с снова спит, и решил последовать его примеру.
     Он проснулся от крика: "Отойдите от дверей", - и  увидел,  что  вагон
снова полон народу. Не успел он открыть  глаза,  как  Норма  толкнула  его
локтем в бок.
     - Смотрите! - сказала она.
     Прямо против них, держась за подвесной ремень, стоял человек и  читал
газету. Так как его, по-видимому,  больше  всего  интересовали  результаты
скачек,  опубликованные  на  последней  странице,  первая  страница   была
повернута лицом к Генри и Норме, и  там  крупными  буквами  был  напечатан
следующий заголовок:

                 "КАТАСТРОФА В ЧАС ПИК. 12 ЧЕЛОВЕК УБИТО."

     Под заголовком были перечислены фамилии. Генри вытянул шею,  стараясь
прочитать, что там написано. Владелец газеты опустил ее  и  с  возмущением
посмотрел на Генри. Но тот уже успел найти  в  списке  свое  имя  и  имена
других пассажиров. Норма встревожилась.
     - Прямо не знаю, как я все это объясню дома, - сказала она.
     - Ну, теперь вы понимаете,  что  я  имел  в  виду?  -  сказал  мистер
Форкетт, обращаясь к Генри. - Только подумайте, сколько будет хлопот, пока
в этом разберутся, - и шумиха в газетах, и еще Бог знает что. Да от такого
парня только и жди беды - абсолютно антиобщественный элемент!
     - И что только подумает мой муж!  Ведь  он  меня  ужасно  ревнует!  -
заметила миссис Брэнтон с некоторым удовлетворением.
     Поезд остановился на станции у собора Святого Павла. Толпа  в  вагоне
несколько поредела, и поезд двинулся дальше.
     Мистер Форкетт и Норма стали продвигаться к выходу. Генри решил,  что
он, пожалуй, тоже сойдет на следующей  остановке.  Поезд  начал  замедлять
ход.
     Внезапно мистер Форкетт схватил Генри за плечо.
     - Смотрите, вон он идет! - сказал он, указывая на  Кристофера  Уотса,
который шагал в толпе впереди них.
     - Вы можете уделить мне несколько минут? Что-то не доверяю я ему...
     Они поднялись по эскалатору и вышли из метро напротив здания Биржи.
     Оказавшись на улице, Кристофер Уотс остановился и оглядел все  вокруг
оценивающим взглядом. Его внимание  привлек  Английский  банк.  Он  шагнул
вперед  и  остановился  против  него,  подняв  голову  кверху.  Он  что-то
прошептал. Земля под ногами слегка задрожала. Из трех окон верхнего  этажа
вылетели стекла. Одна статуя, две урны и  часть  балюстрады  закачались  и
обрушились вниз.
     Уотс расправил плечи и глубоко вздохнул.
     - Боже мой! Ведь он... - начал мистер Форкетт и бросился вперед,  так
что Генри не расслышал остальных слов.
     - Я... - заявил  Кристофер  Уотс  громовым  голосом.  -  В  ЭТО...  -
продолжал он, не обращая внимания на зловещее дрожание земли, - НЕ...
     Но в этот самый момент сильный удар кулаком в  спину  бросил  его  на
мостовую перед несущимся автобусом. Раздался скрежет тормозов, но было уже
поздно.
     - Это он! Я сама видела, как он толкнул  его!  -  закричала  какая-то
женщина, указывая рукой на мистера Форкетта.
     Генри догнал  его  как  раз  в  тот  момент,  когда  к  ним  подбежал
полицейский.
     Мистер Форкетт стоял, с гордостью взирая на фасад Английского банка.
     - Что только он  мог  натворить!  Этот  молодой  человек  представлял
большую опасность для общества, - заявил он. - Конечно, меня следовало  бы
наградить, но боюсь, что скорее всего меня повесят. Что поделаешь, надо же
чтить установленные традиции и институты!





                                ХРОНОКЛАЗМ


     Мое знакомство с Тавией началось,  можно  сказать,  издалека.  Как-то
утром  на  плайтонской  Хай-стрит  ко  мне  подошел   незнакомый   пожилой
джентльмен. Он приподнял шляпу,  отвесил  поклон,  скорее  на  иностранный
манер, и вежливо представился:
     - Меня зовут Доналд Гоби, доктор Гоби. Я буду весьма признателен вам,
сэр Джералд, если вы  уделите  мне  несколько  минут  вашего  драгоценного
времени. Очень прошу простить за беспокойство, но дело весьма важное и  не
терпит отлагательств.
     Я внимательно посмотрел на него.
     - Видимо, здесь какое-то недоразумение. Я не титулован -  я  даже  не
дворянин.
     Он выглядел озадаченным.
     - Неужели! Простите великодушно! Такое сходство... Я  был  совершенно
уверен, что вы сэр Джералд Лэттери.
     Настал мой черед удивиться.
     - Я и есть Джералд Лэттери, но мистер, а не сэр.
     - О боже! - смутился он. - Конечно! Как глупо с  моей  стороны.  Есть
здесь... - он посмотрел вокруг - ...есть здесь местечко, где мы  могли  бы
побеседовать без помех?
     Я заколебался лишь на миг. Бесспорно, передо мной  был  образованный,
культурный джентльмен. Может быть, юрист. И уж конечно, не попрошайка  или
кто-нибудь в таком роде. Мы находились рядом с "Быком", и я пригласил  его
туда. Гостиная была свободна и предоставлена к нашим услугам. Он  отклонил
мое предложение выпить, и мы сели.
     - Ну, так в чем же дело, доктор Гоби? - спросил я.
     Он не сразу решился заговорить, но все же собрался с духом и сказал:
     - Это  касается  Тавии,  сэр  Джералд...  э-э,  мистер  Лэттери.  Вы,
вероятно, не представляете истинного  масштаба  возможных  осложнений.  Вы
понимаете, я говорю не о  себе  лично,  хотя  мне  это  грозит  серьезными
неприятностями, - речь идет о последствиях, предвидеть которые невозможно.
Поверьте, она должна вернуться, прежде чем случится непоправимое.  Должна,
мистер Лэттери!
     Я наблюдал за ним. Несомненно, он был по-настоящему чем-то расстроен.
     - Но, доктор Гоби... - начал я.
     - Я понимаю, что это значит для вас, сэр, но все же я умоляю  вас  на
нее воздействовать. Не ради меня, не ради ее семьи, но ради общего  блага.
Нужна величайшая осторожность, иначе последствия непредсказуемы.  Порядок,
гармония совершенно обязательны. Сдвиньте с места одно зернышко -  и,  кто
знает, чем это кончится? Поэтому заклинаю вас убедить ее...
     Я перебил его, но мягко, так как, о чем бы там ни шла речь,  его  это
дело очень тревожило.
     - Одну минуту, доктор Гоби! Боюсь, это все же ошибка. Я  не  имею  ни
малейшего понятия, о чем вы говорите.
     Он с явным недоверием поглядел на меня.
     - Как?.. Уж не хотите ли вы сказать, что еще не встречались с Тавией?
     - Насколько мне известно, не встречался. Я даже имени такого  никогда
не слышал, - заверил я.
     У него был такой растерянный вид, что я снова  предложил  выпить.  Он
отрицательно покачал головой и понемногу пришел в себя.
     - Мне так неловко. И впрямь  вышла  ошибка.  Прошу  вас  принять  мои
извинения, мистер Лэттери. Боюсь, я показался вам  не  совсем  нормальным.
Все это так трудно объяснить. Забудьте, пожалуйста,  наш  разговор.  Очень
вас прошу, забудьте его.
     Он удалился с потерянным видом. А я, хоть  и  несколько  озадаченный,
через день-другой выполнил его последнюю просьбу - забыл о этом разговоре.
По крайней мере думал, что забыл.


     Тавию я впервые увидел года два спустя  и,  конечно,  не  знал  в  то
время, что это она.
     Я только что вышел из "Быка". На Хай-стрит  было  людно,  и  все  же,
берясь за ручку машины, я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд с
противоположной стороны улицы. Я обернулся, и наши  глаза  встретились.  У
нее они были карие.
     Высокая,  стройная,  красивая  -  нет,  не  хорошенькая,  больше  чем
хорошенькая, - она была в обычной твидовой юбке  и  темно-зеленом  вязаном
джемпере. Однако туфли ее выглядели несколько странно: на низком  каблуке,
но слишком нарядные, не гармонировавшие со стилем одежды. И еще что-то  во
внешности девушки обращало на себя внимание, хотя я и не сразу понял,  что
именно. Только потом до меня дошло, что прическа, отнюдь ее не  портившая,
была - как бы это сказать - неожиданной что ли. Вы можете  мне  возразить,
что волосы - всегда волосы и парикмахеры причесывают  их  на  бесчисленное
множество ладов, но это неверно. Моды меняются, и каждому  времени  присущ
свой определенный стиль; да  вы  взгляните  на  фотографию  тридцатилетней
давности, и сразу это заметите. Так вот, прическа девушки,  как  и  туфли,
нарушали впечатление цельности.
     Несколько секунд она  смотрела  на  меня,  смотрела  пристально,  без
улыбки. Затем, двигаясь как во сне, шагнула на  мостовую.  В  этот  момент
стали бить часы на здании  рынка.  Она  взглянула  на  них  и,  охваченная
внезапной тревогой, бросилась бежать, как  Золушка,  догоняющая  последний
автобус.
     Не представляя, с кем она меня спутала, я сел в свою  машину.  Я  был
совершенно уверен, что никогда не видел этой девушки.
     На следующий день, подавая мне мою обычную кружку пива, бармен "Быка"
сказал:
     - Вчера о вас справлялась молодая особа, мистер  Лэттери.  Нашла  она
вас? Я дал ей ваш адрес.
     Я покачал головой.
     - Кто такая?
     - Она не назвала себя, но... - и он описал мне вчерашнюю незнакомку.
     - Я видел ее через дорогу, но не знал, кто это, - сказал я.
     - А она вроде бы знает вас хорошо. "Это мистер Лэттери вышел от вас?"
- спрашивает она. Я говорю, что да,  вы  здесь  были.  "Он  ведь  живет  в
Бэгфорд-хаусе, не так ли?" - спрашивает она. "Нет, - говорю,  -  мисс,  то
дом майора Флэкена. Мистер Лэттери живет  в  Чэтком-коттедже".  Тогда  она
спрашивает, где это. Надеюсь, ничего, что я  объяснил  ей?  По-моему,  она
вполне достойная молодая леди.
     Я успокоил его:
     - Мой адрес узнать нетрудно. Странно, однако,  что  она  упомянула  о
Бэгфорд-хаусе: именно этот дом я хотел бы купить, если у меня когда-нибудь
будут деньги.
     - Тогда поторопитесь раздобыть их, сэр.  Старый  майор  сильно  сдает
последнее время. Боюсь, он недолго протянет.
     На этом тогда дело и кончилось. Зачем бы девушке ни  понадобился  мой
адрес, она им не воспользовалась, я же со своей стороны и думать  об  этом
забыл.
     Снова я увидел ее примерно месяц спустя. У меня вошло в привычку раза
два в неделю ездить верхом с девушкой по имени Марджори Крэншоу,  а  потом
отвозить ее домой. Дорога шла  узкими  улочками,  на  которых  едва  могли
разъехаться две машины. Завернув за угол, я  вынужден  был  затормозить  и
рвануть в  сторону,  потому  что  встречная  машина,  пропуская  пешехода,
остановилась прямо посреди улицы. Когда эта  машина  наконец  проехала,  я
глянул на пешехода и увидел прежнюю незнакомку. Она узнала меня  в  ту  же
минуту  и,  поколебавшись,  сделала  несколько  шагов  навстречу  с  явным
намерением начать разговор. Но  потом,  заметив  сидевшую  рядом  со  мной
Марджори, очень неумело сделала  вид,  что  вовсе  не  собиралась  ко  мне
обращаться. Я дал газ.
     - О! - многозначительно произнесла Марджори. - Кто это?
     Я сказал, что не знаю.
     - Она определенно знает вас, - недоверчиво сказала Марджори.
     Мне ее тон не понравился. Кто бы  это  ни  был,  ее  это,  во  всяком
случае, не касалось. Я не ответил. Но она не отставала:
     - Я раньше не встречала ее.
     - Должно быть, курортница, - сказал я. - Здесь их много.
     - Звучит не слишком убедительно, если принять во  внимание,  как  она
смотрела на вас.
     - Мне не нравится, когда меня считают лгуном.
     - О, по-моему, я задала самый обычный вопрос. Конечно,  если  вас  он
смущает...
     - И такого рода намеки мне  тоже  не  нравятся.  Полагаю,  вам  лучше
пройти пешком остаток дороги. Здесь уже недалеко.
     -  Понимаю.  Извините,  что  помешала.  Жаль,  что  здесь  невозможно
развернуться, - сказала она, выходя из машины. -  Всего  хорошего,  мистер
Лэттери.
     Подав машину назад, к воротам, развернуться можно  было,  но  девушка
уже скрылась, о чем я готов был пожалеть, так  как  Марджори  пробудила  у
меня интерес к ней.  А  кроме  того,  даже  не  зная,  кто  она  такая,  я
чувствовал, что должен быть  благодарен  ей.  Возможно,  вам  знакомо  это
чувство освобождения от груза,  о  наличии  которого  вы  до  сих  пор  не
отдавали себе отчета?


     Наша третья встреча произошла на совершенно ином уровне.
     Мой коттедж в Девоншире стоял в  маленькой  долине,  прежде  поросшей
лесом. Здесь было еще несколько коттеджей, но мой находился в  стороне  от
других, в ложбине, в самой нижней ее части, у самого конца дороги. С обеих
сторон отвесно поднимались  поросшие  вереском  холмы.  По  берегам  ручья
тянулись узкие пастбища. А то, что осталось от прежнего  леса,  образовало
теперь несколько небольших кустарников и рощиц.
     Однажды, когда я после полудня в ближайшей рощице осматривал участок,
на котором, по моим расчетам, должны были уже дать всходы посаженные  мною
бобы, я услышал, как под чьими-то ногами затрещали  ветки.  С  первого  же
взгляда я узнал, кому принадлежат эти светлые волосы.  Какое-то  мгновенье
мы, как и в прошлые разы, смотрели друг на друга.
     - Э-э... привет, - наконец, сказал я.
     Она ответила не сразу, продолжая смотреть на меня. А затем спросила:
     - Есть здесь кто-нибудь в поле зрения?
     Я поглядел на дорогу, затем на холмы.
     - Не вижу никого.
     Она раздвинула кусты и  осторожно  вышла,  оглядываясь  по  сторонам.
Одета она была, как и при нашей первой встрече, только волосы растрепались
от соприкосновения с ветками. На голой земле ее туфли выглядели еще  более
неуместно.
     - Я... - начала она, делая несколько шагов вперед.
     В этот момент в верхнем конце ложбины  послышался  мужской  голос,  а
затем другой, отвечавший ему. Девушка в испуге замерла.
     - Они идут. Спрячьте меня куда-нибудь побыстрее, пожалуйста.
     - Э-э... - невразумительно произнес я.
     - О, быстро, быстро! Они идут, - настойчиво сказала она.
     Вид у нее был очень встревоженный.
     - Лучше пройдемте в дом, - сказал я, направляясь к коттеджу.
     Она торопливо последовала за мной и, войдя, закрыла дверь на засов.
     - Не позволяйте им схватить меня! Не позволяйте! - взмолилась она.
     - Послушайте, что все это значит? Кто такие "они"?
     Она не ответила; глаза ее, обежав комнату, остановились на телефоне.
     - Вызовите полицию. Вызовите полицию, быстро!
     Я колебался.
     - Разве у вас нет полиции?
     - Конечно, у нас есть полиция, но...
     - В таком случае позвоните, пожалуйста!
     - Но послушайте... - начал я.
     Она стиснула руки.
     - Вы должны позвонить в полицию, пожалуйста! Быстро!
     Она была очень испугана.
     - Хорошо. Я позвоню. Но разговаривать будете вы, - сказал  я,  снимая
трубку.
     Я привык к тому, что в наших краях  нескоро  получишь  соединение,  и
терпеливо  ждал.  Но  девушка  в  отчаянии  ломала  пальцы.  Наконец  меня
соединили.
     - Алло, - сказал я, - полиция Плайтона?
     - Полиция Плайтона... - отозвались на другом конце провода. И  тут  я
услышал торопливые шаги по покрытой гравием дорожке, а  затем  настойчивый
стук в дверь. Отдав девушке трубку, я подошел к двери.
     - Не впускайте их! - сказала она и начала говорить в трубку.
     Я колебался. В дверь продолжали все настойчивее  стучать.  Невозможно
не отвечать на стук. К тому же, на что это похоже:  быстренько  завести  в
свой коттедж незнакомую молодую девушку и тут же  запереть  дверь,  никого
больше не впуская?.. На третий стук я открыл.
     При виде стоявшего на крыльце мужчины я оторопел. Нет,  лицо  у  него
было вполне подходящее - лицо молодого  человека  лет  двадцати  пяти,  но
одежда... Непривычно увидеть нечто вроде очень обуженного лыжного  костюма
в сочетании с широкой курткой до бедер со стеклянными пуговицами да еще  в
Дартмуре в конце летнего сезона. Однако я взял себя в  руки  и  справился,
что ему угодно. Не обращая на меня внимания, он через мое плечо смотрел на
девушку.
     - Тавия, - сказал он, - поди сюда!
     Она продолжала торопливо говорить по телефону. Молодой человек сделал
шаг вперед.
     - Стоп! - сказал я. - Прежде  всего  я  хотел  бы  знать,  что  здесь
происходит.
     Он посмотрел мне прямо в лицо.
     - Вы не поймете, - и попытался отстранить меня рукой.
     Ну, скажу вам со всей откровенностью, я терпеть не  могу,  чтобы  мне
говорили, будто я чего-то не пойму, и пытались оттолкнуть  меня  от  моего
собственного порога. Я двинул  его  в  подреберье  и,  когда  он  сложился
пополам, выбросил его за дверь и запер ее.
     - Они сейчас приедут, - раздался за моей спиной голос  девушки,  -  я
имею в виду полицейских.
     - Если бы вы все же объяснили мне, - начал я.
     Но она показала на окно.
     - Смотрите!
     Еще один человек, одетый так  же,  как  и  тот,  чей  стон  отчетливо
слышался из-за двери, появился на дорожке. Я снял со стены мое ружье 12-го
калибра, быстренько зарядил его и, став лицом к двери, сказал девушке:
     - Откройте и отойдите в сторонку.
     Она неуверенно повиновалась.
     За дверью  второй  незнакомец  заботливо  склонился  над  первым.  На
тропинке показался третий человек. Они увидели ружье, и разговор у нас был
короткий.
     - Эй вы, - сказал я. - Либо вы сию же минуту уберетесь  отсюда,  либо
подождите полицию и будете объясняться с ними. Ну, как?
     - Но вы не понимаете. Это очень важно... - начал один.
     - Отлично. Тогда оставайтесь  и  расскажите  полиции,  насколько  это
важно, - сказал я и подал девушке знак закрыть дверь.
     Через окно мы видели, как двое  помогают  третьему  -  ушибленному  -
идти.


     Полицейские держались неприветливо. Неохотно записав мои показания  о
незнакомцах, они холодно удалились. А девушка осталась.
     Полиции  она  сообщила  лишь  самое  необходимое:  просто,  что  трое
странным образом одетых мужчин гнались за ней и она обратилась ко  мне  за
помощью. Предложение подбросить ее в Плайтон  на  полицейской  машине  она
отклонила и вот осталась здесь.
     - Ну, а теперь, - предложил я, - может быть, вы все же объясните мне,
что все это значит?
     Она посмотрела на меня долгим взглядом, в котором читалось  что-то  -
печаль? разочарование? - ну, во всяком случае, определенное  недовольство.
На миг мне показалось, что она собирается заплакать,  но  затем  она  тихо
сказала:
     - Я получила ваше письмо... и вот сожгла свои корабли.
     Я пошарил в кармане и, найдя сигареты, закурил.
     - Вы... э-э... получили мое письмо и... э-э... сожгли свои корабли? -
повторил я.
     - Да. - Она обвела  взглядом  комнату,  в  которой  не  на  что  было
особенно смотреть, и добавила - А теперь вы даже знать меня не хотите. - И
тут она действительно расплакалась.
     С полминуты я беспомощно смотрел на нее. Затем решил сходить на кухню
и  поставить  чайник,  чтобы  дать  ей  время  прийти  в  себя.  Все   мои
родственницы всегда считали чай панацеей,  так  что  назад  я  вернулся  с
чайником и чашками.
     Девушку я застал уже успокоившейся. Она не  сводила  глаз  с  камина,
который не топился. Я зажег  спичку.  Огонь  в  камине  вспыхнул.  Девушка
наблюдала за ним с выражением ребенка, получившего подарок.
     - Прелесть, - сказала она так, точно  огонь  был  для  нее  новостью.
Затем снова окинула комнату взглядом и повторила - Прелесть!
     - Хотите разлить чай? - Но она покачала головой и только  внимательно
следила, как я это делаю.
     - Чай, - произнесла она. - У камина!
     Что в общем соответствовало действительности, но едва ли представляло
интерес.
     - Я полагаю, нам пора познакомиться, - сказал я. - Меня зовут Джералд
Лэттери.
     - Конечно, - кивнула она. Ответ был не совсем тот, которого  я  ждал,
но она тут же добавила - А я Октавия Лэттери,  обычно  меня  зовут  просто
Тавией.
     Тавия?.. Это было что-то знакомое, но я не мог ухватить ниточку.
     - Мы что, в родстве? - спросил я.
     - Да... в очень отдаленном, - она как-то странно посмотрела на  меня.
- О боже! Это так трудно, - она, похоже, снова собиралась заплакать.
     - Тавия?.. - повторил я, напрягая память. - Что-то... - И  вдруг  мне
вспомнился смущенный пожилой джентльмен. - Ну, конечно! Как же его  звали?
Доктор... доктор Боги или...
     Она застыла.
     - Не... не доктор Гоби?
     - Да, точно. Он