ть,  прибывшего  из  космических  просторов
существа, - тараторил социолог, не слыша вопроса. - И если можно, мне  очень
хотелось бы войти в  состав  группы,  которая  приземлится.  Понимаете,  это
неведомое существо лицом к лицу...
   - Да можно, мой дорогой! - растроганно воскликнул редактор. - Вы для  нас
просто дар небес! У нас как раз  нет  желающих  идти  в  астронавты,  каждый
норовит в момент их приземления околачиваться  на  рынке!  Так  что  милости
просим!
   - А теоретически ведь ничего не докажешь! - с разгону  произнес  социолог
еще одну заготовленную фразу и замолк, потому что  тут  его  взгляд  пал  на
сатирика. Онемев от восхищения, социолог позабыл обо всем на свете.
   Зато остальные пришли  в  себя.  Художник  оторвался  наконец  от  стола,
пытаясь привести в порядок измятые плоды своего  творческого  гения,  и,  не
получив ответа, рявкнул на всю комнату:
   - Как вы сюда попали?
   Вздрогнув, компаньоны непонимающе уставились на него, потом до них  дошел
смысл вопроса, и они уставились на зачарованного социолога.
   - И в самом деле, - заинтересовался редактор.- Как вы проникли в здание?
   - Через дверь, - был исчерпывающий ответ.
   - Через какую дверь?
   - Что? А, через много дверей, сначала через  входную,  потом  по  очереди
через другие...
   - Ну конечно, этот кретин не запер за Марысей, - с  ужасом  констатировал
консультант. Конспираторы дружно возмутились.
   - Ну, знаете ли!  Если  мы  будем  откалывать  такие  номера,  у  нас  не
эксперимент получится, а черт знает что! Ведь это  не  шуточки,  к  нам  мог
зайти кто угодно - и конец конспирации. Ты что, совсем голову потерял?
   На сконфуженного репортера наседали со всех сторон, а тот, чувствуя  свою
вину, неумело и робко оправдывался. Неизвестно, сколько времени продолжалось
бы осуждение фоторепортера, если бы не сатирик. Решительно  взмахнув  рукой,
он заявил:
   - Ладно, хватит с него, парень свое получил, а теперь за работу!  Учтите,
я долго не выдержу! Манекенщицу себе нашли, пся крев!
   - И ты еще жалуешься? - огрызнулся консультант. - Глядишь, еще и  карьеру
сделаешь...
   Социолог  в  полном  восторге  обозревал  окружающие  его  восхитительные
предметы, а от сатирика просто не мог глаз оторвать.  Вот  только  серый  он
какой-то,  особенно  это  бросалось  в  глаза  по  контрасту  с  окружавшими
астронавта блистающими серебром доспехами. И вообще,  по  мнению  социолога,
существо, прилетевшее из глубин Вселенной, не может быть серым,  оно  просто
обязано сиять, испуская из себя неземной свет!
   Своими  замечаниями  социолог  поделился  с  коллегами,   но,   поскольку
поделился он и еще многими соображениями, коллеги не совсем поняли смысл его
замечаний, да и некогда было: сатирик  все  громче  и  настойчивей  требовал
поскорее закончить примерку.
   Редактор нагнулся в поисках камеры,  которую  уже  собрался  напялить  на
астронавта, когда социолог постучал в дверь. Художник с фоторепортером опять
взялись за редакционные лампы на длинных гибких ножках, ломая головы, как из
них сделать третью ногу для астронавта.
   Редактор отыскал  камеру  и  попробовал  самостоятельно  напялить  ее  на
пришельца. Дохлый номер! Он призвал на помощь коллег.
   Пришлось художнику с фоторепортером побросать  свои  лампы.  Кооптировали
консультанта  и  все  вместе  стали  обряжать  в  камеры  сатирика.  Сначала
попытались  натянуть  на  него  камеру  снизу.  Положили  ее  на   полу,   и
перевязанный велосипедными змеями сатирик, с трудом поднимая  ноги,  влез  в
середину. Коллеги принялись  натягивать  на  него  автомобильную  камеру.  С
дикими муками  удалось  немного  протолкнуть  ее  вверх  по  телу  сатирика.
Результаты никого не удовлетворили, ибо  теперь  сатирик  стал  походить  на
странную даму в кринолине весьма оригинального фасона, а  еще  больше  -  на
карикатуру балерины в чудовищной пачке.
   - Я говорил вам, что это должно быть вверху! -  разворчался  художник.  -
Говорил, а вы не слушаете! У меня же своя концепция.  Сделали  из  нее  черт
знает что!
   - И в самом деле, выглядит он глупо, -  согласился  редактор.  -  Хорошо,
вернемся к твоей концепции. Эй, вылезай оттуда!
   У фоторепортера было особое мнение.
   - А если камера будет вверху, тогда все сразу  увидят,  что  у  пришельца
самые обыкновенные ноги! - заявил он.
   - Пришельцы имеют право на две ноги! - отстаивал свою концепцию художник.
- Мы ведь решили, что они будут человекоподобные, так ведь? Да  и  не  будут
это обыкновенные ноги!
   И бросившись под  стол,  художник  с  триумфом  извлек  ласты  гигантских
размеров.
   - Вот, видите? У меня все продумано, говорю же вам  -  концепция!  Быстро
надевай их! Сейчас увидите, как это здорово!
   Легко было ему сказать "надевай". Собственными силами сатирик  был  не  в
состоянии вообще что-либо надеть. Исключено, он с трудом  мог  пошевелиться.
Автомобильная камера лишила его возможности двигаться, не то что  сгибаться,
руками же он и раньше не мог шевелить, ведь их плотно прижали  к  телу  змеи
надутых велосипедных камер. Забыв об этом, несчастный  сатирик  в  ответ  на
приказ  художника  сделал  было  попытку  покрутить  пальцем  у  виска,  но,
разумеется, не смог этого сделать. Редактор и художник опустились перед  ним
на колени.
   - Да хоть приподними копыто! - нервничал редактор. - Не прирос  же  ты  к
полу!
   - Осталось совсем немного, того и гляди, прирасту! - огрызался сатирик. -
Мало того, корни пущу, листики-цветочки вырастут на мне! Да осторожнее,  что
вы со мной делаете?
   Натянуть на пришельца ласты оказалось очень  непростым  делом.  Возможно,
мешало то обстоятельство, что  редактор  и  художник  пытались  одновременно
надеть на ноги пришельца каждый свою ласту.  Хорошо  еще,  что  социолог  не
спускал восхищенного взгляда с сатирика и успел схватить в объятия  неземное
существо, когда оно покачнулось и чуть не грохнулось на пол.
   Зато когда после долгих усилий ласты оказались наконец на ногах сатирика,
эффект был поразительный. Автомобильную камеру ему натянули через  голову  и
спустили немного ниже плеч. Для этого пришлось предварительно  повытаскивать
спицы из дуршлагов, да и сами дуршлаги несколько примялись, но потом удалось
восстановить прежнее великолепие.
   Немного  передохнув,  художник  с  фоторепортером  принялись  приделывать
астронавту третью ногу. Ее сделали из настольной  лампы  на  длинной  гибкой
металлической ножке.
   - Вот сюда, снизу ее прикрепим, - командовал художник. -  Даже  опираться
сможет на нее, только не очень сильно. Фу,  холера,  что-то  излишне  гибкая
нога получилась. И гляди, сама по себе сгибается.
   - Пусть сгибается, так даже лучше, - заметил редактор.
   Подключился консультант по техническим вопросам:
   - А провод пропустим в середке, посередине сделаем  выключатель  и  рядом
мигающую лампочку.
   - Где ты собираешься пропустить  провод,  где?  -  волновался  несчастный
сатирик. - В середке у меня, между прочим, внутренности! Как, интересно,  ты
проведешь электричество?
   Оказывается, консультант уже все продумал:
   - Не волнуйся, пропустим  под  локтем,  пройдет  под  поясом,  совершенно
незаметно. Можешь щелкать выключателем до посинения.
   - Тьфу! - прохрипел сатирик. - Не можете спустить камеру  пониже?  Совсем
сдавила, дышать трудно.
   - Ниже нельзя, там другая амуниция, - объяснил консультант.
   - Тьфу! В печенках у меня сидит ваша амуниция! Тьфу! Что-то в рот попало,
на зубах скрипит! Какой гадостью посыпали меня? Совсем хотите прикончить? Да
спустите же камеру ниже, сейчас задохнусь!
   Пришлось  пойти  на  уступки.  С  трудом  стянули  камеру  немного  ниже,
одновременно сделав для себя вывод:  снаряжать  астронавтов  надо  в  другой
последовательности, начиная с накачанных воздухом элементов.
   Когда наконец на несчастную жертву эксперимента напялили все  необходимые
элементы  гардероба,  все  хором  воскликнули:  "Потрясающе!"  Вид,  который
представлял  собой  сатирик,  и  в  самом  деле  мог   удовлетворить   самый
взыскательный вкус. Из бесформенной,  расширяющейся  кверху  глыбы  торчали:
вверху голова, в  середине  -  оттопыривающиеся  от  локтей  руки,  внизу  -
огромные разлапистые ноги. Нет,  не  ноги,  бесформенные  нижние  конечности
напоминали что угодно, но только не ноги. Торчащие  из  дуршлагов  в  разные
стороны спицы таинственно поблескивали,  прикрепленные  к  левому  боку  два
металлических веничка для взбивания пены покачивались при  каждом  движении.
Впечатляли  также  несколько  медицинских  банок,  блестевших  на  загривке.
Консультант постарался, поставил  профессионально  (недаром  тренировался  у
знакомой медсестры). Банки втянули в себя резину одной из велосипедных камер
и держались крепко, не оторвешь.  Согнутая  гибкая  ножка  настольной  лампы
интригующе украшала заднюю часть астронавта. Не хватало только шлема.
   Наконец социолог получил возможность сделать замечание, вернее, высказать
свое наблюдение. Сатирик по-прежнему казался ему излишне серым.
   - Минуточку, панове, - обеспокоенно произнес социолог. - Это что,  так  и
останется?
   Бедный замученный сатирик воспринял вышеприведенное замечание однозначно:
его хотят в  таком  виде  оставить  до  самого  эксперимента!  И  несчастный
попытался возопить громким голосом, но  его  хватило  лишь  на  приглушенное
хрипение.
   Оказывается, остальные тоже именно так восприняли замечание социолога.
   - Да нет, - небрежно ответил  редактор.  -  Сейчас  мы  с  него  все  это
поснимаем.
   Социолог попытался вывести коллег из заблуждения, пояснив свою мысль:
   - Да  нет,  я  о  фактуре...  То  есть,  того,  о  цвете...  Какой-то  он
невзрачный... не мешало бы, знаете, нечто этакое...  впечатляющее.  Вами  не
предусмотрен какой-нибудь верхний слой?
   - Предусмотрен, разумеется, - живо отозвался художник,  который  поначалу
тоже не понял смысла вопроса. - Сверху будет фольга и серебряная  краска.  И
ноги  покрасим,  а  на  руки  натянем  мотоциклетные  краги.  С  отворотами,
оклеенными фольгой. Ну и еще будет шлем.
   Воспользовавшись перерывом в работе, консультант немного отдохнул на куче
накачанных автомобильных камер в углу. Теперь он со стоном поднялся,  растер
поясницу  и  подошел  к  столу  художника,  на  котором   блестели   заранее
приготовленные шлемы пришельцев. Взяв  один,  он,  держа  его  на  вытянутых
руках, приблизился к несчастному сатирику.
   Тот уже не протестовал, понимая, что протесты ни к чему  не  приведут,  и
подчинился своей участи. Он понял - такая уж  ему  выпала  планида.  Судьба,
значит. Против судьбы не попрешь.  Вытащил  жребий,  стал  манекенщицей,  не
предполагая даже, с какими это сопряжено  неприятностями.  Когда  увидел,  с
какими, поначалу  пытался  возражать,  протестовал,  сердился  и  ворчал  на
коллег. Неприятности множились,  сатирик  впал  в  ярость,  а  когда  ярость
достигла зенита и больше ей некуда было расти,  несчастный  покорился  своей
судьбе. А что еще ему оставалось? Ведь он же не мог пошевелить ни рукой,  ни
ногой, целиком зависел от этих паршивцев. А паршивцев, его коллег,  по  мере
одевания пришельца все больше охватывал энтузиазм. Они видели, что астронавт
у них получается замечательный, вот и не реагировали ни на  проклятия  своей
жертвы, ни на ее мольбы и стоны. Сатирик понял  -  лучше  пострадать  молча.
Самому-то ему не раздеться, он полностью в их руках. Лучше их не злить, а то
разгневаются и оставят его как есть, в этой неземной одежке. Вот  несчастный
и смирился, даже пикнуть боялся,  позволяя  себе  лишь  тихонько  скрежетать
зубами.
   Советник по науке и технике с умным видом  сосредоточенно  вглядывался  в
астронавта, примериваясь, выбирая нужное  место,  и,  наконец,  торжественно
насадил ему на голову чрезвычайно живописный шлем, как следует закрепив  его
в велосипедной камере, намотанной вокруг шеи несчастного.
   Присутствующие затаили дыхание, боясь помешать специалисту, и с волнением
ждали. Их ожидания не были обмануты.
   -  Колоссально!  -  в  полном  восторге  воскликнул  социолог.  -  Просто
великолепно! Только вот как мы будем общаться друг с другом в этой штуковине
на голове?
   Консультант по науке и технике даже не рассердился - чего можно требовать
от профанов? Он просто со скромной гордостью ответил:
   -  Шлемы  радиофицированы.  Внутри  коротковолновый  передатчик.  Вернее,
передачи нами не предусмотрены,  только  прием.  То  есть  не  так,  общение
предусмотрено, но в ограниченном диапазоне. Вернее,  общение  возможно  лишь
между пришельцами, они друг с дружкой соединены. То  есть  не  так,  вернее,
так, но пришелец в своем шлеме будет слышать всех,  его  же  услышат  только
коллеги в шлемах. И еще я должен сказать,  эти  штуки  называются  вовсе  не
шлемы, а шлемофоны!
   И тут из шлемофона послышалось глухое бурчание. Что-то у манекенщика не в
порядке, вон, он и подпрыгивать пытается, и отчаянно размахивает оставшимися
в его распоряжении фрагментами рук. С удивлением глядя на сатирика,  коллеги
пытались понять, в чем дело.
   - Испытание на подвижность? - предположил консультант. - Не похоже, да  и
жесты у него... не такие, какие бы хотелось.
   - Может, у него что-нибудь жмет? - предположил фоторепортер.  -  Надо  бы
поправить.
   - Просто капризничает! - раздраженно констатировал  редактор.  -  Да  еще
толком не говорит. Не слышу! Кричи громче!
   Бурчание  в  шлемофоне  заметно  усилилось,  а  жесты  астронавта   стали
напоминать конвульсии эпилептика.
   Консультант приложил ухо к шлемофону.
   - Ничего не слышу! - сообщил он коллегам и открутил шлемофон.
   - Вы что, совсем спятили? - набросился на коллег сатирик, жадно ловя ртом
воздух. - Уже ничего не соображаете? Ведь шлем же герметичен, еще немного, и
я бы задохнулся! Этого вы добиваетесь?
   - О, холера! - огорчился художник. Да, очень непростое дело -  снаряжение
астронавта. Сначала было  сплошное  нагромождение  проблем  организационного
характера, а как только с ними немного  управились,  одна  за  другой  стали
возникать проблемы характера технического. Консультант по науке и технике не
предусмотрел такой мелочи, как  подача  воздуха  в  герметический  шлемофон!
Огорченный и чрезвычайно озабоченный, он  погрузился  в  раздумье.  Впрочем,
думали все. Долго думали и решили  -  провертеть  в  шлеме  дырку.  Социолог
возразил:
   - Тогда все услышат голос пришельца.
   - Да нет, - возразил редактор, автор проекта, - дырку мы провертим сзади,
говорят ведь, как правило, мордой вперед.
   Возразить ему осмелился сатирик, все еще кипящий от возмущения, хотя лицо
его уже приняло нормальный цвет.
   - И дышат, как  правило,  тоже  мордой  вперед!  Разве  что  вам  удастся
произвести переворот в физиологии человека.
   - А ведь можно научиться говорить нечеловеческим голосом,  -  мечтательно
произнес художник. - Таким, потусторонним... Вот был бы фурор!
   -  Перестаньте  молоть  чепуху,  -  рассердился  консультант.  -  Мешаете
человеку думать. Никак не сосредоточусь... Минутку...
   Как же, сосредоточишься с этим народом! Размышления консультанта  нарушил
социолог, опять делясь с коллегами своими сомнениями. Принесла его нелегкая!
   - Видите ли, панове,  у  меня  еще  такого  рода  предложение,  -  сказал
социолог. Он уже относился к  эксперименту  как  к  своему  личному  делу  и
принимал близко к сердцу все детали. -  Видите  ли,  у  меня  еще  замечание
насчет рук...
   Художник непонимающе взглянул на него,  а  сатирик  попытался  пошевелить
руками, вернее, кистями рук в мотоциклетных крагах. Сами же  руки,  как  уже
было сказано, прикрученные к  туловищу  велосипедными  камерами,  оставались
неподвижными.
   - Вот именно! - воскликнул социолог. - Такие конечности пришельца, боюсь,
вызовут сомнения. Как-то не согласуются  они  с  тем  образом  представителя
высшей цивилизации, как мы его себе представляем. Вряд ли такими  неуклюжими
лапами пришельцы смогли бы создать эту свою цивилизацию...
   Художник бросился очертя голову на защиту своей концепции.
   - Так ведь это же всего лишь упаковка! Сам представитель внутри! Внутри у
него может быть хоть десять рук и по десятку пальцев на каждой руке, хоть по
двадцати, а каждый палец свободно  может  быть  длиной  в  метр.  А  что?  В
трубочку свернулись...
   - Но ведь этих пальцев не видно! - упорствовал социолог.
   -  Интересно,  как  мы  можем  их  выставить  на  всеобщее  обозрение?  -
скептически пробурчал фоторепортер.
   У художника уже полным ходом заработала  его  творческая  фантазия...  Он
вдохновенно продолжал:
   - ...в трубочку свернулись и с помощью пружин выскакивают наружу! А  что?
Очень даже эффектно! Щелкнет пан  социолог  выключателем,  и  у  него  сразу
десять пальцев выскочат! И зашевелятся! На пружинках!
   - И заедет своим пальчиком в глаз собеседнику!  -  подхватил  неугомонный
социолог. - Насколько мне известно, планом предусмотрено общение  с  местным
населением. На базе математики. Так ведь? Не будем  же  мы  разговаривать  с
землянами, я правильно понял? Значит, надо или формулы какие писать,  или  с
помощью рисунков пообщаться. А как  такими  руками  изобразишь  рисунки  или
формулы?
   Пришлось художнику оставить в покое  пружины,  к  которым  он  уже  успел
привязаться, и  переключиться  на  решение  очередной  проблемы.  Подойдя  к
астронавту, он принялся напряженно вглядываться в него, бормоча себе  что-то
под нос. Потрогал пришельца за лапу,  пощупал  надувные  камеры.  Несчастный
сатирик с беспокойством наблюдал за ним - что еще выкинет?
   Наконец художник принял решение.
   - Так и быть, - великодушно сказал он. - Немного высвободим ему руки. Вот
отсюда, немного повыше локтя. Идея! Мне  понадобится  труба,  такая,  как  в
железных печурках.
   - Ясно, обеспечим, - согласился редактор. - А как насчет воздуха?
   Консультант с достоинством ответил:
   - Придется малость усовершенствовать шлемофоны. Спереди  дадим  микрофон,
немного налево сдвинем, а  дыру  провертим  сзади,  немного  правее  центра.
Стась! - обратился он к сатирику. - Для того  чтобы  дышать,  голову  будешь
поворачивать  вправо,  а  если  говорить  -   влево.   Не   перепутай.   Ну,
потренируешься малость, в  какую  сторону  для  чего  поворачиваться.  Такое
способно  запомнить  любое  мало-мальски  мыслящее  существо,  думаю,   наши
справятся.
   Сатирик счел себя обязанным вступиться за  всех  "наших".  Ведь  он  один
опытным путем испытал, что значит находиться в костюме астронавта.
   - Запомнить способны, но вот шею мы свернем непременно!
   - Нет, этого мало, - вмешался фоторепортер. - На всякий случай я  бы  еще
чего придумал. Какую-нибудь трубочку провести. Ну, такую, как у  ныряльщиков
с  аквалангом,  пустую  внутри,  резиновую.  Вспомните,  аквалангист   дышит
благодаря ей, она соединяет его маску с кислородным прибором. Совсем не надо
длинную, хватит небольшого кусочка. Закрепить ее перед носом астронавта,  по
ней пойдет воздух, и даже сквознячок  в  шлеме...  шлемофоне  образуется.  А
голоса снаружи не будет слышно.
   Консультант при всех своих недостатках завистливым  не  был.  Он  одобрил
идею фоторепортера и взялся воплотить ее в жизнь.  Он  и  сам  понимал,  что
шлемофоны нуждаются в коррективах.
   Но это было еще не все. Выяснилось, что  присутствующим  не  понравилось,
как передвигается пришелец.
   Планом мероприятия  предусматривался  выход  пришельцев  из  космического
аппарата и даже, возможно, общение с местным населением. Не  исключено,  что
состоится и небольшая прогулка по рыночной площади города Гарволина, а затем
последует возвращение к своему космическому кораблю. И  что  же  выяснилось?
Стоящий неподвижно сатирик производил нужное впечатление, ничего не скажешь,
но когда он по приказу редактора сделал несколько шагов...
   Вернее, попытался сделать, да у него ничего не получилось.  Он  сразу  же
наступил одной огромной ластой на вторую и