несмотря на свою смерть, -- попытался я съязвить, --
вы появились еще  и  в  ущелье  Тротала,  что  возле  Восточных
Дебрей?!
     --  Ну  что же, верно, -- равнодушно ответил голос. -- Это
соответствует  рассказам  о  Бенедикте  ди  Каэле.  Будем   для
удобства  считать,  что  я  и  есть  Бенедикт... Я собрал тогда
небольшой  отряд...  о,  надо  признать,  это  были   отчаянные
головорезы!  И  с этим отрядом добрался до Нераки. Ну а там мой
родной братец Габриэль убил меня.  Человек,  борющийся  за  то,
чтобы  в мире восторжествовали добро и справедливость, не может
не прибегнуть к жестокости и злу, не так ли?
     В голосе ворона звучала явная издевка. Я промолчал.
     -- Итак, все посчитали меня погибшим.  Ну  что  ж,  я  был
мертв.  Но  --  только  для них... Отец передал все мои земли и
титулы своему младшему сыну  Габриелю.  Моему  убийце!  О,  да,
батюшка наш всегда благоволил к нему более, чем к нам...
     --   Вы  говорите  о  себе  и  о  Дункане?!  --  изумленно
воскликнул я. -- Но ведь это вы убили Дункана!
     -- К сожалению, Гален, нет! -- ответил ворон. --  Конечно,
Габриэль  верил,  что  я хочу отравить всю семью... Да, я делал
яды. Но я их предназначал для крыс. Только для крыс!  Я  просто
терпеть не мог этих тварей! А их в замке было -- просто уйма!
     А  я  ощутил:  что-то  невидимое  вонзилось мне в плечо. Я
вскрикнул.
     -- Как бы там ни было, яды я предназначал  для  крыс...  А
смерть  моего  братца Дункана -- нет, это не моих рук дело. Кто
же его знает, от чего он умер? Но только я его не убивал.
     -- Ну а пожар? Ведь это вы сожгли тело Дункана?
     -- Конечно, я. Вон, посмотри, во-он, видишь окно? Это  его
комната.  Сжигать  покойного  --  это  давняя традиция. обычай,
который введен не мной и не  тобой.  Тебе,  конечно,  никто  не
рассказывал,  что служитель Мишакаль вытворял с телом покойного
Дункана, пока я не украл своего братца у него из-под носа...
     Но ведь, -- пролепетал я, -- он только хотел  узнать:  был
ли отравлен Дункан? И если отравлен, то кем?
     --  И  узнал?  --  вновь  усмехнулся  ворон. -- Наш папаша
поначалу не хотел звать служителя Мишакаль. Но  потом  все-таки
согласился. А ведь это же -- кощунство. Кощунство! Ты понимаешь
это, Гален?
     Я промолчал.
     --  Должен  сказать:  я  никогда  не  причинял вреда своим
братьям. Я не желал им зла. Я был послушным отцу сыном. До  тех
пор,  пока  отец  во всеуслышанье не объявил, что я -- мертв. И
вот уже четыре сотни лет я пытаюсь доказать роду ди Каэла,  что
я  --  жив.  Да,  жив.  И  я хочу вернуть себе свои земли. Свой
замок. Свои титулы. Но мое имя проклято, оно словно бы  предано
забвению.  Комната,  в  которой  я  жил,  закрыта,  туда боятся
заходить... А что может быть страшнее, чем  быть  пороченным  в
веках?  Ты  знаешь и о крсах, и о пожаре, и о людоедах. Все это
списывают на меня. Но хочу заметить, такого рода  забавы  вовсе
не  по  мне,  я  не  опускаюсь до такого. Все это рождено духом
самого рода ди Каэла, и все эти порождения не подчиняются  воле
своих создателей, начинают действовать против них...
     --  Но все-таки вы -- мертвец?! -- воскликнул я. -- Как же
вы возвращаетесь в мир живых?
     Ответом мне было молчание -- ворон, видимо, задумался  над
ответом.
     Затем  вокруг  меня  разлилось благоухание роз, послышался
шелест птичьих крыльев.
     -- Да, я  возвращаюсь...  Я  возвращался  --  или  вернее,
думал,  что  возвращался -- тогда, когда был пожар... Но это не
было подлинное возвращение.  Настоящее  возвращение  состоялось
лет  двадцать-тридцать  спустя...  И  что  я помню о тех годах?
Вокруг меня -- тьма. Жаркая, кроваво-красная тьма! Порою сквозь
тьму пробивается свет. Этот свет был похож на зарево  пожара...
Слышались  какие-то голоса. Слов я не мог разобрать... Затем во
тьме возникла комната. Ее пол был из полированного  оникса.  На
полу сидели и лежали рыцари. Они как будто спали и вместе с тем
смотрели в черное зеркало пола. Я тоже посмотрел в это зеркало.
Не  знаю,  что  видели  рыцари,  но  я  не увидел ничего, кроме
звезд...  А  потом  меня  снова  окружила  тьма.  И  снова  она
рассеялась.  И теперь я увидел горы. Над ними восходила луна --
черная, словно пол в той комнате с рыцарями. Но  теперь  вокруг
не  было  никого...  Черная  луна, безмолвные горы и призрачные
тени от них. Может быть, где-то в горах жизнь и таилась,  но  я
не  знал.  Возможно,  этот пейзаж возник для меня слишком рано.
Или он был предназначен не мне?..
     Голос снова умолк.
     В окно настойчиво стучали первые лучи  рассвета.  Но  нет,
нет, я ошибся. Это был свет восходящей Солинари.
     Я, словно очнувшись от сна, огляделся. Оказывается я был в
своей комнате. Одетый, я сидел на кровати.
     А голос ворона снова заговорил:
     --  Неожиданно горы осветил солнечный луч, яркий, сильный.
И я увидел... Впрочем, я не стану рассказывать тебе о том,  что
увидел...  Теперь  прошло уже четыреста лет. У рыцарей ди Каэла
впервые родился не сын, а дочь. Впервые появился не  наследник,
а  наследница!  Тоько  теперь  должно  состояться мое настоящее
возвращение в мир живых! Теперь  мне  не  нужны  ни  крысы,  ни
пожары, ни скорпионы. Мне не нужна ничья посторонняя помощь!..
     --  А разве возможно настоящее возвращение из мира мертвых
в мир живых? -- попытался возразить я. -- Мне кажется...
     Но голос меня тотчас перебил:
     -- Ты не должен знать больше  того,  что  долен  знать.  Я
просто  рассказал  тебе,  почему вы -- и твой хозяин Баярд и ты
сам -- межаете мне. Я -- законный наследник рода ди Каэла! И  я
стану наследником, не пролив ничьей крови!
     -- А рыцари, которых вы убили на турнире? -- спросил я.
     --  Поединки  проходили по всем правилам. И никто этого не
станет отрицать. Я хотел победить, но я  не  хотел  убивать  ни
рыцаря Орбана, ни рыцаря Просперо...
     -- Ну, а тот крестьянин -- Джафа?
     -- А что мог я поделать, если он сам пожелал своей смерти?
     -- То есть, как это так?
     -- А вот так! -- насмешливо ответил мне ворон.
     -- Ну, а Эджин?
     -- Какой Эджин? -- недоуменно спросил голос.
     --  Кентавр,  которого убил людоед. И кроме того, я до сих
пор не могу понять,  зачем  сэр  Баярд  вступил  в  сражение  с
людоедом?..
     Ворон словно бы улыбнулся:
     --  О,это  было  хорошо  задумано!  И  на сэра Баярда было
просто приятно смотреть. Сражение  человека  со  стихией!  Твой
Эджин...  мне  очень  жаль, что он погиб... но он не должен был
вмешиваться в поединок  рыцаря  и  людоеда.  кентавр  погиб  по
собственной глупости...
     Слова  прозвучали  безжалостно. Я промолчал, но сказал сам
себе и --  Эджину:  "Эджин,  клянусь,  я  отомщу  ему  за  твою
смерть!"
     А потом сказал вслух:
     --  Значит,  вы хотите завладеть всеми богатствами рода ди
Каэла, так?!
     Черная птица рассмеялась:
     -- Хорошо же ты меня понял, Гален! Ну сам, подумай:  разве
я  могу быть алчным? ведь я сейчас -- дух, я бесплотен. Что мне
до всех их родовых земель, до их золота, всех их сокровищ?!  Да
и  до  замка,  в  конце  концов? Нет, мне ничего не нужно. Но я
хочу, чтобы у меня был сын. Наследник рода. Поэтому я и  женюсь
на  леди Энид. А еще, Ласка, признаюсь тебе: я не видел женщины
прекраснее, чем она... Возможно, она,  как  и  ее  мать,  умрет
молодою...
     Я  стоял,  не  в  силах  даже  пошевелиться  --  словно  в
столбняке. Только в голове гвоздем точила мысль: "Но что же ему
от меня-то нужно?"
     А ворон прокаркал:
     -- Никому ни слова о том, что  я  тебе  говорил!  Слышишь,
Ласка,  никому  ни слова! -- Он помолчал. -- Впрочем, Баярд уже
не верит тебе. Не доверяет он уже и сэру  Роберу.  Не  забывай,
что  я  тебе сказал при первой нашей встрече: "Я БУДУ ПЛЯСАТЬ В
ТВОЕЙ ШКУРЕ"! Ты ведь помнишь эти слова?! Так  что  ты  знаешь,
что  тебя ждет. А если ты оценишь мое доверие к тебе, то ничего
страшного с тобой не  случится.  И  обдумав  все  как  следует,
охотно согласишься мне помогать. Мне сейчас будет весьма кстати
твоя помощь...
     Я  ожидал подобных слов. Но какой конкретно помощи ждал от
меня Скорпион? В любом  случае  получается,  что  он  хочет  не
только жениться на леди Энид и стать наследником рода ди Каэла,
но... Что "но"?
     Голос молчал.
     Неожиданно  в  коридоре  послышались чьи-то шаги. Я открыл
дверь и увидел... Бригельма. Брат шел с подносом на  голове  --
словно какой-нибудь африканец.
     Я ужасно обрадовался брату.
     А Бригельм, дурачась, воскликнул:
     --  ваш  ужин,  сэр!  --  Потом  сказал  уже серьезнее: --
Стражники сказали, что  ты  почти  целый  день  не  выходил  из
комнаты. Я подумал: не заболел ли ты...
     Ноги  мои  были  словно  приклеены  к  полу.  Руки сведены
судорогой. В горле пересохло -- я не мог и слова вымолвить.
     -- Да что ты стоишь, как вкопанный?! --  воскликнул  брат.
--  У  тебя  от голода, наверное, живот уже свело! Или рассудок
помрачился... Я тебе ужин принес, слышишь, Гален?!
     Брат вошел в комнату, поставил поднос на стол.
     -- Вот -- суп, вот -- жаркое. Ешь, братец! Ешь  и  запивай
вот  этим  прекрасным  вином.  Оно, кстати, старше тебя... Ешь,
говорю тебе!
     -- Бригельм!
     Голос мой прозвучал,  наверное,  как-то  странно  --  брат
посмотрел на меня с удивлением.
     -- Бригельм, я действительно нездоров.
     Но  брат  словно  бы  и не услышал меня. Он деловито налил
большую тарелку супа, в кубок -- вина. Затем налил вина и себе.
     -- А ну, Гален, давай ешь!
     Пригубив из кубка, Бригельм стал рассказывать...
     * * *
     -- Ты, Гален, наверное, уже знаешь, что Алфрик, как и  мы,
столкнулся  на  болоте  с  сатирами.  Мне он, во всяком случае,
рассказал об этом. Он, разумеется, и не подумал о том, что  это
--  просто  видение.  Морок.  Он даже убил кого-то из них. И не
одного -- нескольких! Он был так горд --  словно  одолел  целую
армию!  Сражался он с ними отчаянно. Он сказал мне -- я повторю
тебе слово в слово: "Я пришел в благородную ярость!"
     Я удивился:
     -- В благородную ярость? Неужели наш  брат  Алфрик  так  и
сказал?
     Бригельм кивнул.
     --  О, да! В общем, он даже обратил сатиров в бегство. Так
вот, слушай: одержимый благородной яростью, Алфрик погнался  за
ними.  И  вдруг  наткнулся на колуна, с которым мы сражались на
поляне,  посреди  болота.  Представляешь  себе?   от   подобных
шуточек...
     --  Да  он,  --  прервал  я брата, -- еще и не такое может
выделывать!
     Бригельм, соглашаясь со мной, задумчиво кивнул.
     -- Да, и знаешь, что еще сказал Алфрик. Я запомнил слово в
слово: "Я сразился  с  сатирами  для  того,  чтобы  благородный
рыцарь  сэр  Баярд  Брайтблэд  мог беспрепятственно проехать по
болоту".  Вот  видишь,  он  за  сэра  Баярда  живот  готов  был
положить.
     -- Это на него так похоже!.. -- насмешливо ответил я.
     Но  вскоре  я  почувствовал:  усталость свинцовой тяжестью
навалилась на меня. Встреча с вороном, разговор с ним  вымотали
меня  совершенно.  А  от  еды  и от вина меня совсем разморило,
неудержимо потянуло в сон.
     Бригельм продолжал рассказывать, я слушал  вполуха,  тлько
иногда  вскилывая  голову  и  тараща  глаза.  Поэтому  весь его
рассказ я не запомнил и просто расскажу кратко, что осталось  в
памяти.
     ...На  следующее  утро, когда мы с сэром Баярдом и Эджином
уехали  из  болота,  Бригельм  отыскал  Алфрика.  Обдумав   все
хорошенько, Бригельм вернулся в отцовский замок, взял лошадей и
поспешил  назад  к  брату.  Затем  они  вдвоем  помчались через
Вингаардские горы в замок ди Каэла. Никаких особых  приключений
у  них  не  было.  Единственное, что их смущало -- они никак не
могли отыскать след сэра Баярда. Какое-то время  они  ехали  по
дороге,   ведущей   через   горы  в  Палантас.  Алфрик  не  раз
мечтательно говорил: вот он приезжает в замок,  побеждает  всех
на   турнире   и  становится  мужем  леди  Энид...  А  Бригельм
внимательно осматривал дорогу  и  горы,  надеясь  увидеть  сэра
Баярда  или  заметить  какой-нибудь  знак,  который позволил бы
отыскать сэра Баярда. И вот однажды он увидел огромного черного
ворона...
     Услышав это, я тотчас вскинул  голову.  Потом  налил  себе
вина и, выпив, успокоился.
     ...Ворон  был такой огромный, что Алфрик даже вскрикнул от
удивления. Птица летела на восток, в Соламнию. Бригельм  понял,
что  это  несомненно  --  знак. И они с братом поехали вслед за
птицей. Таким образом они  выехали  на  нашу  дорогу.  А  ночью
выехали к горному перевалу...
     Я  вспомнил  голоса,  услышанные  в  ночи.  Вновь вспомнил
сражение сэра Баярда с людоедом, гибель Эджина.
     ... С той ночи лошади несли их к замку ди Каэла  быстро  и
легко.  У Бригельма было такое ощущение, что им помогает кто-то
невидимый. и все-таки к замку ди Каэла приехали они уже  только
тогда,  когда  турнир заканчивался. Для Алфрика это было просто
ударом! Конечно, сэр Робер, как гостеприимный  хозяин,  оставил
их у себя в замке...
     --  Знаешь, он до самой последней минуты надеялся: вот-вот
появится сэр Баярд, -- вздохнул Бригельм. -- Но...
     Брат смотрел на меня, а мне казалось: он меня и  не  видит
даже.
     Затем Бригельм встал и подошел к окно.
     -- Ты знаешь, -- сказал он вдруг, -- не почему-то кажется,
что тебя отнюдь не случайно поселили именно в этой комнате. Мне
рассказывали,  Гален, что недавно здесь кто-то умер. Умер очень
странно -- от того, что в окно влетела птица...
     "Недавно здесь кто-то умер... от того, что в окно  влетела
птица..." -- зазвучало у меня в мозгу.
     Усталость и хмель разом слетели с меня.
     -- Бригельм! -- воскликнул я.
     Брат  пристально посмотрел мне в глаза. Его взгляд пронзил
меня насквозь. Он словно молча что-то приказывал мне.
     И я понял, что он мне приказывает.
     Я понял, что брат  уже  уверен:  ворон  прилетал  ко  мне.
Прилетал  именно ко мне. И Бригельм приказал рассказать мне все
начистоту.
     Пожалуй, даже  против  своей  воли  я  рассказал  ему  обо
всем...
     * * *
     --  Так  ты  полагаешь:  это действительно был Бенедикт ди
Каэла? -- спросил Бригельм, когда я кончил свой рассказ.
     --  Ну,  с  таким  же  успехом  ворона  можно  назвать   и
Скорпионом,  и Габриэлем Андроктусом, -- ответил я. -- Он может
принять любое обличье. И он вездесущ.
     Бригельм собрал объедки на поднос и снова водрузил  поднос
себе на голову. Затем пошел к двери. А у самой двери сказал:
     --  Ты...  да и я тоже... мы поступим разумнее всего, если
пойдем сейчас  к  сэру  Роберу  и  расскажем  ему  обо  всем...
Расскажем ему о Габриэле Андроктусе, его будущем зяте...
     -- Но, Бригельм, -- возразил я, -- сэр Робер и слушать нас
не станет. В их роду о Бенедикте и вспоминать не хотят.
     --  Тогда  пойдем  и  расскажем все сэру Баярду, -- сказал
брат.
     -- Тем более, нет! Бригельм, я знаю, что сейчас сэр  Баярд
мне  уже не верит. И если мы начнем рассказывать ему о странном
вороне и о прочей чертовщине, он просто-напросто прогонит  нас.
И никогда больше не захочет меня видеть!
     -- Успокойся, Гален! -- Брат подмигнул мне: -- Может быть,
принести тебе еще поесть?
     --  Спасибо,  брат,  но  я сыт. Честное слово. А вино было
действительно прекрасное! Давай лучше выпьем  с  тобой  еще  по
глотку!
     Брат отошел от двери и сел к столу.
     Как бы там ни было, он не понимал, почему я не хочу сейчас
ничего рассказывать ни сэру Роберу, ни сэру Баярду.
     --  ну, хорошо, -- сказал Бригельм, -- мы никуда не пойдем
и никому ничего не скажем. Но  подумай  же  сам:  мы  не  можем
сидеть  здесь,  как  кролики  в  норе,  дрожать за свою жизнь и
ничего не сделать для того, чтобы спасти жизнь сэра Робера. А я
уверен, что Бенедикт хочет его  убить.  А  кроме  того,  как  я
понял, опасность угрожает и жизни леди Энид...
     Я отпил от кубка и сказал:
     --  Бригельм!  Я  скоро уйду из замка и отыщу сэра Баярда.
Завтра днем он уезжает отсюда.
     -- Да, он не хочет присутствовать на свадьбе...
     -- Свадьба?! Ну да, конечно, свадьба! Как же я позабыл  об
этом! Да, я должен сейчас же отыскать сэра Баярда!
     --  мы  пойдем  вместе,  -- ответил Бригельм, -- но только
после того, как я допью это прекрасное вино!
     Он стал пить прямо из кувшина.
     А потом посмотрел на меня ясными трезвыми глазами:
     -- Главное, не быть пустобрехами, как Алфрик...
     Я посмотрел на брата с удивлением.
     Бригельм рассмеялся и снова приложился к кувшину.
     -- Ну, Гален, неуели ты думаешь, что я  поверил  рассказам
Алфрика о его подвигах на болоте?
     -- Но... -- начал было я.
     --  Эх,  Ласка!  Ты  еще,  наверное,  плохо разбираешься в
людях. Отец ведь с ним всегда был не очень-то ласков  и  нежен.
Алфрик  только  и  слышал:  сделай  то,  не делай этого! всегда
зависел от чужой  воли...  Поэтому  он  постоянно  мечтал:  вот
совершу  я подвиг и докажу вам всем, какой я на самом деле! Вот
и  на  болоте  он  вообразил  себя  неустрашимым,   непобедимым
героем...  Но  впрочем,  нам действительно пора отправляться на
поиски твоего сэра Баярда.
     * * *
     Как я и думал, сэр Баярд не очень-то  обрадовался,  увидев
меня.
     В  полном  одиночестве  он  сидел  под тем же деревом, под
которым мы с ним коротали первую ночь.
     И так же, как в ту ночь, горел костерок, и  отблески  огня
скользили  по  гербу  на  щите соламнийского рыцаря сэра Баярда
Брайтблэда.
     Ночь выдалась теплая, какая-то совершенно не осенняя.
     Большинство рыцарей еще не уехало из лагеря. Многие из них
продолжили пир здесь. Из шатров доносилась музыка, звон кубков.
Рыцари веселились вовсю. Иногда долетали обрывки фраз -- рыцари
рассказывали о своих великих подвигах. Весь  этот  разноголосый
шум  затихал возле дерева, под которым одиноко сидел сэр Баярд,
-- так морские волны с шумом разбиваются  о  подножье  одинокой
скалы.
     Пока мы шли по лагерю, Бригельм, прислушиваясь к рыцарским
рассказам, спрашивал меня:
     --  А  как  ты, Гален, думаешь: все эти рассказы о морских
чудищах, о полетах на огромных птицах, о страшных зверях -- это
только вымысел? А вдруг у сэра Рамиро и  впраду  был  говорящий
меч?
     Я пожал плечами и ответил уклончиво
     --  Думаю,  что  тебе лучше спросить об этом у самого сэра
Рамиро...
     -- Ну что же, братец, -- ответил мне  Бригельм,  --  модет
быть,  я  так  и  сделаю.  Во всяком случае, мне кажется, будет
лучше, если к сэру Баярду ты сейчас подойдешь один, без меня.
     Бригельм свернул в сторону и  принялся  ходить  от  одного
шатра к другому, слушая рыцарские россказни.
     А  я стал внимательно оглядываться по сторонам: где же сэр
Баярд?
     Отыскал я его как раз по отблескам огня  на  его  щите.  И
быстро пошел к своему хозяину.
     Но  путь  мне неожиданно преградил толстый хмельной рыцарь
-- сэр Рамиро из Мав.
     -- Кого я вижу?  --  закричал  он.  --  Оруженосец  нашего
славного  сэра  Баярда!  --  Затем понизил голос. -- А хозяин у
тебя гордец, каких еще поискать! Он с нами и знаться не  хочет!
Такого  себе  даже  сэр  Робер никогда не позволял! А он только
самого себя должен винить во всем -- он ведь опоздал на турнир.
Но он, похоже, злится на весь свет, а не на себя...
     -- Неужели он ищет ссоры? -- встревоженно спросил я.
     -- О, нет, нет! -- успокоил меня сэр  Рамиро.  --  Но  вот
смотри: на пиру в замке твои братья были? Были! А не ты и ни он
--  не  пришли!  Твоя преданность хозяину, конечно, выше всяких
похвал... Но он, он-то зачем так себя ведет?!
     Я с ненавистью смотрел на жирное,  лоснящееся  от  пота  и
вина  лицо  Сытого рыцаря. Я не мог ничего прочитать в его лице
-- оно было закрыто дл меня, словно крепостные ворота.
     -- И вы полагаете, что если сэр Баярд сторонится  вас,  то
он будет сторониться и меня?
     -- Ах ты, негодник! -- в негодовании воскликнул сэр Рамиро
и хотел схватить меня за шиворот.
     Но  я ус