дал, кто сидит внутри. В ранней редакции это был Лис, который привез еще одного Крикова, якобы настоящего.
     Теперь же Лиса не существовало, по крайней мере, для Службы, и Шорохову было любопытно, что от этого изменится. Все, сделанное Лисом, разом пропало, и каждый из его несовершенных поступков потащил за собой цепочку новых следствий Мир должен был стать другим - неузнаваемым. Но не стал.
     - Кайфа не прибавится, - раздалось сзади так внезапно, что Олег, дернувшись, чихнул - Не прибавится, Шорох. По себе знаю.
     Подкрасться по кустам было невозможно. Человек финишировал прямо за спиной, и это говорило о том, что визит Олега на пустырь секретом для Службы не является.
     Шорохов судорожно соображал, что ему делать. В принципе ничего. Он уже проиграл.
     - Вот, значит... - сказал знакомый голос. - Прибыл тебя компенсировать. Ты не против?
     Пастор отгреб мусор и прилег рядом. Через секунду на пустырь торжественно вкатился кремовый "Линкольн" Криковой.
     - Не трогал бы ты ее. И тебя не тронут.
     - Кто в тачке? - спросил Олег.
     - Вместо Лиса? Сейчас, сейчас... - Пастор ткнул пальцем в сторону "Волги", и из нее, как по команде, показался он сам. Чуть позже выбрался и фальшивый Криков
     - Понятно... Свято место пусто не бывает. Вообще-то про Лиса никто в Службе и не слышал...
     - Слышали, слышали. Те, кто был на заданиях и пришел в новую редакцию извне, со своей памятью.
     Шорохов вспомнил, как случайно изменил настоящее, выкурив в бункере старую сигарету. В результате пропал разговор с Лопатиным про генсеков и про что-то еще, такое же пустое. Об этом помнил только он, а Лопатин с Асей забыли. Для них этого и не было. Но для Олега - было. Значит, Лиге тоже ДМ кого-то остался. А если он, то, возможно, и...
     - И про Прелесть тоже слышал? - поинтересовался Шорохов.
     - А чего ж, конечно. Жалко ее, смазливенькая была. Ну уж судьба у нее такая.
     Из "Линкольна" выскочил охранник. Обежав машину, он распахнул заднюю дверь и подал руку вице-спикерше. Мадам Крикова, прямая, как палка, ступала медленно и степенно. Пастора и второго клона она заметила сразу.
     Чуть позже из лимузина вылез Шорох, следом за ним - второй охранник. Федяченко бродил между "Линкольном" и "Волгой", предвкушая, как Шорох растеряется, обнаружив еще одного старика. Шорох действительно растерялся. Он приложил ладонь козырьком, с сомнением осмотрел границы пустыря и, уже завершая оборот, наткнулся взглядом на Пастора с Криковым
     Олег следил за своим дворником и ждал, когда тот потянется к поясу. Перемещение можно было и не заметить, ведь он вернулся непосредственно в точку старта, но если бы Шорох раскрыл синхронизатор и принялся нажимать на кнопки, Олег увидел бы обязательно
     К железке двойник не притрагивался, и Шорохов окончательно убедился, что гнаходится в новой редакции настоящего. Не сбежав от кфиковских телохранителей, он не попадет в барьер, не встретит там Ивана Ивановича, не отправится в год своего рождения, а оттуда - в "выпускной тест" ..
     Олег прислушался к памяти. Вторая версия была уже там - без путешествия к границе зоны, без Иванова в пустыне, без всего того, что он открыл для себя в последние дни. Однако эти воспоминания оставались формальными и неродными. События, как в запотевшем зеркале, скорее угадывались, чем виделись наяву. После операции с Криковой там продолжалась нормальная, честная служба. Там - за поверхностью зеркала. В магистрали, из которой он умудрился вырваться. Не на свободу, нет. В другую магистраль - ту, где он нашел оранжевый контейнер с самим собой, где валялся, уткнувшись лицом в снег, и где отбил у Службы Асю.
     - Так чего... не будешь, что ли, компенсировать?.. - спросил Шорохов.
     - На кой ты мне нужен... - лениво ответил Пастор. - Полежи еще десять минут и отваливай.
     - Полежу Вашей Криковой все равно кранты.
     - Сомневаюсь...
     - Кое-кто должен будет ее спасти, - ненавязчиво начал Олег. - И не спасет, наверно...
     - Ты про Прелесть? Уже спасла.
     - Как это?..
     - Она уже все сделала. Ну, не она, допустим... Вырастили ей клона, он под снайпера и подставился. Сама-то Прелесть пропала, говорят... - Пастор коротко взглянул на Олега. - Это ведь она была изначально, Прелесть. Ну вот, чтобы не ломать логику, заменили такой же Прелестью
     - Логику... А что же раньше-то?! Одного клона - в развалины, второго - под пулю, а живого человека оставить... Ведь они это могли!
     Пастор пожал плечами - в положении лежа жест получился еще более неопределенным.
     - Как опер Прелесть никому не нужна, - сказал он - А как человек.. Шорох, чего я тебе объясняю? Служба не занимается спасением отдельных человеков. Разве что Криковой и ей подобных... Но и они интересны исключительно как объекты. Не как люди, поверь. А если каждого спасать и каждого жалеть... Куда будем девать спасенных? Где им жить?
     - Да, Службе жалко все человечество. Оптом.
     Он вдруг подумал, что совсем недавно относился к этому точно так же. "Замурованные"... Он называл их "замурованными" - всех, кто не имеет отношения к Службе, кто не вырван из магистрали. Хотя у операторов тоже своя магистраль... Свой бетонный столб.
     - Ты в курсе про Прелесть, - утвердительно произнес Шорохов. - Ну, про нее и про меня...
     - А как бы тебе хотелось? Могу помнить, могу не помнить. У меня в голове столько всякого намешано...
     - Опасно со мной такие разговоры вести. Плохо кончается.
     - Не, у меня все будет в порядке.
     - С чего ты взял?
     - Просто посмотрел. Смотался в будущее и посмотрел, что со мной стало.
     - Действительно просто... - обронил Олег. - И что там видно, в этом будущем?
     - Не скажу. Секрет. - Пастор тихонько рассмеялся. - В общем, Шорох, живи и здравствуй. Только не чуди, прошу. Крикову убивать нельзя, для нее смерть - это слишком красиво. Ты же там был, когда она со своим папашей... Я бы, может, и сам ее кончил, да не хочу ей такую услугу...
     - Слушай, а почему ты "Пастор"? - перебил его Олег. - Почему не "Вепрь" какой-нибудь, не "Ирод"?..
     Тот отломил сухую травинку и, пригладив перед собой пыль, вывел: "Past-оr-Future".
     - Ник у меня был. Давно, еще до Службы... Длинноватый немножко. В позывном больше двух слогов не полагается.
     - Осталось "прошлое, или...", да? Без "будущего"?
     - Без "будущего", - согласился Пастор, - так короче. Вон, вон!.. Сейчас самое интересное, гляди! Крикова спрашивает: "Ты счастлив, папа?.."
     Он произнес это медленно, как сама вице-спикер. Шепот Пастора полностью совпал с движением ее губ.
     Оба старика беспомощно мялись за широким сверкающим багажником. Крикова стояла рядом, тиская в руках, револьвер. Через секунду она поднесла ствол ко лбу одного из клонов.
     - Прощай, папочка,- продублировал Пастор не без удовольствия.
     Именно это она и сказала - тогда, в старой редакции. И дословно повторила в новой. Похоже, Лис не ошибся, и она действительно долго репетировала. Ждала. Мечтала.
     "Пусть живет, - решил Олег - Нельзя ее лишать такого наслаждения. Пусть гниет изнутри. Она достойна".
     Крикова переводила "кольт" с первого клона, в футболке и голубых джинсах, на второго, в серых брюках и клетчатой рубашке. Она пыталась разобраться, кто из них настоящий, и это тоже доставляло ей удовольствие.
     - Шорох! - позвал Федяченко. Олег вздрогнул.
     - Не тебя, - успокоил Пастор.
     - У вас есть шанс реабилитироваться, - объявил Федяченко.
     Крикова сказала что-то еще, совсем тихо, и, уткнув ствол в клетчатую рубашку, четыре раза нажала на курок. Старик секунду постоял и сложился, как тряпочный.
     - Поверил? - обратилась женщина ко второму. - Ты поверил, папа? Ты думал, я не смогу?.. Уважаемый Пастор! - окликнула она оператора у "Волги". - Ну, хоть теперь-то вы проясните? Кто это был? Копия?
     - Копия, - ответил тот.
     - Ты наконец-то плачешь, папа... - пробормотала она. И выстрелила отцу в голову.
     Федяченко вручил Пастору две пластиковые карточки, и свита Криковой начала грузиться в "Линкольн". Перед тем как сесть, вице-спикер двумя пальцами взяла револьвер и кинула его в кусты.
     "Кольт" упал так близко от Олега, что ему даже не понадобилось никуда ползти. Он подобрал с земли кривую палку и притянул оружие к себе. Телохранители направились было к кустам, но водитель коротко ударил по клаксону, и они вернулись к машине.
     Вскоре "Линкольн" скрылся в узком извилистом проезде. Шорох и Пастор синхронно достали сигареты и прикурили. Потом сошлись у "Волги" и хлопнули по рукам. Пастор протянул карту, Шорох ее без колебаний принял и тут же опустил в задний карман. Если в присутствии Криковой все развивалось почти так же, как в ранней редакции, то после ее отъезда различия стали очевидны.
     Двойник знал о том, что прототип на пустыре не появится и что, сколько бы стариков мадам Крикова ни убила, застрелить своего отца Служба ей не позволит. Вероятно, о характере операции Шороха предупредили заранее, и он не стремился никуда удрать. Это казалось таким логичным, что Олег не понимал, почему Лопатин не поставил в известность его самого...
     Впрочем, ответ у Олега был, простой и внятный: мир все-таки изменился. Таким его сделал сам Олег - в тот момент, когда помешал Лису устроить бойню в роддоме. И в результате...
     Тот, кто стоял у служебной "Волги", кто предпочитал сигареты "Кент" и отзывался на кличку "Шорох", обладал другой памятью. Немножко. И он был немножко другим человеком. Вернее, конечно, клоном.
     Олег сдул с револьвера пыль и нажал на экстрактор. На землю с глухим звоном выпали пять гильз и один неизрасходованный патрон. Шорохов вставил его обратно и защелкнул барабан. Несколько минут назад он сделал бы это. Вернулся бы в спектакль Криковой и добавил к ее пяти выстрелам один от себя. Но теперь, поговорив с Пастором и увидев все со стороны, Олег сунул "кольт" за пояс.
     - Я верил, что ты человек разумный, - сказал Пастор.
     - Ага. Практически гомо сапиенс, - согласился Шорохов.
     - Приятно было пообщаться. Разбегаемся, наверное... Скоро Лопатин приедет.
     - И оранжевая помойка... - вздохнул Олег.
     - Это для клонов. Чего ты паришься?
     - Жарко. Так почему ты меня не компенсировал?
     Пастор набрал на своем приборе какую-то дату, затем быстро откатился в сторону и, не поднимаясь, стартовал, Олег немного помедлил и тоже достал синхронизатор. Слева на ухабистой грунтовке уже показались "Жигули" и урчащий мусоровоз. Смотреть, как тела закидывают в грязный кузов, Шорохов не хотел. Он невольно подумал, что однажды такая же участь постигнет и его. Когда создатели программы увидят, что он не собирается ее выполнять... Но это не сейчас. Когда-нибудь позже. А пока...
     Пока он был нужен, и не только Асе. Он был нужен Службе, не исключено - кому-то на самом верху. Пастор пришел не как палач. Пастор пришел как охрана.
     Это открытие Олега не удивило. Собственно, это и не было открытием. Просто ему намекнули: "Парень, ты наш. Случайно рождаются мыши и люди, а ты появился как проект Службы. Ты существо рукотворное. Не забывай об этом".
     Олег и не забывал.

***

     Дверь он еле открыл - руки были заняты пузатыми пакетами с едой, новой одеждой для Прелести и всякими полезными вещицами, вроде набора магнитных картинок. Не то чтобы Шорох пытался таким образом очаровать Асю - просто ему нравилось проявлять заботу.
     Прихлопнув дверь ногой, он прошел на кухню и недоуменно остановился. На столе лежала записка. Олег почувствовал озноб - физический, вполне осязаемый. В квартире действительно было холодно.
     Бросив сумки на пол, он ринулся в комнату. Сдвинутые на край шторы покачивались от ветра - окно было открыто. Шорохов, свесившись, выглянул на улицу - снег под домом был чистым, неутоптанным. Олег задрал голову вверх, ожидая увидеть то ли веревку на крыше, то ли что-то еще, и, не увидев, лунатически вернулся к записке.
     "Милый Шорох!.."
     Он нащупал зажигалку и опустился на табурет.
     "Собиралась уйти по-английски, да не смогла. Наверно, эта чертова программа на меня давит. Но я ее все-таки победила. Я ухожу, Шорох. Мне трудно это делать, ведь я тебе доверя..."
     После перечеркнутой буквы "ю" в конце слова было дописано "ла". "Доверяла". Вот так...
     "Я много о тебе знаю, но все эти знания у меня из программы. Программу составляла Служба. Если не верить Службе, то не верить и тебе. А если тебе все-таки верить... В общем, ты меня понял, Шорох. Опять какое-то кольцо выходит. Такое впечатление, что вся наша жизнь - это большой замкнутый круг. Или маленький?.. Я устала в этом разбираться. Мне надоело смотреть тебе в спину и ждать, когда же ты толкнешь меня на мой "бессмертный подвиг". Ведь для этого ты все и затеял, я догадалась. Наша программа - это то, что мы ДЕЛАЕМ, а не то, чего мы НЕ ДЕЛАЕМ, хотя, кажется, могли бы... Я надеюсь, ты этого не понимаешь, Шорох. Если же ты совершил это намеренно, то гореть тебе в аду, мой несостоявшийся напарник и мой..."
     Следующая строка была замарана так жирно, что Олег не смог ее разобрать даже на просвет.
     - Дура!! - заорал он в потолок. - Куда я тебя толкал?! Какой еще подвиг? Тебе совсем чуть-чуть оставалось... Последний день! Дура... дура, блин...
     Шорохов снова сходил к открытому окну и убедился, что до крыши Прелесть не добралась бы. Стены были гладкие, покрытые белесой изморозью. Высунувшись по пояс, он обнаружил, что уплотнитель из панельного шва вырван и кривой колбасой мотается метрах в трех, уже под чужим балконом. На ржавых поручнях мелкими сугробиками лежал снег, лишь левее, в самом углу, его не было.
     Олега бросило в жар. Он представил, как Прелесть шла по скользкому стыку, держась за голые стены, - на высоте двенадцатого этажа, когда один взгляд вниз может стоить жизни. В их квартире балкона не было, но если б и был, сам Шорохов вряд ли рискнул бы перелезть. А тут - три метра... В какой-то момент Асе нужно было оторвать руку от подоконника и двигаться к перилам без всякой страховки. Ни один нормальный человек не отважится на это, если у него не будет особой, запредельной причины. У Аси такая причина была. Она плакалась, что ей охота на улицу... Когда желание погулять пересиливает инстинкт самосохранения, - вряд ли это обычный каприз. Программа. Все-таки эта Программа еще работала - сбитая, отрефлексированная и тем самым почти нейтрализованная. Но продолжающая куда-то вести...
     Олег рванулся в прихожую, но, решив, что соседей лучше не трогать, поступил иначе: запер дверь на второй замок. Синхронизатора у Аси не было, Шорохов мог застать ее в любой точке - опередить и на час, и на два, и на сутки.
     Квартиру выстудило не сильно, значит, окно открылось недавно. Возможно, полчаса... Олег задал сорок минут, потом прибавил еще двадцать. Лучше раньше, еще в процессе сочинения письма. Как там у нее? "Надоело ждать, когда толкнешь меня на подвиг...". Дура. Вот, дура-то!..
     Шорохов погасил окурок и ткнул в "Старт".
     Огромная сковорода соскочила с плиты и, упав на пол, дымно прижгла линолеум. Ломтики недожаренной картошки разлетелись по всей кухне.
     - Ты что?! - взвизгнула какая-то женщина в затрапезном халате и в длинных шерстяных носках, смахивающих на валенки.
     - Не "что", а "кто"... - буркнул Олег, - И не "ты", а "вы"...
     Он почти не удивился. Расстроился - да, но это было совсем другое
     - Вы тут живете?
     - Я-а-а? - протянула женщина и вдруг возопила. - Костя! Ко-остя!!
     Шорохов грустно кивнул. Что-то подобное он уже проходил - и с собственной квартирой, и с Дактилем в бункере. Поэтому и сейчас особого потрясения не испытал - лишь тоску от мысли, что Асю он уже не найдет, нигде и никогда.
     Из комнаты послышались шаркающие шаги, не иначе - Костины.
     - Давно вы здесь? - осведомился Олег.
     - Но-о!.. - с угрозой проревел взлохмаченный мужик в тельняшке. У него были мощные кулаки, и он был порядочно пьян.
     Осознав, что спокойного разговора не получится, Шорохов выстрелил и обернулся к халату в валенках.
     - Давно здесь живете? - снова спросил он.
     Женщина проследила за Костиным падением и крупно затряслась. Неожиданно нагнувшись, она сгребла с пола горсть картофельных кусочков
     - Давно?! - рявкнул Олег
     - Год... полгода... - выговорила женщина. Потом посмотрела на один из ломтиков, весь облепленный волосами и нитками, и бессмысленно положила его в рот. - Месяцев восемь...
     Еще хуже... Стало быть, они с Прелестью исчезли из этой квартиры не сегодня и не вчера. В новой редакции они вообще не могли здесь поселиться.
     - Костю не трогайте, скоро сам очухается, - сказал Олег.
     Выйдя на улицу, он добрел до замороженной песочницы и присел на бортик. Искать Асю где-то поблизости было бессмысленно. У них осталось общее время, но что касается пространства... она могла находиться где угодно.
     Кажется, Шорохов начал их ощущать - изменения естественного хода событий. А он-то сомневался, влияют ли они на что-то... Влияют. Но, чтобы их разглядеть, надо быть не просто вырванным из магистрали, надо быть оторванным от всего. Вот тогда ты их почувствуешь - отличия между разными редакциями настоящего. Но еще раньше поймешь, что тебя это уже не касается.
     Олег подобрал оледенелую щепку и машинально вывел на снегу:
     "Past or..."
     И ниже, по-русски:
     "Время, Земля, человечество".
     Левее, перед девизом Службы, он дописал:
     "Fuck".
     Потом поднял глаза и выяснил, что ничего нового он не открыл. На кирпичной стене электроподстанции кто-то намалевал:
     "NO FUTURE".
     Из аэрозольных баллончиков - красивым заковыристым шрифтом. Простая мысль, доступная даже немытым панкам... Обидно жить, когда то, что ты постигаешь, - всего лишь чья-то старая отрыжка "Будущего нет". Правильно. Откуда ему взяться, если настоящее меняется, как настроение у психопата?
     Шорохов увидел, что в арку въезжает черный "Рено", и торопливо разгреб каракули на снегу. Двойник вытащил из салона объемные бумажные пакеты. У подъезда он выронил два больших красных яблока и раздраженно мотнул головой.
     Олег отметил, что лично к нему изменения как будто и не относятся. Совсем недавно он вот так же вышел из машины, пиликнул сигнализацией и растерял у подъезда яблоки. Подбирать он их не стал: набитые сумки грозили порваться.
     Кого двойник встретит в квартире, Олег предсказать не мог. Возможно, пьяного Костю и женщину в халате. Возможно, уже и не их, а кого-то еще... Одно было ясно: сейчас Олег породит новое вторжение.
     Он сел в машину и завел мотор. Вот оно, уже началось. Выйдя из дома, Шорох не найдет "Рено", и тогда...
     Что будет дальше, его не волновало. Некая новая редакция, которая в очередной раз чуть-чуть изменит настоящее. Какое ему дело?..
     Олег вырулил из двора и поехал к бункеру. Если Асю вела программа, то никуда, кроме Службы, она податься не могла. Шанс был призрачным, но других не было вовсе.
     Переулок с "Крышей Мира" оказался пуст. Шорохов успел подумать, что эта традиционная безлюдность крайне неестественна, как вдруг опомнился и ударил по тормозам. Аси не было тоже - это говорило либо о его ошибке, либо о том, что она в бункере. Клон Прелести задание выполнил, и прототип уже был не нужен. Ася, незаконно выжившая и не имеющая своего места в магистрали, представляла для Службы реальную опасность. Что бы она ни делала, это было нарушением естественного хода событий. Она сама была нарушением...
     Олег ее об этом предупреждал, но как же!.. Он же, черт возьми, всего лишь часть программы!..
     Да, Прелесть могли просто уничтожить. Для Службы это самый логичный выход. И значит, наилучший.
     Шорохов выскочил из машины и, подбежав к жестяному козырьку, три раза ткнул пальцем в табло. Замок лязгнул, тяжелая створка приоткрылась. Олег слетел по лестнице и уже у последних ступеней споткнулся, вторая дверь находилась слева и вела, надо полагать в бутафорский заводик. Толкнув ее, Шорохов это и ожидал увидеть: станки, стеллажи, полтора десятка