иксируется... а мы, соответственно, перелезем по ней.
     - А у кого веревку возьмем, догадливый ты наш?
     - У тюков на первом этаже,  Егор  Саныч.  Они  чуть  ли  не  стропами
парашютными обвязаны.
     Смекалка - это еще не ум, по-крайней мере, у  штатских.  Так  я  себя
утешал, пока Кукин вязал веревку и привязывал к ней гирьку.
     Мы поднялись на  крышу.  С  неба  смотрела  на  нас  Венера  каким-то
будоражащим подзуживающим взглядом. Пока я пересекался взглядом с хозяйкой
ночи, Кукин покрутил над головой утяжеленный веревочный конец, бросил  его
и действительно зацепил дымовую трубу на  соседнем  здании,  если  точнее,
притороченную к ней антенну. Грузило там  худо-бедно  обмоталась  -  Кукин
подергал веревку и она не соскочила - после чего закрепил второй конец  на
той трубе, что торчала рядом с нами.
     - Парашютисты, само собой, высоты не боятся, - констатировал Коля  и,
обхватив веревочную  трассу  руками  и  ногами,  двинулся  над  пропастью.
Кстати,  перемещаться  приходилось  "в  гору",  поскольку  крыша  главного
задания была повыше на этаж, чем жестяная кровля кирпичного дома.
     - Лучше бы ты, Николай, был морским пехотинцем. Высоты бы боялся,  но
зато хорошо вязал бы узлы.
     Коля, несмотря на пиво, довольно бодро преодолел дистанцию, хотя было
заметно, что к концу пути он выдохся. Но Кукин ведь  был  крепким  мышечно
развитым парнем, да и годков на десять посвежее чем я.
     К середине пути я познал,  что  не  могу  одновременно  держаться  за
веревочную тропу и перебирать руками - хотя это необходимо  для  движения.
Скошенный вниз глаз нарисовал  мне  мрачный  колодец,  уходящий  в  погреб
небытия. Я задергался, но страстные  телодвижения  ничего  не  давали  мне
кроме окончательной утраты силушек. Колодец тянул меня, наливал  тяжестью,
высасывал волю, мне казалось, что на дне его вижу человеческую физиономию,
постепенно превращающуюся то в морду ягуара, то в клюв стервятника,  то  в
раскрытую пасть змеи.  Обращение  к  положительным  примерам,  к  подвигам
скалолазов и бравых спецназовцев, ничего не давало  мне.  Но  потом  перед
каким-то полувнутренним взором пролетела  птичка  типа  колибри,  оставляя
после себя светящийся след, как бы линию счастливой судьбы. И от птичкиной
легкости мне тоже  полегчало,  я  будто  сбавил  килограммов  сорок  веса,
оставшись при прежней силе - казалось, взмахну ладошками и  полечу.  Но  я
этого благоразумно делать  не  стал,  а  использовал  прилив  мощи,  чтобы
закончить мучительный путь.
     - Я  уж  думал  -  забурел  командор.  Вы  бы  ремнем  для  страховки
попользовались, - разумно сказал Коля.
     - Раньше надо было предлагать,  -  гавкнул  я,  презирая  собственную
тупость.
     Конечно, Кукин не ощутил всего трагизма. Ведь не просто так  ослабели
мои мышцы,  ну  не  прибредилось  же  мне,  что  какая-то  сила  старается
отправить меня в режим пике. А может и прибредилось. В момент  перебздения
черт те знает как начинает куролесить умная начинка  черепа  -  это  я  по
войне знаю.
     Впрочем, размышлять о подобных вещах было  и  бесполезно,  и  вредно,
ведь, когда играешь в футбол, не думаешь, что соперник шарахнет тебе в нос
из газового баллона.
     Мы нашли на крыше  "Хроноскафа"  чердачное  оконце  -  в  отличие  от
оконных проемов на этажах там не было никакой сигнализации,  да  и  вообще
стекло разбито. Оставалось только влезть.
     Вскоре стало ясно, что пожар прилично погулял и в главном корпусе. На
чердаке хранилось  много  всяких  обгоревших  вещей,  не  такого,  правда,
барахла как в соседнем  доме,  но,  в  общем-то,  ничего  примечательного.
Почерневшие металлические шкафчики и  сейфы  свидетельствовали  о  некогда
протекавшей здесь секретной деятельности.
     Впрочем ниже этажом мы увидели совсем не  то,  что  ожидали.  Большой
зал,   разделенный   невысокими   прозрачными   переборками,    новомодная
обстановка, компьютеры-персоналки с модемами, факсы, ксероксы, стеллажи  с
папками - обычное помещение для фирм, занимающихся торговой или финансовой
деятельностью.  Заметно  было,  кстати,  что  ремонт  и   переоборудование
случились не так уж давно и не  повсюду.  Лестницы  и  коридоры  сохранили
весьма унылый казенный вид, а кое-где остались отметины от сажи и  копоти.
Я включил один  из  компьютеров,  два  накопителя  были  запаролены  и  не
получилось туда влезть, но открытые каталоги оказались полны всякой муры -
биржевые  и  фондовые  справки,  цены  на  мировых  рынках,  сведения   по
поступлению  товаров  от  поставщиков  и  отправкам  получателям.  Оптовая
торговля, да и только; не похоже, чтобы закрытые  каталоги  могли  хранить
разведывательные данные или научные программы.
     Ниже этажом были офисы, тоже модернового вида. Кукин  довольно  умело
вскрыл парочку из них и у меня возникли большие сомнения насчет  рода  его
занятий на гражданке.
     Судя по папкам в шкафах и  бумагам  в  столах,  тут  тоже  настойчиво
занимались коммерцией.
     На втором этаже  аналогичная  ситуевина.  Видимо  здание  подверглось
серьезному переустройству.
     На первом этаже располагались столовые, буфеты, подсобки и  -  ничего
намекающего на иные реальности, машины времени,  хрональные  поля  и  тому
подобное фуфло.
     В конце коридора, в вестибюле, у входных дверей, кемарил вахтер.
     - Наверное, не стоит тревожить его покой и бить по кумполу, -  шепнул
я компаньону. - Нынче  "Хроноскаф"  -  это  куча  всякого  малоинтересного
говна. Недаром же он в справочнике присутствует, как  и  любая  нормальная
коммерческая контора.
     - Ладно, тогда шуруем на крышу. Вам, Егор Саныч, уже не  карабкаться,
а съезжать по веревочке предстоит. Так что приободритесь.
     На третьем этаже Кукин неожиданно задумался:
     - Сбоку от вахтера  какая-то  дверка  была,  а  перед  ней  несколько
ступенек вниз. Может, она в подвал ведет?
     Мне уже неохота было возвращаться, но Кукин настаивал:
     - Если мы сейчас, Егор Саныч,  обратно  через  забор  полезем  и  нас
заметут, так ведь зазря пропадем, чувство неудовлетворенности останется. С
ним в тюряге трудно будет жить и работать.
     После таких убедительных слов мы вернулись вниз.  План  действий  был
идеально прост. Я уронил в  коридоре  ведро  с  пожарного  стенда,  вахтер
очнулся и отправился глянуть, с чего это  шум.  На  входе  в  коридор  его
скрутил Кукин,  а  потом  я  на  пару  с  бывшим  десантником  принайтовал
охранного воина к стулу.
     - Что в подвале, любезный? - вежливо спросил я пленного.
     Вахтер зашнырял туда-сюда глазками, но, осознав, что  спасения  ждать
неоткуда, быстро раскололся:
     - Да туда во время пожара и даже после того  сносили  вещи  со  всего
здания... Но там ничего интересного, только разная рухлядь.
     - Суди, дружок, не выше сапога...  А  кто,  кстати,  велел  туда  все
сносить?
     - Генерал... извините, зам директора по административно-хозяйственной
части Сайко.
     Уж не тот ли гэбэшник Сайко, который  прозвучал  в  рассказе  доктора
Крылова?
     - Ну, пленный, а где же ключи от подвала?
     Вахтер показал челюстью - руки-то были связаны за спиной - на  стенд.
Там имелся и искомый ключ, и кнопка, снимающая сигнализацию  с  подвальной
двери.
     В благодарность  за  это  Кукин  вложил  вахтеру  в  рот  жевательную
резинку, а в связанные руки -  какую-то  железяку,  названную  смекалистым
пареньком противотанковой гранатой. Кажется,  вахтер  поверил.  Он  замер,
боясь  сделать  лишнее  телодвижение,  а  мы  со  Николаем  направились  в
подвальный поход.
     Это был не подвал, а  Подвал.  Капитальнейшее  сооружение,  полностью
воплотившее замысел архитектора-маньяка: создать кносский лабиринт.
     Лабиринт отражал историю здания в частности  и  историю  человечества
вообще.
     Тут была мебель минувших веков, венские стулья, бюро стиля "барокко",
сервант стиля "ампир", дубовые столы  стиля  "советский  вампир",  красные
знамена,  противогазы,  плакаты  Осоавиахима  и  НКВД.   Ворохи   каких-то
брошюрок, инструкций, циркуляров, относящихся к работе органов  внутренних
дел тридцатых-сороковых. Энциклопедии Брокгауза и Граната,  французские  и
немецкие книжульки девятнадцатого века, разные там  Бенжамены  Констаны  и
Клейсты,  здесь  валялись  даже   дипломные   и   диссертационные   работы
петербургского  университета  за  девятисотые  года.  Похоже,   подвальная
коллекция появилась за счет знаменитых чекистских реквизиций. Конечно  же,
ценное имущество утекло во всякие Гохраны и  на  красно-чиновные  дачи,  а
никому не нужные следы изъятых жизней оказались здесь.
     Впрочем, мы со Кукиным искали то, что имело  бы  отношение  к  работе
специнститута КГБ СССР.
     И странные вещи стали попадаться. Вислоухие идолы с островов Океании,
шаманские маски из Монголии,  черепашьи  панцири  для  гаданий  из  Китая,
статуэтки Будд из Непала и мандалы из Тибета,  каменные  фаллосы  Шивы  из
Индии,  древнеегипетские  саркофаги,   шумерские   клинописные   таблички,
южноамериканские амулеты, африканские... высушенные головы -  этого  добра
здесь тоже хватало.
     Подвальный  коридор  раздвоился,  потом  растроился,   наши   попытки
разделиться и  вести  поиски  по  нескольким  направлениям  разбивались  о
сложное устройство подземелья.  Больше  всего  хотелось  не  потеряться  в
откровенно жутковатой тьме, где там и  сям  на  тебя  могли  взглянуть  то
индийский  ракшас  -   пожиратель   сырых   человеческих   потрошков,   то
божество-кровохлеб с ацтекского барельефа.
     Впрочем в подземелье  не  содержались  какие-либо  намеки  на  машину
времени и прочие транспортные средства, доставляющие в иную реальность.  А
времени было в обрез. Уже два ночи. Вахтер мог доползти до  кнопки  вызова
милиции или  же  не  ответить  на  контрольный  звонок  из  ментовки,  что
опять-таки послужило бы сигналом. Может, на выходе  нас  уже  ждут.  Ну  и
помнут же!
     Неожиданно в мой мятущийся внутренний мир проник бодрый голос Кукина.
     - Эй, Саныч, тут шкаф, весь набитый магнитными лентами.
     - Музыка что ли?
     -  Музыка  для  железных  вычислительных  ящиков.  Здоровенные  такие
бобины.
     Это были магнитоленты от устаревших ЭВМ, "еэсок" и "эсэмок". Конечно,
в такой куче я вряд ли бы разобрался, если  бы  не  аккуратная  запись  на
некоторых футлярах: "В архив. Бореев, 23 августа 91 года."
     Где-то в глубине подвала раздался хлопок, я от неожиданности присел и
почти сразу почувствовал, что ногам стало мокро и  неуютно.  Луч  фонарика
высветил большую лужу, в которой я  мочил  подметки  и  которой  полминуты
назад не существовало.
     - Ты сделал эту лужу, Кукин? - строго спросил я.
     - Да, что я слон? Уже ведь мокро по щиколотку.
     Я спешно засунул пару интересных бобин в полиэтиленовый пакет,  потом
запаял его с помощью  зажигалки  и  спрятал  в  свой  вещмешок.  Когда  мы
собрались в обратный путь, холоднючая  вода  уже  достала  колени  даже  у
длинного Николая.
     - Откуда такая волна, наводнения вроде не намечалось?
     - А если из подвала соседнего дома? Похоже, кто-то взрывчаткой сделал
проход. Или вообще задействовал  тоннель,  соединяющий  это  подземелье  с
рекой Невой, - резонно заметил  Коля.  -  Менты  такую  диверсию  вряд  ли
сообразят.  Может,  это  наши  джигиты  или  так  называемые  среднеазиаты
подсуетились?
     Тут в качестве ответа на вопрос  ударила  очередь  поверх  голов.  Мы
сразу присели и вода постаралась попасть нам в рот.
     - По-моему, мы  попали  в  оборот,  -  заметил,  выплевывая  довольно
неаппетитную жидкость, Коля. Я ее тоже активно выплевывал, поэтому не смог
отозваться. А еще я запсиховал, потому что в голове царила полная  тупость
насчет возможных вариантов спасения.
     - Не надо сразу  захлебываться,  Егор  Саныч,  давайте  подаваться  в
противоположную сторону от выхода, - предложил Кукин.
     - Но почему именно туда?
     Он, не удостоив ответом, нырнул и поплыл.  Тоже  пришлось  сделать  и
мне, потому что кто-то снова нажал спусковой крючок. Пули ударили по  воде
совсем рядом с моей головой. Не думал я, что придется заниматься подводным
плаванием в подвале здания на Петроградской стороне. Фонарик еще работал и
высвечивал там и сям страшные зыбкие рожи южноамериканских  и  африканских
идолов - впечатление такое было, что подвальное плавание ведет меня  ровно
в преисподнюю.
     Я вынырнул и  к  своему  большому  огорчению  заметил,  что  один  из
неприятелей совсем рядом, более того свет его фонаря слепит меня. Я  знал,
что за светом последуют пули. Надо было срочно нырять, но тут слепящий луч
растаял в воде, вместе с тем послышался звук  крепкого  удара  и  всплеск.
Вскоре луч снова направился на меня,  но  одновременно  раздался  знакомый
голос.
     - А, Егор Саныч... пока вы тут стометровку сдавали,  я  спрятался  за
саркофагом. Теперь у нас есть пистолет-пулемет. Кажется, "беретта".
     И снова загавкали стволы.  В  свете  своего  и  Кукинского  фонаря  я
различал три человеческих силуэта метрах в тридцати от нас, ближе к началу
коридора. Уровень пола там был повыше, поэтому вода  не  слишком  скрывала
их. Они были неплохими  мишенями,  однако  садили  из  пистолет-пулеметов.
Кукин пришил одного из них,  после  чего  нам  снова  пришлось  отступить.
Вскоре дно ушло из под ног; хорошо, что при этом коридор сделал изгиб и мы
вышли из зоны обстрела. Навстречу проплыла мумия не то египтянина,  не  то
индейца с шикарными черными волосами, которые  набились  мне  в  разинутый
рот. Пока я отбивался от  трупака,  возле  поворота,  который  мы  недавно
миновали, появился неприятель. Он мощно, как ватерполист,  бурлил  ногами,
создавая подъемную силу, в руке его маячила граната. Ну, это кранты.
     Вот рука грозно замахнулась, однако кто-то произвел  профилактический
выстрел. Это не Коля сработал, он больше занимался плаванием.  Рука  врага
вместо мощного броска практически выпустила гранату, которая, конечно  же,
вскоре грохнула.  Я  в  последний  момент  успел  зацепиться  за  какой-то
железный шкаф. Это было правильно, потому что следом меня  словно  ударило
стеной. Стена превратилась в горячую гущу и наконец  снова  в  "аш-два-о".
Тогда я вынырнул. На поверхности не было видно ни неприятеля, ни Кукина.
     - Коля! Кончай придуриваться, вылезай.
     Вместо Кукина появилась странная фигура в гидрокостюме, с миниатюрным
аквалангом. В руке у нее был странный длинный пистолет, похоже не боящийся
сырости.
     - Это еще что за черт? - не удержался я от реплики.
     Фигура сдвинула маску на лоб.
     - Это не черт, а дама, - произнесено было явно женским голосом.
     Похоже, эта чертова дама и пришила неприятеля  с  гранатой.  Впрочем,
дамин голос казался мне знакомым. Жалко, что фонарик мой почти сел.
     - Мы с вами где-то встречались? - решил уточнить я.
     - Ну, иди поближе, Хвостов.
     Я понял, что это Нина Леви-Чивитта задолго до того, как  добрался  до
нее. И тут снова началась  стрельба.  Насколько  можно  было  разобрать  -
кто-то подплывал на спасательном круге с автоматом и гранатометом.
     - Сейчас будем  нырять,  -  крикнула  мне  Нина  в  промежутке  между
очередями. Она протянула  мне  маску  и  небольшой  ранец  с  баллоном.  -
Натягивай.
     Я кое-как  нахлобучил  маску,  зажал  мундштук,  после  чего  госпожа
Леви-Чивитта потянула меня за собой, под воду. Мы проплыли  мимо  каких-то
каменных азиатских драконов, мимо надгробной плиты с грустной надписью  на
латыни, мимо малоизящной статуи богини Кали с ожерельем из  черепов,  мимо
квадратного индейского божества с клыками хищника и отрезанными головами в
лапищах.  Мне  на  мгновение  показалось,  что  божество  не  каменное   и
глазки-бусинки  у  него  светятся  нехорошим  огнем,   а   клыкастый   рот
ухмыляется.
     Потом мне стало не до мистических заморочек, потому что мы  принялись
протискиваться в какую-то дырку в полу, похоже, отверстие люка, и едва  не
застряли там вдвоем.  Наконец,  Нина  покрутила  пальцем  около  виска,  я
пропустил женщину вперед, а сам  направился  следом,  ориентируясь  на  ее
круглую попку.
     Мы  вначале  опускались  в  тесном  колодце,   который,   загнувшись,
превратился  в  тоннель.  Дама  неплохо   знала   дорогу,   поэтому   даже
протаскивала меня сквозь узости. Преодолев обломки взорванной решетки,  мы
оказались в большом водном объеме. Внизу шевелился  ковер  из  водорослей,
справа уходила ввысь буро-зеленая стена, над головой было  зыбкое  смутное
"небо". Мы явно бултыхались в реке. Темное пятно  наверху,  как  я  вскоре
догадался, было не облаком, а днищем небольшого суденышка.
     Когда мы вынырнули на поверхность, крепкие  руки  немедленно  втащили
нас на борт. А еще через полминуты мы уже пользовались благами цивилизации
в каюте катера.  Довольно  неплохой  каютке  с  полированными  дубовыми  и
сияющими никелированными поверхностями, с баром, с японским телевизором, с
радиотелефоном.
     Нина скинула маску и сдернула непромокаемую материю с головы.  Черные
кудряшки рассыпались по ее плечам. Ее  рука  взялась  за  молнию  и  стала
продвигаться вниз, высвобождая  и  раскупоривая  из  объятий  гидрокостюма
женское тело. Застежка дошла до "буферов",  еще  немного  и  в  мои  глаза
влетело бы весьма аппетитное изображение двух розовых "кнопочек",  но  тут
дама обратила ко мне свой резкий каркающий голос.
     -  Basta,  bambino,  ты  кажется  большой  любитель  халявы.   Ну-ка,
повернись и смотри на дверь. Она как раз подружка для тебя.
     В   таких   условиях   пришлось   повиноваться.   Утратив    источник
положительных эмоций, я задумался  о  том,  насколько  продрог  в  осенней
водичке.
     - Мне не во что переодеться, Нина. - Голос был уже жалобным,  но  еще
мужественным.
     - А мне какое дело. Я не могу решать все твои проблемы. Ну, разве что
подарю жетон на метро.
     - Мне нельзя появляться дома, там вся квартира  трупами  закидана,  а
деньги  из  моего  кармана  вымыло  в  подвале.  Там  все  просто  кипело,
понимаешь.  У  Коли  Кукина  был  толстый  кошелек,  но  они  оба  куда-то
запропастились.
     - Ну тогда  продавайся  мне  в  рабство,  славянин.  Будешь  собирать
выделения, оставленные на газонах моими собаками,  -  скверным  вызывающим
голосом произнесла дама.
     - Нет, никогда, никогда, - я постарался быть обиженным и твердым. Ишь
выдумала, сука забугорная.
     Я обернулся. Нина была уже не в гидрокостюме, и  не  в  том  полярном
прикиде,  которым  она  щеголяла  на  памятной  северокавказской  станции.
Госпожа Леви-Чивитта обрядилась в довольно свободную юбчонку-клеш,  из-под
которой    выглядывали    стремные    ножки    равномерно     подкрашенные
средиземноморским солнцем. Да и джемперок явно демонстрировал,  что  между
ним и бабьим естеством ничего нет.
     - В рабство?  -  я  еще  раз  подумал,  оглядывая  женские  обводы  и
округлости. - За дешево никуда не продаюсь... Ладно, я рвану от  вас  даже
без всякого жетона, шпионы прокля...
     -  Silenzio,  тише,  -  она  поднесла  пальчик   к   губам.   -   Мой
сопровождающий чикаться не будет, раз и вернет тебя обратно рыбам.
     Так, меня припугнули. Теперь будут выуживать информацию, а затем  все
равно отправят  кормить  рыб.  В  руках  у  Нины  нет  оружия,  однако  не
исключено, что "сопровождающий" - тот крепыш, что втащил  нас  на  борт  -
потихоньку держит меня на мушке. Вон как раз скрипит пудовыми башмаками по
палубе.
     - Хвостов, что ты лелеешь в  своем  рюкзаке?  -  въедливо  произнесла
допрашивающая сторона.
     - По-моему, вы и так достаточно в курсе всех дел.
     - Хвостов, мы все равно узнаем, что там, - дама подошла к  зеркалу  и
стала прихорашиваться. Почему-то она уверена, что я не  дам  ей  сзади  по
кокошнику.
     - Зачем тогда спрашивать,  Нина?  Узнаете,  когда  найдете  советскую
ЭВМку-пенсионерку серии "ЕС".
     - Да, это действительно сложно... Так п