осле чего не показывается у меня по меньшей мере
дня два. А когда он появляется, то  требует  свое  место  обратно.  И  еще
злится на меня. И готов жаловаться в комиссию по  труду.  Самое  забавное,
что я могу взять его обратно еще на один день,  так  как  второй  бродяга,
которого я нанял на место вернувшегося, ушел и сейчас наливается  так  же,
как два дня назад первый.
     С  чиканос  такое  случается  реже:  они  откладывают  деньги,  чтобы
отсылать в Мексику. Но хотел бы я видеть чикано, который мог бы  содержать
подсобку так,  чтобы  это  понравилось  Люку...  а  Люк  для  меня  важнее
какого-то мойщика посуды. Негры...  Люк  мне  обычно  говорит,  как  будет
работать тот или иной черномазый, хорошо или плохо... Так  вот,  работящие
негры хотят расти по службе... и если я не возведу  их  в  ранг  помощника
буфетчика или поваренка, они тут же уходят туда, где им это пообещают. Так
что проблема с мойщиками не решается. Если мойщик работает целую неделю  -
я уже в выигрыше. Если две - я ликую. Как-то раз мойщик продержался  целый
месяц. Но такое счастье может выпасть лишь раз в жизни.
     - Я вам гарантирую его на целых три недели, - сказал я. - А теперь  -
могу я получить свои деньги?
     - Не торопи меня. Если ты согласишься получать зарплату только раз  в
неделю, я готов на доллар увеличить твой почасовой  заработок.  А  это  на
целых сорок долларов в неделю больше. Что скажешь?
     (Нет, это больше на сорок восемь долларов, подумал я. Почти  тридцать
четыре тысячи в год за мытье тарелок! Ну и ну!)
     - Это на сорок восемь долларов больше, - ответил я, - а не на  сорок.
Ведь я собираюсь работать шесть дней в неделю. Мне очень нужны деньги.
     - О'кей. Значит, я буду платить тебе раз в неделю.
     - Минутку.  Не  можем  ли  мы  начать  работать  по  этой  системе  с
завтрашнего дня? Сегодня мне деньги просто необходимы. У меня и у жены нет
ничего. Абсолютно ничего. У меня только та одежда, в которой я стою  перед
вами, и ничего больше. То  же  самое  у  жены.  Я-то  могу  потерпеть  еще
несколько дней, но есть вещи, без которых женщина обойтись не может.
     Он пожал плечами:
     - Как хочешь. Но тогда сегодня ты не получишь премиального доллара за
час. А если завтра опоздаешь хоть  на  минуту,  я  буду  считать,  что  ты
проспал, и снова вывешу на окно объявление.
     - Я не алкаш, мистер Каугерл.
     - Увидим. - Он повернулся к кассовому аппарату и что-то сыграл на его
клавиатуре. Не знаю, что именно, так  как  в  таких  аппаратах  ничего  не
смыслю. Это счетная машина, но она не похожа на нумератор Бэббиджа [Чарльз
Бэббидж  (1792  -  1871)  -  английский  математик  и  философ,  создатель
логической машины, обладавшей анализатором и памятью]. У нее клавиши,  как
у пишущей машинки. А наверху окошечко, где, как по волшебству,  появляются
буквы и цифры.
     Машина застрекотала, зазвенела, потом мистер  Каугерл  вынул  из  нее
карточку и подал мне.
     - Вот, пожалуйста.
     Это была картонка около трех дюймов  в  ширину  и  семи  в  длину,  с
множеством  маленьких  дырочек  и  надписью,  гласившей,  что  это  чек  в
Ногалесский коммерческий  и  сберегательный  банк,  которым  "Гриль  Рона"
поручает выплатить Алеку Л. Грэхему... Думаете, сто долларов?  Как  бы  не
так!
     Пятьдесят один доллар и двадцать семь центов.
     - Что-то не так? - спросил Каугерл.
     - Хм... Я ожидал получить по двенадцать пятьдесят за час.
     - Именно столько я и  заплатил  тебе.  Восемь  часов  по  минимальной
ставке. Вычеты можешь проверить сам. Это, знаешь ли, не я рассчитывал, это
машина "Ай-Би-Эм" образца тысяча девятьсот девяностого года, и считает она
по программе той же "Ай-Би-Эм"  "Кассир  плюс".  Фирма  "Ай-Би-Эм"  готова
выплатить любому лицу, работающему по найму, десять тысяч  долларов,  если
он докажет, что эта модель и эта программа сделали  хоть  малейшую  ошибку
при  расчете  заработной  платы.  Вот  посмотри-ка.  Общий  заработок  сто
долларов. Далее перечислены все вычеты. Сложи их. Вычти  из  общей  суммы.
Сверь с распечаткой. Но никаких претензий ко мне. Эти законы не я  сочинил
- мне они противны еще больше, чем тебе. Ты пойми -  каждый  посудомойщик,
который сюда нанимается  -  будь  он  "мокроспинник"  или  гражданин  этой
страны, - требует, чтоб я платил ему без вычетов. А ты знаешь, на  сколько
меня оштрафуют, если поймают? А что будет,  если  они  вторично  застукают
меня? И нечего смотреть на меня с такой злобой...  иди  и  разговаривай  с
властями.
     - Но я просто ничего не понимаю. Все это для меня так ново. Не можете
ли вы мне объяснить, что означают эти вычеты? Например, вот этот - "адм."?
     - Это означает "административный сбор", но не спрашивай меня,  почему
ты должен его платить, поскольку  я  вынужден  вести  всю  бухгалтерию  и,
конечно, никаких гонораров за это не получаю.
     Я попробовал  сверить  другие  вычеты  с  пояснениями,  напечатанными
мельчайшим шрифтом на  карточке.  Выяснилось,  что  "соц.  стр."  означает
"социальное страхование". Сегодня утром мне это объяснила одна юная  леди,
но я ответил, что, хоть и уверен в великолепии самой идеи, но предпочел бы
подождать, прежде чем подписываться под ней - просто у меня  слишком  мало
денег. "Мед.", "госп." и "дант." было нетрудно разгадать, но сейчас  я  не
мог разрешить себе и эту роскошь. А вот что такое "ПЛ-217"?  Мелкий  шрифт
содержал лишь ссылку на дату и страницу в "Об. рег.". А  что  это  еще  за
"деп. обр." и "ЮНЕСКО"?
     И что, черт побери, такое "подоходный налог"?
     - Все равно ничего не понимаю. Слишком ново для меня.
     - Алек, ты не один такой непонятливый. Но почему ты говоришь, что это
ново для тебя? Так было заведено  еще  до  твоего  рождения...  Во  всяком
случае, уже при жизни твоего папаши и даже деда.
     - Извините. А что такое подоходный налог?
     Он так и выпучил глаза.
     - А ты уверен, что тебе не надо обратиться в дурдом?
     - А что такое дурдом?
     Он вздохнул.
     - Похоже, мне нужно туда обратиться. Слушай, Алек, забирай все это  и
ругайся насчет вычетов с властями, а не со мной. Ты говоришь так  искренне
- наверное,  тебя  и  впрямь  вдарило  по  башке  во  время  масатланского
землетрясения. А мне пора домой, да и лекарство принять невредно. Так что,
пожалуйста, забирай.
     - Ладно. Подумаю. Только не знаю никого, кто бы заплатил мне по чеку.
     - Нет проблем. Распишись на обороте, и я выплачу  тебе  наличные.  Но
корешок оставь себе, потому что федеральная налоговая служба потребует все
корешки чеков и проверит все вычеты, прежде  чем  позволит  оплатить  тебе
сверхурочные.
     Этого я тоже не понял, но корешок спрятал.


     Невзирая на шок, который я получил, узнав, что почти  половина  моего
заработка испарилась еще до того, как мне его  выдали,  наше  положение  с
каждым днем улучшалось. Вдвоем  с  Маргретой  мы  имели  более  четырехсот
долларов в неделю, которых хватало не только на хлеб  насущный,  но  и  на
покупку одежды и других столь же необходимых вещей. Теоретически  Маргрета
получала столько же, сколько  повариха,  которую  она  заменила,  то  есть
двадцать два доллара в час при двадцатичетырехчасовой рабочей неделе,  или
пятьсот двадцать восемь долларов в неделю.
     Фактически же с нее удерживали столько же, сколько с меня,  благодаря
чему чистыми она получала лишь двести девяносто долларов в неделю. Но  это
тоже в теории,  так  как  пятьдесят  четыре  доллара  вычитали  за  жилье.
По-божески, - подумал я, когда узнал, каковы тут цены  на  квартиры.  Нет,
это было более чем приемлемо. Затем с нас брали сто пять долларов в неделю
за еду. Брат Маккау сначала назначил сто сорок долларов и  даже  предлагал
показать бухгалтерские книги  в  доказательство  того,  что  миссис  Оуэнс
(постоянная кухарка) платила именно столько, то  есть  десять  долларов  в
день, а потому нам вдвоем следует вносить сто сорок долларов.
     Я согласился, что это справедливо (поскольку видел цены в меню "Гриль
Рона"), но лишь в теории. На практике же  я  собирался  обедать  там,  где
работал. В общем мы сошлись на десяти  долларах  в  день  для  Маргреты  и
половине этой суммы для меня.
     Итак, из пятисот двадцати восьми долларов в неделю Маргрете оставался
сто тридцать один.
     Хорошо еще, что она получала деньги регулярно,  ведь  подобно  многим
другим церквам Армия спасения не только перебивалась с хлеба на  воду,  но
иногда и хлеба-то не хватало.
     И все-таки нам было неплохо и с каждой неделей становилось все лучше.
Уже в конце первой недели мы купили Маргрете новые туфли - высшего сорта и
очень красивые - всего  за  двести  семьдесят  девять  долларов  девяносто
центов на распродаже у Дж. К.  Пенни,  раньше  стоившие  триста  пятьдесят
долларов.
     Конечно, она подняла шум из-за того, что новую обувь покупают  первой
ей, а не мне. Но я сказал, что на  мои  ботинки  уже  скоплено  более  ста
долларов, и спросил, не согласится  ли  она  припрятать  их  до  следующей
недели так, чтоб у меня не возник соблазн пустить  деньги  на  ветер.  Она
серьезно обдумала мое предложение и согласилась.
     Итак, в следующий понедельник мы купили башмаки мне, но еще  дешевле,
так как то были башмаки из армейских запасов, хорошие,  крепкие,  удобные,
которые наверняка переживут  любую  обувь,  купленную  в  обычном  обувном
магазине. (О выходных ботинках  буду  думать  после  того,  как  мы  решим
остальные проблемы.  Чтобы  выработать  правильную  шкалу  ценностей,  нет
ничего лучше,  чем  побыть  некоторое  время  нищим  и  босым.)  Потом  мы
отправились в магазин Гудвилла, где приобрели платье и летний  костюм  для
Маргреты и хлопчатобумажные штаны для меня.
     Маргрета  хотела  купить  мне  еще  что-нибудь  из  одежды  -  у  нас
оставалось еще долларов шестьдесят, - но я запретил.
     - Ну почему нет, Алек? Тебе нужна одежда ничуть не меньше, чем мне, а
мы взяли да истратили почти все заработанные тобой  деньги  на  меня.  Это
несправедливо.
     - Мы истратили их на то, что было нужно в первую очередь,  -  ответил
я. - На следующей неделе, если  миссис  Оуэнс  вовремя  вернется  на  свое
место, ты окажешься без работы и нам  придется  переезжать.  Да  и  вообще
скоро мы уедем отсюда навсегда. Так что давай отложим то, что осталось, на
автобус.
     - А куда мы поедем, дорогой?
     - В Канзас. Этот мир одинаково чужд нам  обоим.  Правда,  в  каком-то
смысле он все же знаком - тот же язык, та же география  и  отчасти  та  же
история. Здесь я всего лишь мойщик посуды, который получает слишком  мало,
а потому не в состоянии обеспечить всем  необходимым  свою  жену.  У  меня
предчувствие, что Канзас - _э_т_о_т_ Канзас - все же похож  на  Канзас,  в
котором я родился, и что там мне будет легче устроиться.
     - За тобой хоть на край света, любимый.


     Миссия находилась в  миле  от  "Гриля  Рона".  Вместо  того  чтобы  в
обеденный перерыв, с четырех до шести, уходить домой,  я  обычно  проводил
свободное время в  местном  отделении  общественной  библиотеки,  стремясь
поскорее адаптироваться к новым условиям.  Библиотека  и  газеты,  которые
посетители  иногда  оставляли  на  столиках   ресторана,   были   главными
источниками моего переобучения.
     В этом мире мистер Уильям Дженнингс Брайан действительно занимал пост
президента, и его благотворное влияние удержало нас от участия  в  Великой
европейской войне. Затем он предложил свои услуги  для  проведения  мирных
переговоров. Договор, подписанный в Филадельфии, более или менее возвратил
Европу к тому положению, в котором  она  находилась  до  тысяча  девятьсот
тринадцатого года.
     Ни одного из президентов после  Брайана,  известных  мне  по  истории
моего мира, а Маргрете - по  ее  истории,  я  не  встретил.  Зато  у  меня
буквально закружилась голова, когда я наткнулся на имя и  титул  нынешнего
президента:  Его  Высокохристианское  Величество   Джон   Эдвард   Второй,
Наследный Президент Соединенных Штатов и Канады,  Герцог  Хианниспортский,
Граф Квебекский, Защитник Веры, Надежда Бедных, Главный Маршал Сил Мира.
     Я внимательно изучил фотографию, на которой он  закладывает  какое-то
здание в Альберте. Он был высок,  широкоплеч,  грубовато  красив,  одет  в
пышный мундир с таким количеством  орденов,  которое  наверняка  могло  бы
защитить его от воспаления легких. Я внимательно  рассмотрел  его  лицо  и
спросил себя: неужели я купил хотя  бы  подержанный  автомобиль  у  такого
прохвоста?
     Но чем больше я думал об этом, тем более логичной представлялась  мне
вся ситуация. Американцы, существуя уже более двух с половиной столетий  в
качестве самостоятельной нации, все это время тосковали по  монархии,  иго
которой когда-то сбросили. Они пресмыкались перед  европейскими  монархами
при каждой представившейся возможности. Богатейшие граждане  нашей  страны
выдавали своих дочерей за любых аристократов, даже за грузинских князей, а
князем в Грузии считается крестьянин, владеющий самой большой кучей навоза
во всей округе.
     Я не  знаю,  где  они  нашли  этого  царственного  пижона.  Возможно,
посылали за ним в Ишторил или даже привезли с Балкан. Как говорил один  из
моих преподавателей  истории,  всегда  найдется  какой-нибудь  безработный
отпрыск королевской семьи, который крутится  как  волчок,  выискивая  себе
мало-мальски выгодное дельце. Когда человек без работы, он не имеет  права
привередничать -  это-то  я  хорошо  знаю  по  себе.  Закладывать  здания,
возможно, ничуть  не  скучнее,  чем  мыть  тарелки.  Только  рабочий  день
подлиннее. Так я во всяком случае считаю. Правда, королем я не бывал. И не
уверен, что взялся бы  за  этот  бизнес,  если  б  мне  предложили:  кроме
ненормированного рабочего дня  в  нем  небось  есть  и  другие  неприятные
моменты.
     Однако с другой стороны...
     Отказываться от  короны,  которую,  как  ты  знаешь,  тебе  никто  не
собирается предлагать... не есть ли это  тот  самый  зеленый  виноград?  Я
пораскинул мозгами и решил, что, возможно, мне без особого  труда  удалось
бы убедить себя, что  это  именно  та  жертва,  которую  я  просто  обязан
принести ради блага своих сограждан. Наверняка я молился бы  до  тех  пор,
пока не уговорил себя, что сам Господь хочет, чтобы я взвалил на себя  эту
ношу.
     Честно, я вовсе не циник. Я знаю, как слаб человек  и  как  легко  он
уговаривает себя, будто Бог хочет, чтоб он (человек) сделал нечто такое, о
чем мечтает уже давным-давно; а я в этом отношении ничуть не  лучше  своих
собратьев.
     Но больше всего меня поразило то, что  Канада  объединилась  с  нами.
Большинство американцев не знают (и я тоже), почему канадцы нас не  любят,
но  они  действительно  нас  недолюбливают.  Мысль  о  том,  что   канадцы
проголосуют за объединение с нами, просто не умещается в голове.
     У библиотечной стойки я попросил  дать  мне  что-нибудь  по  новейшей
истории Соединенных Штатов. И только  начал  перелистывать  страницы,  как
заметил на стене часы, которые показывали  почти  шесть.  Мне  пришлось  в
темпе сдать книгу и мчаться во весь опор,  чтобы  вовремя  успеть  в  свою
подсобку. Я не имел права брать книги домой, поскольку  пока  еще  не  мог
внести залог, требующийся от временных жителей города.
     Однако  культурные  и  технические   изменения   были   даже   важнее
политических. Я очень быстро узнал, что этот мир  в  физических  науках  и
технологии продвинулся дальше, чем мой. Фактически я понял это  сразу  же,
как только увидел изобретение, называемое тут телевизионным экраном.
     Как действует телевидение, я так и не  уяснил.  Попытался  узнать  об
этом в общественной библиотеке и тут же наткнулся  на  предмет,  именуемый
электроникой (не электричество, а электроника). Я попробовал заняться этой
самой  электроникой,  но  наткнулся  на   удивительнейшую   математическую
абракадабру. Никогда еще с тех самых времен, когда термодинамика заставила
меня решить, что мое призвание - быть  священником,  не  видывал  я  столь
непонятных и бессмысленных  уравнений.  Не  думаю,  чтобы  весь  Ролла-Тех
справился с таким чудовищным набором нелепостей  -  во  всяком  случае  не
Ролла тех времен, когда я был там студентом.
     Превосходство технологии этого мира проявлялось и во  многом  другом,
помимо телевидения.  Возьмите,  например,  "цветоуправление  транспортными
потоками". Без сомнения, вам приходилось видеть улицы  городов,  настолько
забитые транспортом, что перейти главные городские магистрали  без  помощи
полиции  практически  невозможно.  И  вы,  конечно,   возмущались,   когда
полицейский-регулировщик вдруг перекрывал движение прямо перед вашим носом
ради  какой-то  важной  шишки,  вышедшей  из  городской  управы  или   еще
откуда-нибудь.
     Можете  ли  вы  вообразить  ситуацию,   когда   транспортные   потоки
контролируются   вообще   без    содействия    полиции?    Неодушевленными
разноцветными сигналами.
     Поверьте мне, именно так обстояло дело в Ногалесе.
     Вот  как  действует  эта  система:  на  каждом   оживленном   уличном
перекрестке вы размещаете четыре группы сигналов по три в  каждой.  Каждая
группа "смотрит"  в  одном  из  главных  направлений  перекрестка,  причем
расположены они так, что видны только с одной  стороны.  В  каждой  группе
есть красный цвет, зеленый и желтый. Они подключены к электрической  сети,
и каждый так ярок, что его можно увидеть с расстояния  в  милю  или  около
того даже в самый солнечный день. Это не дуговые фонари,  а  скорее  всего
очень сильные лампы Эдисона, что весьма важно, так как их можно зажигать и
гасить очень быстро, а функционировать они  могут  помногу  часов  и  даже
дней, работая круглосуточно.
     Фонари помещаются на значительной высоте на телеграфных  столбах  или
подвешены над перекрестками, так что водители и велосипедисты могут видеть
их издалека. Когда зеленый свет  указывает,  скажем,  на  юг  и  север,  а
красный - на запад и восток, машины  могут  мчаться  в  южном  и  северном
направлениях,  тогда  как   транспорт,   идущий   на   запад   и   восток,
останавливается и ждет точно так же, как если бы полицейский  засвистел  в
свисток и поднял руку, разрешая движение на север и юг и запрещая ехать на
запад и восток!
     Понятно  ли  вам?  Зеленые   и   красные   огоньки   заменяют   жесты
полицейского; желтые же - как полицейский  свисток  -  предупреждают,  что
направление движения скоро изменится. В чем же  преимущество?  -  спросите
вы.  Ведь  кто-то,  надо  думать,  сам  полицейский,  по  мере  надобности
переключает  цветные  огни.  А  вот  в  чем:   переключение   производится
а_в_т_о_м_а_т_и_ч_е_с_к_и_, с  большого  расстояния  (во  много  миль)  на
центральном пульте.
     В  этой  системе  много  других  чудес,  в  том  числе  электрические
приспособления, определяющие продолжительность работы каждого сигнала  при
данной напряженности движения, специальные указатели для  левых  поворотов
или для пропуска пешеходов, желающих перейти улицу... Но главное чудо  вот
в чем: люди _п_о_в_и_н_у_ю_т_с_я_ этим сигналам.
     Вы только подумайте! Нигде ни одного полицейского,  а  люди  послушны
слепым и немым механизмам, как будто они и есть полисмены!
     Может, люди тут похожи на стадо овец и так миролюбивы, что ими  можно
с легкостью управлять? Нет. Я поинтересовался и нашел в библиотеке  нужную
статистику. В этом мире уровень преступности и насилия куда  выше,  чем  в
том, где родился я. Может быть, это  как-то  связано  с  цветными  огнями?
Полагаю, что здешний народ, хотя и предрасположен к насилию  по  отношению
друг к другу, но транспортным  сигналам  подчиняется  как  вещи  логически
обусловленной. На свете нет ничего невозможного.
     В любом случае это явление неординарное.
     Другие  заметные  различия   в   технологии   связаны   с   воздушным
транспортом. Нет здесь уютных, чистых, безопасных и  бесшумных  дирижаблей
моего ми