:  "Нужен
мойщик посуды", наклеенными на окна. Я заметил их потому,  что  за  долгую
поездку из Масатлана у меня было вдоволь времени, чтобы признаться  самому
себе - я не обладаю другими талантами,  которые  пользовались  бы  широким
спросом.
     Никакими талантами, на которые был бы спрос. В этом  мире  я  не  был
рукоположен, да и не мог бы добиться тут рукоположения,  ибо  откуда  было
мне взять диплом об окончании семинарии или факультета богословия. Я  даже
не  мог  получить  поддержку  какой-нибудь  захудалой  секты,  которая  не
обращает внимания на образование и доверяет только  озарению,  полученному
от Духа святого.
     И уж конечно, я не был инженером.
     Я не мог найти работу преподавателя даже по  тем  предметам,  которые
изучил, так как не имел документов о своей подготовке, чтоб  предъявить  в
случае необходимости... даже свидетельства об окончании  средней  школы  и
того не было!
     Вряд ли  я  годился  в  продавцы.  Правда,  я  обнаружил  неожиданные
способности, необходимые сборщику пожертвований... но даже в этом  деле  я
не обладал ни репутацией, ни опытом. Возможно, когда-нибудь  я  снова  мог
бы... но деньги-то нужны сегодня...
     Что же  оставалось?  Я  проглядел  страничку  объявлений  о  найме  в
ногалесском "Таймсе", экземпляр которого кто-то оставил  в  миссии.  Я  не
специалист по налогообложению. Я не механик, это уж точно.  Не  знаю,  кто
такие программисты, но я явно не из их числа, как и не из числа  тех,  кто
занимается какими-то компьютерами. Я не медбрат и вообще ничего не  смыслю
в делах здравоохранения.
     Я мог бы без конца  перечислять  занятия,  которые  мне  незнакомы  и
которым нельзя обучиться за один вечер.  Но  это  лишено  всякого  смысла.
Единственное, что я умел и что могло прокормить Маргрету и меня,  пока  мы
не оглядимся в этом новом мире и не поймем, что к чему, - это то же самое,
чем я занимался в бытность свою пеоном.
     Опытный и надежный мойщик посуды никогда не помрет с голодухи.  (Зато
у него сколько угодно возможностей помереть с тоски.)


     В первом ресторане, куда я зашел,  воняло,  а  кухня  показалась  мне
отвратительно грязной. Я и обращаться туда не  стал.  Второй  находился  в
крупном отеле, и в подсобке работало несколько мойщиков. Босс поглядел  на
меня и сказал:
     - Это работа для чиканос, тут тебе не понравится.
     Я попробовал спорить. Но мне приказали убираться.
     Третий мне явно подходил - ресторанчик чуть больше "Панчо  Вилья",  с
чистенькой кухней и директором, который показался мне не слишком  желчным.
Он предупредил:
     - За такую работу мы платим минимальную зарплату, никаких прибавок не
будет. Кормежка бесплатная, раз в день.  Если  поймаю  на  воровстве  хоть
зубочистки, выгоню в ту же минуту и не возьму обратно.  Работать  столько,
сколько скажу, и в удобное для меня время. Сейчас ты мне нужен  с  полудня
до четырех и с шести до десяти  пять  дней  в  неделю.  Или  если  хочешь,
работай шесть дней, но без доплаты за  сверхурочные.  Сверхурочные  -  это
если я заставлю тебя работать больше восьми часов в день или сорока  часов
в неделю.
     - О'кей.
     - Олл райт, покажи мне карточку социального страхования.
     Я вручил ему свою "зеленую карту".
     - И ты вообразил, что я буду  платить  тебе  двенадцать  с  половиной
долларов в час на основании этой карточки?! Ты не чикано. Хочешь,  чтоб  у
меня были неприятности с властями? Где ты взял эту карточку?
     Ну, я тут  же  изобразил  ему  в  лицах  историю,  заготовленную  для
иммиграционной службы.
     - Потеряно все. Не  могу  даже  позвонить  по  телефону  и  попросить
кого-нибудь переслать мне деньги.  Мне  необходимо  сначала  добраться  до
дому, а уж потом я смогу воспользоваться своим счетом в банке.
     - Ты можешь получить государственное вспомоществование.
     - Мистер, этого не допустит моя проклятущая гордость!  (Я  просто  не
представляю, как доказать, что я - это я. А потому прекрати приставать  ко
мне и позволь вымыть у тебя посуду!)
     - Рад слышать. Я говорю о "проклятущей гордости". Этой  стране  такие
люди  ой  как  нужны!  Отправляйтесь  в  офис  социального  страхования  и
потребуйте новую карточку. Это они сделают, даже если вы не помните  номер
прежней. Потом возвращайтесь и приступайте к работе.  М-м-м...  я  зачислю
вас на работу с этой самой минуты, но вы должны отработать за  эти  деньги
полный рабочий день.
     -  Это  более  чем  справедливо.  Где  находится   офис   социального
страхования?
     Итак, я отправился в федеральную службу, где снова врал, приукрашивая
свое вранье соответственно обстоятельствам. Серьезная юная  леди,  которая
выдала мне карточку, заставила меня прослушать целую  лекцию  по  вопросам
социального страхования и о том, как оно  действует,  -  каковую,  видимо,
недавно заучила наизусть. Готов спорить на что угодно, у  нее  никогда  не
было клиентов (это она сама сказала), которые столь внимательно слушали бы
ее. Все было ново для меня.
     Я назвался именем Алека Грэхема. Это  не  было  осознанным  решением.
Просто  я  пользовался  этим  именем  уже  несколько  недель,  рефлекторно
отзывался на него, а потому уже не мог спохватиться и сказать:  "Извините,
мисс, но я ошибся, меня-то на самом деле зовут Александр Хергенсхаймер".
     Я начал работать. В перерыв (с четырех до шести) я сбегал в миссию  и
узнал, что Маргрета тоже поступила на работу.
     Работа  у  нее  была  временная,  на  три  недели,  что  нас   вполне
устраивало. Повариха миссии уже год не была в  отпуске,  а  потому  решила
съездить во Флагстаф, чтобы навестить дочку, которая  только  что  родила.
Поэтому Маргрете предложили временно ее место... и  ее  спальню  (тоже  на
время).
     Так брат и сестра Грэхемы оказались на коне... временно, конечно.



                                    14

                      И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным
                   достается успешный бег, не храбрым - победа,  не мудрым
                   - хлеб, и не у разумных  -  богатство,  и не искусным -
                   благорасположение, но время и случай для всех их.
                                                   Книга Екклесиаста 9, 11

     Будьте добры, скажите, почему  на  свете  не  существует  философской
школы мойщиков посуды? Условия для извлечения невинных радостей, связанных
с попытками раскрыть нераскрываемое, самые что ни на  есть  благоприятные.
Работа механическая, тело в непрерывном  движении,  зато  от  мозга  почти
ничего не требуется. Я каждый день имел по восемь часов  для  того,  чтобы
подыскивать ответы на множество вопросов.
     Какие вопросы? Да _л_ю_б_ы_е_! Пять месяцев назад я был  процветающим
и уважаемым специалистом, подвизавшимся в одной из  самых  респектабельных
профессий в мире, в которой я разбирался досконально или во всяком  случае
считал, что досконально. Сегодня  же  я  вообще  ни  в  чем  не  уверен  и
н_и_ч_е_г_о_ не имею.
     Поправка: у меня есть Маргрета. Богатство, которое  удовлетворило  бы
любого мужчину, и я не променял бы ее на все сокровища Китая. Но, думая  о
Маргрете, я прежде  всего  размышлял  о  том  заключенном  мною  священном
контракте, выполнить который в полном объеме мне было  неимоверно  трудно.
Перед ликом Господа моего я взял ее в жены...  но  достойно  содержать  не
мог.
     Да, я работал, но, по правде говоря, Маргрета  содержала  себя  сама.
Когда я нанимался  к  мистеру  Каугерлу,  меня  не  смутили  его  условия:
"минимальная почасовая ставка и никаких надбавок". Двенадцать с  половиной
долларов в час показались мне в высшей степени заманчивой цифрой; а почему
бы и  нет:  женатый  человек  в  Уичито  (в  _м_о_е_м_  Уичито,  в  другой
Вселенной) на эти двенадцать с половиной долларов мог  содержать  семью  в
течение целой _н_е_д_е_л_и_.
     Чего я не знал, так это что за двенадцать с половиной долларов нельзя
купить даже сандвич с тунцом в нашем же ресторане -  заметьте,  совсем  не
фешенебельном, больше того  -  очень  дешевом.  Мне  было  бы  куда  легче
приспособиться к экономике этого странного, но чем-то отдаленно  знакомого
мира, если бы здешние деньги назывались  как-нибудь  иначе  -  шиллингами,
шекелями или солями - как угодно, только не долларами. Я ведь был воспитан
на том, что доллар - весьма крупная единица  измерения  богатства.  Мысль,
что сто долларов в день - минимальная ставка, способная лишь удержать  вас
на грани нищеты, мне было усвоить нелегко.
     Двенадцать с половиной долларов в час, сто долларов в день, пятьсот в
неделю,  двадцать  шесть  тысяч  в  год  -  и  это  _п_р_о_ж_и_т_о_ч_н_ы_й
минимум?! Ну так слушайте внимательно. В мире, где я жил раньше, эта цифра
представляла собой целое состояние, превышавшее самые смелые мечты алчных.
     Привыкнуть к ценам и оплате труда в  долларах,  которые  вовсе  и  не
доллары - вот  чего  в  первую  очередь  требовала  от  нас  эта  дичайшая
экономика.  Главной  задачей  было  справиться,   удержаться   на   плаву,
обеспечить нормальное существование себе и  своей  жене  (и  нашим  детям,
первый из которых по моим подсчетам родится довольно скоро) в мире, где  я
не имел ни дипломов, ни опыта,  ни  рекомендаций,  ни  справок  о  прежней
работе. Алекс, скажи, ради Бога, на что ты годишься?.. Кроме мытья грязной
посуды, разумеется!
     Я мог  легко  перемыть  стопку  посуды  высотой  с  маяк,  бесконечно
проворачивая  в  мозгу  только  один  вопрос.   Ведь   решить   его   было
н_е_о_б_х_о_д_и_м_о_! Сегодня я мою тарелки... и  даже  смотрю  на  мир  с
улыбкой... но завтра мне придется ради  своей  любимой  найти  нечто  куда
более  высокооплачиваемое.  Минимальной  почасовой  ставки  нам  никак  не
хватит!
     Вот наконец мы и добрались до  главного  вопроса:  Господи  Боже  мой
Иегова, что означают все эти таинственные  знаки  и  явления,  которые  ты
ниспослал рабу твоему?


     Приходит время, когда каждый истинно верующий должен встать  с  колен
своих и поговорить с Господом откровенно и определенно. Боже, скажи,  чему
мне верить? Неужели это и есть те фальшивые  великие  знаки  и  чудеса,  о
которых ты предупреждал, что посланы они Антихристом, дабы соблазнить даже
избранных?
     Или же то правдивые приметы наступления последних дней? И услышим  ли
мы глас твой?
     Или безумен я, как Навуходоносор  [царь  Вавилонии  в  605-562 гг. до
н.э.; в 587 г. разрушил Иерусалим и увел в плен жителей Иудеи], и все  это
лишь порождение моего расстроенного воображения?
     Если одно из этих предположений верно, значит, остальные два - ложны.
Так что же мне делать?  Господь  всемогущий,  в  чем  я  провинился  перед
тобой?..


     Как-то вечером, возвращаясь в миссию, я увидел плакат, который  можно
было истолковать как прямой ответ на мои моления: "МИЛЛИОНЫ  НЫНЕ  ЖИВУЩИХ
НЕ УМРУТ НИКОГДА". Плакат нес  мужчина,  а  рядом  с  ним  шел  ребенок  и
раздавал прохожим листовки.
     Я постарался незаметно проскользнуть мимо них. Много раз  в  жизни  я
видел этот плакат и всегда  старательно  избегал  общения  со  свидетелями
Иеговы ["Общество свидетелей Иеговы" (иеговисты) -  протестантская  секта,
основанная в США в 1872 г.; признает единым богом Иегову, отвергая  многие
основные христианские догматы (триединство бога, бессмертие души  и  др.);
рассматривает земной мир как царство сатаны, в битве  которого  с  Иеговой
погибнет все человечество, кроме самих иеговистов; веруют в близкий  конец
мира и установление власти Иеговы на земле]. Они так непреклонны и упрямы,
что поладить с ними  невозможно,  в  то  время  как  церкви,  объединенные
благочестием,  являются,  по   определению,   организацией   экуменической
[экуменическое  движение  -  движение  за  объединение  всех  христианских
церквей]. В деле сбора пожертвований, как и в чисто  политических  акциях,
необходимо (конечно, опасаясь ереси как огня) всячески избегать споров  по
наиболее щекотливым вопросам нашей доктрины. Теологи, готовые  спорить  до
посинения из-за единого слова, - смерть для  любой  эффективно  работающей
организации.  Как  можно  привлечь  сектантов   к   полезному   труду   на
винограднике Господнем, если они убеждены,  что  только  их  секте  ведома
истина, вся истина и ничего, кроме истины, и все, кто с ними не  согласен,
- еретики, идущие прямой дорогой в ад?
     Невозможно! Поэтому мы и не стали их приглашать в ЦОБ.
     И все же... вдруг они на сей раз правы?..


     А это подводит меня  к  важнейшему  из  всех  вопросов:  как  вернуть
Маргрету к Богу, прежде чем трубы вострубят и раздастся глас Божий?
     Но вопрос "как" связан  с  вопросом  "когда".  Теологи  -  сторонники
тысячелетних периодов - сильно расходятся во мнении, когда  именно  должна
вострубить архангельская труба.
     Я полагаюсь на научный метод. На каждый спорный вопрос  всегда  можно
дать точный ответ: поглядите в Книгу. Так я и поступил, поскольку, живя  в
миссии Армии спасения, всегда мог  получить  экземпляр  Святой  Библии.  Я
рылся в ней, рылся, рылся... и наконец понял, почему теологи так  разнятся
в датировках.
     Библия - Слово Господне. В этом у нас не  должно  быть  ни  малейшего
сомнения. Но Господь не обещал, что читать ее будет легко.
     Снова и снова наш Господь и  его  воплощение,  Иисус  из  Назарета  и
Мессия, обещал апостолам, что их поколение (то есть люди, живущие в первом
столетии новой эры) будет свидетелем пришествия. Кроме того,  он  многажды
обещал, что вернется через тысячу лет... или две тысячи  лет,  или...  еще
какое-то время, когда Евангелие овладеет  сердцами  всего  человечества  в
каждой стране.
     Так что же истинно?
     А истинно все, если читать правильно.  Иисус  действительно  вернулся
при жизни поколения двенадцати апостолов; это свершилось в первую Пасху, в
день его Воскресения. Это было первое пришествие, совершенно  необходимое,
ибо доказало всем, что он действительно Сын Божий и сам Бог. Он вернулся и
через тысячу лет и в своем бесконечном милосердии  пожаловал  детям  своим
еще один  дар  -  отодвинул  час  испытаний,  вместо  того  чтобы  тут  же
низвергнуть грешников в  огненные  глубины  ада.  Божественное  милосердие
бесконечно.
     Эти даты трудно уяснить, что вполне понятно, поскольку, отложив  день
расплаты, он не намеревался поощрять грешников грешить и дальше. Потому-то
многократно и повторяются четкие, ясные и внятные  слова,  что  он  хочет,
чтобы каждый из его детей воспринимал  каждый  день,  каждый  час,  каждое
биение сердца как последние. Так когда же наступит конец света?  Когда  же
раздастся глас трубный? Когда придет день Страшного  суда?  СЕЙЧАС!  И  не
будет никакого предупреждения. Не будет вам дано времени  на  предсмертное
покаяние. Вы должны жить в состоянии благодати постоянно...  Иначе,  когда
наступит час, будете вы повержены в море огня, чтобы гореть там вечно.
     Так читается Слово Господне.
     И для меня оно звучит как голос судьбы. Не дано мне привести Маргрету
обратно к Богу, ибо глас его может раздаться в любой день.
     Что же делать? Что же делать?
     Для смертного, встретившегося с неразрешимой проблемой,  есть  только
один путь - с молитвой обратиться к Господу.
     Так я и сделал; так и поступал  день  за  днем.  Молитвы  никогда  не
остаются без ответа. Надо лишь суметь его  понять...  да  и  оказаться  он
может совсем не таким, какого вы ожидаете.


     А между тем следовало  отдавать  кесарю  кесарево.  Конечно,  я  стал
работать шесть дней в неделю, а  не  пять  (тридцать  одна  тысяча  двести
долларов в год!), поскольку каждый шекель  был  на  счету.  Ведь  Маргрете
буквально нечего надеть! И мне  тоже.  Особенно  нужна  обувь.  Та  обувь,
которую мы носили, когда грянуло землетрясение в Масатлане, была хороша...
для масатланских крестьян. Но она  стопталась  за  те  два  дня,  пока  мы
раскапывали развалины. Да и с тех пор мы таскали  ее,  можно  сказать,  не
снимая, и теперь наша обувь годилась разве что для мусорного ящика.  Итак,
нам необходимы туфли - по меньшей мере две пары каждому: одна для  работы,
другая для воскресных собраний.
     Да мало  ли  еще  что!  Я  не  знаю  точно,  что  нужно  женщине,  но
определенно гораздо больше, чем мужчине. Мне приходилось чуть ли не  силой
заставлять Маргрету брать деньги и всячески поощрять ее траты на  предметы
первой необходимости. Я-то мог обойтись одними ботинками да парой холщовых
штанов (свой единственный выходной костюм я берег).  Однако  мне  пришлось
купить бритву и даже подстричься в парикмахерском  училище  около  миссии,
где стрижка стоила всего два доллара, если  вы  готовы  подставить  голову
совершенно  неопытному  мальчишке.  Я  рискнул.  Маргрета   взглянула   на
результат и мягко сказала, что наверняка могла бы  сделать  не  хуже,  что
сэкономило бы нам два доллара. Она взяла ножницы и  подравняла  те  места,
где бездарный подмастерье обкорнал меня особенно  жутко...  с  тех  пор  я
никогда не тратил денег на парикмахерскую.
     Однако сэкономленные два доллара отнюдь не  компенсировали  нам  куда
более крупные потери. Когда мистер Каугерл нанимал меня, я, честно говоря,
полагал, что буду получать сто долларов  в  конце  каждого  рабочего  дня.
Столько он мне не заплатил, но это не значит, что меня обжулили. Сейчас  я
вам все объясню.
     Закончив  работу  в  первый  день,  я  чувствовал  себя  усталым,  но
счастливым. Я хочу сказать, более счастливым,  чем  все  это  время  после
землетрясения: счастье - понятие относительное.  Уходя,  я  остановился  у
столика кассира, где мистер Каугерл проверял счета, так как  "Гриль  Рона"
уже закрывался. Он поднял на меня глаза.
     - Ну, как дела, Алек?
     - Отлично, сэр.
     - Люк сказал, что ты работаешь хорошо.
     Люк  -  огромный  негр,  был  главным  поваром  и  моим   номинальным
начальником. По правде говоря, он за мной не присматривал, а лишь показал,
где что лежит, и убедился, что я знаю свои обязанности.
     - Приятно слышать. Люк отличный повар.
     Одноразовая кормежка, что являлось единственным  дополнением  к  моей
минимальной  зарплате,  к  тому  времени  была  уже  давно  позабыта  моим
желудком.
     Люк объяснил, что поденщики могут  заказывать  из  меню  что  угодно,
кроме бифштексов и отбивных, и что сегодня я могу получить на второе  рагу
или кусок жареного мяса.
     Я выбрал мясо, так как на кухне пахло хорошо и выглядела она  чистой.
О поваре по жареному мясу можно судить даже лучше, чем по его  бифштексам.
Мне потребовалось всего несколько  секунд,  чтобы  расправиться  со  своей
порцией, даже без кетчупа.
     Люк отрезал мне щедрый кусок вишневого пирога, а  потом  добавил  еще
черпачок ванильного мороженого, которого  я  не  просил,  поскольку  то  и
другое - не полагалось.
     - Люк редко хвалит белых, - продолжал  мой  хозяин,  -  и  никогда  -
чиканос. Так что ты наверняка работал хорошо.
     - Надеюсь.
     Я начал понемногу закипать. Все мы дети Господа, но впервые в жизни о
моей работе судил какой-то негр. Я хотел, чтоб мне  заплатили  за  работу,
потому что спешил домой, к Маргрете... то есть в миссию Армии спасения.
     Мистер Каугерл сложил ручки на животе и покрутил большими пальцами.
     - Хочешь, чтоб я тебе заплатил, да?
     Я с трудом сдержал раздражение.
     - Да, сэр.
     - Алек,  с  мойщиками  посуды  я  предпочитаю  расплачиваться  каждую
неделю.
     Я был глубоко разочарован, и, вероятно, это отразилось на моем лице.
     - Прошу понять меня правильно, - продолжал  он.  -  Ты  на  почасовой
оплате, и я буду платить тебе в конце каждого дня, если желаешь...
     - Да, желаю. Мне очень нужны деньги.
     - Дай мне кончить. Причина, по которой  я  предпочитаю  платить  моим
мойщикам посуды каждую неделю, а не каждый день, состоит в том, что  очень
часто, получив в конце дня деньги,  поденщик  бежит  прямиком  в  кабак  и
покупает кувшин муската, п