ыл  красив,  похожий  на
серебристую ночную бабочку. Он повернулся в небе, и лучи заходящего солнца
засверкали  на  его  крыльях.  Затем  внезапно  среди  серебра   вспыхнуло
розово-алое пламя, и серебристая бабочка перестала  существовать.  Обломки
блестящей фольги разлетались в разные стороны и падали на землю. За  самым
большим обломком, словно черный похоронный шлейф, тянулся дым.
     Ужасный треск оглушил Фелисити. Казалось, что обломок падает прямо на
нее. Она бросилась ничком на землю, закрыв голову и уши  руками,  невольно
желая, чтобы земля поглотила ее.
     Почва под Фелисити заколыхалась,  затем  послышался  удар  и  скрежет
металла.  Она  подняла  голову  и  увидела  всего  в  ста  ярдах  от  себя
исковерканное серебристое тело воздушного  корабля,  окруженное  пляшущими
языками пламени... Фелисити снова уткнулась лицом в землю.  Она  не  смела
пошевелиться, так как с минуты на минуту ожидала  взрыва  и  боялась,  что
металлические осколки  вопьются  в  тело.  Она  продолжала  лежать,  пока,
наконец, не подоспели спасатели и подобрали ее.
     Шок, сказали они, шок  и  страх.  Они  оказали  ей  первую  помощь  и
отправили  домой,  велев  провести  в  постели   несколько   дней,   чтобы
успокоиться и прийти в себя. Но как можно было успокоиться, когда все, что
произошло, продолжало вертеться у нее в голове! Она оплакивала разрушения,
причиненные огнем и  дымом,  вспоминала  грохот  и  переполох,  оплакивала
людей, погибших в катастрофе,  и  всю  глупость  и  бессмысленность  мира,
который допускал такие вещи и будет продолжать делать это до тех пор, пока
две последние критические массы не столкнутся в смертельной схватке.
     О Боже, молилась она, неужели Ты не можешь их остановить?  Ведь  этот
мир принадлежит не только им, чтобы делать с ним, что  они  хотят.  Это  и
Твой мир и мой - мир души, который они разрушают своим мозгом. Прошу Тебя,
Боже, - пока еще есть время, уйми их,  как  Ты  это  сделал,  разрушив  их
самоуверенность  при  возведении  вавилонской  башни.  Неужели  Ты  не   в
состоянии сделать это снова, пока еще не поздно?
     Сейчас, глядя на прекрасный цветок  на  учительском  столе,  Фелисити
вспомнила, как она молилась тогда, после катастрофы.
     Место, где разбился самолет, окружили  забором  и  поставили  у  него
часовых, чтобы никто не подходил близко.  Затем  люди  в  защитной  одежде
ползали по участку со  счетчиками  в  руках,  прислушиваясь  к  чему-то  и
разыскивая что-то.
     Все дело в кобальте, говорили они. Фелисити очень удивлялась, что эта
красивая краска, употребляемая художниками для изображения глубокой синевы
моря, могла быть опасной; но, как оказалось, это был другой кобальт, очень
вредный. Значит, ученые испортили и его...
     Мисс Симпсон, которая преподавала в школе  физику  и  природоведение,
объяснила Фелисити, что он не всегда смертелен - все зависело от дозы.  На
борту разбившегося самолета, оказывается, находилась свинцовая  коробка  с
радиоактивным кобальтом, предназначенном для какой-то больницы.  Во  время
крушения  или  во  время  первого  взрыва  коробка  раскрылась.  Это  было
чрезвычайно опасно, и поэтому кобальт необходимо найти.
     - Почему опасно?  -  спросила  Фелисити,  и  мисс  Симпсон  популярно
объяснила ей, как действуют гамма-лучи на живую материю.
     Прошло несколько недель, прежде чем  искатели  ушли  удовлетворенные.
Они не обнаружили следов радиоактивного кобальта, часовых сняли, но  забор
вокруг злополучного места все же остался - просто как обозначение  границы
участка, который не следовало вспахивать в тот год.
     И  вот  из  грохота,  из  разрушения,  из  огня  и  радиации  родился
прекрасный цветок.
     Фелисити продолжала смотреть на него.  Затем  она  подняла  глаза  на
опустевшие парты, где недавно сидели розовощекие дети.
     - Теперь я понимаю, - сказала она в пустоту. -  Оказывается,  я  была
слишком слаба в Вере.


     Мисс Фрей не очень-то хотелось идти на место  аварии  одной.  Поэтому
она попросила Мариель сопровождать ее в субботу и точно указать место, где
росли диковинные цветы.
     Когда они пересекли  луг  и  подошли  к  участку  поля,  огороженному
забором, который уже повалился в некоторых местах, то увидели  на  участке
мужчину, одетого в рубашку и  джинсы,  который  как  раз  снимал  с  плеча
тяжелый  металлический  цилиндр.  Фелисити  узнала  в  нем  младшего  сына
фермера, хозяина поля.
     - Нелегкая работенка таскать на себе три галлона  гербицида  в  такую
жару, - сказал он извиняющимся тоном, вытирая платком пот с лица.
     Фелисити посмотрела на  землю.  Среди  разных  сорняков  она  увидела
несколько  кустиков  того  растения.  Один  из  них  был   уже   раздавлен
металлическим цилиндром.
     - Ой, - воскликнула Мариель, - вы уничтожили эти цветы, а мы как  раз
и пришли за ними...
     - Пожалуйста, соберите их, я не возражаю, - ответил парень.
     - Но мы хотим выкопать их с корнями, чтобы потом посадить в  саду,  -
чуть не плача объяснила девочка. - Ведь они такие красивые!
     - Это точно, -  согласился  парень,  -  но  вы  опоздали,  я  их  уже
опрыскал. Нельзя же было допустить, чтобы они разрослись и засорили  поле!
Но вы можете набрать букет - этот гербицид  не  ядовитый,  он  состоит  из
каких-то гормонов, которые  не  позволяют  растениям  развиваться,  и  они
гибнут. Удивительные вещи придумывают теперь  ученые,  верно?  Никогда  не
знаешь, что им придет в голову!
     Мисс Фрей и Мариель собрали по небольшому букетику обреченных цветов.
Они все еще были восхитительны и не утратили свой тонкий аромат.
     - Какие они красивые, - повторила Мариель с грустью в голосе.
     Фелисити обняла ее за плечи.
     - Да, они очень красивые, и они погибли. Но главное - это то, что они
появились. Это замечательно! Значит, они будут расти - если не  здесь,  на
этой опаленной земле, то где-нибудь еще. Природа возьмет свое!
     Реактивный самолет пронесся с воем над их головами, разрывая  воздух.
Мариель закрыла уши руками. Фелисити же стояла,  подняв  кверху  голову  и
смотрела, как самолет удалялся, становясь все  меньше  и  меньше  на  фоне
потревоженного неба. Она подняла руку с букетиком цветов  и  погрозила  им
нарушителю спокойствия.
     - Вот мой ответ вам, бандиты, - это  сильнее  вас,  со  всеми  вашими
взрывами и клубами дыма!
     Мариель отняла руки от ушей.
     -  Я  их  ненавижу,  ненавижу!  -  сказала  она,   провожая   глазами
серебристую точку в небе.
     - Я тоже их ненавижу, - согласилась мисс Фрей, - но я  их  больше  не
боюсь, потому что я верю в силы Природы: эти цветы - доказательство  тому.
Они мое оружие в борьбе со злом, мой эликсир жизни. Как сказал поэт:

                      Это вино из цветов, сердцу милых, -
                      Оно обладает целебною силой...





                                НЕДОГЛЯДЕЛИ


     - Прендергаст, - деловито сказал  директор  департамента,  -  сегодня
истекает срок контракта ХВ 2823. Займитесь-ка им, пожалуйста.


     Роберт Финнерсон умирал. Раза два или три в  прошлом  у  него  бывало
впечатление, что он умирает, - он пугался и неистово  протестовал  в  душе
против этой мысли, но на этот раз все  было  иначе:  он  даже  не  пытался
протестовать, так как знал, что это всерьез. Однако как  глупо  умирать  в
шестьдесят лет  и  еще  глупее  в  восемьдесят...  Тогда  кому-то  другому
придется  постигать  все,  чему  его  научила  жизнь,  а  его  собственный
жизненный опыт будет выброшен на  свалку.  Неудивительно,  что  вследствие
такого нерасторопного использования накопленных знаний,  человеческий  род
так медленно двигался по пути прогресса - шаг вперед,  два  шага  назад...
Ученые мужи могли бы уделить больше внимания этой проблеме, но они  всегда
заняты чем-то другим, а когда вспоминают об этом, то уже  поздно  что-либо
сделать, и все повторяется сначала.
     Так рассуждал Роберт Финнерсон, лежа на  высоко  взбитых  подушках  в
полутемной комнате и терпеливо ожидая своего конца, когда  вдруг  каким-то
образом почувствовал, что больше не находится в комнате один, что появился
кто-то посторонний. Роберт с трудом повернул голову  и  увидел  худощавого
человека, похожего на клерка. Роберт никогда раньше его не видал,  но  это
внезапное появление нисколько не удивило его.
     - Вы кто? - спросил он незнакомца.
     - Пожалуйста не пугайтесь, мистер Финнерсон, - произнес тот.
     - А я и не думаю пугаться, - ответил Роберт несколько раздраженно,  -
я просто хочу знать, кто вы такой.
     - Меня зовут Прендергаст, если это что-нибудь вам говорит...
     - Ничего не говорит. И что, собственно, вам от меня нужно?
     Скромно потупив глаза, Прендергаст объяснил, что руководители  фирмы,
на которую он работает,  хотели  бы  сделать  мистеру  Финнерсону  деловое
предложение.
     - Поздновато спохватились, - коротко ответил Роберт.
     - Конечно, конечно, в любом другом случае, но это предложение особого
рода и оно может все-таки вас заинтересовать.
     - Не вижу как. Но в чем там дело?
     - Ну, знаете ли, мистер Финнерсон, мой босс считает, что ваша  э-э...
кончина, так сказать, должна состояться  20  апреля  1963  года,  то  есть
завтра.
     - А я и сам это подозревал, - сказал Роберт  спокойно,  с  удивлением
замечая, что ему следовало бы проявить некоторое волнение.
     - Очень хорошо, сэр. Однако у нас имеются сведения, что вы  внутренне
протестуете против этого естественного хода вещей.
     - Как тонко подмечено, мистер Пендельбус!
     - Прендергаст, сэр, но это  не  имеет  значения.  Важно  то,  что  вы
владеете неплохим состоянием. А как гласит народная мудрость, с собой ведь
его не унесешь, не так ли?
     Роберт Финнерсон посмотрел на своего визитера более пристально.
     - Чего вы, собственно, добиваетесь? - спросил он.
     - Все очень просто, мистер Финнерсон. Наша фирма готова  пересмотреть
указанную дату - за приличное вознаграждение, разумеется.
     Роберт был уже так далек от нормального человеческого существования и
восприятия, что не увидел в этом предложении ничего сверхъестественного.
     - Насколько  пересмотреть  и  за  какое  вознаграждение?  -  деловито
спросил он.
     - Ну, у нас существует несколько  вариантов.  Мы  склонны  предложить
один из последних - очень выгодный, основанный на  желании,  высказываемом
многими людьми, находящимися в положении, аналогичном  вашему.  А  именно:
"О, если б я только мог прожить свою жизнь заново!".
     - Понятно, - сказал Роберт, смутно вспоминая  легендарные  сделки,  о
которых где-то читал.
     - А в чем здесь подвох?
     Прендергаст слегка поморщился.
     - Да никакого подвоха. Просто вы сразу  же  передаете  нам  семьдесят
пять процентов своего теперешнего капитала.
     - Семьдесят пять процентов? Ну и ну! Что ж это за фирма такая?
     - Это очень древнее учреждение. У нас было много почтенных  клиентов.
В старые времена мы больше торговали на основе, так сказать, бартера. Но с
развитием коммерции мы несколько изменили свои методы. Мы нашли, что иметь
денежные вклады гораздо выгоднее, чем приобретать души - особенно учитывая
их  теперешнюю  низкую  рыночную  стоимость.  Это  обычно  устраивает  обе
стороны: мы получаем капитал, который, как я уже говорил, нельзя унести  с
собой, а вы можете распоряжаться своей душой как угодно -  если,  конечно,
законы страны обитания не протестуют против этого. Единственно кто  обычно
остается недоволен такой сделкой - это наследники.
     Последнее нисколько не смутило Роберта.
     - Мои наследники в настоящий момент бродят по дому,  как  хищники,  -
неплохо бы им получить небольшой шок. Так давайте займемся непосредственно
делом, мистер Снодграсс.
     - Прендергаст, - терпеливо поправил его  собеседник.  -  Ну,  обычная
процедура оплаты состоит в том...


     Какая-то непонятная  прихоть  или  что-то,  принимаемое  за  прихоть,
заставила мистера Финнерсона посетить Сэндз-сквер. Роберт не бывал там уже
много лет, и хотя мысль побывать в местах своего детства  и  посещала  его
время от времени, свободной минуты так  и  не  находилось.  Теперь  же,  в
период поправки после своего чудесного выздоровления, которое так огорчило
его милых родственников, он впервые за много лет  обнаружил,  что  у  него
масса свободного времени.
     Роберт отпустил такси на углу сквера и  простоял  несколько  минут  в
задумчивости, обозревая садик. Он оказался гораздо меньших размеров и хуже
ухоженным, чем сохранился в его памяти. Однако, хотя большинство предметов
и растений как бы съежились  от  времени,  платаны  с  их  свежей,  только
распустившейся листвой значительно выросли и почти заслонили  небо  своими
могучими  ветвями.  Новшеством  были  и  аккуратные   клумбы   с   недавно
высаженными тюльпанами,  но  самым  значительным  признаком  перемен  было
отсутствие железной ограды, которая пошла в переплавку  вместе  со  всяким
металлоломом в годы  второй  мировой  войны  и  которую  потом  так  и  не
восстановили.
     Вспоминая с некоторой грустью былое, Роберт Финнерсон перешел  дорогу
и побрел по хорошо знакомым дорожкам. Он замечал одно, вспоминал другое  и
даже немного жалел, что  предпринял  эту  прогулку,  -  слишком  уж  много
призраков давно минувшего окружало его...
     Внезапно Роберт наткнулся  на  хорошо  знакомый  холмик,  на  вершине
которого в окружении каких-то кустов стояло старое садовое кресло. Роберту
пришло в голову спрятаться за этими кустами, как он, бывало, делал полвека
назад, когда был мальчишкой. Он стряхнул пыль с кресла носовым  платком  и
облегченно опустился на него, подумав, что, вероятно, переоценил свои силы
после недавней болезни, так  как  чувствовал  себя  очень  утомленным.  Он
задремал...
     Блаженную тишину нарушил резкий, требовательный девичий голос:
     - Бобби! Мастер Бобби, где вы?


     Мистер Финнерсон почувствовал раздражение - голос явно действовал ему
на нервы. Когда голос раздался снова, он постарался не  обращать  на  него
никакого внимания.
     Но вот из-за кустов показалась голова в синем капоре с пышным голубым
бантом, а под ним - миловидное, розовощекое  личико  молоденькой  девушки,
которая в эту минуту старалась казаться профессионально строгой.
     - Так вот вы где, негодный мальчишка! Почему вы не отвечали, когда  я
звала вас?
     Мистер  Финнерсон  обернулся,  ожидая   увидеть   за   своей   спиной
прячущегося ребенка. Но там никого не оказалось. Когда же  он  вернулся  в
прежнее положение, кресло исчезло, а он сидел прямо на земле, и окружавшие
его кусты казались теперь гораздо выше.
     - Пошли, пошли, мы и так уже опаздываем к чаю, - проговорила девушка,
глядя на него в упор.
     Роберт опустил глаза  и  ужаснулся,  увидев  перед  своим  взором  не
аккуратно выглаженные респектабельные  брюки  в  узкую  полоску,  а  синие
короткие штанишки, круглые коленки, белые  носки  и  туфли  явно  детского
фасона. Он пошевелил ногой, и нога в детском  ботинке  тоже  шевельнулась.
Позабыв обо всем, он осмотрел себя спереди и обнаружил, что одет в бежевую
курточку с большими медными пуговицами и что все это он  обозревал  из-под
полей желтой соломенной панамки, надвинутой на лоб.
     Девушка проявляла нетерпение. Она  раздвинула  кусты,  пригнулась  и,
схватив Роберта за руку, рывком подняла его на ноги.
     - Пошли же, наконец, не знаю, что на вас нашло сегодня.
     Выйдя из-за кустов и все еще держа Роберта, девушка крикнула:
     - Барбара, идем домой!
     Роберт старался не поднимать глаз, так как его сердце всегда невольно
сжималось, когда он глядел на свою младшую сестренку. Но, несмотря на это,
он все-таки повернул голову  и  увидел,  как  маленькая  девочка  в  белом
платьице стремглав бежит им навстречу. Он вытаращил  глаза,  так  как  уже
почти забыл, что она когда-то могла бегать, как любой здоровый ребенок,  и
к тому же так счастливо улыбаться. Неужели это был сон? Но  если  так,  то
это был удивительно  яркий  сон  -  ничто  в  нем  не  было  искажено  или
неправдоподобно. Даже звуки, раздававшиеся вокруг, были такими, какими  он
их слышал в детстве: скрип колес от проезжающих телег  и  экипажей,  цокот
лошадиных  копыт  и  знакомая  незатейливая  песенка,  которую   наигрывал
шарманщик, стоящий на углу улицы.
     - Ну что вы сегодня еле тянетесь? - ворчала нянька. -  Кухарка  будет
ужасно недовольна, что ей придется все разогревать.
     Роберта несколько разочаровало, что они вошли в дом не через парадный
подъезд,  свежевыкрашенный  зеленой  краской,  а  спустившись  сначала   в
полуподвал, где была кухня. Однако в детской все  было  на  своих  местах.
Роберт огляделся, узнавая знакомые предметы: лошадь-качалку  с  оторванной
нижней губой, процессию игрушечных коров и овец на каминной полке, газовый
светильник, уютно шипящий над столом, календарь на  стене  с  изображением
трех пушистых котят и числом, напечатанным крупным шрифтом:  15  мая  1910
года. 1910-й год - значит, ему только исполнилось семь лет...
     После чая Барбара спросила:
     - А мамочка к нам придет сейчас?
     - Нет, - ответила няня, - ее нет дома, они с папой уехали куда-то, но
она заглянет к вам перед сном, если, конечно, вы будете себя хорошо вести.
     Все, до  мельчайших  подробностей,  было,  как  в  далекие  годы  его
детства:  купание  перед  сном,  укладывание  в  постель...  Накрывая  его
одеялом, нянька удивленно заметила:
     - Уж слишком вы  тихий  сегодня,  мастер  Бобби,  -  надеюсь,  вы  не
собираетесь разболеться?
     Роберт лежал в постели с открытыми глазами - все предметы  в  спальне
были отчетливо видны даже при тусклом свете  ночника.  Что-то  уж  слишком
долго этот сон - а может быть,  это  был  особый,  предсмертный  сон,  про
который говорят: "Вся его жизнь промелькнула перед ним в  эту  минуту".  В
конце концов, ведь он не совсем поправился после болезни...
     В этой связи он вдруг вспомнил того странного человека - Прендергаст,
кажется, была его фамилия, который посетил его, когда он был совсем  плох.
От неожиданности этого воспоминания Роберт даже приподнял голову с подушки
и сильно ущипнул себя за руку - люди почему-то всегда щипали себя за руку,
когда хотели убедиться, что все происходящее не сон. Те люди, которые, как
упомянул этот Прендергаст, говорили: "О, если б только  мог  прожить  свою
жизнь заново!".
     Но это было совершенно  нелепо,  абсолютный  нонсенс,  и  к  тому  же
человеческая жизнь не начиналась в семилетнем возрасте - это противоречило
всем  законам  природы...   Но   вдруг...   вдруг   в   этом   была   одна
мультимиллионная доля вероятности и то, о чем говорил странный  человечек,
действительно произошло...
     Бобби Финнерсон  лежал  в  своей  кроватке  не  шевелясь  и  тихонько
обдумывал все открывающиеся перед ним возможности. Он достаточно  преуспел
в прошлой жизни  благодаря  своему  незаурядному  интеллекту,  но  теперь,
вооруженный знанием того, что  произойдет  в  будущем,  было  даже  трудно
представить, чего только он мог  бы  добиться!  А  технические  и  научные
открытия, предвидение первой и второй мировых войн и используемого  в  них
оружия - все это предоставляло невиданные возможности.  Конечно,  нарушать
ход истории было бы предосудительно, но вместе  с  тем,  что  мешало  ему,
например, предупредить американцев о готовящемся нападении на  Пирл-Харбор
или французов о планах, вынашиваемых Гитлером? Нет,  где-то  здесь  должна
была быть какая-то загвоздка, мешающая ему сделать нечто  подобное,  но  в
чем она состояла?
     Все было слишком неправдоподобно и, скорее всего, все-таки  сном.  Но
сном ли?
     Пару часов позднее дверь спальни  скрипнула  и  слегка  приоткрылась,
пропуская  тонкий  луч  света  из  коридора.  Роберт  притворился  спящим.
Послышались легкие шаги.  Он  открыл  глаза  и  увидел  свою  мать,  нежно
склонившуюся  над  ним.  Несколько  секунд  он  глядел  на  не