не понимает.
   - Так  ведь  слова  "космос",  "марсиане",  "НЛО"  -  не  польские,  всем
понятные. Ну, а Гарволин наш прославится на весь мир, факт!
   Услышав последний разговор, фоторепортер переглянулся с редактором, и они
незаметно выбрались из толпы.
   - Холера,  рановато  крик  на  весь  мир  подняли,  -  озабоченно  сказал
редактор. - Того и гляди прилетит что-нибудь серьезное...
   - Не волнуйся, - успокоил его фоторепортер,  -  так  сразу  не  прилетит.
Сначала ведь никто не поверит, им надо будет согласовать с руководством свои
действия,  а  на  это  потребуется  время.  Так  что  у  нас  еще  в  запасе
час-другой...
   Оптимизм коллеги придал силы редактору, тот оживился.
   - В таком случае не станем терять драгоценные минуты, за дело.
   - Послушай, Адам!  -  вскричал  вдруг  фоторепортер,  которому  в  голову
внезапно пришла блестящая идея. - А что, если нам задержать их  тут  дня  на
два? Сколько можно нафотографировать, позаписывать. Нет,  ты  представляешь,
какие это деньги? На всю жизнь хватит! И неважно, верит  общественность  или
нет, пусть сомневается, этого вполне достаточно!
   У энтузиаста-редактора загорелись глаза, но тут же потухли.  Подумав,  он
покачал головой и вздохнул.
   - Нет, номер не пройдет. Наверняка в кодексе найдется какая-нибудь статья
об "использовании в целях наживы"... Не успеешь моргнуть, как  окажешься  за
решеткой.
   Фоторепортер тоже вздохнул.
   - А жаль, ведь уникальные возможности...  Ну  ладно,  что  будем  делать?
Кончаем представление или подождем, может, еще кто подъедет? Рискнем?
   -  Я  бы  рискнул,  только  надо  предупредить  Ольшевского,  чтобы  взял
ответственность на себя. И пусть действует в зависимости  от  обстоятельств,
может, и скажет правду, и так ведь без опровержения не обойдется. Ты прав  в
одном: уникальную возможность следует использовать на всю железку!
   Фоторепортер огляделся по сторонам.
   - Ольшевский вон там сшивается, - мотнул он подбородком в сторону аптеки,
где  замдиректора  Центра  по  изучению  общественного  мнения  с  блаженным
выражением лица направо и налево задавал вопросы общественности, первый  раз
без труда получая на них добровольные и искренние ответы. Он  уже  отказался
от намерения записывать ответы,  поняв,  что  все  равно  всех  записать  не
сумеет, просто не успеет. А люди охотно отвечали на  его  вопросы,  полагая,
что это только обмен  мнениями  в  небанальной  ситуации.  Ведь  ответов  не
записывают, фамилий не  спрашивают,  вот  люди  и  не  пугались,  откровенно
высказывая свое мнение.
   Протолкавшись к замдиректора, редактор  с  фоторепортером  высказали  ему
свои  соображения  относительно  использования  на  всю  железку  уникальной
возможности изучить общественное мнение. Да, да, протянуть  эксперимент  как
можно дольше!

   Диспетчер автовокзала охрип от напрасных криков, пытаясь отправить в рейс
очередной автобус.
   - Ты хоть соображаешь, что уже на два часа  опаздываешь?  -  орал  он  на
шофера. - Да плевать я хотел на космос с его  пришельцами,  у  меня  график!
Немедленно отправляйся, потом не расхлебаешь неприятностей!  Не  только  мне
шею намылят, и ты поплатишься!
   - Все опаздывают!  -  философски  огрызался  шофер,  не  отрывая  жадного
взгляда от серебристой марсианской машины и  ее  толстеньких  пассажиров.  -
Всем шею намылят! И ты думаешь, хоть один пассажир у меня будет?
   - А это не имеет значения! - хрипел диспетчер остатками голоса. -  А  это
не твоя забота! Хоть пустой автобус, да должен отправиться! Варшава оборвала
телефоны, там ждут автобусы! Сейчас на  телефонах  повисли  гарволинцы,  так
Варшава на телеграммы перешла. Ты хочешь меня под монастырь подвести,  такая
твоя растакая... плазма галактическая!
   - Ладно, ладно, сейчас отправлюсь, - услышав  про  галактическую  плазму,
сдался водитель.
   И совершенно пустой автобус, где  сидела  только  одна  баба  с  огромной
корзиной, в  которой  беспокойно  попискивали  цыплята,  нехотя  вырулил  со
стоянки и двинулся в направлении Варшавы.

   На одной из крутых узеньких улочек, спускавшихся к  центральной  площади,
совершенно пустынной, директор ювелирного магазина лихорадочно  шептался  со
своим шурином.
   - Да нет, конечно же, на сто процентов я не уверен, но, если у  них  есть
минералы, среди них могут быть и драгоценные. Не обязательно бриллианты,  но
драгоценные. И золото тоже может быть. А ты ведь  знаешь,  Леонтий,  в  этом
деле главное - успеть первым. Кто успел, тот и съел.  Ведь  эти  космические
балбесы небось и не знают  цены  своим  камушкам,  ведь  им,  не  исключено,
понравится, к примеру, такой вот булыжник. Или  те  камни,  валуны,  что  на
полях валяются. Вот бы набрать и поменяться!
   - Ты прав, Кондратий, - соглашался  шурин,  привыкший  во  всем  доверять
проходимцу-родственнику. - Ты у  нас  голова!  Вот  только  как  ты  с  ними
сговоришься? Ведь ни бельмеса же по-нашему... Ага, придумал! Просто взять  и
им под нос подсунуть!
   - Как подсунешь? Втихомолку не удастся, народ  толпится,  будто  невидаль
какая...
   - Ay тебя с собой есть камень? Можно ведь одного и в сторонку отозвать, и
из-под полы показать... Будто впервой! Ох, Кондратий, ведь это какие денежки
можно зашибить!
   Оглянувшись украдкой, директор ювелирного  магазина  подобрал  валявшийся
неподалеку обломок булыжника и сунул его в руку шурина.
   - Вот, возьми для начала.
   - Я? - испугался шурин. - А почему ты сам не...
   - Соображай! Если я сам подойду к космиту, народ сразу  скумекает  -  туг
дело нечисто. И уж спокойно с ним не пообщаешься. Ну да ладно, пошли вместе.
Вот у меня на всякий случай прихвачен и бриллиантик. Русский, небольшой,  но
все же... Если на булыжник не клюнут.
   И оба быстрым шагом направились в сторону рыночной площади. Сунув  камень
в карман, шурин зажал во вспотевшем кулаке русский бриллиантик...

   В  продовольственном  магазине   царила   невообразимая   паника.   Толпа
озверевших баб штурмовала; прилавки. Вскоре полки,  уставленные  продуктами,
опустели и продавщице пришлось отпускать товар непосредственно со  склада  в
подсобке.
   - Не развязывайте, проще пани, не  килограмм  возьму,  а  весь  мешок!  -
перекрикивая шум, попросила продавщицу покупательница. Негромко  постаралась
попросить, но ее, к сожалению, услышали.
   Тут же посыпались реплики:
   - Еще чего, целый мешок сахару одной!
   - Ишь какая выискалась, весь сахар разберет!
   - Пани Кристина, больше пяти кило в одни руки не отпускайте! А то нам  не
хватит!
   - А ты куда лезешь? Пани тут не стояла!
   - Женщины, опомнитесь! С чего такая паника? Они же ничего не жрут, видели
же, даже яблока это свиное рыло не захотело!
   - А тогда зачем сама в очереди стоишь?
   - Теперь моя очередь! Дорогуша, мне пять кило  сахару,  пять  кило  муки,
пять кило соли...
   - Что вы сказали, даже яблок они не едят? Вот интересно, чем же питаются?
   - Человечиной!
   - Ну и шуточки у вас, проше пани!
   - Что вы сказали, дорогуша? Каперсы? Давайте и каперсы.  Да,  все  десять
банок. А вон в тех банках что?
   - Хватит, хватит, сколько можно одному человеку отпускать?
   - Не давать ей все каперсы! Другим не хватит! По банке в руки!
   Чем меньше  продуктов  оставалось  в  магазине,  тем  больше  разгорались
страсти. Набив доверху свои сумки случайным набором продуктов,  взъерошенные
и распаренные бабы выкатывались  из  магазина,  даже  не  глянув  в  сторону
рыночной площади и не обратив  никакого  внимания  на  трущегося  около  них
мужчину с очень помятым букетом в  газетной  бумаге.  Самого  его  не  очень
помяли, ибо продуктов он не закупал и за место в очереди не дрался...

   Сатирик, охраняющий вместе с  пилотом  космический  корабль,  внимательно
наблюдал за поведением толпы на площади. Он и заметил необычное  явление:  в
одном месте толпа вроде бы стала еще гуще, все  сгрудились  около  какого-то
человека,  показывающего  пальцем  на  их  космический  корабль.  Следуя  за
пальцем, люди поднимали головы и тоже  напряженно  вглядывались  в  какой-то
заинтересовавший  их  фрагмент   корабля.   Данное   обстоятельство   весьма
встревожило сатирика,  и  он  зашлепал  по  булыжникам  мостовой  к  пилоту,
охранявшему космический корабль с другой стороны.
   По привычке попытавшись наклониться к уху пилота и позабыв  о  шлемофоне,
сатирик  довольно  сильно  стукнулся  о  шлемофон  пилота.  Выругавшись,  он
вполголоса сообщил:
   - Слушай, что-то они там увидели в нашем вертолете. Пальцами  друг  другу
показывают и пялятся. Понятия не имею, что там такое. Пошли посмотрим.
   Пилота тоже встревожил внезапный интерес общественности к их  кораблю,  и
он пошлепал вслед за сатириком на ту сторону. И в  самом  деле,  теперь  уже
многие в большом волнении всматривались в звездолет, точнее, в  его  верхнюю
часть. Пилот встревожился еще больше.
   - Оторвалось там что-то? - предположил он, и вдруг его осенило. -  Понял,
автоматический подъемник!
   От ужаса оба замерли, не зная, что предпринять.  А  в  народе  уже  стали
рождаться домыслы и вымыслы.
   - А пан думал, так они и оставят пустой свою тарелку? И наверняка там  не
одна штука осталась.
   - А он не похож на этих...
   - И как пан там его разглядел?
   - Да не я, это Стась его в бинокль обнаружил.
   - Какой Стась?
   - Да вот этот, племяш мой. На крышу забрался и сверху разглядел.
   - А ну, Стась, давай выкладывай, что ты там  в  свой  бинокль  разглядел!
Только не привирай.
   - На что мне привирать, тут и без привирания такое...  Вижу,  что-то  там
шевелится, ну я и навел бинокль.
   - И что?
   - Такого страшилища в жизни не видел!
   - Как не видел, вон же стоят!
   - Да эти по сравнению с тем красавцы.
   - А тот какой же?
   - Голова с котел, морда... морда - и не знаю с чем сравнить. Ни на что не
похожа. Такое впечатление - одна головешка у него! На тонкой шее качается  и
во все стороны пялится. Да вон, глядите, и отсюда видно!
   - Точно, качается! Господи, страх какой! И вроде отсвечивает...
   - Не иначе эти, что вышли,  приоделись,  а  тот  в  натуральном  виде,  -
глубокомысленно рассуждал заведующий бензоколонкой.
   - И пан думает, он задницу выставил?  -  еще  глубокомысленнее  подхватил
механик-вулканизатор.
   - Какую задницу? Ты что? Морда у него такая! У них всех  морды  такие!  А
тут, на площади, они в скафандрах.
   - В таком случае красавцами их никак не назовешь, - заключила  продавщица
обувного магазина.
   - А пани уже  намылилась  за  кого-нибудь  из  них  замуж?  -  иронически
поинтересовалась заведующая сберкассой.
   - Почему бы и нет? А вот на старух-то они не позарятся, это точно!
   - Интересно, что же у него на морде блестит? Может, у них глаза такие.
   - Точно, шары выкатил и светит!
   - Что он сказал?
   - Сказал, глазов у них пропасть, по всей морде натыканы. И светят!  Сразу
на все стороны зырят.
   Эти  досужие  вымыслы  опроверг  рассудительный  и   спокойный   директор
погребальной конторы.
   - Если это морда, то я ничего  не  понимаю.  Сами  подумайте,  как  такая
громадина в эти их шлемы поместится? Прежде чем говорить, сравнили бы.  Куда
этим одетым до того голого!
   И в самом деле, тыква автоматического подъемника раза в три  превосходила
своими размерами шлемофоны остальных астронавтов. И никому из  организаторов
эксперимента не пришло в голову, что это  обстоятельство  может  насторожить
сообразительную общественность.
   Впрочем, трезвое замечание гробовщика тут же было опровергнуто заведующей
банно-прачечным трестом, женщиной тоже умной и рассудительной.
   - А чему тут удивляться? - сказала она. - Может, головы  у  них  такие...
упругие, немного примять - и затолкали в шлемы.
   - Темный народ! - поддержал ее стражник местной тюрьмы. - Да им ничего не
стоит уменьшиться-увеличиться, раз-два и готово! Эй,  ты  чего  мне  в  харю
крапиву тычешь? Сам нюхай, коли  охота.  Вот  я  тебе  сейчас  ее  в  глотку
затолкаю!
   - Спокойно, Адик, не надо в глотку,  давай  культурненько,  ведь  на  нас
заграница смотрит...
   Сатирик с пилотом по-прежнему стояли в бездействии  у  своей  машины,  не
зная,  как   заставить   автоматического   подъемника   исчезнуть   с   глаз
общественности. Вот и еще одно упущение,  не  продумали  связь  с  экипажем.
Немного  отлегло  от  сердца,  когда  среди  зевак  заметили   редактора   и
фоторепортера.
   - Если что, как-нибудь их удержат,  -  обрадовался  сатирик.  -  Или  нас
вовремя предупредят, чтобы успели смыться.
   - Могли бы помахать этому дурню, дать знак, чтобы пригнулся. Того и гляди
весь эксперимент испортит! И конец представлению. Фу, я весь на нервах.
   - Мы-то еще ничего, вон кому приходится туго, - мотнул  пилот  головой  в
сторону коллег у стены дома.

   У стены дома  тесно  сбитая  толпа  зевак  окружила  представителей  двух
цивилизаций, устанавливающих эпохальные контакты двух миров. Консультант уже
давно исчерпал весь запас известных ему  геометрических  фигур  и  попытался
создать новые по подсказке художника. Это у него не очень получалось, потому
как  воображения  и  способностей  явно  не  хватало.  А  тут  еще  художник
недовольно шипел в наушники:
   - Ну что ты чепуху изображаешь,  бесформенные  какие-то  каракули.  Отдай
мел, я сам...
   Консультант со вздохом облегчения передал мел коллеге. В меле  недостатка
не было. Поскольку в первых рядах зевак крутились вездесущие мальчишки,  они
пару раз сбегали в школу и натащили мела целую гору, чтобы космические гости
не испытывали в нем недостатка, втайне к тому же  надеясь,  что  по  причине
отсутствия мела завтра в школе занятий не будет.
   Общение шло полным ходом. Вспотевший математик писал свое примитивное: а2
+b2 = с2, художник сначала демонстративно долго  изучал  им  начертанное,  а
затем в ответ писал свое. Давно он не творил с таким  вдохновением!  Немного
неуклюже, но  все  равно  талантливо  изображал  он  на  стене  всевозможные
геометрические фигурки самых разнообразных очертаний.  Вроде  бы  похожи  на
треугольнички и ромбики, но явно какие-то неземные, похожие лишь  отдаленно.
А вот эти фигурки и вовсе ни на что не похожи. Не только слабо подкованные в
математике зрители, но  и  сам  преподаватель  лишь  диву  давались,  тщетно
пытаясь разгадать их тайный смысл. Рядом с математиком стояли  архитектор  и
историк, в полном восторге наблюдая за эпохальным экспериментом.
   Вот пришелец вдруг изобразил кучу каких-то мелких завитушек, то ли точек,
то ли запятых.
   - Надо бы их зарисовать! - шептал не помня себя от  восторга  историк.  -
Потом ученые расшифруют. Вы бы зарисовали, пан архитектор,  ведь  вы  умеете
рисовать.
   Архитектор  и  сам  понимал,   что   придется   на   свои   плечи   взять
ответственность за успех  общения  с  пришельцами,  кроме  него  да  учителя
математики никаких ученых рядом не оказалось, надо подключиться.
   - Сосчитайте  эти  точки!  -  приказал  он  историку,  входя  в  роль.  -
Количество  переходит  в  качество.  То  есть,  того...  я  хотел   сказать,
количество может иметь значение.
   Оглянувшись,  он  заметил   прораба   с   подопечной   стройки.   Прораб,
любознательный молодой человек, одним из первых оказался на площади и теперь
ни на шаг не отступал от звездных пришельцев, жадно  ловя  каждый  их  жест,
каждый  шаг.  Поняв,  что  архитектор  хочет  подключиться   к   общению   с
пришельцами, прораб протолкался к нему и протянул кипу светокопий  чертежей,
автоматически прихваченных со стройки.  Карандаш  у  архитектора  был  свой.
Схватив пачку фотокопий, архитектор  принялся  лихорадочно  наносить  на  их
обратную сторону рисунки инопланетянина.
   Художник  по  светокопиям  понял,  что  имеет  дело  с  архитектором,   и
переключился на внеземную архитектуру. Настал его звездный час.  Из-под  его
пера, то бишь мела,  к  полному  восторгу  зрителей,  появлялись  совсем  уж
фантастические изображения. Историк трясущимися от волнения руками  вцепился
в архитектора, чтобы тот, не дай Бог,  не  подумал  сбежать,  и  то  и  дело
обращал его внимание на новые, интересные объекты.
   К наблюдавшему за ними редактору пробился один из  мужчин  с  совсем  уже
помятым букетом в руках.
   - Пан Адам, - вполголоса сообщил он,  -  на  площади  находится  какой-то
физик, с ним еще несколько человек. Только что делали снимки...
   Редактор почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
   - Спасибо,  дорогой,  что  предупредил,  -  шепнул  он  в  ответ.  -  Еще
что-нибудь заметил?
   - Я нет, но, кажется, Ендрусь тоже что-то заметил. Ага, вон он до Янушека
добрался, ему сообщает.
   Обернувшись, редактор увидел, как фоторепортер внимательно слушал другого
мужчину с букетом, озабоченно кивая головой. Похоже, ситуация развивалась  в
нежелательном направлении.
   Инопланетное  страшилище  у  стены  все  продолжало  знакомить  землян  с
достижениями высокоразвитой цивилизации. Два  других  представителя  той  же
цивилизации мирно стояли поодаль. К ним пробился фоторепортер сквозь плотное
кольцо любопытных землян и, приблизившись вплотную, громким шепотом приказал
одному из них:
   - Немедленно смывайтесь! Запахло жареным. Осторожненько  возвращайтесь  к
машине.
   Инопланетное чудовище, в середине которого оказался консультант, спокойно
отдыхавший после трудов праведных, резко заколыхалось. Из толпы  послышались
крики:
   - Зачем близко подошел? Они этого не любят.
   - Назад, назад! Не приближаться!
   - Ишь какой смельчак  выискался!  Мы  бы  тоже  так  хотели,  да  совесть
имеем...
   Фоторепортер поспешил нырнуть обратно в толпу, а недовольное  страшилище,
похоже, решило пообщаться с собратьями. Оно разлаписто приблизилось  к  ним.
Три круглые  головы  склонились  друг  к  дружке,  и  вот  все  три  чудища,
развернувшись, не торопясь зашлепали к своему космическому кораблю. Очень не
хотелось художнику прерывать свою творческую деятельность -  он  никогда  не
испытывал такого вдохновения, да что поделаешь.  Видимо,  всем  им  угрожает
опасность.
   За инопланетянами двинулся и историк, успевший  уже  сосчитать  точки  на
стене. Столкнувшись в толпе с редактором, который давно спрятал  микрофон  и
ничем не отличался от обычных зевак, он принялся делиться  с  интеллигентным
на вид человеком распиравшими его мыслями:
   - Я считаю, эту цивилизацию отделяют от нас сотни световых лет. И знаете,
что я думаю? Не исключено, когда они разглядывали Землю в  свои  сверхмощные
телескопы,  видели  еще  ранние  стадии  развития  Земли...  может,  даже  и
динозавров.
   Интеллигентный зевака явно заинтересовался. Наклонившись к  историку,  он
взволнованно поинтересовался:
   - И вы думаете, что они летели к нам все эти долгие тысячи лет? Вроде  не
выглядят такими уж старыми.
   - Ну, может быть, средневековье, - не упорствовал историк. - Но ведь  для
них критерии времени совсем другие, для них могла пройти всего секунда.
   - Критерии времени? - недоверчиво протянул редактор. - Тут я, пожалуй,  с
вами не соглашусь. Вспомните, ведь они  медленно  приземлялись,  да  и  пока
летели к Гарволину, пока над площадью зависли, прошло не менее  получаса.  А
вы говорите - секунд!
   - Ну как вы не понимаете? - горячо возразил историк. - Летели до Земли  в
нашем понимании тысячелетия, в их - несколько секунд. Здесь  приземлялись  в
нашей атмосфере, здесь другие  условия,  значит,  и  критерии  времени  тоже
другие. Законы сохранения энергии... А возможно, действуют  еще  неизвестные
нам законы перехода энергии в материю и обратно...
   Не очень понятные,  но  чрезвычайно  эмоциональные  рассуждения  историка
настолько захватили редактора, что он опять  незаметно  включил  магнитофон,
чтобы записать  их.  Одновременно  все  его  существо,  жаждущее  романтики,
охватил сладкий трепет эмоций, и редактор уже раскрыл  рот,  чтобы  засыпать
эрудита-историка тысячью вопросов, как вдруг почувствовал, что кто-то крепко
ухватил его за л