яюсь  туда  на  охоту  за  полковником  Де-Преем.  Это  он
ответственен за то, что произошло на Шеоле. Это была его идея.  Теперь  он
работает на корпорацию "Ослепительные солнца".
   Нет, подумал Стюарт, этого не  может  быть.  Кулаки  его  непроизвольно
сжались, ногти впились в ладони.  Неужели  полковник  Де-Прей  предатель?!
Ведь он учил и тренировал "Орлов"... Как он мог потом предать их?! Но  тот
человек... Альфа не может врать.
   Стюарта охватил гнев. Так вот, значит, кто оказался  предателем!  Голос
продолжал:
   - Но прежде, чем добраться до полковника, я должен еще кое-что сделать.
Об этом... Этого я не хочу доверять записи. Иначе погибну раньше  времени.
А так все должно завершиться благополучно. Кажется, Курзон  рассчитал  все
точно. Но помни о том, что  я  тебе  сказал.  Не  верь  никому.  Повторяю,
никому! То, что я собираюсь сделать, очень нужно  Курзону.  Поэтому  я  не
могу верить всему, что он говорит. Кроме того, не исключено, что  кое-кто,
стоящий выше Курзона, в свою очередь, врет ему.
   Повисла  пауза.  Послышался  звук,  словно  на  стол  около   микрофона
поставили стакан.
   - Я охочусь только за полковником Де-Преем. А Курзону надо что-то  еще.
И мы с ним оба знаем об этом. Поэтому, после  того  как  я  расправлюсь  с
Де-Преем, у нас с Курзоном больше не будет общей цели, и я могу  оказаться
опасным для него. И вполне возможно, Курзон захочет  избавиться  от  меня.
Поэтому, если меня убьют, знай, что скорее всего, меня убрали свои.
   Послышался шум микрофона, задетого  стаканом.  Затем  несколько  секунд
магнитофон молчал. Видимо, Альфа пил. После этого голос зазвучал устало  и
медленно.
   - Я и сам не знаю, зачем говорю тебе все  это.  Извини  за  вычеркнутые
годы. Жаль, что так получилось...
   Снова пауза, еще один глоток.
   - И последнее. - Пауза в три удара  разгоняющегося  сердца  Стюарта.  -
Извини, что говорил так долго.
   На этом запись обрывалась.


   В этот день Стюарт прослушал кассету несколько раз. Потом  долго  лежал
на койке, следя за солнечными зайчиками на белом потолке и размышляя.
   Несколько раз звонил телефон. Стюарт не реагировал. Ближе к  вечеру  он
облачился в спортивный костюм и отправился в спортзал.  Перед  выходом  из
палаты Стюарт спрятал видеокассету в ванной. Конверт  разорвал  на  мелкие
кусочки и выкинул в урну в коридоре.
   В спортивном зале было пусто. В тишине  огромного  помещения  отчетливо
слышался даже легкий  шорох  мягких  спортивных  тапок.  Стюарт  размялся.
Взошел на беговую дорожку и включил тренажер. Он увеличивал скорость, пока
дыхание не заглушило  шум  двигателя.  Стюарт  представлял,  что  бежит  к
какой-то цели. Легкие наполнились болью, а он все бежал и бежал.  Наконец,
когда   счетчик   отсчитал   предельное   количество   метров,    тренажер
автоматически отключился. Стюарт протянул было руку, чтобы снова  включить
двигатель, но, почувствовав, что сил больше нет, спрыгнул на пол.
   Некоторое время он стоял переводя дыхание. Немного отдохнув,  вышел  на
середину ковра и начал бой с  тенью.  Сначала  легкий  разминочный  танец,
чтобы войти в ритм. Потом удары ногами и руками в невидимых врагов спереди
и сзади. Локтями в воображаемые кости противников, пальцами в воображаемые
глаза. Постепенно удары становились размашистее  и  злее.  В  каждый  удар
Стюарт вкладывал накопившуюся злость. Он тренировался до исступления, пока
не потемнело в глазах и он не рухнул на ковер.
   Перед  глазами  вспыхивали  целые  россыпи  звезд.  Задыхаясь,   Стюарт
перевернулся на спину, хватая ртом воздух. Едкий пот заливал глаза. Звезды
погасли, и Стюарт погрузился в темноту.  Он  вытянул  вверх  руку,  словно
слепой. Пустота. Ничего, сейчас пройдет, успокоил он себя.
   Зрение возвращалось медленно, словно неспешный рассвет. Наконец  Стюарт
смог сесть, потом, пошатываясь, встал на ноги. Дыхание восстановилось.
   Он вернулся в палату, сбросил пропитавшийся  потом  спортивный  костюм,
встал под душ. Внезапно его охватило беспокойство - на месте  ли  кассета.
Но Стюарт заставил себя не спеша вытереться и лишь потом проверил тайник.
   Видеокассета оказалась на месте. Настроение  сразу  улучшилось.  Стюарт
надел легкие брюки и спортивную рубашку. Кассету положил в  задний  карман
брюк. Когда он выходил из палаты, раздался телефонный звонок.  Не  обращая
на него внимания, Стюарт закрыл дверь.
   Выйдя из госпиталя, он направился по одной из  улиц  между  зеркальными
небоскребами. Вечерело. Автомобили  неспешно  скользили  по  улицам.  Люди
выходили из квартир и офисов в поисках развлечений. В какой-то забегаловке
Стюарт купил бутылку пива и большую банку креветок  в  соусе  из  красного
перца. Останавливаться не стал, пошел дальше, жуя на ходу.
   Постепенно здания на улицах становились  все  ниже.  Начиналась  старая
часть города. Все здесь было  оставлено  в  прежнем  виде,  как  в  музее.
Прохожих было немного, и выглядели они куда менее солидно.  Видимо,  здесь
обитала  небогатая  публика.  Стюарт  зашел  в  винный  магазинчик,  купил
охлажденную бутылку джина, завернутую в мягкий теплоизолирующий  материал.
В таком виде бутылка могла  оставаться  холодной  несколько  дней.  Стюарт
пошел дальше, глотая на ходу обжигающую  можжевеловую  настойку,  снова  и
снова ощущая, как приятное пламя растекается по всему телу. Горы были  уже
совсем  рядом,  башни  кондекологов  остались  за  спиной.   Сверху   тихо
спускались сумерки.
   Из машин,  тихо  шуршащих  мимо,  доносилась  негромкая  музыка.  Улица
постепенно взбиралась вверх. В небе парил узкий месяц,  плавно  пробираясь
сквозь искусственные  созвездия  спутников,  космических  энергостанций  и
орбитальных жилищ. Где-то там, в небесах, на  одной  из  этих  рукотворных
звезд живет Натали с ребенком, родившимся после войны. Прохладный  ветерок
донес аромат сосен. После дневной жары вечерняя свежесть была  удивительно
приятна.
   Через час  Стюарт  уже  карабкался  по  предгорьям,  время  от  времени
подбадривая себя  джином.  Сгустилась  темнота,  уютная,  словно  домашнее
одеяло. Между стволами сосен мелькали далекие огоньки домиков,  облепивших
склон горы. Стюарт взбирался все дальше.
   Остановился он только тогда, когда исчезли  последние  признаки  жилья.
Сделал еще пару глотков джина. Взглянул на расстилавшийся внизу светящийся
город. Паутина из бриллиантовых бус. На крышах небоскребов  сияли  красные
огоньки. Где-то вдалеке гудел вертолет. Стюарт опустился на ковер из хвои,
скрестил ноги и задумался. Кто звонил ему? Звонит ли телефон сейчас? Может
быть, и звонит.
   Видеокассета в заднем кармане штанов вдавилась в  тело,  но  Стюарт  не
обращал на это внимания. Глотнул еще джина. Поднимающийся от теплой  земли
воздух дрожал, россыпь огней ночного  города  слегка  трепетала.  Верхушки
сосен тревожно шумели на ветру. Но внизу  ветер  не  чувствовался.  Шелест
ветвей напоминал одобрительный гул громадной аудитории. Стюарту  казалось,
что он сидит в центре огромного стадиона, а миллионы людей  вокруг  гудят,
одобряя его решение.


   Наутро,  помятый,  небритый  и  распространяющий  вокруг   себя   запах
перегара,  Стюарт  никак  не  мог  поймать  попутку:  водители  не  желали
связываться  с  подозрительным  субъектом;  Он  провел  ночь  на  сосновых
иголках, а одеялом ему служили  падающие  сверху  сухие  сучья.  Волосы  и
одежда были перепачканы  сосновой  смолой.  Пустую  бутылку  из-под  джина
Стюарт наполнил родниковой водой, которую часто  и  жадно  глотал,  понуро
бредя назад в госпиталь.
   Добравшись  до  койки,  он  какое-то   время   прислушивался   к   шуму
кондиционера,  напомнившему  ему  укоряющее  бормотание  доктора   Ашрафа.
Казалось, доктор призывает его образумиться, не впутываться в искалеченное
прошлое.
   - Шел бы ты, док, куда подальше... - сказал вслух Стюарт.  -  Они  ведь
изрезали и замучили тебя до смерти. И я уверен, даже не объяснили, почему.
   "Если хочешь понять правду-матку, - продолжал Стюарт уже мысленно, - не
забивай себе голову рассуждениями о том, что  такое  хорошо  и  что  такое
плохо. Подобные мысли - болезнь ума, это  все  равно,  что  переливать  из
пустого в порожнее".
   Так советует древняя песнь дзен-буддизма. И ему это нравится.
   Он  позвонил  Ардэле  на  работу  и  сообщил,  что  его  выписывают  из
госпиталя.
   - Что с тобой вчера случилось? -  обеспокоенно  спросила  Ардэла.  -  Я
названивала тебе весь день. Опять полиция?
   - Могу я пожить у тебя, пока не найду работу?
   - Почему бы и нет, - рассмеялась она, - заходи за ключом.
   - Благодарю. Скоро буду.
   Стюарт быстро ополоснулся под душем, побрился, переоделся, сложил вещи.
Все его пожитки уместились в одной  спортивной  сумке.  Он  бросил  ее  на
кровать и осмотрелся. Взгляд остановился на видеомагнитофоне. Как  быть  с
кассетой?
   Стереть, решил он. Вставил кассету в  видеомагнитофон  и  нажал  кнопку
записи. Представил себе, как упорядоченная  структура  переходит  в  хаос.
Информация исчезает. Куда? Безвозвратно ли?
   Спустившись  вниз,  Стюарт  объяснил  в  регистратуре,   что   покидает
госпиталь насовсем.
   - Но ведь ваш курс лечения еще не закончен, - удивился клерк.
   - Я совершенно  здоров.  -  В  подтверждение  Стюарт  перекрестил  себе
сердце. - Честно.
   - Но за вас уплатили вперед, и срок еще не истек.
   - Может, я еще и вернусь. Если вдруг почувствую себя плохо.
   Стюарт расписался, что берет всю ответственность на себя, и  оставил  в
картотеке больницы свой отпечаток пальца. В вестибюле, прежде чем выйти на
улицу, стянул зеленый браслет и швырнул в урну.
   Мир  встретил  его  будничным  шумом,  полуденной  жарой,   сверкающими
зеркалами зданий.
   И внезапно Стюарт почувствовал себя вернувшимся домой.



3

   Стюарт вошел в вестибюль кондеколога, до отказа напичканный аппаратурой
для обнаружения оружия. У стойки он зарегистрировался  в  качестве  гостя.
Эта  процедура  включала  в  себя  снятие  отпечатка  большого  пальца   и
оформление расписки в том, что Стюарт обязуется выполнять  все  требования
устава данного сообщества. Устав был вполне обычным, основанным на понятии
"разумного  самоограничения",  что  означало,  насколько  понимал  Стюарт,
добровольное соглашение жителей дома не совершать действий, которые  могли
бы  повлечь  за  собой  неприятности.  С  точки  зрения  Стюарта,  правила
проживания выглядели довольно либерально. Запрещалось немногое  -  оружие,
наркотики  (кроме  официально  разрешенных),  общественно   опасные   виды
религии, кое-какая политическая литература (список прилагался),  некоторые
компьютерные программы и игры, порнография. Запрещалось также ходить голым
и заниматься  сексом  прилюдно.  Сожительствовать  с  кем-либо  у  себя  в
квартире не возбранялось. Просмотр некоторых телевизионных каналов,  плохо
влияющих на нравственность  (эти  каналы  тоже  были  указаны  в  уставе),
являлся достаточным основанием для  изгнания  нарушителя  из  кондеколога.
Стюарту дали временное разрешение на посещение кондеколога сроком на шесть
недель, и он поднялся на лифте в квартиру Ардэлы. Здесь  он  первым  делом
решил побродить по комнатам и осмотреться.
   Квартира  свидетельствовала  о  благополучии  хозяйки   -   со   вкусом
подобранная мебель, столики из стекла и дорогих сплавов, полки,  аккуратно
заставленные черными видеокассетами с белыми этикетками. На стене  плоский
жидкокристаллический телевизор. Обои в абстрактный рисунок песчаных тонов.
Казалось, художник тщательно избегал изобразить хоть что-то определенное.
   Словно в пику абстракционизму обоев, начисто лишенному индивидуальности
художника, само жилище выдавало привычки хозяйки с головой. В гостиной там
и сям валялись яркие пластмассовые игрушки племянницы, повсюду красовались
пепельницы, полные окурков, грязные бокалы и рюмки со  следами  пальцев  и
губной помады. Разбросанные кипы иллюстрированных  журналов  с  наполовину
разгаданными кроссвордами. Среди всего этого  кавардака  потерянно  ползал
робот-пылесос в форме гигантской черепахи. Единственным во  всей  квартире
относительно опрятным местом была кухня,  куда,  судя  по  царящей  в  ней
чистоте, Ардэла заглядывала раз в  столетие.  Стюарт  открыл  холодильник.
Батареи винных бутылок и увядшая кучка овощей.
   Стюарту вспомнилось,  как  они  с  Натали  покупали  мебель  для  своей
квартиры в Кингстоне. Они тогда обошли магазинов  пятнадцать,  прежде  чем
обнаружили кухонный стол, понравившийся  им  обоим.  Это  была  прозрачная
прямоугольная пластина, крепившаяся на одной-единственной тонкой  и  витой
ножке из особо прочного орбитального сплава. Казалось, эта хлипкая с  виду
конструкция вот-вот должна неминуемо рухнуть, но стол оказался на редкость
устойчивым. Их первое совместное приобретение.
   У них с Натали в квартире всегда царили порядок и  чистота.  Прозрачный
кухонный стол так и сверкал. Может быть,  подумал  Стюарт,  причиной  тому
было то, что они оба, как люди военные,  привыкли  содержать  имущество  и
оборудование в полной исправности.
   В свой  первый  приход  царящего  здесь  беспорядка  Стюарт  просто  не
заметил. И неудивительно - ведь они вошли тогда в  темную  квартиру  и  ни
разу не включили верхний свет. Во  второе  посещение  Стюарт  уже  кое-что
заметил и поморщился - он тогда все еще рассуждал, как "Орел".
   Теперь же ему этот кавардак был до лампочки. Стюарт стал другим.
   Он скинул ботинки и босиком прошелся по мягкому ковру. Голова полнилась
мыслями. Неясными, неопределенными, словно звездная туманность.
   Потом, все еще витая в облаках, Стюарт спустился в магазин. Купил банку
лосося под соусом и две бутылки  шампанского.  Сегодня  у  него  праздник.
Вернувшись в квартиру, перемыл всю посуду.
   Ардэла ворвалась вся потная, с расплывшейся от  жары  косметикой.  Пока
Стюарт откупоривал и разливал по бокалам ледяное шампанское, она  сварливо
чихвостила своего начальника, жаловалась на жару, которой Стюарт  даже  не
заметил, проклинала слишком большие толпы на улицах и даже успела перемыть
косточки соседям, которых встретила в  лифте.  Затем,  пошвыряв  одежду  в
спальню, Ардэла открыла в ванной  холодную  воду  и  залпом  выпила  бокал
шампанского. Стюарт с бутылкой и другим бокалом в руках последовал за  ней
в ванную  комнату.  Здесь  приятно  пахло  ароматическим  маслом.  Стюарт,
наливая Ардэле шампанское,  рассматривал  ее  маленькие  загорелые  груди,
розовые соски, коленки, островками выступавшие из воды, темный клин  внизу
живота. Он поставил бутылку на пол и стянул рубашку.
   Ему вспомнился морской  прибой  на  песчаном  берегу  у  Порт-Рояля  на
Ямайке, обнаженное тело Натали, ее страстные объятия. Теплые волны ласкали
кожу, розовые и бирюзовые лодки, чуть светившиеся в темноте, едва  заметно
покачивались на воде, скрывая влюбленных от  любопытных  глаз...  В  сотне
метров  от  них  расположилась  местная  секта   пятидесятников.   Святоши
возносили к небу унылые песни  о  вознесении  Спасителя  и  искуплении,  о
грядущем втором пришествии, о славе  Господней.  Их  монотонные  завывания
сливались со стонами  Натали  и  мерным  шорохом  прибоя.  Рыбешки  иногда
касались ног. На  другом  берегу  залива  сиял  в  темноте  величественный
зиккурат "Когерентного света". Ночь полнилась  любовью  и  умиротворением.
Где-то внизу под песком покоились руины знаменитого дворца Генри  Моргана,
некогда выстроенного с размахом и роскошью, присущими великим грабителям и
пиратам, а  потом  погребенного  на  дне  моря  в  результате  неожиданных
катаклизмов и смерчей  истории.  Так  и  бури  планеты  Шеол  впоследствии
заметут самого Стюарта, и Натали,  и  несокрушимую  громаду  "Когерентного
света". А заодно и высокомерие человечества, еще недавно возомнившего себя
полновластным хозяином Вселенной...
   - Ой, - вскрикнула Ардэла, - на спине неудобно.
   - Тогда давай поменяемся местами.
   Стюарт лег на спину. Ардэла оседлала его, запрокинула голову и  закрыла
глаза,  целиком  погрузившись  в  блаженство.  Стюарт  любовался  красивым
изгибом ее шеи, загорелой кожей, упруго облегающей изгибы плечей -  нежные
ямочки возле ключиц, бугорки на суставах. Когда у нее начался оргазм,  она
наклонилась вперед, прильнула к Стюарту, прижала к себе  его  голову,  так
что ее крики и стоны раздавались ему в самое ухо... Он  крепко  обнял  ее.
Дыхание и стоны Ардэлы до предела возбудили его. В какой-то момент Стюарту
показалось, что он слышит оглушительный вой смерча.
   Они допили бутылку шампанского, не вылезая из ванны. Ардэла  полулежала
на Стюарте, все еще обнимая его за шею. В  воде  среди  радужных  пятнышек
ароматического масла плавали белесые нити спермы.
   - Они могли бы стать началом новой жизни, - сказала  Ардэла,  помешивая
рукой в воде. - А вместо этого бедняги отправятся в канализацию.
   - Лосось, наверно, уже готов. Ты не проголодалась? - спросил Стюарт.
   - Ты бы поберег свои деньги. Я ведь знаю, что их у тебя не  так  много.
Отныне обедаешь за мой счет.
   - Я хотел отметить праздник.
   - И что, по-твоему, я должна делать с мукой,  которую  ты  приволок?  В
жизни ничего не пекла!
   Она встала, капли воды заискрились на загорелом теле. Стюарт  поцеловал
ее, выбрался следом из ванны, взял полотенце. Вытерся,  прошел  на  кухню,
вытряхнул лосося из банки на тарелку, открыл вторую  бутылку  шампанского.
Вернулся обратно в  ванную.  Ардэла,  завернувшись  в  большое  полотенце,
другим  вытирала  волосы.  Стюарт  налил  ей  шампанского,  она   положила
полотенце и взяла бокал. Выпив и расчесав волосы, последовала за  Стюартом
на кухню.
   - Хочу попытаться найти работу в какой-нибудь космической корпорации, -
сказал Стюарт, когда они покончили с едой.
   Ардэла закинула ногу на ногу и задумалась. В огромное окно за ее спиной
Стюарт  наблюдал,  как  поблескивает  на  солнце  серебристая  магистраль,
ведущая на юг, в столицу штата Аризона.
   - У тебя ведь не хватит денег, чтобы заплатить за учебу. Может, тебе  и
удастся  сдать  вступительные  экзамены,  но  твои  знания   устарели   на
пятнадцать лет, поэтому ты, скорее всего, не попадешь  в  число  тех  двух
процентов, которых обучают бесплатно. Придется тебе искать работу  попроще
здесь, на Земле.
   - Нет, я хочу поступить во "Внешние  поликорпы".  В  корпорацию  "Яркая
звезда". Стану сопровождать грузы. Я всегда любил путешествовать.
   Ардэла  нахмурилась,  достала  сигарету,  закурила.   Начинка   сигарет
"Занаду" представляла собой смесь марихуаны и обычного табака с ментолом.
   - Стюарт, ты слышал, что я тебе сказала? Ты не слушаешь меня.
   - Слушаю. Но я хочу в космос. И я найду способ туда попасть.
   Она затянулась, невесело отвернулась к окну, где извивалась серебристая
змейка магистрали, теряясь в Долине Солнца.
   - Тебе так нужен космос?
   - Да. Там мое место. - "Там ответы на мои вопросы", - подумал Стюарт.
   Она взглянула на него.
   - Там, где живет Натали?
   Он не ответил. Закурил и глубоко затянулся, втянув в  легкие  вместе  с
дымом добрую порцию мексиканской травки, канцерогенов и  сотен  других  не
менее полезных вещей. Сигареты "Занаду", названные по имени райской долины
из поэмы Кольриджа "Кубла Хан", - страшная вещь. Никакие  другие  сигареты
по части разрушения легочной ткани им в подметки не  годились.  Именно  по
этой причине "Бешеные утки" и любили "Занаду".
   - Ладно, - вздохнула Ардэла.  -  У  меня  в  офисе  найдутся  кое-какие
справочники и учебники. Они помогут тебе сдать экзамены. Может быть,  тебе
повезет и ты устроишься ассенизатором на Рикоте.
   Упоминание о Рикоте словно пронзило Стюарта холодным током.
   - Рикот? Это хорошо, - сказал он.
   "Там я найду ответы на свои вопросы".


   Утром, когда Ардэла ушла на работу, Стюарт спустился в  спортивный  зал
кондеколога, побаловался немного с гантелями и штангой. Потом принял  душ.
Завтракать в одиночку не хотелось. Кафе кондеколога ему не  понравилось