о и произнесла с неизбывной тоской
в голосе:
  - В город.
  Какой-никакой, а разговор завязался. Чарли вспомнила знакомство с Крисом,
назвавшим сразу свое имя и сумевшим с первых слов вызвать симпатию у
ребенка и расположить к себе большую часть компании. Отсюда мораль: чтобы
вызвать доверие собеседника, стоит для начала назваться.
  - Я - Чарли, а там сидит Ник. Мы странствуем... Ты тоже путешествуешь или
к кому-то едешь?
  Девушка опять вздохнула с надрывом и ответила тихо:
  - Домой... - И она неожиданно расплакалась, уткнувшись Чарли в плечо.
Сквозь рыдания доносилось: - Я не хочу им зла... Я просто хочу домой...
Домой, понимаешь!.. Мне больше некуда идти... Просто некуда!.. А они...
Они меня... - Она захлебнулась в рыданиях.
  Чарли гладила ее по голове, утешая:
  - Не надо... Да плюнь ты на них...
  Представления на самом деле не имея, на кого незнакомой попутчице надо
плюнуть, но в полной уверенности, что надо, просто необходимо плюнуть
отравленной слюной!
  Наконец та немного успокоилась и сказала, еще хлюпая носом:
  - Извини... Ты - Чарли, да?.. А я - Светик. - Она так и сказала "Светик",
так что непонятно было - имя это или прозвище.
  Трамвай тряхнуло на рельсовом стыке, он звякнул разухабисто, девчонки
подскочили на жесткой лавке. Чарли засмеялась, надеясь взбодрить Светика.
Светик вымученно улыбнулась.
  Ник высунулся в окно - там, оказывается, пробегал поселок. Вагон сбавил
ход - подоспела станция, - и в салон ввалилось с десяток новых пассажиров
- мужчин разного возраста, возбужденных и шумных. Напрасно профессор Кукол
считал, что все население Дербянского округа поголовно перекусано его
собратьями. Едва усевшись всей компанией перед двумя девушками, они
принялись к ним приставать, задавая всяческие непристойные вопросы,
рассказывая попутно про то, как лихо они разобрались с вампирами в родном
поселке Меркурьевке и в его окрестностях. Один из новых пассажиров подсел
к Нику и о чем-то его спрашивал, а тот отмалчивался, глядя в окошко. Чарли
прошла вперед, села перед ними, приветливо улыбнулась мужчине:
  - Это мой братишка. Мальчику нужна помощь. Его сегодня укусили. Я просто с
ума схожу! У вас есть дети?.. Понимате, малыш бледнеет, чахнет прямо на
глазах... - Ник втянул щеки и сполз на сиденье. - Мне кажется, на него
плохо влияет солнечный свет... - Последние слова она лепетала уже в
удаляющуюся спину. Ник тем временем показывал ей зубы, изображая страшный
вампирий оскал. Чарли со скорбным вздохом пересела к нему.
  За окнами тем временем катастрофически темнело. Судя по обилию
индустриальных подробностей за окнами, трамвай приближался к городу. В
компании послышались воинственные речи, как они им всем зададут в городе,
потом оттянутся, погуляют всласть, и прочее, и прочее, в том числе и
предложения симпатичным девушкам разделить компанию с будущими
победителями и гонителями вампиров. Трамвай миновал окраину, когда Светик
встала и прошла к двери. Махнула рукой, спустилась на подножку, спрыгнула
и растворилась в сгущающихся сумерках.
  Трамвай несся дальше - по предместьям, по темным городским улицам.
Разговоры в салоне постепенно смолкли, всеобщее молчание нарушалось только
стуком колес да мелодичным позвякиванием. Внезапно вагончик остановился.
Пассажиры поднялись с мест, оглядываясь: остановка, стрелка, конец пути?..
Раз встали, то пора сходить?.. Но сходить никто не торопился: впереди
поперек путей стояли три темные фигуры, до самых глаз закутанные в черные
плащи. Темно и тихо было в вагоне. И очень страшно. Впереди на рельсах
стояли вампиры, в этом никто не сомневался. Чарли вспомнила, что попутчики
- горячие меркурьевские парни - вроде бы собирались разметать всех
городских упырей в пух и прах. Но в решающий момент почему-то замешкались.
Сейчас отойдут, ринутся в бой, и завяжется на путях жестокая сеча. А что
делать ей с маленьким Ником? Затаиться в вагоне? Или выскользнуть под
шумок и бежать по темным улицам куда глаза глядят?.. Да, чуть не забыла:
при ней же верный хлитс! Драться с вампирами Чарли не собиралась, но сама
мысль ее успокоила. Оглядев еще раз улицу в поисках путей к бегству, то
есть к отступлению, она заметила появление новых темных фигур: они теперь
окружали трамвай, но пока стояли от него на некотором расстоянии. Наконец
один из тех троих, что выстроились поперек пути, произнес глухо в полной
тишине где оглушительным казался каждый шорох:
  - Живые, выводите! Не бойтесь. Вас здесь никто не укусит.
  "Должно быть, здешняя крылатая фраза", - подумала Чарли.
  У одного из лживых не выдержали нервы, в полумраке Чарли узнала того
самого, что подсаживался к Нику. С невнятным то ли криком, то ли рыком он
устремился вперед по проходу, отбрасывая с пути товарищей и натыкаясь на
лавки, ворвался в водительскую кабину, что-то там сделал, и трамвай рванул
с места, словно бык, выпущенный на корриду. Все находившиеся в вагоне,
бухнулись на скамьи от рыка, некоторые, не удержавшись, полетели на пол.
Фигуры впереди шарахнулись в стороны, как черные птицы. Кто-то отпрянул
недостаточно поспешно: удар, приглушенный крик, темное тело катится справа
по асфальту, ранее окружавшие кидаются вперед - поздно! Трамвай мчится как
очумелый, трясясь и дребезжа, по широкой улице, вокруг зажигаются огни
витрин, вспыхивают неоновые вывески, на тротуарах появляются человеческие
фигуры, замирают, проносятся мимо. Чарли пригнулась к сиденью, обхватив
Ника. Мысли прыгали и дребезжали: "Выйти надо было из этого чертова гроба
с музыкой на колесиках! И начистить вампирам зубы!.. Нет, лучше выскочить
заранее, вместе со Светиком. А еще лучше - вообще никогда в него не
садиться!" Ник из под руки трепыхался, пытаясь вырваться, чтобы принять
посильное участие в "корриде". Чарли продолжала из последних сил его
удерживать, как вдруг вагон тряхануло особенно резко, он в последний раз
звякнул отчаянно и со страшным скрежетом, не прекращая движения, начал
заваливаться - как раз на ту сторону, с которой они сидели. Пассажиры
полетели кувырком, Чарли, оторванная от Ника, тоже полетела, ударилась обо
что-то плечом больно-пребольно, потом боком, затем удар в бедро чего-то
мягкого, но тяжелого, тупой тычок чего-то жесткого сзади под ребра. Она
скорчилась, закрыв голову руками и так пребывала до тех пор, пока вагон
окончательно не замер и в нем не воцарилась тишина - поистине мертвая.
Хотя Чарли на протяжении всей катастрофы оставалась в полном сознании, но
сознание это сжалось в плотный шерстяной клубочек. Когда клубочек начал
понемногу разжиматься, на поверхность первым делом выпросталась мысль:
"Цела!" И сразу за ней вторая: "А Ник?.." Чарли подняла голову,
огляделась: тьма. И бардак. Бардак во тьме. Поблизости что-то
зашевелилось, оттуда послышались сдавленные звуки непечатного содержания,
с другой стороны раздалось тонкое жалобное "ох".
  - Ник! - позвала Чарли, подбираясь ползком к той бесформенной груде, из
которой продолжали доноситься "охи". И еще раз, уже на грани отчаяния: -
Ники!!! Где ты?!
  Внезапно откуда-то донесся голос Ника:
  - Чарли! Чарли! Давай сюда, скорей! Здесь можно вылезти!
  Чарли сначала ужасно обрадовалась и почти сразу разозлилась: тела
пострадавших, лежавшие до этого в неподвижности как попало вперемешку с
лавочками, после призыва зашевелились и стали издавать по отношению друг к
другу вполне членораздельные, хотя и не вполне дружелюбные,
звукосочетания: им также явно не терпелось выбраться на волю из бардака и
тьмы. Чарли, утешаясь радостной мыслью, что Ник жив, здоров и весел,
полезла на его голос по чьим-то ногам, рукам и туловищам, провоцируя то и
дело среди печальных руин взрывы замысловатых речевых оборотов, что тоже
радовало: не все невинные жизни унесла авария, далеко не все. В конце
концов Чарли достигла хвостовой части вагона, где преодолела последнее.
препятствие - вставшую боком скамью, выбралась наружу через покореженное
окно, встала на ноги и огляделась. Вот и все, что она успела сделать перед
тем, как ее обхватила поперек туловища крепкая рука, а другая рука в
кожаной перчатке прикрыла ей всю нижнюю половину лица, где, как известно,
находится рот. Ник стоял напротив, также схваченный, с зажатым перчаткой
ртом - его держал человек в форме, должно быть, полицейский, с лицом,
закрытым до половины черной маской.
  Трамвай лежал у самого тротуара - похоже, он слетел на полном ходу с
рельсов, вокруг стояло несколько флаеров угольно-черного цвета -
патрульных?.. - и люди в масках, а чуть поодаль толпился народ - обычные
на первый взгляд зеваки, но после второго, более внимательного взгляда
Чарли старалась больше на них не смотреть: такими пристальными были их
глаза, так нервно вздрагивали руки, так жадно раздувались ноздри и шеи так
и тянулись в сторону "живых". Пожалуй, было даже к лучшему, что
пострадавших в автокатастрофе сразу хватала полиция, иначе их неминуемо
разорвали бы на молекулы, в полном соответствии с предсказаниями Кукола.
Другое тревожило Чарли: здешняя полиция, насколько она понимала, должна
была полностью состоять из вампиров. От растерзания спасли - это хорошо.
Теперь, может быть, повезут в участок. А там?.. Сорвут слуги закона свои
намордники, отстегнут колпачки с табельных клыков, и...
  Из трамвая тем временем выбрался помятый мужчина средних лет. Этот был
также моментально схвачен, затрепыхался было, но как-то внезапно утих и
даже расслабился. Глядя поверх закрывающей рот перчатки на внезапно
обмякшее тело мужчины средних лет, Чарли поздравила себя с тем, что "при
задержании" не стала оказывать сопротивления. Дальше все шло красиво и
отработанно, как по нотам: пострадавшие лезли один за другим, их хватали,
слишком нервозных мгновенно успокаивали, однако не торопились оттаскивать
тела с места трагедии и запихивать в машины, а оставляли тут же,
поддерживая и выстраивая полукругом. Операция производилась быстро, четко,
в полном молчании. Искренне посочувствовав очередной жертве полицейского
произвола, Чарли переключила внимание на ближайший из флаеров, окруживших
место аварии.
  Машина вряд ли была полицейской: длинная обтекаемая капля, матово-черная,
словно не имеющая ни дверей, ни окон, стильная и наверняка безумно дорогая
тачка. Здесь не хватало Ларри, который мигом определил бы не только
название машины, но и ее точную цену. Еще не все пострадавшие покинули
опрокинутый трамвай, когда каплю пересекли две поперечные трещины, салон
открылся, и оттуда на улицу ступил гражданин: весь в черном, без маски, с
очень бледным лицом. И без того взволнованные зрители, толпившиеся
поодаль, пришли в еще большее возбуждение; вообще-то они тоже выглядели
достаточно бледными, но какими-то серо-бледными, а у этого лицо было таким
белым, что казалось светящимся. Подойдя стремительным шагом человека, у
которого времени в обрез, он остановился перед упавшим вагончиком, откуда
в данный момент выбирался с кряхтением очередной пассажир - похоже было на
то, что бедняга застрял. Окружающие замерли, не сводя глаз с новой
персоны, словно в оцепенении или под гипнозом. Чарли, не имевшая ни
малейшего представления о том, кто перед ними, впервые увидела воочию
ореол силы - не просто физической, а куда более могущественной, - той
истинной силы, что неотделима от реальной власти.
  Не удостоив застрявшего даже беглым взглядом, человек пробежал глазами по
пленникам и ткнул пальцем в сторону Чарли - не то чтобы небрежно, а словно
наскоро. Все. После чего, так и не произнеся ни слова, развернулся и
быстро пошел назад к своей машине. Чарли потащили следом за ним, продолжая
зачем-то зажимать рот. Она хотела обернуться, крикнуть - все бесполезно,
ее почти несли, перехватив за талию, жесткая перчатка царапала губы и нос,
было невозможно вздохнуть, попыталась тормозить ногами, брыкаться - без
толку, ноги едва касались носками асфальта, удары не достигали цели. Ее
уводили от Ника. Она не могла этого допустить и имела при этом возможность
освободиться практически мгновенно, но не хотела использовать хлитс
сейчас, когда человек - или вампир - был к ней так близко. Да, он ее
тащил, но не угрожал при этом ее жизни, по крайней мере пока. Она хорошо
помнила полицейского с отрубленной рукой - единственного из людей, кого
она изуродовала, сама того не желая, просто призвав хлитс на помощь в
похожей ситуации, в таком же стремлении вырваться из чужих рук на свободу.
Она решила подождать ровно до тех пор, пока ее отпустят, а тогда уже
браться за хлитс и действовать, как подскажет случай.
  Однако случай, как ему порой бывает свойственно, распланировал все
по-своему: уличная толпа пришла к тому времени в неописуемое волнение,
страсти накалились, глаза горели, местами посверкивали клыки. Пока Чарли
тащили, кто-то из первых рядов не выдержал и бросился вперед в попытке
прорваться к живым сквозь не слишком-то сомкнутые ряды охраны. Его тут же
перехватили, но его примеру последовали многие. Чарли как раз запихивали в
машину, когда у места аварии вспыхнула потасовка. Она уже собиралась
выхватить хлитс и, наведя страху на окружающих, проложить себе дорогу к
Нику, как вдруг за спиной у ее охранника что-то полыхнуло веселым синим
пламенем. Он обернулся, в этот момент маленькое тело проскользнуло мимо и
сигануло в машину под ноги Чарли. В следующий миг салон закрылся, флаер
резко взял с места, сразу оставив закипающий сыр-бор где-то позади и
далеко внизу.
  Чарли первым делом помогла усесться Нику, чье внезапное появление стало
для нее большим подарком: вряд ли стоило надеяться, что прокладывание к
нему дороги с помощью хлитса в такой сумятице обойдется без жертв. Усадив
Ника, она с независимым видом оглядела салон, напоминавший продолговатую
уютную комнатку с приглушенным светом. Напротив в удобных креслах
расположились двое, именно напротив, то есть лицами к пассажирам, или,
скорее, к пленникам. Мужчина, чей возраст Чарли затруднилась бы определить
из-за его чрезмерной бледности, быть может, скрадывавшей морщины, разве
что по волосам: в коротких темных прядях поблескивала седина, но седина
ведь не обязательно свидетельствует о возрасте. И женщина - белокурая, в
легком струящемся платье, изящная чуть не до прозрачности, вся эталон
пластичной аристократической узости, граничащей с совершенством. Ее глаза
- большие и очень светлые, словно бы немного размытые, были устремлены на
Чарли. Потом она повернулась к спутнику и заговорила чуть нараспев, с
заметным раздражением:
  - Зачем ты ее взял, Дим? Что с нее толку? Гугу живые девки сейчас не
нужны, Валентин просил у тебя мужчину, а я...
  Бледный господин оборвал капризную красавицу одним коротким словом:
  - Заткнись!
  И она умолкла, горделиво отвернувшись к окну. А он продолжил, обращаясь
уже к ним, а точнее, к Нику, потому что глядел, не отрываясь, именно на
него:
  - Мальчишка. Вот уж не думал. Впервые вижу такую оригинальную партию. -
Он, в отличие от дамы, с самого начала в упор смотрел на Ника, на Чарли же
только изредка взглядывал. - А ты хват. Нашел, значит, себе подружку?
Дурачок. Я же на нее тебя поймал. Как на живца. Заметная барышня. Такие
просто так поодиночке не ходят. - Ник молчал, как партизан, сжав губы в
нитку. Мужчина был серьезен, словно и впрямь на допросе партизана. - А
если я у тебя ее заберу? Как, отдашь? Или, может, продашь?..
  Утонченная дама при этих словах состроила презрительную мину. Ник же от
них взорвался, словно динамит от запала:
  - Не отдам! - Он схватил Чарли за руку, как будто ее у него уже отнимали.
  - Она моя! Навсегда! А ты целуйся со своей вредной спирохетой!
  Собеседник взглянул искоса на соседку. Та задышала часто-часто, глядя с
ненавистью на дерзкого мальчишку своими размазанными глазами, но так и не
произнесла ни слова - то ли онемела от переизбытка чувств, но скорее, как
показалось Чарли, заставила себя смолчать титаническим усилием воли,
повинуясь недавнему приказу. Чарли удивило, как это красавица сдержалась,
чтобы не показать клыков. Глаза мужчины, до этого совершенно
непроницаемые, стали вдруг глубже и выразительнее, будто налились чернотой.
  - Твоя подружка и так принадлежит мне. И ты тоже принадлежишь мне, Вадиму
Лядову! Понимаешь, что это значит? Еще нет? Это значит, что вы - вне Игры!
Конец приключениям, начинается грубая реальная жизнь! Вы больше не партия.
Привыкайте к мысли, что вы - просто живой товар. Ясно?
  Чарли, ошеломленная всеми этими властными заявлениями, не сразу заметила,
что посередине салона вырос маленький плоский столик. Лядов хлопнул по
нему ладонью:
  - Артефакты!
  Флаер мягко качнулся и застыл. Чарли бросила взгляд в окно, поглядела на
столик, на бледного человека напротив, и левый уголок ее рта пополз вверх,
образуя кривую ухмылку. Лядов открыто ухмыльнулся в ответ. Чарли
подивилась грандиозной самоуверенности человека, сидящего перед двумя
вооруженными людьми и уверенного, что нескольких повелительных фраз
достаточно, чтобы они сложили перед ним оружие, подняли лапки и
добровольно стали, как он выразился, "живым товаром". А ведь ее он,
пожалуй, вовсе не принимает в расчет: у нее какие-то игровые атрибуты,
она, по логике, должна была бы их применить, когда ее хватали, тащили и
запихивали в машину. Его приказ относился только к Нику, который в
критический момент на глазах у всех устроил иллюминацию. На мальчика
властный тон взрослого мужчины должен был подействовать как приказ свыше,
но Лядов сделал неправильный шаг, пригрозив, что отнимет у него Чарли. Она
еще решала, как бы поэффектнее удалиться - разрезав машину пополам или,
помахивая хлитсом, повелеть Лядову ее открыть, когда Ник с отчаянным
криком "Лови!" закидал мужчину пиротехническим атрибутом, хранившимся в
большом количестве на дне его карманов. Первую мелкую вещицу Лядов
действительно поймал - безо всякого для себя ущерба - в правую руку, тут
же вскинул левую ладонью вперед, и остальная мелочь, запущенная в его
направлении, посыпалась на стол, встретив невидимую преграду. Ник, уже
видя свой провал, кинул что-то в красавицу-"спирохету", но и этот снарядик
отрикошетило на стол, без малого не в общую кучку. Ник вздохнул, сложил
руки на коленках, как примерный мальчик, покосился виновато на Чарли: ну,
мол, извини, не получилось.
  Лядов раскрыл правую ладонь - на ней лежала пластмассовая пробка. Кинул ее
к остальному, поднял удивленные глаза.
  - Это что?.. - Похоже, с такими "артефактами" он сталкивался впервые.
  - Мои вещи, - ответил Ник нехотя.
  - Все? - В голосе Лядова слышались недоверие и насмешка.
  - Не все! - сказал Ник и высыпал на стол еще две пригоршни всякой всячины.
  - Не валяй дурака, малыш! - В мягком, ласковом голосе сквозила угроза. -
Лучше будет, если ты отдашь все сам.
  - А что тебе надо?
  - То, чем ты подпалил задницу копу. Ник насупленно порылся в карманах и
добавил к кучке еще одну пробку, пару пуговиц и камешек. Лядов взял
камешек, повертел, поднял глаза на Ника:
  - Этим?.. - Ник кивнул. - Что ж... Проверим. - Лядов положил камешек к
другому мелкому хламу и движением ладони смел все со стола. Вещицы при
этом не посыпались на пол, а попросту исчезли. Чарли так и не поняла:
прошли они таким образом проверку, были ли на нее отправлены либо их
просто до поры убрали с глаз. С нее пока ничего не требовали, сама же она
больше не спешила высовываться: поведение Лядова и продемонстрированные им
возможности свидетельствовали, что он вполне способен отобрать у нее хлитс
- их единственный шанс на спасение, как она думала теперь.
  После всего только что увиденного, сумбурные события этого дня наконец-то
сложились в ее голове в более или менее логическую картину, куда
укладывались исчезновение Криса, внезапный отъезд Лобстера и даже, хотя и
с некоторой натяжкой, бегство Ларри. Картину примерно такую: Игроки, если
верить Лехе, уподобились простым людям, кто-то из них путешествует по
Земле, поделенной на игровые зоны, приобретая друзей, борясь с врагами,
колошматя монстров и добывая в нелегкой борьбе разные артефакты. А кто-то
сидит на одном