тся и еще издают звуки! Ну  как
тут не сбежишь?
   - И вам совсем не интересно было бы познакомиться с ними поближе?
   - Какой уж интерес, живой бы остаться.
   И эта реакция  общественности  не  удовлетворила  социолога.  Он  покинул
секретариат и отправился опрашивать сотрудников. Вопросы он им задавал те же
самые:  встречаете  нечто  живое,  немного  напоминающее  человека,  но   не
человека, оно двигается и издает звуки. Такой несложный вопрос социолог  был
в состоянии запомнить и задать без запинки. И  представьте,  опять  ни  один
ответ его  не  удовлетворил.  Зато  по  всей  редакции  с  быстротой  молнии
разнеслась весть о том, что  в  подъезде  дома,  где  обитает  пан  Здислав,
происходит нечто страшное. И вот тут-то начались самые невероятные  домыслы.
Забросив работу, сотрудники  собирались  в  курилке  и  оживленно  обсуждали
версии того, кто же безобразничает на лестничной клетке  в  доме  социолога.
Отвергнув  одну  за  другой  все  -  хулиганье,  нечистую  силу  и   происки
капиталистов - сотрудники решили на всякий случай сообщить в милицию.
   А социолог пришел, наконец, к твердому убеждению, что опросом  все  равно
не выяснишь реакции общественности на прибытие  инопланетян,  определить  ее
можно лишь опытным путем...

   Художник работал не покладая рук  и  раньше  других  справился  со  своей
задачей. Ознакомившись  с  литературой  и  просмотрев  кучу  иллюстраций  на
интересующую его тему, исчеркав множество  эскизов,  он  наконец  разработал
проект костюма звездного пришельца. И вот настал знаменательный день  первой
примерки костюмчика.
   Вернее,  настал  знаменательный  вечер,  ибо   заговорщики   предпочитали
собираться по вечерам, после того, как сотрудники  редакции  расходились  по
домам.
   - Мне кажется, маловато, -  озабоченно  присматривался  редактор  к  куче
сваленных в углу автомобильных камер. - Надо было побольше запасти.
   Замечание вывело консультанта из себя.
   -  Ты  небось  думаешь,  что  они  растут  на  придорожных  деревьях,   -
раздраженно огрызнулся он. - Я и так две свои отдал.
   - Можно было выпросить какие-нибудь старые в вулканизационной мастерской,
- заметил фоторепортер.
   Редактор и консультант дружно обрушились на него.
   - Совсем спятил, старые! Чтобы в самый ответственный момент лопнула и  из
нее вышел воздух на глазах изумленной публики?
   - С чего она спустит? Ведь мы же не собираемся на них ездить?
   - Зато они должны быть надуты до предела! И  если  какая  лопнет...  Ведь
наши пришельцы не могут менять форму. Что подумают собравшиеся граждане?
   - А может, как раз и стоит поменять? Граждане подумают, что у  них,  там,
на их планете, так положено. Еще одно доказательство неземного происхождения
пришельцев.
   - Никаких изменений! - твердо заявил художник. -  Никаких  непредвиденных
сюрпризов. Все должно происходить так, как запланировано, иначе я  снимаю  с
себя всякую ответственность за исход эксперимента. И за дырявые камеры  тоже
не отвечаю, это дело консультанта.  Ну  хватит  терять  время  попусту.  Кто
примерит костюм?
   Из присутствующих  никому  не  хотелось  выступать  в  роли  манекенщицы.
Заговорщики жались, мялись, тоскливо поглядывали друг на друга, и  никто  не
выразил желания влезть в доспехи  инопланетянина.  Социолог  даже  предложил
использовать для примерки настоящий манекен, такой, что в магазинах стоят, и
даже вызвался сбегать  за  ним  в  ближайший  магазин.  Ему  напомнили,  что
магазины давно закрыты, к  тому  же  никто  не  знал,  где  имеется  мужской
манекен. Дамские да, дамских полно в разных магазинах, а вот мужского  никто
не  мог  себе  припомнить.  Время  шло,  примерка  не  начиналась,  художник
нервничал.
   Наконец решили бросать жребий, и короткую спичку вытащил сатирик.
   - Такое уж мое везение, - с горечью сказал он. - Если какой жребий тянут,
обязательно мне выпадет самое худшее. А когда надо  вытянуть,  черта  с  два
вытащу! Сколько раз покупал лотерейные билеты и вычеркивал  номера,  так  из
моих только по одному номеру попадалось. А когда раз  сразу  четыре  угадал,
так и не отправил купон. Ну чего, чего? Что ты мне ноги связываешь?
   - Стой спокойно и не рыпайся, -  отозвался  фоторепортер,  ловко  оплетая
ноги сатирика длинной змеей из надутых велосипедных камер. - Так надо.
   - А ты откуда знаешь? Я же с места не  сдвинусь.  А  вдруг  люди  на  нас
набросятся?
   - Значит, погибнешь на боевом посту. Ясь, а тут, сверху, что?
   Напряженно наморщив  лоб,  художник  сравнивал  спеленутого,  как  кокон,
сатирика со своим эскизом.
   - Да не маши руками! - рявкнул он на манекен. - Почему руки  не  связаны?
Согласно эскизу они должны быть примотаны к телу, только от локтей свободны.
И вот сюда побольше камер намотай.
   - Панове, это уж чересчур, - запротестовал редактор. -  Зачем  ему  такая
огромная задница? На мой взгляд, как-то несолидно...
   - А ты для симметрии прибавь с противоположной стороны.
   - Тогда наш пришелец будет выглядеть беременным.
   Художник вышел из себя.
   - Ну что за люди, никакого воображения! Зачем же  прибавлять  на  животе?
Может быть, сбоку.  Понимаете,  из  космического  корабля  должна  появиться
этакая бесформенная глыба, ни  на  что  не  похожая.  А  глыба  должна  быть
асимметричной!
   - Я попрошу!- неизвестно почему обиделся  сатирик.  -  Только  не  глыба!
Попрошу не забываться!
   - Для меня ты сейчас не  коллега,  а  прилетевшая  из  космоса  глыба!  -
отозвался художник. В творческом раже ему было не до вежливости. - Ну ладно,
намотайте ему эту выпуклость под локтем.
   - Минуточку, панове, - вмешался озабоченно  консультант.  -  Надо,  чтобы
тесемки, которыми мы привяжем наплечники, оказались внизу, под камерами.
   - Хватит болтать, принимайся за камеры! - сурово распорядился редактор.
   И  лично  принялся  пропихивать  между  велосипедными  камерами   длинные
тесемки,  которыми  к  плечам  инопланетянина  крепились  дуршлаги.  У  этих
последних отломали ручки, зато в дырки натыкали расходящиеся во все  стороны
спицы номер три с половиной. Наконец, когда редактор  совсем  измаялся,  ему
удалось один дуршлаг с торчащими спицами закрепить на левом плече сатирика.
   - Гениально! - хором вскричали остальные заговорщики.
   Работа закипела. Сплетения велосипедных камер дважды выскальзывали из рук
фоторепортера,  и  процедуру  приходилось  начинать   сначала.   Когда   они
выскользнули и в третий раз, присутствующие пришли к выводу, что придется их
привязать. Но чем?
   - Проволока запросто  перетрет  резину,  -  озабоченно  чесал  в  затылке
огорченный  художник.  -  Лучше  всего  было  бы  вот  такими  тесемками  от
дуршлагов.
   - Нет у нас больше таких тесемок, - вскинулся редактор. - А  от  дуршлага
не дам!
   - Значит, надо пойти и купить, - не унимался художник. - Сколько времени?
Холера, галантереи  закрыты.  Может,  центральный  универмаг  еще  работает?
Послушай, Янушек, придется тебе опять пойти подлизаться к Марысе. Тогда,  со
спицами, ты очень оперативно провернул дело.
   Марыся давно уже была дома, и звонок фоторепортера доставил ей  нежданную
радость. Радость несколько  поубавилась,  когда  девушка  выслушала  просьбу
Януша.
   - Марысенька, коханая, мне нужна  тесемка,  пятьдесят  метров,  -  нежным
голосом излагал фоторепортер необычную просьбу. - Такая узенькая,  знаешь...
И чтобы не скользкая. Возьми такси, моя радость...
   - При чем здесь такси? - перебила собеседника девушка. - Ты что, думаешь,
я могу это купить сейчас в магазине?
   - Я думал, может, центральный универмаг...
   - Уже час как закрылся.
   - Холера! Тесемка срочно нужна.  Не  посоветуешь,  где  ее  можно  сейчас
достать? Может, есть какая знакомая портниха? Ты почему ничего не говоришь?
   - Я думаю.
   Януш замолчал, с волнением ожидая  результатов  раздумий  Марыси.  А  она
попыталась вспомнить, сколько тесемки найдется в ее доме. Мысль о  том,  что
жалко лишаться  запасов  дефицитного  товара,  секретарша  загнала  в  самый
дальний уголок сознания. Не тот случай, чтобы жадничать!
   И она решилась:
   - Ну, ладно, у меня найдется такое  количество.  Так  ты  сказал,  тесьма
должна быть хлопчатобумажной?
   - Чтобы не скользкая...
   - Значит, хлопок. У меня есть целый моток, так и быть, отдам.
   - Нет, ты прелесть! Хватай свою тесьму, хватай такси - я оплачу - и дуй в
редакцию. Я так и знал, что на всем свете ты одна можешь меня выручить!
   Секретарша подумала -  интересно,  что  понадобится  любимому  мужчине  в
следующий раз? Может, он попросит ее связать на тех спицах свитерок  из  вот
этой самой тесьмы? Ну да ладно, надо  ковать  железо,  пока  горячо.  Каждая
такая просьба на шаг приближает  ее  к  любимому,  а  в  редакции,  глядишь,
удастся что-нибудь  разузнать.  Вон  опять  засиделись  допоздна.  И  тесьма
зачем-то понадобилась.
   И  Марыся  послушно  выполнила  просьбу  фоторепортера.   Через   полчаса
редактор,  художник  и  консультант  занялись  привезенной  ею  тесьмой,   а
фоторепортер - ею самой.
   - Нет, дорогая, не жди меня, - нежно говорил он  девушке.  -  Мы  еще  не
скоро разойдемся, у нас срочная работа. А тебе зачем  страдать?  Отправляйся
домой, тем более что такси ждет.
   - Не ждет, я заплатила и отпустила машину.
   - Холера! То есть того, я хотел сказать, - поймаем другую. Не  можешь  же
ты одна возвращаться  домой  в  столь  позднее  время,  я  тебя  обязательно
провожу. А тебе спатеньки пора, надо выспаться, ты  так  чудесно  выглядишь,
когда выспишься. Очень я люблю смотреть на тебя, когда ты выспишься. Ни одна
женщина не сравнится с тобой. Ты самая чудесная-расчудесная!
   Секретарша вдруг подумала, что еще никогда не слышала столько нежных слов
от  возлюбленного,  и  еще  больше  убедилась:   секретная   работа   группы
редакционных сотрудников льет воду на ее мельницу.  Она,  девушка  неглупая,
прекрасно понимала, что фоторепортер не имеет ни малейшего понятия, как  она
выглядит по утрам, неважно, выспанная или нет, но ведь  появляется  реальный
шанс обратить его внимание на это обстоятельство! И девушка решила выглядеть
наутро и в самом деле как можно лучше.
   И еще одну вещь открыла для себя  Марыся.  А  именно:  секретной  работой
конспираторы занимаются в редакции по вечерам, когда там уже никого  нет.  И
на этот счет девушка тоже приняла решение...

   Обмотанный камерами и перевязанный тесемками сатирик выглядел еще  лучше.
Теперь уже оба его плеча украшали дуршлаги. На левое бедро редактор привязал
ему металлический веничек  для  взбивания  пены  -  так  художнику  виделась
экипировка космического пришельца.
   - Кто бы мог подумать, что эти кухонные причиндалы такие авангардные! - с
восхищением произнес редактор, тяжело дыша и любуясь делом своих рук. -  Ой,
отвалился!
   И он, сопя, опять принялся возиться с непослушным веничком.
   В этот момент вернулся фоторепортер.
   - Ну как, сплавил Марысю? - поинтересовался консультант.
   - Да, она уехала, - задумчиво произнес  фоторепортер.  -  А  знаете,  это
чудесная девушка! Очень умна, лишних вопросов не задает и вообще прелесть...
   В этот момент редактору удалось закрепить  веничек  в  нужном  положении.
Отступив на шаг, редактор с восторгом уставился на украшенного таким образом
сатирика и воскликнул:
   - А как выглядит! Красота!
   - Чтоб вам лопнуть! - от всего сердца пожелал сатирик.
   Фоторепортер включился в аврал. Представив, сколько великолепных  снимков
он  сможет  сделать,  молодой  человек  испытал  бурный   прилив   трудового
энтузиазма.
   - Ну а теперь приступим к этим, - вскричал он,  указав  на  автомобильные
камеры. - Как будем их одевать на него? Через верх или через низ?
   - Понятия не имею, - отвечал автор проекта. - Придется решать  на  месте,
то есть на  фигуре.  И  вообще  занимайтесь  этим  сами,  у  меня  тут  идея
появилась...
   И, присев к письменному столу, художник принялся  набрасывать  что-то  на
листке бумаги. Ему не дали поработать спокойно.
   - Ясь, а что с хвостом? - отвлек его консультант.
   -  В  том-то  и  дело,  что  насчет  хвоста  у  меня  появилось   свежее,
оригинальное соображение, - ответил художник, не отрываясь от проекта. - Вот
так, хорошо... и вот тут еще пустить этакую закорючку...  неплохо,  неплохо.
Впечатляет! Так вот, мне вдруг пришло в голову... что, если хвост  пришельца
заменить третьей ногой? Как думаете?
   Оригинальное предложение застало  компаньонов  врасплох,  они  озадаченно
молчали. Бросив камеру, фоторепортер глянул через плечо художника на эскиз и
в полном восторге воскликнул:
   - Ясно, третья нога! Никаких хвостов! И хорошо, если на ней будет  гореть
огонек...
   - ...и мигать? - обрадовался художник. - Здорово!
   И оба принялись воплощать в жизнь свежую идею.  Остальные  тоже  одобрили
ее, лишь  у  консультанта  были  сомнения.  Накачивая  третью  автомобильную
камеру, он заметил, что уже в самом начале, при обсуждении  общего  проекта,
электрик был очень недоволен и высказывал сомнения в его реализации.
   - Не уверен, что он одобрит мигающий огонек  на  задней  ноге,  -  сказал
консультант, сопя и отирая пот со лба. - Как какая нетипичная  проводка  или
инсталяция - электрик сразу встает на дыбы. Слышали бы вы, как он  разорялся
насчет бенгальских огней! Не выдержит он  мигающего  огонька,  помяните  мое
слово.
   - Это не электрик, а я не выдержу,  -  сердито  пробурчал  полузадушенный
сатирик, задыхаясь под сплетениями резиновых змеевиков и прочей амуниции.  -
Кончайте скорее свою примерку, не могу больше.
   - Сейчас, сейчас, потерпи еще немножко.
   Сатирику и в самом деле можно было посочувствовать. Он  стоял  посередине
комнаты и представлял собой весьма впечатляющее зрелище. Дуршлаги  и  прочий
кухонный алюминиевый инвентарь,  перемежаемый  черными  змеями  велосипедных
камер, загадочно и на редкость эффектно серебрился в электрическом свете.  В
углу громоздились автомобильные камеры,  причем  три  из  них  привезли  уже
надутыми, ибо у редактора были все основания полагать,  что  с  камерами  от
грузовиков консультанту будет трудно справиться вручную.
   Стол художника, кроме эскизов и проектов, загромождали предметы, которыми
предполагалось украсить будущих звездолетчиков. Среди  них  выделялись  пять
мотоциклетных  шлемов,  естественно,  переоборудованных  соответственно   их
новому предназначению. Они были не только  радиофицированы,  но  и  украшены
оригинальной конструкцией из плексигласа и никеля,  что  преображало  их  до
неузнаваемости.
   Не только сатирик в своем космическом снаряжении не мог ступить  ногой  и
пошевелить рукой. Остальным тоже было трудно двигаться в  этой  комнате,  до
пределов  загроможденной  всевозможными   проводами,   фрагментами   будущих
костюмов астронавтов, металлическими листами, фольгой, краской и еще тысячью
предметов, необходимых для снаряжения членов экипажа звездолета.
   Отбросив свиток металлической стружки, фоторепортер в поисках подходящего
материала для изготовления третьей ноги стал разгребать залежи материалов  в
углу. Потом подошел к столу, на котором стояли редакционные лампы на длинных
гибких кронштейнах, задумчиво оглядел их и уже раскрыл рот, собираясь что-то
сказать, как вдруг раздался энергичный стук в дверь.
   Неожиданный  стук   произвел   впечатление   разорвавшейся   бомбы,   ибо
заговорщики были убеждены, что все  двери  в  здании,  начиная  со  входной,
надежно заперты. Появление в неурочный час нежданного гостя было  совершенно
непонятным катаклизмом. Это не мог быть сторож, тот ни за какие коврижки  не
покинул бы своей уютной и безопасной дежурки внизу, а  в  экстренном  случае
позвонил бы по внутреннему телефону. При  одной  мысли,  что  сейчас  войдет
посторонний и сразу разгадает их тайну - достаточно увидеть одного сатирика,
- заговорщики впали в панику.
   Бросив на пол автомобильную камеру, редактор подскочил к двери  и  подпер
ее изнутри, свистящим шепотом давая руководящие указания сотрудникам.
   - Спрячься куда-нибудь!  -  шипел  он  на  сатирика,  живописным  столбом
стоявшего посреди комнаты. - Да не шевелись же! Согнись и под стол!
   - Сам согнись, кретин! - огрызнулся сатирик.
   - А ты хоть шлемы со  стола  убери!  -  последовал  приказ  художнику.  -
Слушай, космонавт, марш в угол и повернись  к  двери  спиной.  Со  спины  не
разберут, что это такое. Хотя голова торчит... Если бы не голова...
   - Отрезаем? - с готовностью вызвался фоторепортер.
   И он решительно  направился  к  побледневшему  сатирику,  сжимая  в  руке
ножницы для жести. Тот шарахнулся в сторону. Неловко толкнул стол,  стоявшие
на нем лампы упали на кучу резиновых камер и проткнули одну  из  них.  Свист
вырвавшегося воздуха еще более усилил  панику.  Сатирик  рванулся  в  другую
сторону и столкнул со второго  стола  коробку  со  стеклянными  медицинскими
банками. С оглушительным бряканьем банки раскатились по полу.
   Стоящий за дверью социолог, пан Здислав, воспринимал все  эти  звуки  как
райскую музыку, догадываясь о царящей за дверью панике. Он пытался  сообщить
коллегам, что это он, что нет  причин  для  паники,  но,  твердо  памятуя  о
необходимости соблюдать конспирацию, сообщал чуть слышным щепотом.
   Коллеги  шепота  не  слышали  и  продолжали  паниковать.  Тогда  социолог
постучал вторично.
   Редактор решился и чуть приоткрыл дверь. Увидев в щелку пана Здислава, он
испытал такую радость, которой никогда доселе не дано было ему испытать. Еще
бы!  Самым  главным  условием  эксперимента  было  соблюдение  тайны.   Если
кто-нибудь пронюхает о приготовлениях, если хоть тень подозрений зародится у
кого-нибудь в душе - считай, пропали  все  труды.  Ведь  в  их  эксперименте
главное -  полнейшая  неожиданность,  только  тогда  можно  рассчитывать  на
спонтанную реакцию  публики,  то  есть  общественности.  А  если  кто-нибудь
пронюхает о том, что в редакции делаются какие-то секретные приготовления, и
потом, когда "инопланетяне" приземлятся, кто-то вспомнит вдруг  о  секретных
приготовлениях - пиши, дело пропало.  Ведь  в  редакции  бывает  в  основном
пишущая  братия,  журналисты,  люди,  как   правило,   умеющие   соображать,
сопоставлять  явления  и  абсолютно  не  умеющие  держать  при   себе   свои
соображения и подозрения. Более болтливой публики, чем представители печати,
в мире не найдется.
   До   сих   пор   самый   разнообразный   реквизит   вкупе   с   кухонными
принадлежностями сбивал с толку людей, поневоле  привлеченных  к  участию  в
подготовке эксперимента, и, вполне укладываясь в концепцию  о  подготовке  к
съемке научно-популярного фильма о жизни природы, не  вызывал  нежелательных
ассоциаций. А вот теперь при виде напомпованного сатирика  такие  ассоциации
могли и возникнуть.
   За дверьми, однако, оказался свой. При виде социолога редактор,  как  уже
говорилось, испытал такую радость, что с трудом удержал себя от того,  чтобы
не кинуться  ему  на  шею.  Издавая  звуки,  очень  напоминавшие  счастливое
воркование, он втянул союзника в комнату и повернул ключ в дверях.
   -  Чтоб  мне  сдохнуть!  -  только  и  мог  произнести  переволновавшийся
фоторепортер.
   - Добрый вечер, панове! - приветливо поздоровался  социолог  и  торопливо
заговорил, стараясь объяснить все сразу: - Я так и думал,  что  застану  вас
здесь, хочу официально заявить о своем присоединении к вашему  эксперименту,
мне безумно интересно и просто необходимо для дальнейших работ, и я, если не
возражаете, желал бы приземлиться.
   -  Так  и  инфаркт  недолго  заполучить,  -  проворчал   консультант   по
научно-техническим вопросам, переводя  дух.  -  А  вы  знаете,  что  стрессы
сокращают жизнь?
   - Как вы проникли в здание? - дрожащими губами  произнес  впечатлительный
художник, все еще лежа грудью на своем столе и пытаясь заслонить шлемы.
   -  Вы  понимаете,  уважаемые  панове,   очень   заманчиво   узреть   нашу
общественность глазами, так сказа