кретарем, а химиком...
     - Перестаньте, прошу вас.
     - Но что поделаешь, - вздохнул мистер Деркс и снова  взялся  за  свои
пробирки.
     Вернувшись к себе в офис, мисс Мэллисон поставила бутыль  на  стол  и
долго глядела на нее. Затем она вынула конверт с формулой из ящика  стола,
еще раз пробежала его глазами, вздохнула,  положила  исписанный  листок  в
пепельницу и подожгла его. Бумага сгорела гораздо быстрее, чем  те  мосты,
которые она сжигала за собой, но принцип был тот же.  Потом  она  сняла  с
вешалки плащ, набросила его на плечи и ушла на обеденный перерыв. С одного
бока плащ несколько оттопыривался, скрывая бутыль с препаратом  номер  68,
которую она унесла с собой.


     Среди покупателей мистер Гросбюргер был  более  известен  под  именем
"Диана Мармион", так как стоял во главе  фирмы,  выпускающей  косметику  и
парфюмерию для "очаровательных -надцатилетних". Он не был одним из ведущих
дельцов  парфюмерного  бизнеса,  но  все  же  сумел  создать   себе   имя,
сконцентрировав внимание на "свежем  дыхании  неискушенной  юности",  поле
деятельности, менее эксплуатируемом его собратьями по  профессии,  которые
специализировались на производстве "таинственно манящих"  пряных  ароматов
для более зрелых дам.
     Все  эти  тонкости   благовонной   промышленности   были   совершенно
неизвестны Майклу Элтону, который не видел никакой разницы между духами  и
туалетной водой. Поэтому неудивительно,  что  вернувшись  в  офис  мистера
Гросбюргера после плотного ленча, Майкл не сумел найти правильный  путь  к
сердцу  этого  бизнесмена  и  начал  распространяться   об   экзотичности,
восторге, влечении и даже страсти, которые возбуждал его  новый  препарат.
Мистер  Гросбюргер  пытался  прервать  поток  его  красноречия,  терпеливо
объясняя, что  он  лично  специализируется  на  очаровании,  невинности  и
свежести утренней росы.
     Но Майкла не так-то просто было унять. Заранее выработав свой подход,
он продолжал нестись по прежним рельсам.
     Наконец мистер Гросбюргер не выдержал и встал с места.
     -  Да  поймите  же,  молодой  человек,  -  сказал  он,  -   что   мои
покупательницы - это нежные,  хрупкие,  юные  создания,  а  не  малолетние
представительницы древнейшей профессии! Вам лучше  обратиться  в  одну  их
французских фирм.
     На лице Майкла Элтона мелькнула тень разочарования.
     - Но вы же упускаете редчайший случай в жизни! - воскликнул он.
     Это не произвело особого впечатления на мистера Гросбюргера,  который
только и делал  целый  день,  что  нюхал  образцы  духов,  авторы  которых
повторяли то же самое. Но  он  не  хотел  прослыть  ретроградом  и  потому
сказал:
     - Ну, что там у вас? Давайте сюда - может,  я  вам  смогу  что-нибудь
посоветовать.
     Майкл вынул из кармана свой пузырек  и  поставил  его  на  письменный
стол. Мистер Гросбюргер взял  его,  вытащил  стеклянную  пробку  и  поднес
пузырек к носу. Он нахмурился,  затем  снова  понюхал  пузырек  и  сердито
посмотрел на Майкла.
     -  Вы  что,  издеваетесь  надо  мной,  молодой  человек?!  -   гневно
воскликнул он.
     Элтон успокоил его. Он объяснил, что его препарат вовсе  не  духи,  а
новое  вещество  без  запаха  и  цвета,  некий   активизирующий   элемент,
применимый к древнему искусству производства благовоний.  Чтобы  он  лучше
действовал, нужны особые условия, подобно тому, как вкус дорогого  коньяка
становится лучше, если  его  немного  согреть.  Мистер  Гросбюргер  слушал
Элтона, колеблясь между негативным отношением, основанным  на  многолетнем
опыте, и возможностью открытия новых перспектив на парфюмерном рынке.
     - Дайте мне, пожалуйста, флакон ваших духов -  безразлично  каких,  -
сказал Майкл Элтон, - сейчас вы все поймете.
     Мистер Гросбюргер хмыкнул, но все  же  выдвинул  ящик  стола,  достал
флакончик с этикеткой "Утренние лепестки" и подал его Элтону. Тот  добавил
туда две капли своего препарата и хорошенько встряхнул флакон.
     - Теперь будьте так добры и позовите сюда на минутку вашу секретаршу,
- сказал он.
     Мистер Гросбюргер нажал кнопку и вызвал мисс Бойль. Одновременно он с
удивлением смотрел, как Элтон плотно затыкал себе ватой ноздри.
     - У меня раздражение слизистой от длительной работы с  препаратом,  -
объяснил тот.
     Первое, что приходило в голову при взгляде на мисс Бойль, была мысль,
что природа обошлась с ней  слишком  сурово.  Но  так  как  альтернативное
решение вопроса о секретарше вызвало бы еще  более  суровое  поведение  со
стороны  миссис  Гросбюргер,  супруги   парфюмера,   последнему   пришлось
смириться с малопривлекательной  внешностью  своей  делопроизводительницы.
Элтон улыбнулся ей и попросил  разрешения  капнуть  немного  духов  на  ее
носовой платок. Мисс Бойль смущенно согласилась. Он осторожно отмерил  две
капли. Секретарша поднесла платок к носу и вдохнула аромат.
     - Да это совсем как наши "Утренние лепестки"!  -  воскликнула  она  и
слегка махнула платком, тем самым распространяя запах простеньких духов по
всей комнате.
     - Господи Боже, что с вами,  мистер  Гросбюргер?  -  воскликнула  она
вдруг. Ее удивление было вполне обоснованно:  мистер  Гросбюргер  выглядел
как человек, с трудом владеющий с собой и рушащий все внутренние преграды.
Наконец он выговорил задыхаясь:
     - Мисс Бойль, Гермиона, дорогая! Как же я был слеп!  Простишь  ли  ты
меня когда-нибудь?
     Мисс Бойль побледнела и отступила на шаг назад.
     - Н-но, мистер Гросбюргер, - пролепетала она заикаясь.
     - Нет, не обращайтесь ко мне больше так! Называй меня просто Сэмми, я
твой Сэмми, Гермиона! О, как же я был  слеп  -  я  не  знал,  что  райское
блаженство ожидает меня совсем рядом - стоит только руку протянуть. Как же
я не понимал, что ты, очаровательная Гермиона, центр и смысл  всего  моего
существования! Приди же в мои объятия!
     С этими словами мистер Гросбюргер встал из-за стола и раздвинув руки,
двинулся по направлению к мисс Бойль.
     - Помогите! - заблеяла перепуганная секретарша и бросилась к двери. -
Задержите его!
     Элтон понял, что  настало  время  вмешаться.  Он  надломил  ампулу  с
нашатырным спиртом, которую держал наготове, и сунул ее  под  нос  мистера
Гросбюргера. Воспользовавшись моментом, мисс Бойль выскочила из  кабинета,
как ошпаренная. Прошло несколько минут, прежде чем парфюмер пришел в себя.
     - Ну и ну! -  воскликнул  он,  вытирая  лысину  платком.  -  Вот  это
приключение! Да с кем еще - с мисс Бойль! Подумать только!
     Майкл Элтон вынул  вату  из  ноздрей.  Он  извинился  перед  мистером
Гросбюргером за несколько повышенную концентрацию своего препарата в духах
- флакончик был маленький и туда следовало добавить лишь  одну  каплю.  Но
мистер Гросбюргер, наверно, ухватил общую идею? Мистер Гросбюргер  сказал,
что ухватил. Пока он постепенно приходил в  себя,  его  инстинкт  делового
человека проснулся и подсказал ему, что перед ним действительно тот редкий
случай в жизни, который нельзя упустить. Все воротилы парфюмерного бизнеса
продали бы душу дьяволу за такую возможность улучшить свой товар. К  черту
все эти "Утренние  лепестки",  "Вечерние  ветерки"  и  "Лесную  свежесть!"
Обладая новым препаратом,  "Диана  Мармион"  учинит  такой  разгром  своих
соперников - всяких там Шанелей, Кристиан Диоров,  Хеленстайнов  и  прочих
бастионов благовония, что от них камня на камне не останется!
     -  Мы  должны  добавить  это  к  какому-нибудь  "знойному"   аромату,
чему-нибудь   "страстному".   Надо   будет   заказать   художнику   дизайн
специального флакона - ведь это деньги, молодой человек, огромные деньги и
слава! Конечно, сначала будут трудности со сбытом, но  хорошая  реклама...
Да, кстати: как мы назовем новые духи? М-мм... Ага, придумал: "Соблазн"!
     - А не будет ли это того... слишком фривольно, так сказать? - спросил
Майкл.
     - Нисколько, особенно если написать по-французски  и  произносить  на
французский манер "Seduction". Уж доверьтесь мне,  молодой  человек,  я  в
этих делах собаку съел. Скажите, а нельзя ли получать  препарат  еще  и  в
виде порошка, чтобы можно было, например, добавлять его в пудру для  лица?
Подумайте об этом.
     Затем они занялись составлением  контракта  -  мистер  Гросбюргер  не
любил откладывать дела в долгий ящик.
     Час спустя весьма довольный мистер Элтон вышел из кабинета еще  более
довольного  мистера  Гросбюргера.  Проходя  мимо  стола  мисс  Бойль,   он
предусмотрительно  задержал  дыхание  и  мило  улыбнулся  своей  невольной
помощнице. Но она этого даже не заметила. Мисс Бойль была  занята  страшно
трудным, но не лишенным приятности делом:  она  пыталась  держать  в  узде
несколько обступивших  ее  молодых  людей  с  явными  признаками  телячьей
влюбленности на лицах.
     Приподнятое настроение не покидало Майкла Элтона до его  собственного
офиса. Однако его несколько уязвило, что мисс Мэллисон  даже  не  оторвала
глаз от машинки, когда он вошел, а продолжала бешено печатать.
     - Эй, вы там! - крикнул  Майкл  весело.  -  Вас  что,  не  интересуют
результаты переговоров? Ну, так к вашему сведению, все  сошло  как  нельзя
лучше - наш препарат идет в  дело,  в  настоящее  дело!  Мы  скоро  станем
богачами, как вы на это смотрите, мисс Мэллисон, а?
     - Я... я очень рада, мистер Элтон, - сказала секретарша неуверенно.
     - Но по вашему лицу этого что-то не видно. Что случилось?
     - Да ничего, мистер Элтон, я действительно очень рада за вас.
     - Так почему же у вас глаза на мокром месте? -  Он  подошел  ближе  к
столу. - От радости, что ли? - Он немного помолчал, не зная,  что  сказать
дальше. - А от вас пахнет приятными духами... Как они называются?
     -  К-кажется,  "Утренние  лепестки",  -  прошептала  мисс   Мэллисон,
сморкаясь в носовой платок. - Я... - Тут она вдруг замолчала и  уставилась
на своего босса. В его глазах она увидела нечто  такое,  чего  никогда  не
замечала до сих пор! - Ах! - воскликнула она с трепетом в голосе.
     Майкл Элтон глядел на свою секретаршу, словно видел ее в первый  раз.
Она вся светилась,  как  будто  была  окружена  ореолом.  Ему  никогда  не
приходилось наблюдать что-либо подобное. Это было потрясающее открытие. Он
подошел вплотную, взял ее за руки и заставил подняться.
     - О, мисс Мэллисон! Джилль, дорогая! - воскликнул он. - Как же я  был
слеп! О, моя очаровательная, восхитительная Джилль!..
     Из груди мисс Мэллисон вырвался  непроизвольный  вздох  облегчения...
Конечно, ей еще предстояло многое объяснить и даже  кое-что  приврать,  но
игра стоила свеч: содержимого большой бутылки должно было  хватить  ей  до
конца жизни. А пока что...
     - Милый, милый мистер Элтон! - нежно проворковала она.


   Джон Уиндем.
   "Избери путь ее..."



 Перевод с английского Феликса САРНОВА.


     Не было ничего, кроме меня самой.
     Все остальное было пустотой - без времени, без пространства, без света,
без тьмы и в этой пустоте  была я. Впрочем, это "Я" не имело никакой формы -
у меня не было  ни чувств, ни памяти, лишь осознание себя. Хотела бы я знать
это "Я" (я - такая) и есть  душа? Мне казалось, я хотела это знать всегда, и
буду хотеть этого вечно...
     Каким-то образом безвременье закончилось.  Я стала понимать, что раньше
что-то было. Закончилось и отсутствие пространства, я куда-то двигалась.
     Что-то двигало меня то в одну, то в  другую сторону. Я не понимала, как
могу это чувствовать, -  снаружи не  было ничего, никакой точки  отсчета, по
которой можно  было хоть  как-то определить  направление движения,  я просто
знала,  что какие-то  силы дергают меня то туда, то сюда, как  бы  вступая в
противоборство  друг  с другом. Казалось, одна  сила овладевает мной,  чтобы
ослабить расшатать и дать возможность другой, противоположной,  силе войти в
меня в свою  очередь. Так  продолжалось некоторое время, пока мое  осознание
себя  самой не стало четче и  я не стала  размышлять,  какие силы борются во
мне, может быть, добро и зло... или жизнь и смерть.
     Меня  продолжало толкать  в разные  стороны, причем амплитуда колебаний
сокращалась до тех пор, пока меня не стало буквально перебрасывать  то туда,
то  сюда.  Неожиданно  и  резко  борьба  эта  кончилась.  Возникло  ощущение
движения, все быстрее и быстрее... наконец, стремительный полет в пустоте, и
падение...
     - Все в порядке, - сказал чей-то голос, - только пришла в сознание чуть
позже положенного. Нужно пометить это в ее карте. Какой номер? О, у нее  это
всего лишь в четвертый раз. Да-да,  конечно, отметьте все остальное в норме.
Она в сознании!
     Голос был женский  с  каким-то  легким и незнакомым акцентом. Я открыла
глаза, увидела  то приближающийся, то  отдаляющийся от меня потолок  и вновь
закрыла их. Другой голос, с таким же странноватым акцентом, произнес:
     - Выпейте это.
     Чья то рука приподняла мне  голову и в губы ткнулась чашка с жидкостью.
Я чуть  приподнялась, выпила содержимое и, закрыв глаза, вновь откинулась на
спину. Через некоторое время я ощутила прилив сил. Несколько минут я лежала,
глядя в потолок и размышляя: где я могу находиться? Мне не доводилось видеть
потолок такого цвета - кремово-розового. Внезапно я осознала, что дело вовсе
не   в  необычности   потолка  (точнее,  его  цвета),   а  в  необычности  и
неузнаваемости всего - я ничего не помнила. Я понятия не имела, кто я, где я
и как могла  здесь  оказаться. В  приступе панического  ужаса  я  попыталась
приподняться  и  сесть, но  чья-то  рука  помешала  мне  и вновь у  моих губ
оказалась чашка с жидкостью.
     - Вы в полном  порядке, - услышала  я женский голос. - Лежите спокойно.
Расслабьтесь.
     Я хотела спросить ее о чем-то, о чем-то важном, но вдруг ощутила жуткую
слабость трудно  было даже пошевелить языком. Первая волна  страха улеглась,
оставив лишь апатию  "Что могло со  мной случиться? - вяло соображала  я.  -
Может быть  несчастный случаи? Может, так  чувствуют себя в сильном шоке?" Я
не могла  найти никакого объяснения,  но меня это  перестало  занимать: ведь
кто-то за мной смотрит, кто-то заботится обо мне... и еще эта  слабость... с
вопросами можно было подождать.
     Наверное,  я  задремала. Не знаю, сколько  прошло  времени, но когда  я
вновь  открыла  глаза, мне явно  стало  лучше. Ужаса  не  было осталось лишь
удивление, - и некоторое время я  лежала, не двигаясь. С приливом сил ко мне
вернулось  любопытство - захотелось узнать, где я,  и я  тихонько  повернула
голову на подушке.
     В нескольких метрах от себя я увидела сложное приспособление на колесах
нечто  среднее  между кроватью и троллейбусом и на нем  - спящую  с открытым
ртом  женщину громадных размеров. Поначалу мне даже показалось,  что женщина
эта   находится  в  чем-то,  что  придает  ей  такую  огромную  форму,   но,
приглядевшись, поняла - это была она сама. Я отвела от нее взгляд и  увидела
еще два "троллика". На каждом покоилась такая же громадная фигура.
     Я стала пристальнее вглядываться в ту, что была ближе всех ко мне, и  к
своему удивлению, обнаружила, что она  выглядела очень молоденькой: двадцать
два,  ну от силы двадцать три,  не  больше. Она была довольно  симпатичная -
свежий румянец, коротко  остриженные  золотистые кудряшки, ее можно  было бы
назвать красивенькой, если бы.
     Прошло  минут десять,  и  возле меня послышался звук быстрых  деловитых
шагов.
     - Как вы себя чувствуете? - раздался чей-то голос.
     Я  повернула  голову, и на  какой-то момент мне  показалось, что передо
мной ребенок. Вглядевшись в черты лица под белой шапочкой, я поняла, что это
лицо  женщины,  никак  не  моложе тридцати  лет.  Не  дожидаясь  ответа, она
протянула руку к кровати и нащупала мой пульс. По-видимому,  он был в норме,
она удовлетворенно кивнула и сказала:
     - Теперь все будет в порядке, Мама.
     Я тупо смотрела на нее и не знала, как реагировать.
     - Машина уже ждет вас, - самым  естественным тоном добавила она, - как,
по- вашему, вы сумеете дойти?
     - Какая машина? Зачем? - машинально выговорила я.
     - Чтобы отвезти  вас домой, - ответила она с заученной профессиональной
кротостью.  -  Ну,  давайте  потихоньку  подниматься.  -  И с  этими словами
откинула одеяло.
     Я машинально взглянула на свое тело,  и у  меня пресеклось дыхание... Я
подняла  руку... огромный,  толстенный валик белой плоти, в ужасе уставилась
на  нее,  открыла   рот  и,  уже  теряя  сознание,  услышала  свой  режущий,
пронзительный крик...
     Открыв глаза, я увидела рядом с собой женщину (обыкновенных, нормальных
размеров) в белом халате. На шее у нее висел стетоскоп. Она смотрела на меня
с  недоумением и  растерянностью. Маленькая  женщина в белой шапочке  стояла
рядом  с  ней  и  торопливо  говорила:  "Доктор, она вдруг  закричала... так
неожиданно... и потеряла сознание".
     - Что это? Что со  мной? Я не знаю, я совсем не  такая... Не могу  быть
такой... Не могу, не могу, не могу... - Я говорила и не могла  остановиться,
хотя слышала свои тоскливые завывания как будто со стороны.
     Та,     которую     назвали     доктором,     по-прежнему     выглядела
недоуменно-растерянной.
     - Что все это значит? - спросила она, видимо, не в первый раз.
     - Понятия не имею, доктор, - опять быстро проговорила  маленькая. - Это
было так  неожиданно,  как  будто ей вдруг  стало  больно... Но я  не  знаю,
почему...
     - М-да... С ней все в порядке, она уже  выписана  и не может оставаться
здесь - нам сейчас понадобится ее место, - сказала доктор. - Я, пожалуй, дам
ей успокаивающего.
     - Но что случилось?! Кто я?..  Это какой-то кошмар!.. Я знаю, что  я не
такая!..  П-пожалуйста,  р-ради  б-бога,   скажите   мне!..  -  заикаясь   и
всхлипывая, умоляла я ее.
     -  Все  в порядке. Мама!  - Докторша участливо склонилась  надо  мной и
тихонько  дотронулась   рукой  до  плеча.  -  Вам  не  о  чем  беспокоиться.
Постарайтесь не волноваться. Скоро вы будете дома.
     К  постели  торопливо подошла еще  одна ассистентка  в  белой  шапочке,
ростом не выше первой, и протянула докторше шприц.
     - Нет! - вырвалось у меня. - Я  хочу знать, где я! Кто я?!  Кто вы? Что
со  мной  случилось?!  -  Я  попыталась выбить  шприц  у нее из рук, но  обе
маленькие ассистентки навалились на  мою руку  и держали ее пока докторша не
нашла иглой вену.
     Это действительно было успокоительное и очень сильное, - я  не лишилась
сознания  не,  выключилась,  а  как-то  отстранилась. Забавное ощущение: как
будто я была рядом и спокойно наблюдала за  собой со стороны, не утратив при
этом способности здраво рассуждать.
     Совершенно очевидно, что у меня потеря  памяти -  амнезия. Вероятно,  я
потеряла память  после какого-то  шока - так  бывает. Очевидно  также, что я
утратила  лишь  часть  памяти  -  часть,  касающуюся лично  меня: кто я, кем
работаю, где живу, словом, все, что касается меня самой. В остальном же... Я
не забыла... Не разучилась говорить,  не разучилась думать, и, кажется,  сам
механизм мышления не  нарушен.  Это  с одной  стороны. С  другой...  я  была
совершенно уверена,  что со  мной происходит,  что-то  не то.  Я  знала, что
никогда раньше не видела того  места,  где  сейчас находилась. Я знала,  что
было  нечто неправильное... что-то  страшное в  присутствии  двух  маленьких
ассистенток. И совершенно точно знала, что громадное тело лежащее здесь было
не  мое. Я не  могла вспомнить, какое лицо я должна  увидеть в  зеркале,  не
помнила, была я  молодой или старой, блондинкой или брюнеткой, но у меня  не
было и тени сомнения в том, что  я не  могла быть такой  громадной... Да, но
ведь тут лежало еще несколько  таких же громадных женщин, стало быть, это не
болезнь - иначе меня не отсылали бы "домой".
     Я все еще  продолжала обдумывать сложившуюся ситуацию, как вдруг  двери
помещения распахнулись, и меня осторожно покатили по пологой лестнице. Внизу
нас ожидала машина наподобие кареты "Скоро