очная ты... - проронил он. - Иногда похожа на восточную женщину, иногда - на амазонку...
     - Считай меня амазонкой с Востока.
     - Восточная амазонка Ася...
     - Ася - это сокращенно, - ответила она. - Вообще-то меня зовут Асель.
     - Асель?.. Асель... - повторил Олег. - Асель - Ассоль...
     - Грина я читала, мне не понравилось, - небрежно произнесла Прелесть.
     - Ассоль - Асель... Красиво. Ты раньше не говорила.
     - Ты раньше не спрашивал.
     - Так я и сейчас...
     - Значит, пришло время познакомиться. Ты ведь должен знать, кто тебя от маньяка спас... Который потому и стал маньяком, что...
     - Это дело прошлое... - прервал ее Олег. - Я тут денег с карточки снял, Поймаем машину,
     - Свихнулся... - сказала она, трясясь от холода.
     - До метро полчаса будем ползти,
     - Поползли, Шорох. За такси Вениаминыч убьет.
     - Доедем, а водилу потом закроем. И платить не надо, ха-ха... Шучу. Просто закроем, и все.
     - Тем более!
     - Ну да... Вдруг он должен подвезти кого-то куда-то.., А мы ему помешаем. И мир тут же рухнет... Ты сама веришь в это?
     - Не важно, - отозвалась Прелесть, упрямо отодвигаясь от дороги. - Есть правила, которые нарушать нельзя. Минимальное участие в событиях - это уж точно не такси. Это, Шорох, пешочком и на метро.
     Олег прикурил и, догнав Асю, прокатился по замерзшей луже.
     - Сколько тебя помню, ты всегда была ненормальная.
     - Комплимент, что ли, такой?
     - Нет, серьезно! Вот в школе... Только тебя там и запомнил. Почему? Потому, что ни на кого не похожа. Даже на саму себя.
     - Это не я загадочная, это ты, Шорох, загадочный. Я не понимаю: мы сейчас ссоримся или наоборот?
     - Я и сам не пойму... - признался Олег. - Только тебя, честно... В школе... Даже удивительно! Тебя, и еще Ивана Ивановича. И все!
     - Я тоже тебя помню... довольно ярко...
     - Комплимент, что ли? - хохотнул он,
     - Ладно уж!.. А Ивана Ивановича,., что-то не очень. Ты в прошлый раз о нем говорил, я так и не вспомнила. Да не могла я никого забыть! - неожиданно рассердилась Ася. - Вас всего шестьдесят человек было!
     - Не шестьдесят, а двенадцать, - возразил Шорохов. - Иван Иванович до последнего дня учился, до самого теста.
     - Нет, - уверенно сказала она. - Всех прекрасно помню. Тебя... такого нахохленного...
     - Самый нахохленный у нас был Иванов.
     - Не помню... - повторила Ася.
     - Ты с ним даже разговаривала. Он что-то спросил про крутых оперов, а ты ответила, что конкурсов на крутизну среди оперов не проводится...
     - Не могла я такого говорить! - возмутилась Прелесть. - Откуда мне знать, что у нас проводится, а что нет?
     - Да черт с ним, с Ивановым! Замучили меня эти дежа вю... - пожаловался Олег. - Запутали... Нет покоя, мешает что-то...
     - Это с непривычки. Скажу Лопатину, пусть отправит тебя к концу периода. В две тысячи шестьдесят пятом у Службы хорошая клиника появилась. Отдохнешь.
     - Сам справлюсь.
     - Тогда не хнычь. И закрывайся почаще, не перегружай мозги.
     Незаметно они подошли к метро. Народу было немного, но свободных мест в вагоне не нашлось. Олег с Асей встали у дверей и одновременно посмотрели на схему. До "Урала" было восемь остановок, да еще с пересадкой.
     Шорохов прижал Прелесть к себе и сквозь шубу почувствовал, что она дрожит. После улицы Ася никак не могла согреться. Олег укорил себя за то, что не навязал ей свою куртку, хотя он-то в свитере точно простудился бы, а слечь на второй день службы оказалось бы некстати.
     - Придется водку пить, - обреченно произнесла Прелесть.
     - В одиночку или как? - осведомился Олег.
     - Я, когда напьюсь, такая дура... Только не в этом смысле, не надейся.
     - Это ты не надейся. Пьяные женщины меня не привлекают.
     - Что, юношеские драмы? Бедолага Шорох...
     - Не умничай, ты же еще трезвая. - Олег сунул пальцы в ее рукава, так, что Асины ладошки попали в толстые рукава его куртки. Прелесть по-прежнему мерзла.
     - Повезет твоей жене...
     - Ты сама знаешь, какие в Службе жены. У меня пока только одна кандидатура.
     - Я и говорю. Повезет мне когда-нибудь.
     - Ася, ты же трезвая!
     - По-моему, я это уже слышала.
     - Ну вот, и тебя проклятое дежа вю одолело...
     Они тихонько стукнулись лбами и засмеялись. Для вечернего метро это было так банально, что подросток, оторвавшийся от книги и засмотревшийся на румяную с мороза Прелесть, зевнул и вернулся к чтению. На странице сто шестьдесят восемь было описано, как герой отправился в прошлое, чтобы изменить свою жизнь, и по сравнению с реальной жизнью, которую, как догадывался подросток, изменить вряд ли возможно, это было гораздо интересней.

***

     Василий Вениаминович опаздывал. Олег сидел в кабинете один, барабанил по столу, шлялся из угла в угол. Попробовал выйти на улицу покурить, но мороз все не утихал, и больше трех затяжек Шорохов не выдержал - защипало нос.
     Аси тоже не было. В бункер они поехали по отдельности, но с утра Олег ее видел и отметил, что напарница не заболела. Помогла, не иначе, вчерашняя водка.
     Пили по-дружески, без всяких, "Поприставать" Шорохову и в голову не пришло, не то было настроение. Да и Прелесть вечером чувствовала себя неважно. Просто болтали: она в одежде забралась на кровать и укрылась одеялом, он качался на расшатанном стуле. Ася рассказывала о себе: о том, как люди становятся сначала близкими-близкими, такими, что и сердце одно на двоих, и общая кровь, - а потом вдруг такими далекими-далекими...
     Олег слушал внимательно, пытаясь выловить что-нибудь лично для себя и лучше понять саму Асю, но история оказалась настолько стандартной, что в нее не очень-то верилось. У Прелести были те же проблемы с прошлым, что у и Олега: она помнила почти все, однако помнила как-то не конкретно, будто не о себе, а о ком-то другом. Шорохова это успокаивало: если туман в голове завелся не только у него, но и у Аси, значит, все нормально. Возможно, это были отголоски варварского теста, когда им закрыли-открыли сразу по полгода.
     Под конец Ася явно перебрала - стала хохотать, внезапно обижаться и еще более внезапно признаваться, что, кроме Шороха, у нее никого нет. В общем, не обманула: превратилась в обычную пьяную дуру, милую и несносную. Вскоре она матерно предложила Олегу уйти, и он, не споря, ушел. Какое-то время за стеной еще раздавался Асин смех, потом плач, потом вроде бы снова смех, потом Шорохов заснул.
     Наверху грохнула дверь, и по лестнице затопали две пары ног - одна полегче, другая потяжелей. Ася вошла в кабинет первой и торжественно поставила на стол коробку с чайником, Рядом она возложила, не менее торжественно, большой пакет печенья.
     - Захламляемся понемногу... - прокомментировал возникший за ней Лопатин.
     - Василь Вениаминыч, не возражайте! - сказала Ася. - Завтра еще нормальный веник принесу.
     - Лучше пылесос... - заметил Олег.
     - Точно, пылесос! - обрадовалась она. - Это не будет расценено как вторжение, надеюсь?
     - Я и не возражаю, - ответил, снимая пальто, Лопатин. - Наконец-то женщина в доме завелась.
     - Обновим... - деловито произнесла Ася, распаковывая чайник.
     Едва она налила воды, как в кабинете появился четвертый- Лис.
     - Ну что ты будешь делать! - воскликнул он. - Все время у них чай!
     - Стучаться надо, - хмуро заметил Василий Вениаминович.
     - Здрасьте... - Лис осекся и медленно выложил диск в пенале без вкладыша. - Когда у вас рабочий день начинается? В следующий раз пораньше приду.
     - Он у нас не заканчивается. Но идея хорошая. Ты уж как-нибудь в мое отсутствие постарайся.
     - Я Василь Вениаминыч, учту пожелания вышестоящих... - Лис прикинул продолжение фразы и, сообразив, что быстро закончить не удастся, оборвал ее на полуслове. - Наверх что-нибудь есть?.. Тогда до свидания.
     - До нескорого, - процедил Лопатин.
     Ася включила чайник и зашуршала пакетом. Василий Вениаминович рассеянно потрогал бородку и, взяв минидиск, сел за стол.
     - Мир тесен... - проронил Олег.
     - Строго по вертикали, - откликнулся Лопатин. - Только для тех, кто завязан на этот бункер. Ни в Питере, ни в Париже мы никого не знаем. А если вдруг и узнаем...
     - Понятно, - кивнул он.
     - В Париже я не бывала... - призналась Прелесть.
     - Тебе и в Питер попасть не скоро грозит, - усмехнулся Василий Вениаминович. - Шорох, а часто ты с Лисом сталкиваешься? - спросил он как бы между прочим.
     - Периодически... - тем же тоном ответил Олег. - Что у вас с ним за напряги, если не секрет?
     - Тому секрету уж тридцать лет скоро. Тысяча девятьсот семьдесят восьмой год, мой первый отряд. И мой лучший оператор...
     - Лис, - легко угадал Шорохов. - Но в семьдесят восьмом он был еще ребенком...
     - А я... - Лопатин почесал лысину, затем невидящим взглядом скользнул по ноутбуку и повернулся к Олегу. - А я уже умер. В семьдесят восьмом... Такая вот солянка была в отряде, ни одного местного. И Лис... Гонора много, опыта меньше. Да еще случай попался... гибельный случай. Лис должен был отступиться и передать операцию кому-нибудь из зубров. Самолюбие не позволило. В итоге - "превышение служебных полномочий", еще легко отделался...
     - Поэтому он в курьерах? - спросила Ася.
     - Нет, это не связано. Отряд расформировали... А Лиса закрыли, и все дела.
     - Но у него же и свой корректор есть.
     - И столько закрытых секторов, что, если он хоть половину откроет, получит либо инсульт, либо шизофрению. Да и зачем?.. Не было там ничего интересного. Одна кровища... Так!.. - Лопатин энергично хлопнул в ладони и вновь посмотрел на экран. - Заболтались. Давайте-ка чаю для разминки, и вперед. Работы прислали уйму.
     - Василь Вениаминыч, как вы в этом во всем разбираетесь? - удивился Олег. - Семьдесят восьмой, согнали народ из разных времен... Потом опять по другим временам распихали... Я Лиса только недавно видел, а для него уже год прошел.
     - Никто и не разбирается, Шорох. Люди реагируют на обстоятельства, вот и все. При чем тут последовательность?
     - Но ведь так жить невозможно!
     - Но ведь живем. Целая Служба живет и здравствует. Тебе говорят, что такого-то и такого-то выперли на пенсию, а ты его через месяц встречаешь на операции - молодой, цветущий... "Привет, старикашка!.." - "Привет, покойничек!.." Попили пивка и разошлись, он в прошлое, ты в будущее... Это для того, кто вам пиво наливал. А вы просто вернулись в настоящее, каждый в свое...
     Чайник закипел, но ни чашек, ни заварки в кабинете не оказалось. Ася расстроилась чуть не до слез. К продолжению беседы настроение не располагало, и Лопатин молча выдал обоим задания.
     Стартовали Прелесть и Шорохов почти синхронно, однако Олег финишировал на двенадцать лет раньше. Асе впервые досталась командировка в будущее - недалекое, но она была рада и такому. Олег опять отправился в прошлое - тоже в близкое, и тоже с удовольствием.
     Из бункера он вышел в мае девяносто пятого. Вокруг звенела весна, и Олегу как будто снова было семнадцать лет.

***

     Да, столько ему здесь и было - семнадцать. Ужасный возраст.
     У порядочных людей принято вспоминать о юности что-нибудь романтическое, про цветочки и поцелуйчики. Олег ничего подобного вспомнить не мог. Поцелуи были, и в большом количестве, и все остальное было тоже, но в памяти отложилось совсем другое. Школа, экзамены, и впереди - неизвестность.
     Неизвестность предстала перед семнадцатилетним Олегом массой шансов, которые на поверку оказались мыльными пузырями. Все до единого. Даже странно... Ему должно было повезти хоть в чем-то, пусть для начала не слишком крупно, - ан нет... Подал документы сразу в два института, в обоих провалился, прыгал с работы на работу, постоянно цеплял за хвост нечто похожее на удачу, - "нечто похожее" всегда оборачивалось притаившимся обломом. Олег не мог сказать, что он несчастлив, для этого он был слишком молод, но и счастья как такового он не ощущал. Все было смутно, и сейчас, вспоминая ту весну, Шорохов словно просматривал отрывки полузнакомого кино. Туманная юность вполне укладывалась в прожитые двадцать семь лет, такие же туманные, как будто чужие.
     Роддом находился на юго-западе, в районе новостроек. Операция обещала быть тривиальной - опять младенец, опять прямо в палате. Шорохов уже раздумывал, не поздновато ли он едет, - гораздо легче было повторить шаблонный фокус с обратной подменой, чтобы нарушитель не только все исправил, но и попал в руки оперотряда удовлетворенным.
     "Сейчас определимся", - решил Олег, подходя к синему панельному корпусу.
     У подъезда курили несколько издерганных папаш, чуть в стороне разгуливала девушка лет двадцати, без всякого намека на живот. На маленьком асфальтированном пятачке, между "восьмеркой" и тридцать первой "Волгой", стоял затрапезный милицейский "уазик".
     Олег поднялся на низкое крыльцо, и девушка уверенно двинулась в его сторону. Он из вежливости приостановился, хотя и понял, что девица обозналась. Семнадцатилетний Шорохов чудил, конечно, но не до такой же степени. Да и не похож был Олег на того юношу. Сколько лет уже минуло...
     - Простите... - обратилась к нему незнакомка. - Сигаретки не найдется?
     Олег покосился на мужиков - смолили все до единого. Или у них самокрутки?.. В любом случае, отлавливать прохожих, когда рядом столько народа, было нерационально.
     Шорохов протянул девице открытую пачку "Кента".
     - Вообще-то я не курю... - призналась она.
     - Нетрудно догадаться.
     - Давайте отойдем... - Девушка сделала пару шагов к перилам.
     "Странное место для знакомств, - отметил Олег. - У нее, наверно, семеро по лавкам, вот и намекает... Или попытается заболтать, пока нарушитель не закончит с подменой. Очень глупо..."
     - Давно мечтала взять у вас автограф... - Она порывисто развернулась к Олегу. Личико у нее при ближайшем рассмотрении оказалось ничего так, симпатичненькое.
     - Н-да?.. - обронил Шорохов. - Вы меня с кем-то перепутали.
     Он собрался уйти, но девушка схватила его за локоть.
     - Вас нельзя ни с кем спутать, Шорох. Я вас по глазам узнала. У вас взгляд... несчастный. Такого ни у кого нет.
     - Н-да?.. - повторил Олег, уже без сарказма.
     Он посмотрелся в темную стеклянную панель рядом с дверью - взгляд был вроде нормальный. Как всегда.
     - Я знаю, вы заняты, у вас же задание... - сказала незнакомка. - Я потому сюда и прибыла, что вас здесь можно поймать. Позже вы станете недоступны, а пока...
     - Пока еще я доступен, - согласился Олег.
     - Ой, нет!.. Я не то имела в виду! Я вовсе не считаю вас легкомысленным или распущенным...
     - Спасибо... - Олег подумал, что, имей он такую возможность, распустился бы непременно.
     Девица, продолжая теребить его за рукав, заговорила вдруг быстро и сбивчиво:
     - Вы мой герой, Шорох! Я с самого детства... У меня над кроватью ваша фотография с первого класса висела. Знаете, чего мне это стоило? Это перемещение... Вы же выкроите для меня минутку? Полчасика хотя бы... Я понимаю, важное задание... Но они у вас все важные! А минуток - их же много, и можно будет вернуться сюда опять. Ау меня... Только раз в жизни!
     Она все не выпускала его руки, и Олегу такое внимание было... не то чтобы приятно... он просто растекался от блаженства. Однако чем дольше он слушал, тем меньше ему нравились эта беседа и эта поклонница.
     - Если вам автограф, давайте я подпишу что-нибудь, - неловко предложил Шорохов.
     - Ну, автограф - это не совсем то, что я собиралась... - Девушка погладила его локоть. Можно было подумать, что она стесняется, но Олег понял, что поклонница элементарно боится его обидеть. Она приподнялась на цыпочки и, приблизив губы к его уху, прошептала: - Я хочу вас, Шорох!
     Он глупо засмеялся.
     - Ты откуда такая скорая? Из какого века?
     - Вы не пожалеете, Шорох! - заявила фанатка во весь голос. - Один разик!.. От вас же не убудет, правильно? А мне это такое...
     - Совсем очумели в своем будущем... - пробормотал он. - Иди домой, овца! Еще раз тут объявишься - сдам как нарушителя.
     Томящиеся у входа мужики сути разговора не уловили, но на Олега посмотрели с неодобрением.
     Он отнял руку и, оттолкнув девицу, рванул дверь.
     До вторжения оставалось минуты две, и он вряд ли успел бы поучаствовать даже в качестве зрителя. Шорохов бежал по длинному коридору и заранее прикидывал, где удобней перенестись назад.
     Детская палата находилась на втором этаже - лифтом было бы хлопотно, и Олег повернул к лестнице. На площадке, как выяснилось, его тоже ждали - правда, уже не девушка. Молодой сержант, с усами и в бронежилете. Автомата при нем не было - только дубинка.
     Увидев Шорохова, милиционер оживился и выставил палку вперед, ,
     - Документики... - меланхолично произнес он. - С какой целью?.. Рожаем?..
     Олег вручил ему свой паспорт и терпеливо вздохнул. Все равно уже опоздал.
     Сержант, едва взглянув на фотографию, опустил паспорт в карман броника и приглашающе взмахнул дубинкой.
     - Пройдемте...
     - Что-то не так?
     - Обычная формальность, не расстраивайтесь.
     - А чего мне расстраиваться-то? - зло улыбнулся Шорохов. - У меня тут жена... а вы меня неизвестно на сколько!..
     - Проверим, и все.
     Сержант взял его за локоть - как фанатка, только потверже, - и направил обратно. Бодаться с милицией инструкция строго запрещала, да Олегу не сильно-то и хотелось. Ему было даже интересно, что сделают в отделении, когда наткнутся на фээсбэшный гриф. Лопатин сулил кучу извинений и доставку в любой конец города.
     "Козел" у роддома стоял не зря - это Шорохов почуял сразу, как только вышел на улицу. Задняя дверь в машине распахнулась, и оттуда вылетел окурок. Сержант подтолкнул Олега к "уазику".
     Шальная поклонница уже куда-то исчезла; папаши по-прежнему стояли на крыльце и с любопытством наблюдали за Олегом. Тот, сам немало заинтригованный, забрался в машину.
     Внутри сидел мужчина - в возрасте, но не старый, сухощавый, но не худой. С доброжелательным лицом и холеными ногтями. На нем был китель с погонами подполковника, и погоны смотрелись нормально, однако фуражка ему шла, как почетному члену гей-клуба. То есть в принципе шла, но не так, как надо.
     Водитель, тоже сержант, вылез покурить.
     - Здравствуйте, Шорох, - сказал подполковник. - Моя фамилия Федяченко, и я представляю интересы одного человека... Очень серьезного человека... Подальше! - крикнул он подчиненным и вновь обернулся к Олегу. - От подписи моего доверителя зависит половина всей вашей Службы и уж точно те, кого вы знаете, Шорох. Включая вас самих.
     - Подпись... - Олег зевнул. - У меня действительно в будущем фанатки заведутся?
     - Если только после смерти. Раньше вас не рассекречивают.
     - Значит, не доживу, - констатировал он. - А девка-то ваша была... Ну, от пряника я отказался. Теперь что?.. Кнут?
     - Другой пряник, - скромно ответил Федяченко.
     - Деньги?
     - Я вижу, наш диалог конструктивен. Серьезные деньги, - уточнил подполковник.
     Олегу захотелось воспользоваться станнером немедленно, но логика требовала вытащить из собеседника хоть какую-то информацию. К тому же это могла быть и обычная служебная проверка.
     - Цена, акция, фамилия вашего серьезного человека, - проговорил Шорохов. Кажется, приоритеты он выстроил верно; самое важное задвинул в конец.
     - Миллион, ликвидация, мистер Икс, - так же чеканно произнес Федяченко.
     - "Миллион" - это чего? Рублей?.. копеек?.. тугриков?
     - Тугриков!.. - крякнул подполковник. - Миллион евро, который вы получите в своем настоящем.
     - Богато живете... И скоро в России так сорить деньгами научатся?
     Вопрос был вроде бы абстрактным, и Шорохов надеялся, что как-нибудь проскочит.
     - Смотря кто, - сдержанно ответил Федяченко. Не проскочило.
     - И смотря за что, - сказал Олег, закуривая. - Ликвидация... Звучит слишком неопределенно.
     - От вас требуется организовать убийство одного типа.