- Я, кажется, что-то упустил... - Олег обогнул большой обеденный стол и уселся в углу. - Речь шла о тотальной войне... Войне, которая уничтожит человечество. При чем тут какой-то отдельный мужик? Без него война не начнется?
     - Начнется, обязательно начнется, - заверил Иван Иванович. - В любой магистрали. Война неизбежна. Но уничтожение всего человечества... вот этого избежать можно. Есть шанс, по крайней мере.
     - Какой-то несчастный мужик...
     - И несколько сот миллионов. Тех, кто умудрился выжить во время самого конфликта и не погибнуть после от радиации. Миллиона два при этом сохранили способность к воспроизводству потомства. Так что новое человечество вылупилось не из античной литературы и не из крестовых походов. Оно выползло стаями из зараженных лесов. И оно умеет ценить жизнь.
     - Но при чем тут какой-то мужик?.. - повторил Олег.
     - Его рождение и войну разделяет почти сто лет, причинно-следственная цепочка получается невероятно длинная. Нашего прошлого объективно до сих пор не существует, но для меня оно так же реально, как для тебя - твое... гм... Прости, Шорох, я не то хотел... В общем, события удалось реконструировать, и начало нашей истории оказалось связано с этим... мужиком, - усмехнулся Иванов. - С его рождением начинается другая магистраль, и она перекрывает путь нашей.
     - Но если до барьера останется еще целый век... Сколько раз за это время магистраль свернет в сторону?
     - Много. Но все эти повороты приведут не куда-нибудь, а в мое настоящее.
     - Включая и новые?
     - Что? Новые повороты? - Иван Иванович перегнулся через стол. - Тебе-то уж стыдно такие вопросы задавать, опер... "Новые" они для вас. А для нас, - он сделал паузу, - для нас все эти повороты в далеком прошлом. Остался один, последний. Июль тысяча девятьсот семьдесят шестого. Запоминай, Шорох! Не желаешь, чтобы я внес это тебе в программу, - запоминай сам.
     Иванов назвал координаты точки вторжения и обрисовал обстоятельства. Операция на первый взгляд была не сложной.
     - Если что-то не получится... - промолвил Олег.
     - Меня и тебя в этой магистрали не окажется, - закончил за него Иванов. - А Прелесть выполнит то, на что ее программировали... Все, что мы с тобой сделали, пока существует лишь как вероятность. И сейчас она либо реализуется, либо станет достоверно несбывшейся. Если бы ты не убивал Алексея...
     - Тащи свои провода, потомок, - перебил Шорохов. - Мы же торопимся, А лекцию о нравственности прочтешь мне в следующей жизни.
     Иван Иванович без возражений принес на кухню свернутый шнур и эластичный обруч. Процесс сканирования занял минут десять, не больше, и показался Олегу подозрительно простым. Он не ощущал ничего, кроме давления жгута на лоб, и был слегка разочарован.
     Иванов не отрываясь смотрел в мнемопрограмматор и периодически что-то потюкивал на клавиатуре. Шорохов, заглянув ему через плечо, обнаружил на экране все ту же клинопись, только в движении: символы возникали в центре голубого поля, расползались оттуда в стороны и скрывались за пределами окна. Олег заметил, что в теснящемся массиве значков тут и там образуются новые "родники", - как Иванов умудрялся все это отслеживать, оставалось загадкой.
     Шорохов почему-то подумал, что такие же ощущения должны испытывать люди, попадающие в руки мошенников, - когда становится ясно, с кем имеешь дело, когда сознаешь, что тебя обманули, но формально афера еще не завершена, и ты продолжаешь надеяться и успокаиваешь себя тем, что изменить ничего нельзя, что выбирать уже поздно и что, кажется, сам момент выбора проскользнул как-то мимо... Эта странная ассоциация не давала ему покоя все то время, пока Иван Иванович колдовал с прибором, но улетучилась сразу же, едва он опустил крышку.
     - Порядок. Я ничего не корректировал, ты сам видел.
     - Да уж... видел... - скривился Олег, стягивая с головы датчик. - А кто тебе мешает по дороге в бункер...
     - Не веришь - поехали вместе, - предложил Иван Иванович и, взяв с подоконника остывшую воду, жадно выпил весь стакан. - У нас общая цель, Шорох. Бытие как таковое - твое, мое и еще четырнадцати миллиардов.
     - И еще Ася... - добавил Олег.
     - А?.. - Он дошел до порога и замер. - Что говоришь?..
     - Еще - жизнь Прелести.
     - Прелесть, да... Конечно...
     Дверь за Ивановым закрылась почти неслышно. Шорохов побродил по квартире в поисках сигарет - заранее зная, что у Ивана Ивановича он их не найдет, и все же заглядывая в каждый угол. Новехонькая мебель была расставлена оптимально. Нигде ни соринки, ни пылинки - все безукоризненно, как на рекламном плакате.
     Однако Олегу вздумалось, что он в таком месте жить не смог бы.
     Включив телевизор, Шорохов наконец сообразил, что сигареты он толком и не ищет. Просто пытается себя чем-то занять. Удержать от ненужного визита к Прелести.
     Ася вышла из комнаты сама - неожиданно и в то же время как-то буднично. Она протянула Олегу свой "Салем" и не спеша двинулась в сторону кухни.
     - Что это за чемодан у вас был? - спросила она.
     - Чемодан?.. Так... Яйцо.
     - Черное и прямоугольное?..
     - И с ручкой, - добавил Олег, но почувствовал, что не отшутится. - Яйцо, в котором смерть, - сказал он.
     - По-моему, это обыкновенный мнемопрограмматор...
     - Обыкновенный... - Шорохов пощупал чайник и принялся разыскивать кофе, пока не понял, что ни ему, ни Асе это не нужно.
     Она уселась за стол и прикурила.
     - Ну, как ты? - спохватился Олег. - Тяжело было?
     - Да... - Ася склонила голову и посмотрела на него исподлобья, сквозь челку. - Было тяжело. Прикидываться.
     Шорохов по инерции копался на полке еще несколько секунд, потом замер и, медленно развернувшись, сел напротив.
     - Все, как ты просил. - Она стряхнула пепел в блюдце. - Кризис у меня прошел утром. Погибла во сне за эту мразь... А, пусть живет, жалко, что ли? - Прелесть вдруг помрачнела. - Вот тогда мне действительно... довольно фигово было. Осознавать, что умираешь, - это гораздо хуже, чем просто умирать.
     - А сейчас?..
     - Три таблетки пирогенала, и температура под сорок, зато ты нес меня на руках, от машины до самой кровати, и это было... прикольно. - У нее на щеках появились трогательные ямочки.
     Шорохов затушил сигарету и, едва выдохнув остатки дыма, прикурил новую.
     - Если программа кончилась, то для чего ты приехала к бункеру?
     - Я же говорю: ты меня просил.
     - Бред какой-то... И что, моей просьбы оказалось достаточно? Ты хоть понимаешь, чем ты рисковала?
     - Ты... очень сильно попросил, Шорох. А рисковать я ничем не могла. Ты сказал, что Службы в той точке нет. Мертвая петля, или вроде того...
     - Теневая.
     - Да-да, теневая. - Ася зевнула, затем дотянулась до холодильника и выбрала большое зеленое яблоко.
     - Но ведь ты мне не верила! - воскликнул Олег. - В записке - "Не верю тебе, не верю Службе"...
     - А кто мне ее диктовал? - сказала Прелесть, кусая яблоко за глянцевый бок.
     - Я?!
     Ася энергично закивала.
     - Ну... Ну, допустим... - пробормотал Шорохов. - Так все-таки, зачем?
     - Мне надо тебе кое-что передать. От тебя же, - сказала она, дожевав. - Передаю. Кхм-кхм... Шорох, когда урядишь себя в бункере, иди за собой и жди Дактиля. Все.
     - Все?.. - Олег прищурился. - А Дактиль там откуда?..
     - Я его уговорила. Ты сказал - любой ценой, и я...
     - Чего-о?! - Он поднялся из-за стола.
     - Щас!.. Я по-другому уговаривала, даже лучше получилось. В общем, Дактиль обещал быть.
     Шорохов подошел к окну и уперся лбом в холодное стекло.
     - Как же ты его нашла?
     - Он мне свидание назначал, помнишь?
     - Помню-помню...
     - Да прекрати ты ревновать! Я... когда у меня кризис закончился... О-о-ох!.. Думала, умру, не выдержу. А ты посмотрел - вроде живая. И сразу кучу заданий надавал.
     - Куча - это сколько? - осторожно спросил он.
     - Два - что, не куча?!
     - Сегодня утром? - уточнил он. - И где?
     - Ну там же, где мы и жили. На квартире на этой дурацкой.
     - Те же и там же... - отрешенно произнес Олег, вглядываясь в серую от снега ночь. - Квартира занята другими людьми. И уже давно.
     - Да, такая колоритная пара: он вечно пьяный, а она вечно в шерстяных носках. Неизвестно, что хуже... Мы перемещались вперед, несколько раз, пока не нашли день, когда квартира была свободна. У меня уже ломка начиналась. Настоящая.
     Шорохов не понимал, о чем она говорит, однако что-то в этом брезжило - неуловимое, как снег, отражающий свет, которому ночью и взяться-то неоткуда...
     - Ты сказал, что занимаешься какой-то операцией. Очень важной...
     Олег отклеился от окна и, налив себе воды, по примеру Иванова, осушил стакан в три глотка.
     - Поэтому ты сюда и явилась? То, что ты мне передала... Не было смысла, Прелесть. Я и так пойду за двойником. Он попросит отработать за него операцию, и я пойду. Так было. И ты... напрасно...
     Ася посмотрела не него не то с интересом, не то с сочувствием.
     - Что у тебя за операция, Шорох? Мне нужно знать, я же не кукла. Я такого не заслужила. Обидно...
     - Я тебя прекрасно понимаю, но...
     Услышав это "но", она отшвырнула стул и направилась в комнату.
     - Погоди! - крикнул Олег. - Ты готова выслушать любую ахи нею?
     - Ахинею - не готова, - зло отозвалась она. - Что-нибудь поближе к правде желательно.
     - Кто же виноват, что они так похожи... Получай свою правду, скоро человечество погибнет. Целиком. Предотвратить катастрофу нельзя, но можно создать побочную магистралью, где кто-то останется в живых. Операция подготовлена, - торопливо добавил Шорохов, не позволяя ей возразить. - Об этом позаботился Иван Иванович. Теперь ты убедилась, что он не плод моего воображения? Иван Иванович Иванов, прошу любить и... хотя необязательно... Я не знаю, из какого он времени, но это достаточно далеко.
     - Не дальше семидесятого, - вставила Прелесть.
     - Ты про барьер? Его создали современники Иванова, чтобы остановить события и подверстать наше реальное настоящее под их несуществующее будущее. В котором они, однако, существуют. Уму непостижимо, но у меня нет оснований в этом сомневаться. Вот только... мы не можем проверить, действительно ли там, за барьером, нам что-то угрожает... действительно ли будущее Иванова - последний шанс человечества. Я недавно задумался: а может, его магистраль - это такой кукушонок, который выживает за счет остальных птенцов? Хотя... не все ли равно? В каждой магистрали - те же самые люди, наши потомки.
     - Наверно, разницы нет... - сказала Ася,
     - Если честно, я ждал от тебя других слов.
     - Я не должна была в это поверить?
     - Ну... в общем, да.
     - Во-первых, я верю тебе, Шорох. А во-вторых... про эгоизм человечества мне не надо ничего доказывать. Я это на себе испытала. Твой Иван Иванович насчет катастрофы мог и не соврать. Для него любая редакция, кроме его собственной, - это и есть настоящая катастрофа... И он по-своему прав. И если бы здесь оказался миллион человек из миллиона разных магистралей, то они рвали бы друг другу глотки и тоже были бы правы. Каждый.
     - Не хочу разочаровывать, но у меня мотивы совсем не те. Человечество?.. Да срал я на него! Извини...
     - Я ведь тоже часть человечества, - сказала она с укором.
     - Это единственное, за что его стоит любить. Время, Земля, человечество... Я, опер Шорох, собираюсь все это спасать. Смешно... - Он погладил холодный подоконник и, случайно коснувшись своего пояса, торопливо вытащил из кармашка второй синхронизатор.
     - Возьми, это твое.
     - Брось куда-нибудь, - отмахнулась Прелесть.
     - Возьми, говорю, и спрячь!
     - Ты чего задергался-то?
     - Расскажи мне, как это - жить без программы. Вот она у тебя кончилась, и... что ты теперь чувствуешь?
     - А ты сам не знаешь?
     - Откуда?! - вырвалось у Олега, и он мысленно отхлестал себя по губам. - Откуда я могу знать, что ты, Прелесть, чувствуешь?! Да... я не о том, наверно... - Он беспокойно огляделся, словно ему за воротник свалилась гусеница. - Мне скоро уходить, Ася.
     - Мы можем больше не увидеться?
     - Можем...
     Олег представил, как сейчас, в этот самый момент, Иванов открывает сейф и ставит туда чемоданчик... или не сейчас, а через секунду... или через две... Он подумал, что если будет считать убегающие мгновения, то доберется до последнего еще быстрей. А Иван Иванович покинет бункер, и его безумная многоходовка тут же выйдет на следующий круг.
     - Я буду тебя ждать, - сказала Прелесть.
     - Да... Хорошо...
     - Что "хорошо"?.. Что ты мямлишь, осел?! Сколько тебе осталось?
     - Не знаю. И я не знаю, как это будет... выглядеть со стороны. Не смотри на меня
     - Чего ты боишься, Шорох?
     - Ты не должна этого видеть.
     Он собрался уйти в комнату и уже шел к двери, но люстра на кухне вдруг погасла. Не была света коридоре. За стеной замолчал телевизор.
     - Судьба... - обронила Прелесть.
     Олег услышал, как вжикнула "молния", только не сообразил, на чем. Кажется, Ася была в свитере - в том самом, который он купил ей вместо разорванной футболки. Она стояла рядом, совсем близко, но прежде чем Шорохов смог до нее дотянуться, он понял, что уже не успеет.
     Иван Иванович положил программатор в сейф и вышел из бункера...
     Олег поймал комара на лету и медленно скатал его в комок, - тот размазался между пальцев и перестал существовать.
     "Прощай, насекомое... - умиротворенно прошептал Шорохов. - Согласись, в декабре тебе делать нечего".
     Ночь за окном была серой от снега, поэтому он без труда разглядел и байковую рубашку на стуле, и будильник на телевизоре.
     Поднявшись, Олег оделся и вышел из комнаты. На кухне горел свет, в ванной лилась вода - все как положено. Как и было.
     Взяв на подоконнике пачку "Кента", Шорохов прикурил и заглянул в ванную. За клеенчатой занавеской кто-то принимал душ - определенно, женского пола, со знакомой фигурой и легко угадывающимися чертами знакомого же лица. Олег отодвинул шторку и, бесцеремонно полюбовавшись, стряхнул пепел в раковину.
     - Не мерзнешь тут?..
     - Холодно... - пожаловалась женщина. - Шорохов, закрой дверь!
     - Как скажешь. - Он выполнил просьбу и, не сводя глаз с обнаженного тела, уселся на край ванны. - Может, представишься?
     - Ха-ха!
     "Правильно, - подумал Олег. - "Ха-ха"... точно так Ася тогда и ответила. Сколько раз я спросил, как ее зовут? Семь или восемь, не помню..."
     - Я попробую угадать. Наверное, ты .. - Он изогнул брови. - Ты Алена? Нет?..
     - Ой, ладно, Шорохов, прекрати! Не смешно.
     - Значит, Асель.
     Ее челюсть медленно поехала вниз.
     "Что ты на это скажешь, ласточка белокурая?"
     Женщина покрутила краны, сделала еще пару необязательных движений и вновь начала поливать себя из душа. Вероятно, ей требовалась пауза, чтобы собраться с мыслями.
     На выпускном тесте Ася изображала не то любовницу, не то жену. Полгода учебы Шорохову закрыли, и он, по идее, видел ее первый раз в жизни. Удивляться обязан был он - на это тест и рассчитан. До чего же, однако, забавное мероприятие...
     Олег затушил окурок и погладил женщину по ноге. Та вздрогнула, но промолчала. На прошлом круге он несколько раз спросил ее имя, и реплики в программе были выстроены под этот диалог.
     "В программах, - уточнил Шорохов. - И в моей, и в ее".
     Он давно уже разглядел, что татуировка на левой груди, как, впрочем, и на правой, у женщины отсутствует. Служба действительно заменила Асю клоном, это было проще, чем разыскивать по Москве сбежавший прототип. Тем более сбежавший с будущим Стариканом, начальником этой самой Службы.
     - Давай спинку потру, - предложил Олег.
     - Не надо! - отшатнулась она. - Ты мне мешаешь! "Браво, сестричка. Выходит, отойти от прописанного текста не так уж и трудно... Изменились внешние обстоятельства, я начал говорить другое - и ты в ответ тоже говоришь другое..."
     - Слушай, соскучился я по тебе что-то... - Шорохов сделал вид, что собирается снять штаны.
     - Уйди отсюда! - крикнула женщина. Для жены слишком экспрессивно, для любовницы - тем более.
     - Ну, во-от!.. - разочаровался он. И как-то бессознательно положил руки ей на талию.
     Вода из душа лилась ему за шиворот, стекая по спине и брюкам прямо в тапочки, но Олегу даже нравилось: в этом было что-то бесшабашное, подростковое...
     "А может... - мелькнула сладкая мысль, - может, ну его на хрен, этот тест?! И этого Лопатина... Камеры, интересно, тут не повесили? "
     Шорохов оглядел потолок и снова повернулся к женщине. Почти Ася: зеленоватые глаза - обычно такие насмешливые, но сейчас совершенно растерянные... мокрые волосы, свившиеся тонкими колечками... и белая кожа, вся в маленьких прозрачных росинках... Прелесть часто оказывалась рядом, но Олегу всегда чего-то не хватало, всегда - чуть-чуть. Сейчас она снова была близко, и его уже ничто не держало. Даже камеры наблюдения. Ведь она была... почти Ася, только без прошлого и будущего. Рожденная, как мотылек, на несколько дней. Почти Ася - но без морского конька на левой груди. Не Ася. Клон.
     Оттолкнув его руки, женщина сдернула с крючка полотенце.
     - Холодно... - зачем-то пояснила она.
     Олегу вдруг стало неловко. Он мог бы поглумиться над кем угодно, это легко - когда заранее знаешь, чем все закончится. Однако перед ним был не человек, а копия, появившаяся на свет совсем недавно, за пару часов до него. Заурядный клон с заурядной программой - такой, каким был он сам и каким родился бы снова, если б не разнес череп тому программисту.
     - Извини... - буркнул Олег и вернулся на кухню. Пачка "Кента" была пустой - он оставлял себе только одну сигарету. Что оставлял, то и получил. Угостившись Асиным "Салемом", он вытащил из холодильника батон колбасы.
     Спустя минуту вошла Копия - в розовом халате и в розовых тапочках. Остановившись посередине, она странно посмотрела на Олега.
     Шорохов спохватился, что колбасу резал не он, а Прелесть. А он... Вроде бы сидел. Тупо пялился. Курил и не верил глазам.
     Олег бросил нож и подвинул к себе стул. Копия торопливо заняла его место. Со стороны это выглядело немного неестественно, но так, по программе, ей было легче. Олег уже не потешался. Он искренне хотел ей помочь, но... о чем они тогда говорили, он помнил лишь в общих чертах. Детали он просто забыл, как может забыть их любой нормальный человек. Кажется, в тот раз он без конца спрашивал ее имя, и сейчас это могло бы пригодиться, но он из-за своей глупой бравады все испортил. Смутил девчонку...
     - Гм, девчонку... - прошептал Олег.
     - Что ?.. - Копия обернулась и на мгновение застыла. - Чай будешь?
     - Наливай, - сказал он и понял, что опять промахнулся. Не так надо было, не так... Он же беспокоиться должен. Проснулся - а у него дома девушки посторонние. С морскими коньками. А на улице вместо июля декабрь...
     Олег подошел к окну.
     "Удивись, дубина! - приказал он себе. - Хоть по системе Станиславского, хоть еще по какой системе... Сделай большие глаза, неужели трудно? Не морочь девчонке голову, зачем ей все эти сомнения?.."
     - Ну ни фига!.. Во, снега навалило-то! - деревянно проговорил он.
     Копия сразу оживилась.
     - А что бы ты хотел в декабре? - спросила она не без сарказма. - Пальмы?..
     - В декабре?.. Ага, в декабре...
     Копия налила чай - много сахара, мало заварки, - и, присев напротив, поиграла сигаретой.
     - Я представляю, - сказала она. - Это самая забавная часть...
     - Серьезно?..
     - Неужели тебя и, правда, ничего не волнует?
     - А что меня должно волновать? Нет, волнует, конечно... - неуверенно добавил он.
     - Время... Земля...
     - Человечество... - вырвалось у Олега.
     - Прелесть что такое! - Копия встала и, выразительно помахав ножом, швырнула его в раковину. - Ты скотина, Шорохов! Тебя же не закрыли!
     - Мне тоже так кажется, - раздалось из дверей. Появился Лопатин - в расстегнутом пальто, в шляпе и с погасшей трубкой в зуба