной части  Тургенева  и  выехал  на  дорогу,  бегущую  над  линией
монорельса в направлении Новой Казани.
     Больше всего Полу раздражало то, что все,  о  чем  говорил  Геннадий,
почти точно совпадало с ее отношением к религии. Сколько раз она указывала
на ту же ересь фанатикам-фундаменталистам дома в Штатах.  Вот  почему  она
чувствовала себя безоружной перед аргументами  Геннадия:  она  никогда  не
слушала себя со стороны и не могла найти, что ответить.
     И еще ее раздражало другое  -  он  считал  ее  такой  же,  какой  она
привыкла видеть людей вроде него. Она подумала об Ольге,  о  том,  как  их
общее восприятие науки объединило их в своего рода глобальное  сообщество,
стоящее выше искусственного  разделения  на  нации  и  народы,  бездумного
разделения, основанного не на реальности и правде,  а  на  предубеждениях,
мифах, жадности и безрассудстве. С обоих сторон планеты разум был подчинен
равно иррациональным, но тем не менее так уверенным в себе системам. В  их
руки  нельзя  доверить  будущее.  Сейчас,  думала  она,  ей  понятно,  как
чувствовал себя Морис.
     Когда Пола вернулась в Замок, она отправилась на ужин - фасолевый суп
с хлебом, картошка, тушеная  капуста  и  кусочек  желатинообразного  мяса,
повар утверждал, что это отбивная - в  столовую  Блока  Обслуживания.  Там
было много людей, возвращавшихся со смены, но она увидела свою соседку  по
домику 19 Елену за столиком в одиночестве и поспешила к ней.
     Несмотря на  малопривлекательную  диету,  Елена  ухитрилась  остаться
пухленькой. Она носила челку из прямых коричневых волос, у нее был двойной
подбородочек, румяные щечки и  довольно-таки  широкие  бедра.  Она  всегда
казалась  Поле  женой  какого-нибудь  фермера,  но  на  самом  деле   была
социологом, и по этой причине - в опале у  начальников,  решавших,  о  чем
народу думать и чему его  учить.  С  типично  коммунистической  вывернутой
логикой, в обществе, которое объявило классовую борьбу наукой, ее  научное
изучение не поощрялось, а  когда  результаты  исследований  расходились  с
официальной доктриной, то и просто  запрещалось.  Западные  коллеги  Елены
обычно получают на телевидении лучшее время.
     За едой они немного поболтали, неожиданно Пола призналась ей:
     - Я вообще не считала социологию наукой. Сейчас  я,  правда,  так  не
думаю.
     - Да? - Елена продолжала невозмутимо жевать.
     -  Наука  означает  возможность  точно  предсказать,  какая   причина
приведет к какому следствию. Физика, например - но физика описывает  очень
простые процессы, частицы, силы, с которыми они  взаимодействуют.  Однако,
чтобы изучить это, понадобились столетия, и ученые сбивались  с  пути  при
первой же возможности. Но  знаешь,  Елена,  даже  экологические  путаницы,
которые распутываю вот уже два месяца, относительно просты по сравнению  с
социальной системой одной нации, не говоря уже обо  всем  мире.  Никто  не
знает, к чему приведет то или иное изменение,  что  бы  там  ни  говорили,
чтобы выбить финансовую поддержку. Она все еще на стадии шаманизма:  дождь
пойдет, если плясать достаточно долго.
     Елена улыбнулась. Пола призналась себе,  что  она  иногда  пользуется
покладистым  характером  Елены,   чтобы   разрядить   свое   эмоциональное
напряжение, когда она чем-нибудь возбуждена.
     - Я думаю, ты права, - ответила Елена. - Социология никогда  не  была
экспериментальной наукой. Трудно добиться результата, если посадить  людей
в лабораторные клетки... Но, кстати, в этом есть и вина американцев
     Пола сообразила, что та не отпустит наживку так просто.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Если вы в самом деле верите во  всю  вашу  свободу  и  право  людей
управлять собой, почему вы не позволили Соединенным Штатам превратиться  в
огромную социологическую лабораторию? Вы могли бы позволить  каждой  части
страны  попробовать  любую  систему,  которая  им  нравится:  либеральную,
авторитарную, секулярную, клерикальную, какую угодно - и узнать на  опыте,
что сработало, а что - нет. Тогда вы увидели  бы,  каким  экспертам  можно
верить, а каким - нет. А вы вместо этого устраиваете  большие  федеральные
программы, стоящие целое состояние, и я не убеждена, что от них будет толк
- и проводите  их  прямо  из  стадии  непроверенных  заявлений  до  уровня
национального закона, без всякой  экспериментальной  проверки.  По  иронии
судьбы именно это вы ставите в вину нам.
     - Туше, - улыбнулась Пола. - Я сама напросилась.
     - Это уже происходит, так или иначе, - продолжала Елена.
     - Ты так думаешь?
     -  Это  уже  началось  -  посмотри  на  Китай.  У  них  есть   строго
марксистские города, а в двадцати милях  от  такого  может  стоять  город,
ведущий политику невмешательства.  Одной  областью  управляют  религиозные
традиционалисты, отрицающие технологию, а в  другой  вообще  нет  законов,
касающихся личной морали, а в третьей разрешено носить  оружие.  И  каждый
может мигрировать туда, где для него лучше всего, а  если  он  ошибся,  то
может попробовать еще где-нибудь.
     - Это же хаос.
     - Во многом - да, но они ищут пути,  чтобы  не  рассыпаться  во  всех
направлениях. Вот почему они возглавят переселение  в  космос,  когда  оно
начнется. То, что они делают сейчас - это репетиция того, что  начнется  в
будущем в неизмеримо больших масштабах. У нас еще нет  такой  гибкости,  у
нас это будет взрыв, а не миграция.
     - Если будет.
     Елена с интересом посмотрела на нее.
     - Конечно, будет. А почему нет?
     Пола выпрямилась на стуле и осмотрелась вокруг.
     - О... К тому идет... Разве у лидеров  с  обоих  сторон  хватит  ума,
чтобы справиться с этим? Возьми хотя бы все споры об этой  станции.  Можно
подумать, что проще раз и навсегда установить - это не станция,  а  боевая
платформа. Но это совсем не так просто. Теперь они утверждают...
     - Конечно, это не боевая платформа, - перебила Елена. В ее голосе  не
было и тени сомнения.
     - Извини, но это просто плод вашего западного воображения -  паранойя
в самом худшем смысле.
     - Почему ты так уверена?
     - Здравый смысл, - Елена кивнула голову, указывая в сторону мужчины с
рыжеватой бородкой, в очках,  оживленно  что-то  говорившему  за  соседним
столиком. - Ты знаешь, кто это? Профессор Вадим Полянский, один из ведущих
ученых Советского Союза по низкотемпературному ядерному  синтезу.  Женщина
напротив - специалист по генетическим заболеваниям.  Там  в  центре  сидит
тощий такой, это  один  из  инженеров,  построивших  крупнейший  в  Сибири
алюминиевый завод. Конечно, это глупость, что такие люди  оказались  здесь
по политическим взглядам, но сейчас важно то, что они являются  достоянием
государства. И если хочешь знать мое мнение, то  именно  поэтому  всю  эту
станцию так устроили. Это последнее место, где  бы  их  собрали,  если  бы
станция была боевой платформой. Она была бы мишенью  номер  один.  Они  бы
были куда в большей безопасности где нибудь в Сибири под землей.
     Елена отодвинула тарелку и  подняла  глаза;  однако  Пола  глядела  в
пространство и не ответила ей. Конечно. Это было  так  очевидно.  Но  ведь
западные разведки не знают, какой величины звезды сосланы сюда - не говоря
уже  о  гражданском  населении,  которое  ехало  добровольно.  Русские  не
публикуют списки имен для всех интересующихся. Об этих людях должны  знать
разведчики, доставляющие информацию тем, кто принимает решения на Западе.
     Сначала Пола решила просто отправиться к  Протворнову,  сказать  ему,
что она хотела бы связаться с западными властями и объяснить, почему. Ведь
это же будет в интересах всех. Как сказала Ольга, когда  они  говорили  об
Иване, это только подтвердит то, о чем сами Советы утверждают публично. Но
когда она подумала об  этом  еще  немного,  ее  энтузиазм  угас.  Если  ее
сообщение пройдет  через  советские  официальные  каналы  связи,  кто  ему
поверит? Да, как и все агенты, она помнила способ кодировки,  указывающий,
отправлено ли сообщение свободно или под принуждением.  Но  агентов  можно
перевербовать, лучшие люди могут быть введены в заблуждение.  Кроме  того,
при одной  мысли,  как  посмотрит  на  нее  Эрншоу  после  того,  как  она
сотрудничала с русскими, ей стало жарко и она,  не  раздумывая,  выбросила
эту идею из головы. Но все еще оставался Иван.
     - Ты уже уходишь? - удивленно спросила Елена,  когда  Пола  поднялась
из-за стола.
     - Да. Извини, мне нужно идти.
     - Почему? Что-то случилось?
     - Мне нужно срочно найти Ольгу.



                                    37

     Вода, нагнетаемая подземными машинами,  стекала  с  вершины  холма  в
резервуару пляжа. За пляжем ручей огибал лужайку, на  которой  заключенные
отдыхали и развлекались. Ольга была там, она вместе с другими наблюдала за
несколькими кувыркающимися гимнастами. Было похоже, что  она  тоже  искала
Полу. Двое русских охранников скучали поодаль.
     - Слушай, я решила, - заговорила  Пола  без  предисловий.  -  Я  хочу
связаться с Западом через Ивана.
     Ольга открыла рот, но не успела ничего ответить.
     - Я только что говорила с Еленой. Они должны знать о станции многое -
больше, чем скажет им Морис. Когда ты отправляешь следующее сообщение?
     - Я тебя как раз поэтому и искала, - ответила Ольга. - У нас она  уже
есть!
     - Кто есть? Я не понимаю... О чем ты?
     - У нас есть канал связи с вашими людьми на Западе, через Ивана.
     - Но это невозможно! Как он сумел?
     Ольга придвинулась ближе к Поле.
     - А если я тебе скажу, что пришло сообщение? Сообщение  от  Воротилы,
для Пьедестал/Фокс. Это тебе о чем-нибудь говорит? - она прижалась к  Поле
и сунула листок бумаги в карман ее куртки.
     - Вот.
     Пола ошеломленно замерла на  месте.  Один  из  гимнастов  перед  ними
промахнулся и упал, вызвав ехидные замечания зрителей:
     - Может, тебе достать немного земли, которую нам отправляют снизу? На
ней вырастет мягкая трава, чтобы лучше падать.
     - Вот если бы это был чернозем с Украины, - добавил кто-то.  -  Чтобы
лучше кушать.
     - Идиотская затея, - буркнул кто-то.
     - Кому-то из членов партии приказали отправить Россию в космос, а  он
выполнил приказ дословно, - ответил первый. Кругом рассмеялись.
     "Воротила" был позывным Фоледы, руководителя миссии, которая  привела
Полу и Эрншоу на "Терешкову". "Пьедестал" было кодовое название миссии,  а
"Фокс" было частью кодовой системы подтверждения подлинности сообщения,  и
теперь она могла при отправке своего поступить так же.
     - Но как... - пролепетала Пола.
     Ольга взяла ее за плечо и повела прочь от  толпы,  по  направлению  к
холму.
     - Когда мы восстановили связь, я узнала об Иване много нового. Как  и
ожидалось, после моего ареста он находится под наблюдением КГБ.  Но  когда
речь идет о людях его калибра, то  они  не  трогают  их,  пока  не  найдут
твердых доказательств. Он почувствовал,  откуда  дует  ветер,  и  пытается
подстраховаться. Он связался с Западом, и собирается туда перебежать.
     - Связался? - Пола с трудом взяла себя в руки. - Ну  конечно.  В  его
положении это будет не трудным, так ведь?
     - Вот именно. И он сказал вашим людям о своем  положении  на  станции
связи. Я думаю,  что  они  нажали  на  него  с  требованием  связаться  со
станцией, как ты и хотела.
     Пола нахмурилась.
     - Но как они догадались об его частной линии связи с тобой?
     - Я не уверена, что они знали об этом,  -  ответила  Ольга.  -  Может
быть, это была просто догадка.
     Они сели на пару камней, лежавших на  траве.  Камни  были  несомненно
лунного происхождения, и  пару  лет  назад  такой  материал  мог  бы  быть
бесценным. Сейчас их использовали, чтобы оживить ландшафт  -  или  бригада
строителей просто выбросила камни на этом месте.
     - Я думаю, ты хочешь ответить, - сказала Ольга.
     Сейчас  для  отправки  сообщения  Ивану  Ольга   использовала   любой
компьютер  БВ-15,  чтобы  загрузить  текст  в  одну   из   схем,   которые
запрограммировала для нее Пола - после того, как оригинал Ивана  вышел  из
строя, они больше не надеялись на единственный экземпляр - и передавала ее
своему  таинственному  помощнику  из  Центра  Связи,  чтобы  тот   заменил
стандартную схему  из  системы  кодирования  на  эту.  Хотя  такой  способ
требовал менять схемы каждый раз, когда необходимо  отправлять  сообщение,
но они рассудили,  что  так  будет  безопаснее,  чем  оставить  там  схему
постоянно и программировать ее с удаленного  терминала  -  при  первой  же
проверке нестандартная схема будет обнаружена.
     - Я могу взять запасную схему, - сказала Пола. - Но  мне  понадобится
твоя помощь, чтобы подменить ее.
     Ольга кивнула.
     - Трудностей не будет.
     Очевидно, для сообщника Ольги было все равно,  чье  сообщение  зашито
внутри микросхемы.
     Весь  следующий  день  в  лаборатории  графики  Пола  сочиняла   свое
сообщение. Начиналось  оно:  ВОРОТИЛА/ГИПЕР  ОТ  ПАНГОЛИНА/ТРОТ  09/22/17.
Дальше шел текст: СООБЩЕНИЕ  ПРИНЯТО.  ПЬЕДЕСТАЛ  РЕЗУЛЬТАТ  ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ
ПРОВАЛ  АРЕСТ  ПРИ  ПОЛУЧЕНИИ  АПЕЛЬСИН.  СЕЙЧАС  НАХОЖУСЬ  РУСАЛКА/ЗАМОК.
УСЛОВИЯ НОРМАЛЬНЫЕ ОТКАЗАНО  СВЯЗИ  ЗЕМЛЕЙ.  ПОНОМАРЬ  НИЧЕГО  НОВОГО  НЕТ
ПРЕДПОЛАГАЮ НАХОДИТСЯ ЗДЕСЬ. АПЕЛЬСИН СЧИТАЮ ПОТЕРЯННЫМ. СЧИТАЮ НЕОБХОДИМО
ИСПОЛЬЗОВАТЬ ДЛЯ ОЦЕНКИ ДРУГИЕ ЦЕННЫЕ ИСТОЧНИКИ Н.П.  СПИСОК  ЗНАЧИТЕЛЬНЫХ
ЗАКЛЮЧЕННЫХ. МОГУ ПЕРЕДАТЬ. ПОДТВЕРДИТЕ НЕОБХОДИМОСТЬ. КОНЕЦ КОНЕЦ.
     Пономарь и Панголина - это были  кодовые  обозначения,  ее  и  Эрншоу
соответственно. Пола соединила для надежности три копии вместе в один блок
данных и пометила их для передачи.
     Система подтверждения подлинности сообщений была основана  на  списке
уникальных ключевых слов, которые были известны только конкретному  агенту
и больше никому. В отделах Фоледы хранились полные перечни  всех  списков.
Каждое слово в списке разбивалось на две части, так что первая часть могла
сочетаться с множеством вторых, образуя осмысленные слова. Например, слово
"парт" могло сочетаться со словами "собрание", "бюро", "изан", или "итура"
и многими другими. Но только одно из них было верным для  каждого  агента.
Было ли сообщение от агента или  от  центра,  лишь  правильное  завершение
кодового слова означало, что  сообщение  подлинное  и  отправлено  не  под
давлением.
     В данном случае, в ответе, который отправила Пола,  "Трот"  после  ее
кодового имени был ее  окончанием  кодового  слова  "Фокс",  отправленного
Фоледой. В  свою  очередь  она  тоже  отправила  первую  часть  очередного
составного кодового слова, "Гипер". Если в  следующем  сообщении,  которое
она получит,  будет  стоять  окончание  "Бола",  то  это  сообщение  будет
настоящим ответом от Фоледы, а не фальшивкой, сработанной кем-то другим.


     В выходной МакКейна санитары опять забрали в медпункт Хабера. Это был
уже второй приступ за неделю. Через час  после  обеда  он  лег  на  койку,
жалуясь на тошноту и боль в желудке, а потом его стало лихорадить.
     - Варвары, вот кто они такие, держать старого человека в таком месте!
-  заявил  Оскар Смовак  сидевшим за  одним из  столов на  площадке  перед
блоком В.
     - Какой от него может быть  теперь  вред?  Его  давно  пора  отослать
домой.
     -  Никто  не  видел,  что  он  ел  за  обедом?  -  спросил   Лученко,
сопровождаемый сопящим за спиной Конгом.
     - Какая разница? - огрызнулся Смовак. - С такой стряпней еще счастье,
что мы все не угодили в лазарет.
     Лученко хмыкнул и ушел обратно  в  камеру  вместе  со  своей  дубовой
тенью.
     - Твой ход, - напомнил Воргас.
     - Да? - Смовак вернулся к шахматной доске.
     - У Чарли Чана есть новый анекдот про местную пищу.
     - Спасибо, я лучше так посижу.
     В конце стола, рядом со Смоваком, Ко листал какую-то  книгу.  МакКейн
сидел в двух футах от них, наклонившись вперед и опершись руками  о  стол,
он наблюдал, как  четыре  азиата  на  полу  катают  стеклянные  шарики  по
расчерченной мелом таблице. Эту новую игру придумал для них  Рашаззи.  Как
обычно, они спорили  и  ругались,  постоянно  передавали  из  рук  в  руки
листочки бумаги, на которых записывали ставки. В таблице, которую  рисовал
Рашаззи, были пометки, которые он сделал специально, чтобы точнее измерить
траектории движения шариков. Но в этот раз его здесь не  было.  Он  провел
серию обменов электронными вставками в браслеты, и сейчас почти все  время
находился в Склепе, где ему никто не мешал.
     - Так ты действительно ни разу не слышал о Сэме Кэтоне, а?
     МакКейн сообразил, что Смовак сделал ход и теперь обращается к  нему.
Он покачал головой:
     - Нет. Никогда не слышал.
     - Я думал, что о нем слышал любой американец. Я  ведь  проверял  тебя
тогда, знаешь ли.
     - Я знаю.
     - Никогда не вредно быть чересчур осторожным, - Смовак  посмотрел  на
Ко. - А ты когда-нибудь был в Америке?
     - Конечно, был, - заметил Воргас, не отрывая взгляда от доски. -  Где
он только не был?
     Вы однажды говорили, что жили в Калифорнии, мистер Эрншоу, -  заметил
Ко, поднимая взгляд на МакКейна. - Я немного знаю ее. Где именно вы жили?
     - Родился я в Айове. Но одно время  рос  в  Бейкерсфилд.  Я  пошел  в
колледж в Лос-Анджелесе.
     - Ах, да. Бейкерсфилд. У меня двоюродный брат жил недалеко оттуда. Во
Фресно.  Он  адвокат,  кроме  того,  он  реставрирует  старинные  часы   и
музыкальные шкатулки.
     - Я должен был бы догадаться, - недоверчиво затряс головой Смовак.  -
Ты знаешь, что у него есть двоюродный брат даже в Москве? У него лицензия,
он там держит японский  ресторан.  Представляешь  -  японский  ресторан  в
Москве! Нет такого места на планете, куда бы не добралось семейство Ко.
     Ко заложил страницу листком и отложил книгу.
     - И это к лучшему. Только иммиграция  с  Востока  спасла  Соединенные
Штаты. Пятьдесят  лет  назад  все  были  перепуганы  жуткими  историями  о
демографическом взрыве. Но даже  тогда  факты  говорили  обратное.  Вполне
естественно и нормально, когда нация  промышленно  развивается,  жизненные
стандарты растут, то и население должно расти в геометрической  прогрессии
- так было в Европе в восемнадцатом веке, в Америке в девятнадцатом, и  до
определенной степени сейчас в Азии. Но рост останавливается  с  изменением
образа жизни... Мудрец видит вдалеке иссохшие горы и готовится  к  засухе,
хотя у его ног бурлит разлившаяся река. Никто не обратил внимания  на  то,
что население может и убывать в  геометрической  прогрессии.  В  то  самое
время, когда паника достигла  апогея,  рождаемость  на  Западе  не  только
падала, но и перешла уровень воспроизводства. Сейчас они стоят перед лицом
катастрофического  сокращения  населения.  Это  почти  разрушило  Западную
Германию. Так что боюсь, джентльмены, что в скором  будущем  вам  придется
довольствоваться ролью национального меньшинства. К счастью, я вижу  вновь
возникающую цивилизацию такой, что беспокоиться по этому поводу не стоит.
     С улицы Горького заглянули Мунгабо и Скэнлон, поймавшие только  финал
разговора.  Скэнлон  достал  из  кармана  коробочку  с  картами  и   начал
раскладывать на столе гран-пасьянс.
     - А что за цивилизацию ты видишь, Ко? - поинтересовался он. - Это тот
самый парень, который сменит Западного Человека?
     - Может быть.
     - А имя ты ему уже придумал? - съехидничал Мунгабо.
     - Следующим придет Нелинейный  Человек  -  Межпланетный  Человек.  Он
появится на внепланетных мирах, которые  скоро  возникнут.  Он  возьмет  с
собой классическую красоту, западную науку, китайский прагматизм, японское
упорство, и может быть, русский реализм. Он подберет эти камушки из пыли и
положит их в стены  своих  зданий.  Его  дети  воспримут  как  само  собой
разумеющееся концепцию эволюции, как последовательности  разрывов,  и  как
должное - то, что считается невозможным сего