ый рассыльный, явившийся на вызов, оказался юношей, к  тому  же
весьма привлекательным. Я подумал, почему он умер так  рано  и  почему  не
удостоился попасть на небеса? Однако так как это меня не касалось, то я  и
спрашивать не стал. Он напомнил мне рекламный плакат фирмы "Филип Моррис",
когда шагал впереди меня к моему "люксу", но я тут же  вспомнил  еще  одну
сигаретную рекламу "Такие округлые, такие крепкие и так хорошо упакованы".
У паренька ягодицы были такие, о каких распутные индусы пишут целые поэмы.
Может, это и был тот грех, который привел его сюда?
     Войдя в номер, обо всем этом я позабыл.
     Гостиная была, конечно, маловата для игры в футбол,  но  для  тенниса
вполне годилась. Обстановка пришлась  бы  в  самый  раз  для  апартаментов
любого высокопоставленного восточного властелина. Ниша, которая называлась
кладовкой,  была  набита   холодными   закусками   в   количестве   вполне
достаточном, чтобы накормить человек сорок. Там  же  находилось  несколько
горячих блюд жареный поросенок с  яблоком  во  рту,  запеченный  павлин  с
перьями и еще что-то в том же духе. На это изобилие взирал бар с  обширным
набором напитков -  корабельный  эконом  "Конунга  Кнута"  был  бы  вполне
удовлетворен.
     Мой рассыльный ("Зовите  меня  Пат")  неслышно  скользил  по  номеру,
открывая шторы, меняя термостаты, проверяя полотенца, то  есть  делая  все
то, что делают все рассыльные, рассчитывая на крупные чаевые. Я же  в  это
время соображал, как мне с  ним  расплатиться.  Может  быть,  есть  способ
внести чаевые в общий  счет  за  номер  и  обслуживание?  Ладно,  придется
спросить самого Пата. Я проследовал в спальню (мечта новобрачных!) и нашел
Пата в ванной.
     Он как раз раздевался. Брюки уже были спущены до половины, оставалось
их только сбросить. Голые ягодицы нахально лезли в глаза. Я возопил:
     - Слушай, парень Ни в коем случае!!! Спасибо, конечно,  за  заботу...
но мальчики не входят в число моих слабостей.
     - Зато они входят в число моих, - ответил Пат, - и я вовсе не  парень
- И он повернулся ко мне лицом.
     Пат оказался прав - к мальчикам он не относился.
     Я стоял с отвисшей челюстью, пока она снимала одежду, которую тут  же
бросила в корзину для грязного белья.
     - Ну вот, - сказала она, улыбаясь, - так приятно сбросить с себя  эту
обезьянью форму. Я не снимаю ее с той самой минуты,  как  радар  обнаружил
вас впервые. Что с вами случилось, святой  Алек?  Остановились  где-нибудь
хлебнуть пивка?
     - Ну... да... две-три кружечки...
     - Я так и подумала. Дежурил Берт Кинси, не так ли?  Если  наше  озеро
когда-нибудь переполнится и затопит лавой часть  города,  Берт  все  равно
остановится  перехватить  пивка  и   только   потом   побежит   спасаться.
Послушайте, а почему у вас такой испуганный вид? Я что-то не так сказала?
     -  Э-э...  мисс...  вы  очаровательны...  но  я  ведь  и  девушку  не
заказывал!
     Она подошла ко мне вплотную, подняла глаза и потрепала меня по  щеке.
На подбородке я ощутил незамутненную свежесть ее дыхания.
     - Святой  Алек,  -  сказала  она  тихонько,  -  я  вовсе  не  пытаюсь
соблазнить вас. О! Я, конечно, всегда в вашем полном распоряжении; девушка
для компании, а иногда две или даже три просто  входят  в  комплект  услуг
номеров  "люкс".  Однако  я  способна  на  гораздо  большее,  чем   просто
заниматься с вами любовью. - Она протянула руку, взяла мохнатое  полотенце
и обернула его вокруг бедер. - Я еще и  искусная  банщица.  Не  угодно  ли
помассировать спину? - Она улыбнулась и отбросила полотенце. - Кроме того,
я еще первоклассный бармен. Хотите, смешаю вам "Датский зомби"?
     - Кто вам сказал, что я люблю "Датский зомби"?
     Она отвернулась, чтобы открыть дверцу шкафа.
     - Все святые, с которыми я была знакома, обожали этот напиток. А  как
вам это нравится? - Она показала халатик, который, казалось, был соткан из
нежно-голубого тумана.
     - Чудесный! А со сколькими святыми вы были знакомы?
     - С одним. С вами. Нет, с двумя, но тот - второй - не пил "зомби".  Я
просто подразнила вас, чтобы поддержать разговор. Извините.
     -  Пожалуйста.  Но,   может   быть,   эта   информация   исходит   от
девушки-датчанки? Она блондинка и  вашего  роста  и  веса.  Маргрета,  или
Марга. Иногда ее зовут Марджи.
     - Нет. Сведения о вас были в  распечатке,  которую  мне  дали,  когда
определили к вам. Эта Марджи ваша подруга?
     - Гораздо больше чем подруга. Она - причина того, что  я  оказался  в
аду. Надо говорить "в аду" или все-таки "на"?
     - И так и сяк. Но я совершенно уверена, что не видела вашей Марджи.
     - А что у вас делают, если надо разыскать кого-то? Есть  справочники?
Списки избирателей? Что?
     - Ничего подобного я тут не видела. Ад не очень заорганизован.  Здесь
полная анархия, если не считать господства полного абсолютизма в отдельных
вопросах.
     - Как вы думаете, не следует ли мне обратиться к Сатане?
     Она явно сомневалась.
     - Я не знаю правил, которые запрещали  бы  вам  написать  письмо  его
адскому величеству. Но нет  и  правил,  обязывающих  его  читать  подобные
послания. Думаю, письмо вскроет и прочтет кто-то из  его  секретарей.  Он,
конечно, не выкинет его в озеро. Нет. Не думаю, чтобы выкинул. -  Подумав,
она продолжала: - Ну, пойдем в гостиную? Или вы хотите лечь спать?
     - Хм... думаю, мне не помешала бы ванна. Даже уверен в этом.
     - Отлично. Я еще никогда не купала  святых.  Забавная,  должно  быть,
штука.
     - О! Мне вовсе не нужна помощь. Я моюсь сам.
     Все равно она меня выкупала.


     Она сделала мне маникюр. Она сделала мне педикюр. И  осталась  крайне
недовольна состоянием ногтей на  ногах.  "Позорище"  -  вот  самое  мягкое
выражение из тех, к которым она прибегла. Она подстригла мне волосы. Когда
я поинтересовался бритвенными лезвиями, она  подвела  меня  к  шкафчику  в
ванной, где лежало восемь или девять различных инструментов для  борьбы  с
бородатостью.
     - Рекомендую электрическую бритву с тремя  плавающими  головками,  но
если вы мне доверяете, можете убедиться, что  я  вполне  компетентна  и  в
обращении с вышедшей из моды опасной бритвой.
     - Я ищу лезвие "Жиллет".
     - Этой марки я не знаю, но тут есть новые модели безопасных  бритв  и
соответствующие лезвия.
     - Нет. Мне нужен мой сорт. Обоюдоострый. Из нержавейки.
     - "Уилкинсоновский меч", обоюдоострый, вечный - подойдет?
     - Возможно. Ох, вот и они!  Нержавеющий  "Жиллет"  -  покупаешь  два,
третий получаешь бесплатно.
     - Отлично. Сейчас вас побрею.
     - Нет, я сам.
     Через  полчаса  я  полусидел  в  кровати,  вполне  подготовленный   к
королевской брачной ночи, подложив под спину мягкие подушки. В  желудке  у
меня покоился отличный дагвуд [маленький многослойный сандвич], в  руке  я
держал "ночной  колпак"  -  стаканчик  с  "Датским  зомби".  На  мне  была
новехонькая шелковая пижама темно-бордового цвета  с  золотом.  Пат  сняла
свой прозрачный пеньюар из голубого дыма, который носила  все  это  время,
исключая то, которое пошло  на  мое  купание,  и  устроилась  возле  меня,
поставив свою выпивку (гленливет со льдом) так, чтобы удобно было брать.
     (Я сказал про себя: "Слушай, Марга, я это не выбирал. Тут всего  одна
кровать. Но кровать большая, а Пат вовсе не собирается ко мне прижиматься.
Ты же не захотела бы, чтоб  я  вышвырнул  ее  отсюда,  правда?  Она  очень
славная, и мне не хотелось бы ранить ее чувства. Сейчас я выпью  стаканчик
и буду спать".)


     Ну, сразу я не заснул. Пат вовсе не была настойчива, но очень  охотно
шла на сотрудничество. Я обнаружил, что  одна  часть  моего  мозга  весьма
интенсивно анализирует вопрос о  том,  что  именно  Пат  может  предложить
(очень многое!), в то время как другая его часть объясняет Марге, что  все
это не серьезно, что я в эту девушку не влюблен, что я люблю ее - Маргу  -
и всегда буду любить... но я никак не мог уснуть и...
     Потом мы немного поспали. Затем посмотрели программу  голограмм,  про
которую Пат сказала, что она "довольно старомодная", и  я  узнал  из  этой
программы такое, о чем я и не слыхивал, но тут же выяснилось, что  Пат  не
только слыхала, но и может все показать и  даже  научить  меня.  Я  умолк,
чтобы объяснить Марге, что учусь для нашего общего с ней блага, после чего
полностью отдался процессу обучения.
     Потом мы опять подремали.
     Прошло какое-то время, и Пат, потянувшись, похлопала меня по плечу.
     - Повернись вот так, дорогой. Дай мне увидеть  твое  лицо.  Так  я  и
думала. Алек, я знаю, что ты несешь  факел  для  своей  возлюбленной.  Вот
почему я здесь  -  чтобы  облегчить  твою  ношу.  Но  я  ничего  не  смогу
достигнуть, если ты тоже не будешь стараться.  Что  делала  она  для  тебя
такое, чего я не сделала  или  не  смогла  бы  сделать?  Может  быть,  она
обладала этой легендарной левосторонней нарезкой? Или чем-то иным?  Скажи,
опиши мне. И я сделаю то же самое для тебя, или подделаю это,  или  добуду
где-то на стороне. Пожалуйста, дорогой! Ты задеваешь мою  профессиональную
гордость.
     - Да нет, ты все делаешь отлично. - Я погладил ее руку.
     - Не уверена. Может быть, тебе нужно одновременно  несколько  девочек
вроде меня, но отвечающих разным вкусам? Чтобы утонуть в девичьих  буферах
- шоколадных, ванильных,  клубничных,  тутти-фрутти?  Тутти-фрутти?  Хм...
может, ты хочешь "сандвич" а-ля  Сан-Франциско?  Или  какую-нибудь  другую
особую забаву по образцам Содома и Гоморры? Есть у меня дружок из  Беркли.
Он... как бы это сказать... не совсем настоящий  мужчина:  у  него  весьма
изысканное и игривое воображение. Мы с ним  не  раз  отлично  работали  на
пару. У него есть целый список  ребят  того  же  сорта.  Он  член  обществ
"Приспешники Эйлистера Кроули" и  "Нероновы  герои  и  ничтожества".  Если
хочешь поглядеть сцену свального греха, Дони и я можем  представить  ее  в
том виде, который тебе больше нравится, а Сан-Суси оркеструет его согласно
твоим вкусам. Персидские сады, женское общежитие, турецкий гарем, барабаны
джунглей с непристойными обрядами,  женский  монастырь...  Монастырь...  Я
тебе говорила, чем я занималась при жизни?
     - Я как-то не очень верю, что ты умерла.
     - Конечно, умерла. Я же  не  бесовская  подделка  под  женщину,  я  -
человек. Уж не думаешь ли ты, что кто-то получит такую работу, как эта, не
имея человеческого опыта? Нужно быть человеком до кончиков  ногтей,  чтобы
доставить настоящее удовольствие своим мужским сородичам. Всякая  болтовня
насчет сексуальных сверхвозможностей всяких там суккубов [в  средневековой
демонологии - демоны  женского  пола,  сожительстовавшие  с  мужчинами]  -
главным образом их собственное хвастовство.  Я  была  монахиней,  Алек,  с
юности и до самой смерти, и большую  часть  времени  тратила  на  обучение
грамматике и арифметике детей, которые вовсе не желали учиться.
     Вскоре я  поняла,  что  мое  призвание  на  самом  деле  не  является
призванием. А вот чего я не знала, так это как  мне  от  него  отделаться.
Поэтому никуда и не ушла. Просто в тридцать лет я узнала, как невообразимо
горька моя ошибка; моя сексуальность окончательно созрела к тому  времени.
Я хочу сказать, что ожесточилась, святой Алек, и с  каждым  днем  делалась
все хуже.
     Самым худшим в моем  положении  оказалось  не  то,  что  я  поддалась
соблазну, а то, что у меня не было такой возможности. Будь она - я  бы  за
нее тут же ухватилась. Как бы не так! Мой духовник, может быть, и взглянул
бы на меня с похотью, если бы я была мальчишкой из его хора, а  так  -  он
иногда просто храпел, когда я ему исповедовалась. И  не  удивительно:  мои
грехи были скучны даже мне самой.
     - А какие же у тебя были грехи?
     - Плотские мечты, о большинстве которых я умалчивала на  исповеди.  А
так как они не были отпущены, то прямиком шли в компьютер  святого  Петра.
Богохульный блуд и адюльтер.
     - Как?! Ну, Пат, у тебя и воображение!
     - Ничего особенного, просто немного грубоватое. Ты ведь не знаешь,  в
каких тисках проводит свою жизнь монахиня. Она невеста Христова -  это  ее
контракт. Так что даже мысль о радостях секса  превращает  ее  в  неверную
жену самого что ни на есть низкого пошиба.
     - Будь оно проклято! Пат, недавно на небесах я познакомился  с  двумя
монахинями. Мне они показались вполне  жизнерадостными  тетками,  особенно
одна. И все же они попали на небеса.
     - Никакого противоречия тут нет. Большинство монахинь исповедуются  в
грехах регулярно, и они им отпускаются. Затем, как  правило,  они  умирают
среди своих сестер, где к их услугам всегда есть  духовник  или  капеллан.
Так что им обеспечен обряд отпущения грехов,  все  грехи  прощены,  и  они
отправляются прямо на небеса, чистенькие, как мыло "Айвори".
     А со мной было совсем иначе, - усмехнулась она, - меня за  мои  грехи
наказали, и теперь я наслаждаюсь каждой минутой этого жестокого наказания.
Я умерла девственницей в 1918 году во время пандемии гриппа. Умирали тогда
массами, и очень быстро, так что, видимо, не оказалось священника, который
успел бы прийти и указать мне путь на небеса. Так я и попала  сюда.  После
первой тысячи лет обучения...
     - Подожди-ка! Ты умерла в 1918 году?
     - Великая эпидемия "испанки". Родилась в 1878 году, умерла же в  1918
в сорок лет. Ты, может быть, хочешь видеть меня сорокалетней? А то я могу!
     - Нет, ты сейчас выглядишь отлично. Ты прекрасна.
     - А  то  кто  тебя  знает.  Некоторым  мужчинам...  тут,  знаешь  ли,
множество таких... с эдиповым комплексом... но ни  один  из  них  не  имел
шансов получить это при жизни. Так вот, это один  из  моих  самых  простых
методов доставлять удовольствие. Я просто тебя загипнотизирую,  и  ты  сам
сообщишь мне все необходимые данные. Затем я внешне и  голосом  становлюсь
похожей на твою мамашу. Ну, и пахну точно так же, как  она.  Словом,  все,
все... за исключением того, что я доступна тебе в таких видах, в каких при
жизни она была недоступна и другим. Я...
     - Патти, моя мать мне совсем не нравилась.
     - О! Неужели же это не сказалось на тебе в Судный день?
     - Нет. Ведь такого в правилах нет. В Книге говорится, что  ты  должен
чтить отца своего и мать свою. И ни единого слова о том, что ты обязан  их
любить. Я чтил их, как положено по протоколу. На моем столе  всегда  стоял
ее портрет. Еженедельно  писал  ей  письма.  Звонил  по  телефону  в  день
рождения. Навещал, когда позволяли мои служебные  обязанности.  Слушал  ее
вечные причитания и отвратительные сплетни о  ее  друзьях  женского  пола.
Никогда ей  не  противоречил.  Оплачивал  больничные  счета.  Проводил  до
могилы. Но не плакал. Она меня не любила, и я ее не любил. Так что  забудь
о моей матери. Пат, я задал тебе вопрос, а ты сменила тему разговора.
     - Извини, милый. Посмотри-ка лучше, что я нашла!
     - И не пытайся снова уклониться от разговора. Просто  подержи  его  в
теплом кулачке, пока будешь отвечать на мой вопрос. Ты  говорила  о  своем
тысячелетнем ученичестве.
     - И что же?
     - Но ты же сказала, что  умерла  в  1918  году.  Архангельская  труба
прозвучала в 1994-м - это я знаю. Был там. Это случилось всего лишь спустя
семьдесят шесть лет после твоей смерти. Мне кажется, что труба  прозвучала
всего несколько дней назад, ну может,  месяц,  не  больше.  Однако  я  уже
столкнулся кое с чем, случившимся, видимо, семь лет спустя  после  Судного
дня. Но все же не девятьсот или почти тысяча! Я не дух, я живой во  плоти.
И я не Мафусаил. (Черт возьми, неужели мы с  Маргретой  расстались  тысячу
лет назад? Это же несправедливо!)
     -  Ох!  Алек,  в  вечности  "тысяча  лет"  -  не  какое-то  конкретно
определенное время. Просто эти слова означают  "долго".  В  данном  случае
достаточно долго, чтобы сказать, обладаю ли я талантом  и  способностью  к
данной профессии. Так много времени потребовалось потому, что,  хотя  я  и
закоренела во грехе, и осталась такой, и почти  каждый  клиент  возбуждает
меня так, что я могу потолок  пробить,  в  чем  у  тебя  была  возможность
убедиться, но сюда я прибыла, ничего не зная о  сексе.  Абсолютно  ничего.
Однако я училась, и в конце концов  сама  Мария  Магдалина  поставила  мне
высшие оценки и рекомендовала меня на постоянную работу.
     - Неужели она здесь?
     - О, она здесь приглашенный профессор. Постоянное место ее работы  на
небесах.
     - И чему же она там учит?
     - Понятия не имею, но наверняка не тому, чему тут. Во всяком  случае,
я так думаю. Хм-м... Алек, она принадлежит к числу извечных  великих.  Она
живет по своим правилам. Однако на сей раз тему  меняешь  ты.  Я  пыталась
сказать тебе, что  не  знаю,  сколько  времени  продолжалось  мое  ученье,
поскольку время здесь течет так,  как  ты  сам  того  хочешь.  К  примеру,
сколько времени мы с тобой нежимся в постели?
     - Хм... довольно долго. Но меньше, чем мне бы хотелось. Думаю, сейчас
что-то около полуночи.
     - Сейчас и есть полночь, если тебе так угодно. Хочешь, чтоб я  теперь
побыла сверху?


     На следующее утро, когда бы оно там ни было, Пат и я позавтракали  на
балконе, выходившем прямо на озеро. Она  надела  любимый  костюм  Марги  -
облегающие и коротенькие шорты и  "недоуздок",  из  которого  чуть  ли  не
переливалось богатство ее бюста. Не знаю, где  и  когда  она  достала  эту
одежду. А мои рубашка и брюки были выглажены и починены  за  ночь,  нижнее
белье и носки - выстираны; в аду, по-видимому, повсюду действуют маленькие
бесенята. Кроме того, во второй половине ночи  через  нашу  спальню  можно
было прогнать целое стадо гусей, и я бы не проснулся.
     Я поглядывал  на  Пат  через  столик,  наслаждаясь  ее  живой,  почти
скаутской прелестью,  рассматривал  щепотку  веснушек,  щедро  рассыпанных
вокруг носа, и думал, как странно, что  раньше  я  путал  секс  с  грехом.
Конечно, секс может повлечь за собой  грех,  но  ведь  любой  человеческий
поступок может сопровождаться жестокостью и несправедливостью. Сам  же  по
себе секс не имеет даже привкуса греха. Я прибыл сюда усталым, растерянным
и несчастным - и Пат сначала  сделала  меня  счастливым,  затем  заставила
отдохнуть, и я сохранил ощущение счастья в это дивное утро.
     Я нисколько не меньше жажду найти тебя, моя любимая Марга, но  теперь
я в гораздо более хорошей форме  для  продолжения  поисков,  чем  был  еще
совсем недавно.
     А сможет ли Маргрета взглянуть на это с такой же точки зрения?
     Что ж, мне кажется, она никогда меня не ревновала.
     А что бы я почувствовал, если  бы  она  взяла  отпуск  -  сексуальный
отпуск  вроде  того,  каким  я  только  что  насладился?  Хороший  вопрос.
Подумай-ка над ним, малыш, потому что соус для гусыни можно использовать и
по-другому! [имеется в виду английская поговорка: "Соус для гусыни годится
и для гуся"]
     Я поглядел на озеро и увидел, как  поднимается  над  ним  дымок,  как
отсветы пламени окрашивают дым в алый цвет... а направо и  налево  тянутся
очаровательные ландшафты начала лета, а вдали виднеются горы  с  покрытыми
снегом вершинами.
     - Пат...
     - Да, дорогой?
     - До берега озера не более фарлонга. Однако я не чувствую даже запаха
серы.
     - А ты погляди, как бриз колышет вон те стяги! Со всех сторон  бездны
ветер дует с берега к центру.  Над  бездной  он  поднимается  вверх,  что,
кстати,   замедляет   скорость   падения   душ,   прибывающих   сюда    по
баллистической,  а  затем,  уже  в  другом  полушарии,  воздух  стекает  в
совершенно симметрично расположенную холодную бездну, где H2S  вступает  в
реакцию с кислородом, образуя воду и серу. Сера выпадает в осадок, вода же
в виде пара возвращается в атмосферу. Эти две бездны и формируют  механизм
циркуляции,  управляющий  погодными  условиями  и  в   известной   степени
аналогичный процессам циркуляции атмосферы, действующим на  Земле.  Только
здесь климатические переход