ва богу" Олег воздержался. Когда из тридцати человек половина - трупы, то не все ли равно?..
     Сзади, у лестницы, зацокали туфли, и кто-то крикнул:
     - Валерий Па-алыч!.. Надежда Тимофе-евна! Тут... быстрее сюда! Тут такое! Позовите!.. Позовите кого-нибудь!..
     В дверях, покачиваясь, стояла медсестра, с которой Шорохов недавно столкнулся. На циферблате было без трех минут час, а без одной, - Олег отлично помнил, - девушке придется оправдываться и доказывать, что она не сумасшедшая. Это так обнадеживало, что взяться за станнер Шорохов не рискнул.
     Хотя в принципе он должен был...
     Лис добрался до Боксера и в упор всадил ему еще пяток зарядов. Потом откинул на нем пиджак и, пошарив под рубашкой, вытащил новую обойму для "Сайбершутера".
     - Вот теперь постреляемся!
     - Не надо... - проронил Олег.
     - Не дрейфь!
     Они зашли в туалет, удивительно чистый, даже с намеком на ароматизацию.
     - Кто субъект? - запоздало спросил Шорохов.
     - А что?..
     - Дело больно громкое.
     Лис самодовольно хмыкнул. Он ни секунды не сомневался, что все это еще можно исправить.
     - Кровать у окна видел? Вторая слева. - Он зарядил оружие и дал пробный выстрел по зеркалу. - Видел, нет?
     - Кровать?.. Нет, я не приглядывался.
     - Ну возле окна, говорю же! Там женщина пятнадцатилетняя.
     - Пятнадцатилетняя?.. Женщина? А я думал, в прошлом такого блядства не было.
     Лис медленно приставил ствол к стене и, развернувшись, ударил его по лицу - честно, кулаком, без всяких "приемов".
     Шорохов растерянно моргнул и сплюнул в раковину.
     - Извиняюсь... - выдавил он. - Так это ты там обыскался, на тележке? И который из шести?
     - Хрен знает... Они все похожие.
     - Это тебя подменить хотели?.. А я боялся, что меня.
     - Серьезно? - обрадовался Лис. - Земляки, выходит! Тебя как кличут?
     - Я Шорох. Но ты обо мне забудешь.
     Лис настроил синхронизатор и проследил за тем, как Олег набирает на табло "12:50".
     - Поехали?..
     Шорохов положил палец на кнопку и, когда опер исчез, переставил время на "12:57". За эти семь минут все началось и закончилось - от выхода Боксера до вопля той девчонки в белом халатике.
     Короткое перемещение предоставило Олегу уже готовый результат, - он находился там, за закрытой дверью. Нужно было только решиться и открыть. Там же, снаружи, была и надежда на то, что невмешательство в операцию изменит события к лучшему. Что Боксер с Музыкантом не собирались стрелять, а притащили свои бандуры лишь для страховки. Что Лиса они не знают, и он легко зайдет им в спины. Что переполох, без которого в людном месте не обойтись, не выльется в бойню. И что у сестры, забежавшей на третий этаж, не будет повода звать своего Аркадия... или Валентина?..
     - Валерий Палыч!.. - как подсказка, раздалось в коридоре. - Надежда Тимофевна! Тут... быстрее сюда!
     Олег выскочил из туалета и, споткнувшись о чью-то ногу, растянулся на теплом линолеуме. И, пока летел, многое успел увидеть. Не все. Но достаточно. Столько, что и вставать уже не хотелось.
     На сей раз у Лиса был "Сайбершутер" - к станнеру он даже не прикасался. Неизвестно, с какого выстрела он срубил Музыканта, но Боксер, похоже, успел укрыться. Он палил в Лиса, а Лис палил по нему, кроме того, Боксер держал выходы на лестницу. В итоге оператор выполнил задачу: не позволил поменять младенцев и уничтожил диггеров. Попутно погиб сам и явился причиной других смертей.
     Живых в коридоре не осталось.
     - Позовите!.. Позовите кого-нибудь!.. - надрывалась медсестра.
     Шорохов поднялся и направился в ее сторону. Проходя мимо палаты, он заглянул внутрь. Он не мог этого не сделать, а сделав, пожалел.
     Каталка была перевернута, но не так, как в первый раз, когда ее уронил Олег. Нелепая конструкция из крашеных металлических трубок упала, потому что по ней тоже стреляли. Никто из женщин не плакал, и это могло означать только одно...
     Это означало, что компенсация невозможна, и что вторжение должно состояться.
     Лис сидел напротив двери, привалившись к стене. Он умер с открытыми глазами, как будто до последнего мгновения следил за этой комнатой - за пятнадцатилетней матерью и за самим собой в казенном клетчатом одеяльце...
     Шорохов приблизился к медсестре и уложил ее из станнера. Раскрыв синхронизатор, он перебрал строчки с последними перемещениями и нашел самое раннее, когда застал Лиса на лестнице. Вычел из этого времени одну минуту и стартовал - не сомневаясь, что вот теперь-то все получится. И проклиная себя за это. И понимая, что выбора нет.
     Внизу показался красный "батник". Ровно через минуту на площадке должен был финишировать двойник Олега, следовавший за Лисом от метро, и, чтобы с ним не столкнуться, Шорохов пошел навстречу.
     - Время, Земля, человечество, - сказал он. - От Лопатина тебе привет, от Василь Вениаминыча.
     - А-а... Привет... Случилось что? Или тебя ко мне в помощь определили ?
     - Вроде того. В помощь. - Шорохов выстрелил и придержал Лиса, чтобы тот не разбился о ступени.
     - Ой! - послышалось сзади. - Плохо, да? Валерий Па-алыч!.. НадеждаТимофе-евна!..
     Олег посмотрел на часы.
     - Чего орешь? Рано же... - буркнул он. - Тьфу ты... Вызывайте "Скорую", у него приступ. Быстрее! Только не шевелите. Сердце.
     - Бывает, бывает, да... У нас это бывает... - залопотала сестра и унеслась куда-то на второй этаж.
     Шорохов пристроил Лиса в углу и потрепал за подбородок.
     - Такая вот ерунда, дружище... Я не знаю, на кого тебя сейчас поменяют, но... Служба - тоже не жизнь. Так что, может, еще и в плюсе окажешься... Прощай.
     Он спустился в холл и направился к регистратуре. Тетенька с гладким, блестящим лицом что-то торопливо доела и вопросительно глянула на Олега через закругленное окошко.
     - Шорохова, - назвал он.
     - Шо-орохова... Шо-орохова... - Женщина уткнулась в журнал и сосредоточилась так, будто запускала баллистическую ракету. - Шо-орохова... Нет. Не привозили.
     - Че-его?..
     - У нас ее нет.
     - Это я понял, - отозвался Олег. - Я только не понял, как это - "у нас ее нет"...
     - Не привозили, - доброжелательно пояснила женщина.
     Олег облокотился на деревянную стойку и попробовал рассмотреть каракули в журнале. Шорохова Алла Николасина в списке отсутствовала. Зарегистрирована под девичьей фамилией?.. С какой стати?..
     - Терентьева... - попросил он.
     - Тере-ентьева... Тере-ентьева... А у вас их, вообще много? - между делом поинтересовалась женщина. - Тере-ентьева... Нет. Терентьеву тоже не привозили.
     - Да как же не привозили-то?! - возмутился Олег. - Она уже родила!
     - Кого?
     - Что "кого"?..
     - Кого родила?
     - Мальчика... - оторопело ответил он.
     - Ну, так поздравляю! От меня-то вы что хотите?
     - Поищите еще.
     - Шорохову или Терентьеву?
     - Обеих... - Олег прикусил губу. По вискам синхронно скатились две капельки пота. - Поищите пожалуйста.
     Женщина, печально вздохнув, полистала журнал туда-сюда. Почитала, поискала. И закрыла.
     Шорохов врезал по деревяшке и медленно пошел к выходу.
     Отняли шесть месяцев, якобы проведенные в школе... Надеялся разобраться.
     Отняли квартиру и удалили его персону из настоящего... Тоже надеялся, хотя на что - неизвестно.
     Теперь у него отняли сам факт рождения.
     "Лиса с кем-то перепутали... Меня - просто не родили. Меня нет. Нигде и никогда. Я не существую. Я пустое место... Фантом".
     Он плелся по холлу, не замечая, что на него косятся.
     Фантом был одет неряшливо, но для семьдесят восьмого года - с шиком. Он был небрит и нечесан, но при этом достаточно обаятелен. Под его расстегнувшейся рубашкой виднелся кожаный ремень - не иначе итальянский. И еще он что-то бормотал про "сраное человечество".
     Фантом Шорох был абсолютно материален.

***

     У Олега оставался еще один пятачок. Кроме пяти копеек - несколько кредиток и полный карман мятой налички, но здесь это ничего не стоило. В тысяча девятьсот семьдесят восьмом году реальную ценность представлял только пятак - с древней, почти былинной аббревиатурой "СССР" и с глубокой царапиной на гербе, идущей через весь глобус наискосок.
     Шорохов не надеялся застать родителей дома, он уже убедился, что эта квартира, которую он считал своей, никогда ему не принадлежала. Он ехал не ради встречи, отнюдь. Ради другого.
     Дверь открыла дородная бабища в цветастом фартуке, перепачканном мукой. Открыла, не посмотрев в "глазок", - "глазки" были пока еще редкостью. Даже не сказала "кто там?". В семьдесят восьмом люди боялись парторга и участкового, но не грабителей.
     - Моховы здесь проживают? - спросил Шорохов. - Вы одна?
     - Так дети в школе, а муж...
     Олег выстрелил и, перешагнув через порог, закрыл дверь.
     Планировка была ему знакома, мебель - разумеется, нет. Прежде чем он здесь проснется, пройдет двадцать семь лет, и Моховы успеют переехать, уступив жилплощадь глухой бабке с дочкой и зятем. В один из декабрьских вечеров их, как рыжую Ирину, под каким-нибудь предлогом удалят из квартиры - для проведения странного мероприятия под названием "выпускной тест". Это была единственная точка, где Олег мог себя гарантированно застать. И еще Лопатина, к которому он имел крупный разговор.
     Точное время пробуждения Шорохов не помнил - что-то в районе девяти. Он набрал "20:30". Подумав, отнял полчаса, потом еще столько же и в итоге остановился на девятнадцати ноль-ноль. Над головой жужжал комарик - юный и, видимо, зверски голодный. Олег помахал рукой и хлопнул себя по шее. Так и не выяснив, попал он или нет, Шорохов сказал комару что-то предельно грязное и вдавил "Старт".
     Теперь он все узнал: шторы, обои, пыльную люстру - все до последней мелочи. Словно он был у себя дома. Собственно, как раз это он и воспринимал как свой дом. Кровать, на которой он спал, периодически - не один. Покрывало, прожженное сигаретой. Где-то здесь должна быть дырка... Шорохов откинул угол и легко нашел черное пятнышко. Часы, купленные на рынке...
     Взяв будильник, Олег подошел с ним к окну. На улице все было белым от снега. Удивительно, как он мог принять это за рассвет. Да еще летний... Сознание выбрало наиболее близкую аналогию из доступных. Оно же не знало, его сознание, что от начала июля до конца декабря не всегда проходит полгода. Иногда это всего лишь нажатие кнопки.
     И, кстати, разбудивший его комар был тоже не июльским. Майским, если уж на то пошло. Олег притащил его из семьдесят восьмого года с собой - на ухе, на затылке или еще как. Шорохов отставил будильник в сторону и несколько раз хапнул воздух ладонью. Без толку. Насекомое носилось где-то в темноте. Возможно, оно тоже ошалело от внезапной смены времен года.
     Будильник на телевизоре показывал "19:05". До начала теста было еще два часа, и Олег, вытащив сигарету, перешел на кухню.
     Докурить он не успел. С дверью кто-то завозился - не таясь, по-домашнему, и в прихожей включили свет.
     - Ты уже на месте, Шорох? - спросил Лопатин, снимая пальто и шляпу.
     Вопрос прозвучал так, будто шеф не сомневался, что они встретятся, - здесь и сейчас
     - Ага... - Олег выпустил дым через нос. - Курсант Шорох для прохождения теста... - Он вдруг замолчал. - Послушайте, Василь Вениаминыч... откуда вам моя кличка известна? Вы ведь мне ее позже придумаете Или она у вас уже заготовлена?..
     - Я давал вам время, - сказал тот, растирая с мороза руки. - И тебе, и Прелести. Разве нет?.. Вы сидели, всю дорогу трепались. Пока к бункеру ехали, - пояснил Лопатин.
     - Бункер? Может, я этот экзамен еще не сдам!
     - Сдашь. Куда ты денешься...
     - То есть вы тоже сюда вернулись?.. Как я?..
     Василий Вениаминович сел за стол и принялся набивать трубку.
     - Вот ты и дошел до самого начала, Шорох...
     - Вы мне все объясните, - твердо сказал Олег.
     - Естественно. Но если немного подождешь, вопросов у тебя не останется.
     Олег прикурил вторую сигарету и проверил часы
     - Зачем нужно это идиотское испытание? - спросил он. - Это же фикция! В школе вашей я не учился... что мне проверять?
     - Испытание, - подтвердил Лопатин. - Увидишь, увидишь.
     - Я тут на своем дне рождения побывал, - с усилием выговорил Олег, присаживаясь напротив. - Нету ничего... Ни рождения, ни самого меня...
     Василий Вениаминович болезненно поморщился, и Шорохову стало ясно, что он не ответит и на это.
     - Еще столкнулся с Лисом добавил Олег на всякий случай. - Тоже в семьдесят восьмом.
     - С кем ты столкнулся?
     - С оператором Лисом. В семьдесят восьмом году отряд не распускали? - уточнил Шорохов.
     - Мой отряд? Распустили?! Что за чушь?..
     - А где же ваши опера? Мы с Прелестью ни одного не видели.
     - Вам и не нужно. У вас... свой отряд. Отдельный.
     - И вы - наш отдельный координатор... Лопатин неопределенно изогнул брови.
     - Что это за дерьмо, Василь Вениаминыч? Что вокруг происходит?! Вы будете говорить или нет?
     - Подожди еще минутку.
     Олег ничего не понимал. "Минутка"... Что изменит-то? До теста еще далеко. Что может решить какая-то минута?..
     На площадке остановился лифт. Шорохов не засекал, но, наверное, как раз минута и прошла, прежде чем в квартиру внесли носилки с пристегнутым пологом. Плотная ткань закрывала все, кроме лица, и это было лицо Аси.
     Олег ринулся в прихожую.
     - Что с ней?!
     - Все в порядке, - спокойно ответил Лопатин. - Ася спит.
     Шорохов проследил, как двое операторов перекладывают ее на кровать - туда, где вскоре должен был проснуться он сам
     С лестницы показался запыхавшийся курьер Дактиль с потрепанной коробкой. В коробке, насколько Олег помнил, был не телевизор, а прибор для программирования клонов. Дактиль тоже вошел в комнату и поставил прибор у постели.
     Олег через коридор глянул на Лопатина. Тот покивал - мол, нормально, нормально.
     - Да что с ней?..
     - Не волнуйся. Все люди засыпают. Иногда под уколом. Ничего страшного.
     - А для кого программатор? Зачем вы ее усыпили? Она вам что?.. Кошка, что ли?!
     Олег убедился, что его помощь не требуется, и вернулся на кухню.
     - Василь Вениаминыч!..
     - Забудь о ней, Шорох. Прелести больше нет.
     - Как,., как... как это нет?! Что за дела?.. Типа "для меня нет"?
     - Типа, Шорох, вообще нет. Она погибла. Вечером того же дня, когда ты от меня свинтил.
     - Свинтил... что значит "свинтил"?.. Я-а-а ниоткуда... - Он замотал головой и вдруг замер, глядя на свои ботинки. - Погибла. Как погибла... Как это погибла?.. Как?!
     - На операции. И с этим ничего нельзя поделать.
     - Да-а!.. Как же, "ничего нельзя"!.. Щас, ага! - Олег вытащил из-под рубашки синхронизатор и, раскрыв, бросил его на стол. - Когда? Дата, место. Ну?!
     - Убери железку. Это была операция для смертника. Все было известно заранее. Там... по-другому невозможно.
     Олег вскочил со стула - еще без определенной цели, но уже зная, что вначале порвет Лопатину горло, а потом...
     Шорохов не дотянулся даже до бороды - горячая волна вбила его в угол и растеклась по животу.
     - Ты ублюдок... послал туда Асю... - прошептал Олег, замирая.
     Василий Вениаминович положил станнер рядом с табаком и неторопливо попыхал трубочкой.
     - Шорох, ты в нее влюбился? Вот же дурак-то... Зачем она тебе? Ее всего на трое суток в Службу приняли. Трое суток, начиная с сегодняшнего вечера. Сейчас развяжемся с твоим тестом, отвезу вас в бункер, ну и... дальше ты помнишь. Три дня ей на обкатку. Несколько мелких операций, чтобы с железками освоилась. В школе-то она тоже не была...
     Лопатин повозил по столу пепельницу и взглянул на Олега, не получая никакой реакции, но зная, что тот его видит и слышит.
     - Шорох... Прелесть запрограммирована. Она не клон, нет. Ты это подумал? Нет, нет. Ее загрузили в возрасте двух недель. Можно было и обойтись, если бы она согласилась с нами сотрудничать. В магистрали она погибает, еще молодая. Двадцать восемь лет, не обидно ли? Ей говорили, ей доказывали, даже экскурсию организовали. Взрыв бытового газа - жуткое зрелище, между прочим... После двадцати восьми у Аси ничего нет. Пустота. Ну что бы ей в Службу не пойти? Подменили бы ее клоном, а она бы жила... Не захотела. Пришлось программировать с самого детства. Ее собственную жизнь никто не трогал. Подсадили только последний год, там, где школа на реальные воспоминания накладывается. Она тебе не жаловалась? Мне - да. А что делать?.. А как еще?.. Зато сейчас ее ни учить, ни инструктировать не надо. Все помнит. У тебя же самого тест принимать будет. А то, что от нее осталось в магистрали... там, можно сказать, ничего и не осталось... Как раз сегодня. И не надо на меня бросаться, не надо, Шорох. Мы ей жизнь продлили. На целых трое суток, а это дорогого стоит. Ну а то, что под гибельную операцию ее подвели... А кого же еще? Штатного опера, который верой и правдой?.. Ее ведь к этому и готовили изначально - к трем дням в Службе. Просто кто-то должен был появиться рядом с Криковой. Однажды, в один далеко не прекрасный день... Дату не скажу, и не мечтай! Хлопот с этой старой сукой... Но начальство, как родителей, не выбирают, Шорох. Будет пикник, у Криковой будут большие гости. И будет стрелок на вертолете. И ничего нельзя будет компенсировать. Только появиться перед ней на секунду, чтобы поймать пулю. Мне тоже жалко Прелесть, поверь. Но это спецпроект Службы, моего мнения никто не спрашивал. И твое никто слушать не станет. Олег сидел, прислонившись к стене, и чувствовал, что понемногу оттаивает, - заряд ему Лопатин впорол щадящий, ниже нормы Шорохов уже мог моргать и ворочать языком, говорить - еще нет.
     - Если ты это скажешь, я в тебе разочаруюсь, - предупредил Василий Вениаминович.
     - Т-та мне... пох-х...
     - Как ты с координатором разговариваешь!.. Нет, тебя вместо Аси никто не пошлет. Забудь о ней. Три дня - не срок. Будет у тебя еще и любовь-морковь, и прочая красота-капуста... На-ка, покури, быстрее оклемаешься.
     Лопатин воткнул ему в рот сигарету и поднес зажигалку. На сложные движения Олег был пока неспособен, и после длинной затяжки пепел упал ему на брюки.
     - Забудь, Шорох, забудь, - повторил Василий Вениаминович. - Было бы можно, я бы тебе ее вообще закрыл, да только нельзя. Слишком много закрывать придется.
     Олег услышал, как на этаж снова приехал лифт. Загрохотали створки - из кабины вытаскивали что-то объемное и тяжелое.
     У него хватило сил наклониться, чтобы выглянуть в открытую дверь.
     - Вот-вот .. - проронил Лопатин. - Тебя ведь другие вопросы мучили. А ты про эту Асю...
     Четыре курьера вносили большой оранжевый контейнер. Загерметизированный. Полный.
     - Ка-вотащ-щим? -выдавил Олег. - Ка-во?.. А?..
     Ящик пронесли в комнату.
     Откинувшись назад, Олег внимательно посмотрел на Василия Вениаминовича. Тот почесал мундштуком нос и отвернулся к окну.
     - Да, Шорох...
     - Под... подмену мне ?.. Реш-шили ?..
     - Тебе не нужна подмена, - мрачно ответил Лопатин.
     - Меня.., ме-н-ня...
     - Тебя не надо менять, Шорох. Тебя нет в магистрали, ты уже знаешь
     Василий Вениаминович все-таки поднял глаза. В них была растерянность и что-то еще - искреннее.
     - Скоро этого клона запрограммируют. И он пройдет тест. "Выпускной", да. Потом мы приедем в бункер - он, я и Прелесть. Клон получит... - Лопатин вздохнул. - ...Получит оперативный позывной "Шорох"... В том контейнере ты... Ты, Олег. И твой день рождения не в семьдесят восьмом. Он сейчас.
     Шорохов зажмурился и хрустнул пальцами.
     Другого и быть не могло. Все сошлось в одной точке - удачно, даже слишком. Его нет ни в прошлом, ни в настоящем. Он и не жил... Клон, кусок мяса с чужими глюками в башке. Кукла с чужой мордой. С чужой судьбой.
     Олег встал, но, не удержавшись, рухнул вперед, ударившись ребрами об угол стола.
     - Рано тебе еще бегать, - сказал Лопатин, усаживая его на полу
     - Зачем?..
     - Я не знаю. Очередной спецпроект... У