авственность. Найти негодяев, заснять их
преступные деяния и... получить премию.
   Руководствуемые  столь  благородными  побуждениями,  пыхтя  и  сопя   под
тяжестью подхваченных на ходу камер,  журналисты  со  всех  сторон  пытались
подобраться  к  лесной  нимфе,  но  это  оказалось  очень  непросто.   Нимфа
появлялась и исчезала внезапно, что весьма затрудняло охоту на  нее.  Никому
даже толком не удалось разглядеть женщину. Понятно  было  лишь  одно  -  она
совсем голая и она от кого-то скрывается. Значит, правда, где-то здесь  и  в
самом  деле  происходят  бандитские  оргии.  Интересно,  почему  именно  под
Гарволином?
   На лесной дорожке у другого конца полянки стоял "вартбург" фоторепортера.
От всех остальных участников облавы его скрывала лесная чаща, ибо обе машины
средств массовой информации въехали  на  полянку  по  другой  дороге,  более
удобной. Сарайчик, представляющий собой гвоздь программы, находился как  раз
на полпути между ними.
   Мрачный фоторепортер всеми силами старался держать  невесту  на  возможно
большем расстоянии от зрителей и как можно ближе к своей машине. И с  каждой
минутой мрачнел все более.  Он  не  предполагал,  что  охотников  на  Марысю
окажется так. много.  А  Марыся,  уже  не  сомневаясь  в  горячих  чувствах,
пробужденных ею в любимом мужчине, старалась вовсю,  понимая,  что  ревность
лишь еще более укрепит эти чувства.
   Фоторепортер  старался  всячески  помогать  невесте.  Умело  руководя  ее
действиями,  вовремя  то  показывая  издали  девушку,  то  втаскивая  ее  за
очередной куст, он завлек многочисленных охотников в  глубь  леса.  Охотники
уже не сомневались, что девушку преследует негодяй, она же пытается от  него
убежать. Ошалев от страха, несчастная не видит целого табуна спешащих ей  на
помощь честных людей и, скрываясь в гуще леса, очень затрудняет  их  задачу.
Трудности  не  остановили  благородных  защитников   жертвы   насилия,   они
продолжали стремиться ей на помощь.
   Поначалу секретарша с удовольствием  выполняла  свою  задачу  и  от  души
веселилась, видя, как ревнует влюбленный фоторепортер и как увлеклась ею вся
эта стая журналистов. Но постепенно она стала уставать, к тому же  некоторые
из преследователей излишне, по ее мнению, приблизились к  ней.  Взглянув  на
часы на обнаженной руке, девушка решила  -  пора!  Убедившись,  что  ее  все
видели, она вбежала в сарайчик через дверь, схватила лежащую там свою одежду
и выскочила через стену - две доски там специально отодрали,  они  держались
лишь на одном гвозде - прямо  в  объятия  возлюбленного.  Придерживая  одной
рукой девушку, фоторепортер второй рукой  вставил  доски  на  место,  и  оба
бросились к  его  автомашине.  По  дороге  молодой  человек  весь  пылал  от
справедливого гнева. Зубы его сами собой скрежетали,  глаза  метали  молнии.
Секретарша таяла в объятиях любимого.
   В машине он был вынужден  выпустить  ее  из  объятий,  включил  скорость,
отпустил сцепление и нажал на газ. Дверцу  захлопнул,  когда  на  спидометре
было уже пятьдесят.
   - Марыся, ты просто золото! - крикнул с заднего сиденья редактор, который
весь извелся от волнения. - Блестяще провела операцию!  С  меня  поллитра...
Ох, глупости говорю. Проси что хочешь, бриллиантовое колье, звезду с неба...
   - Талон на телевизор, - перебила девушка  и,  обратясь  к  фоторепортеру,
попросила: - Остановись на минутку где-нибудь, надо же мне одеться. Не  могу
я выйти в таком виде на рыночной площади в Гарволине.
   Фоторепортер подумал - выйди Марыся в таком виде на гарволинской  площади
- и пусть приземляются хоть десять межпланетных кораблей, на  них  никто  не
обратит внимания. Однако вслух такого говорить не стал.
   Неумело,  в  спешке  организованная  облава   упустила   зверя.   Правда,
обнаженную женскую фигуру проследили до входа в какой-то сарай, и даже вслед
за ней в сараюшку с разбегу вскочили  два  охотника.  В  сарае  было  темно.
Осмотревшись и не увидев  преследуемой,  один  из  преследователей  выскочил
обратно, другой же задержался на минутку.  Этого  оказалось  достаточно  для
того, чтобы включился скрытый проектор. По старой простыне, висящей на одной
из стен сарая, побежали завлекательные картинки. Изумленный  вскрик  коллеги
заставил его товарища вернуться в сарай.
   Не веря глазам своим, оба какое-то время пялились на кадры фильма, потом,
вспомнив об остальных, спохватились и выскочили из сарая. Лес  огласился  их
громкими призывными, хотя и не очень вразумительными криками:
   - Люди!!! Помереть мне на этом месте!!! Скорее сюда!!!
   Вот каким образом участники эксперимента получили в свое распоряжение как
минимум сорок пять минут полной свободы действий. Обе творческие  бригады  в
полном составе застыли перед простыней,  заменяющей  экран.  Дополнительным,
непредусмотренным  организаторами  эксперимента  зрителем  оказался  коровий
пастух, в полном ошеломлении наблюдавший сначала приезд в его  тихую  рощицу
двух столичных машин, потом общую  суматоху  и  облаву,  а  теперь  вот  это
потрясное кино...

   В соответствии с графиком операции космический  корабль  уже  должен  был
стартовать с укромной лесной полянки, вот почему  руководитель  эксперимента
так волновался и подгонял фоторепортера.
   Как впоследствии  выяснилось,  они  напрасно  торопились,  со  стартом  у
экипажа произошла заминка. Виновницей ее явилась гигантская тыква. Нет, сама
по   себе   она   была   незаменима   и,   будучи    надетой    на    голову
спортсмена-тяжеловеса, придала последнему идеально нечеловеческий облик, тем
более что в самой середине так называемого "лица" пришельца торчал  хвостик,
оставшийся  от  стебля,  на  котором  тыква  некогда  росла.  К   сожалению,
выяснилось, что, напялив на себя тыкву, автоматический подъемник  не  был  в
состоянии не только поднимать, но и  вообще  сидеть  в  нормальной  позиции.
Мешала крыша вертолета, спортсмен просто не умещался в машине  с  тыквой  на
голове. Пришлось посадить его  прямо  на  пол,  и,  растолкав  своей  тыквой
остальных пришельцев, которые забились  по  углам,  спортсмен  заявил  -  он
ничего не видит и не ручается, что не  выпустит  из  рук  рукоятки  лебедки.
Естественно, такого нельзя было допустить, никто  из  астронавтов  не  желал
рисковать жизнью. Озадаченные путешественники долго думали и пришли к такому
решению: в Гарволин подъемник полетит в своем натуральном виде, без тыквы на
голове. По прибытии на место опустит платформу с пришельцами и только  после
этого напялит на себя тыкву, что вполне было в его силах.
   С проблемой справились, но решение ее тем не менее заняло какое-то время,
что и явилось причиной некоторой задержки старта. Вот так в самом  начале  и
выбились из графика...

   Редакционный  "фиат"  без  особой  спешки  въехал  на  рыночную   площадь
Гарволина  и  затормозил  на  стоянке.  Из  него  вышли  трое:  уже  немного
успокоившийся редактор, фоторепортер и нормально одетая секретарша. Редактор
с секретаршей сразу же направились в кафе, фоторепортер замешкался, извлекая
из багажника фотооборудование.
   В кафе за столиком у окна, откуда  открывался  великолепный  вид  на  всю
площадь, их ждал замдиректора Центра по изучению  общественного  мнения.  От
ожидания и волнения он весь извелся.
   - Ну, наконец-то! - прошептал он трясущимися губами. - Я уже думал  -  вы
никогда не приедете. Ничего не происходит или это я просто ничего  не  вижу?
Наши люди будут в зале ожидания автовокзала. А ваши?
   - А мы здесь!  -  немного  удивленно  ответил  подоспевший  фоторепортер,
расставляя у окна свои фотоаппараты.
   - Нет, я спрашиваю, где остальные?
   Пододвинув секретарше стул, редактор сел и сам шепотом ответил:
   - А остальные везде. Попрятались. Кинохроника и телевидение пока в  лесу,
возможно, как увидят вертолет - примчатся.
   Взглянув на часы, редактор что-то подсчитал в уме и добавил:
   - Думаю, минут через сорок они будут в состоянии заняться работой.
   Перешептывание  заговорщиков  перебила  официантка,  подошедшая   принять
заказ.
   - Надо будет сразу расплатиться, - сказал фоторепортер после ее ухода.  -
Потом можем не успеть...
   -  Ага,  вижу  наших!  -  воскликнул  редактор,  заметив   двух   мужчин,
прогуливающихся у магазинных витрин.
   Замдиректора чуть не вышиб лбом стекло, кинувшись разглядывать "наших".
   - Это которые? Вон те, с сумками? А что у них там? Зачем им такие? И  вот
эти штуки...
   - Какие штуки? - не понял редактор.
   -  Ну,  вроде  букетов,  которые  они  держат  в   руках.   Будут   цветы
преподносить?
   Пришлось редактору раскрыть производственную тайну:
   - Да нет же, это  микрофоны,  замаскированные  под  букеты.  А  в  рукаве
проходит провод...
   - И что, они обо всем знают? Вы ввели  их  суть  эксперимента?  -  нервно
допытывался замдиректора.
   Редактор в ответ рассмеялся, тоже нервно.
   - Как бы это вам понятнее объяснить... Мы сообщили  им,  что  на  площади
будет происходить нечто интересное, а их задача - изучать реакцию граждан на
происходящее и записывать их высказывания на  магнитофонную  ленту.  О  сути
эксперимента им не сообщили, сказали -  нечто  чрезвычайно  интересное,  но,
тсс, это военная тайна, мы  сами  узнали  по  знакомству,  чтобы  никому  ни
словечка. В общем, туману мы напустили порядочно, они так толком ничего и не
поняли.
   Оставив в покое газетчиков, замдиректора Центра принялся расспрашивать  о
представителях   других   средств   массовой   информации,   телевидения   и
кинохроники, которым тоже предстояло освещать ожидаемое событие.
   Туг редактор темнить не стал и рассказал все  как  есть:  обе  творческие
бригады он держит в рощице под Гарволином, недалеко, в нужный момент  успеют
подтянуться сюда. Замдиректора чрезвычайно интересовали  все  обстоятельства
разыгранного  в  рощице  фарса,  он  принялся  расспрашивать  о  технических
деталях.
   - И что, кинопроектор включается  автоматически?  Ведь  для  этого  нужно
электричество. Вы подвели к сараю электричество?
   - Слишком много хлопот! - возразил редактор. -  Правда,  поначалу  хотели
попросить военных протянуть линию, а потом обошлось. Кинокамера работает  на
батарейках. Смотрите, об этом никто не должен знать!
   От восторга замдиректора захлебнулся кофе и закашлялся. Вспомнив о  своих
служебных обязанностях, секретарша с силой  ударила  его  несколько  раз  по
спине. Обретя способность говорить, замдиректора поинтересовался:
   - А откуда?..
   Редактор шепнул ему что-то на ухо и немного громче добавил:
   - У нас связи... А вы себе  и  представить  не  можете  их  достижения  в
области науки и техники. Чего только у них нет!
   В этот момент фоторепортер, не отрывающийся от окна,  больно  ударил  его
под столом в косточку. Вовремя ударил. Еще немного  -  и  позабывший  сам  о
конспирации редактор проболтался бы, что это подчиненный замдиректора Центра
по изучению общественного мнения социолог пан Здислав был инициатором хитрой
выдумки и организовал все эти чудеса науки и техники через  своего  военного
брата.  Дернувшись  от  боли,  редактор  спохватился   и   придержал   язык,
пробормотав:
   - Так что у нас связи... частным порядком... военная тайна...
   А поскольку, говоря это,  он  в  замешательстве  пялился  на  секретаршу,
замдиректора сделал  вывод,  что  имеет  честь  сидеть  за  одним  столом  с
современной Матой Хари, и перестал задавать опасные вопросы. От военных тайн
лучше держаться подальше...!
   - Боже, как я волнуюсь! - перешел он на безопасную тему. - Как  волнуюсь!
Долго еще?
   - Спокойно! - сам жутко взволнованный, нервно произнес редактор.  Оторвав
взгляд от секретарши, он глянул на часы  и  проинформировал:  -  По  графику
должны появиться через десять минут.
   От волнения он не мог усидеть на месте. Вскочил со стула, опять плюхнулся
на него. Молчать он просто не мог и принялся болтать о том, что приходило  в
голову. Замдиректора узнал, что редактор  лично  проследил  за  отправлением
вертолета, лично проверил, все ли снаряжение астронавтов  было  погружено  в
него, самих же астронавтов он, тоже лично, еще раз проинструктировал - опять
взгляд на часы - ровно один час и пять минут назад. Потом оставил команду  и
помчался в рощицу на редакционной машине. Уж очень его  беспокоило  то,  что
там происходило. И надо сказать, Марыся - тут обожающий взгляд на девушку  -
справилась  со  своим  заданием   просто   блестяще,   с   помощью   бравого
фоторепортера...
   - Кстати, - вспомнил фоторепортер, -  а  мой  "вартбург"  так  и  остался
стоять в лесу.
   - Не волнуйся, милый, - успокоила его секретарша. - Потом съездим за ним,
я не забуду.
   Редактор наконец замолчал, и все четверо выжидающе уставились в окно.

   Двое мужчин на скамейке у автовокзала передвинулись в тень. В  сотый  раз
взглянули на часы, потом на небо.
   - Могли бы и поторопиться, - пробурчал  один  из  них.  -  Солнце  печет,
холера, того и гляди получишь солнечный удар.
   - Да, и пиджак не снимешь, - поддержал его жалобы коллега.  -  Надо  было
протянуть провод через рукав рубашки.
   - А  теперь  уже  поздно,  вот-вот  прилетят.  Не  станешь  же  при  всех
разоблачаться?
   Тяжело вздохнув, второй поинтересовался:
   - А ты хоть знаешь, что прилетит? Я так толком ничего и не понял:  что-то
такое особенное, сказали, а что именно?
   - Я тоже не знаю, - ответил первый. -  Да  и  никто  не  знает.  Сообщили
только, что такое... нетипичное, ни на что  не  похожее,  а  о  подробностях
расспрашивать запретили. Военная, мол, тайна...
   Прогуливающиеся по рыночной площади, каждый отдельно, мужчины с  букетами
нечаянно встретились у витрины одного из магазинов. Витрина  была  оформлена
самым  изысканным  образом:  посередине  декоративный  цветочный  горшок   с
пеларгонией, на  заднем  плане,  украшенном  несколько  выгоревшей  материей
красного цвета, на всеобщее обозрение  выставлены  портреты  государственных
мужей, собственных и  дружественных,  а  под  ними  образцы  товара:  свитер
неопределенного размера в грязно-серые и бордовые полоски и пиджак в зеленую
елочку, тоже очень странного размера: неимоверно длинный, неимоверно узкий в
плечах с неимоверно короткими  рукавами.  Рядом  с  пиджаком,  вероятно  для
создания колорита, валялось нечто грязно-желтого  цвета,  очень  похожее  на
забытую в витрине половую тряпку, в  которой,  присмотревшись  внимательнее,
можно было все-таки распознать шейный платок.
   Внимательно разглядывая горшок с пеларгонией,  один  из  мужчин  спросил,
стараясь не шевелить губами:
   - Ты хоть знаешь, что здесь должно произойти?
   - Никто не знает, наверху  запроектировали  и  нам  спустили,  -  так  же
конспиративно ответил второй и,  не  выдержав,  поинтересовался:  -  Как  ты
думаешь, какой это размер?
   -  Нетипичный,  -  наверное,  для  инвалида.  А  говорили,  что-то  будет
приземляться. Здесь, на рыночной площади.
   - Знаешь, мне кажется...
   - Что?
   Оглянувшись и убедившись, что на них  никто  не  обращает  внимания,  оба
конспиратора еще  внимательнее  уставились  -  один  на  пиджак,  другой  на
пеларгонию - и продолжили обмен мнениями.
   - Кажется мне... раз нам ведено заниматься исключительно реакцией  людей,
значит, предполагают - у кого-то что-то нечаянно вырвется.
   - Думаешь, шпионов ищут?
   - Если ищут таким вот способом, глупее не придумаешь.
   - Целиком и полностью согласен с тобой. Вот почему думаю - здесь  другое.
Нечто совсем новое, неожиданное, и поэтому мне самому интересно.
   - Мне тоже. Скорей бы уж начиналось.
   Обменявшись мнениями, они отцепились наконец от  неинтересной  витрины  и
разошлись в разные стороны.

   Редактор в четвертый раз за последние четыре минуты взглянул  на  часы  и
озабоченно произнес:
   - Опаздывают. Езус-Мария, что там случилось? Уже должны быть здесь.
   - Ты в каком состоянии их оставил? - поинтересовался фоторепортер.
   - Не беспокойся, уже одетыми. И оружие у каждого на  изготовку,  так  что
оставалось только  загрузиться  в  вертолет.  Я  не  стал  дожидаться,  пока
погрузятся.
   - Ну тогда я не знаю... А с другой стороны, хорошо, что их еще нет.
   - Почему?
   - Потому что мы плохо рассчитали время, -  признался  фоторепортер,  -  и
камера включилась с опозданием. Еще как минимум четверть часа никакой  силой
телевизионщиков и киношников из сараюшки не выгонишь.
   - В таком случае ты прав, - согласился редактор с коллегой. Согласился на
словах, в глубине души он отдал бы  все,  чтобы  наконец  началось  действо,
которого он ждал всю жизнь. А на  киношников  и  телевизионщиков  ему,  если
честно, глубоко наплевать.
   Совсем по-другому относился к упомянутым  выше  институциям  замдиректора
Центра по изучению общественного мнения. При одной мысли, что  их  может  не
оказаться на месте в нужный момент, он чуть было сознания не  лишился,  ведь
тогда все мероприятие теряло для него всякий смысл. И теперь,  встревоженный
до крайней степени, он уже и сам не знал, что предпочел бы  увидеть  первым:
приземляющийся космический корабль или самые что ни на есть привычные машины
кинохроники и телевидения. Он  попытался  что-то  сказать  коллегам,  но  от
волнения так заикался, что те его не поняли.
   Полное спокойствие сохраняла лишь секретарша, в которой личная радость от
одержанной победы всецело затмевала все служебные эмоции. Девушка  взяла  на
себя миссию успокоить взволнованных мужчин.
   - Не стоит так волноваться, - сказала она. - Известно ведь, что всегда  в
последний момент что-то обязательно случится. Но у них же там  полно  всяких
механизмов, а при них механики, справятся... Сейчас прилетят,  вот  увидите.
Это во-первых.  Во-вторых,  телевидение  и  кино  и  в  самом  деле  немного
запоздают, вот и хорошо, что те еще не прилетели. Ну и в-третьих,  я  никуда
не пойду, останусь здесь и попридержу столик. Ведь  должна  же  у  нас  быть
какая-то база...
   Вроде бы ничего особенного не сказала, но каким-то  таинственным  образом
эти простые слова успокоили ее  товарищей  по  столику.  Фоторепортер  опять
позвал официантку.
   И тут вдруг в голубом  безоблачном  небе  появилась  маленькая  блестящая
точка.  Она  напоминала   неподвижную   искорку,   повисшую   в   безбрежном
пространстве. Но вот искорка стала постепенно расти и снижаться.
   Первой увидел ее замдиректора Центра по изучению общественного  мнения  и
от неожиданности опрокинул только что поданную ему официанткой чашку с кофе.
   - Вот они! - крикнул он, срываясь с места. Редактор успел схватить его за
руку.
   - Спокойно! - прошипел он. - Без паники. Всем сидеть на местах, мы  можем
только смотреть. Не привлекать к себе внимания!
   Замдиректора послушно шлепнулся на свой стул, не сводя  глаз  с  искорки,
блистающей  на  безмятежном  небосклоне.  Фоторепортер  принялся   незаметно
доставать из-под стола свои  аппараты,  по  очереди  обвешиваясь  футлярами.
Делал он это не торопясь, чтобы не привлекать внимания посетителей кафе.
   - А что будет, если их не заметят? - нервничал замдиректора.
   - Не беспокойтесь, это исключено, - ответил редактор. - А Весь там зачем?
   Серебряная точка медленно спускалась...
   Тщательно спрятанный в листве растущих поблизости деревьев  и  нацеленный
на заменяющую экран простыню, крытый проектор вышел из  строя  за  несколько
секунд до окончания фильма. Сбившаяся в кучку посередине  сарая  окаменевшая
толпа зрителей испустила единый общий вздох и пошевелилась. Оператор Веслав,
на которого возложили ответственность за успех акции, первым вышел из сарая,
ощущая в себе нечто вроде претензии и бормоча сквозь зубы:
   - Могли бы, такие-сякие, хотя бы рассказать, чем все закончится...
   Убедившись, что скрытый проектор остался скрытым и его нельзя обнаружить,
он поднял глаза к небу и  замер.  На  небе  сияла  медленно  увеличивающаяся
искорка.
   Веслав был человеком серьезным,  ответственным  и  к  своим  обязанностям
относилс