нащупав  под  одеждой серебряного  жеребенка.  Если
обнаружат эмиссию...
     Он остановился в  самой узкой части  пещеры, перед  входом в  очередной
извивающийся туннель.  Что-то знакомое почудилось ему в одной из сидящих  за
столом фигур в накидках. Том повернулся.
     -- Труда? -- неуверенно позвал он.
     Сидевшая у  стены троица не обратила на  него никакого  внимания.  Нет,
должно  быть, он ошибся. Это  не Труда: вряд ли ее можно встретить  в  таком
месте.
     -- Сюда идет жак, -- добавил он, чувствуя себя дурак дураком.
     На этот раз реакция была мгновенной.
     -- Не врешь? -- Труда откинула капюшон. О Хаос, Труда, это все-таки ты.
     --  Время расходиться, джентльмены, -- сказала  старуха двум закутанным
фигурам, сидящим рядом. -- Подойди сюда, Том. Мы уходим первыми.
     Швырнув  накидку  на  землю, она взяла Тома  за руку  и повела  его  по
туннелю. И  хотя время от времени Труда бросала на своего спутника странные,
оценивающие  взгляды, по  дороге  к рыночной площади они не  обмолвились  ни
словом.

x x x

     Подходя к дому, Том услышал смех.
     --  Заходи,  Том! --  Отец  махнул бронзовым кубком. -- Ты тоже  должен
выпить...
     Мать схватила отца за плечо, притянула к себе, прошептала что-то на ухо
и снова захихикала.
     Отец, забрызгав  все вокруг,  разлил  вино и  тоже подавился  от смеха,
затряс  головой. Лицо его раскраснелось от  выпитого, Том давно уже не видел
Коркоригана-старшего таким счастливым.
     Мать подмигнула Тому.
     --  Э-э-э... --  Том  застыл  на пороге  комнаты.  -- Падрейг  и  Левро
спрашивают, могу ли я заменить их сегодня вечером. Можно?
     -- Что? -- Отец выглядел сильно озадаченным. -- Ну-у-у...
     -- Конечно, -- сказала мать. -- Поступай, как захочешь, Том.
     -- Спасибо, мама. -- Том  произнес  эти слова, не допуская в голос даже
тени сомнения.
     -- Э-э-э... -- сказал отец. -- В семье все должны держаться вместе.
     -- Все нормально, отец. Я сам хотел пойти.
     Едва Том задернул занавеску, мать  снова тихо  заговорила, а отец опять
засмеялся.
     "Все будет хорошо", --  подумал Том, прислоняясь  к  стене.  Вздохнул и
вышел из дома, мучительно размышляя, где бы ему провести эту ночь.

x x x

     -- ...почему нас беспокоит Неопределенность. Вздрогнув, Том проснулся.
     -- О чем это ты?
     Было  жутко  холодно.  Но  скорее  всего  это лишь  одна  из  аномалий,
связанная  с  подземными  водами.  Иногда  на алее  Сплит  такое  случалось.
Температура, должно быть, понизилась, пока Том спал.
     -- Я слышал, как Его Мудрейшество говорил об этом. Жакам никак не найти
чертов транслятор.
     -- Ничего себе шуточки!
     Том отполз  поглубже в угол, пытаясь быть как можно незаметнее. Солдаты
стояли на рыночной площади всего лишь в паре метров от входа.
     -- Да, он  так сказал. И добавил, что,  несмотря на это, поездка стоила
предпринятых усилий.
     -- А это значит, что...
     Голоса постепенно затихали: солдаты удалялись. А  может быть,  их слова
заглушал шум крови в висках.
     "Жаку в его поисках не обломилось, -- понял вдруг Том. -- Я спасен".

x x x

     -- Доброе утро, папа!
     Отец сидел в одиночестве, ковыряя ложкой холодный рис. Разрезал гриппл,
кивнул и указал ножом на стол:
     -- Садись.
     --  Да,  спасибо.  --  Том  сгорал  от  нетерпения,  так  ему  хотелось
поделиться   с  кем-нибудь  хорошими  новостями,  но  не   мог  не  заметить
подавленный взгляд отца. -- Пожалуй, съем мисочку.
     Как только он сел, отец сразу встал.
     -- А я пойду, -- он натянул поверх рубашки куртку. -- Сегодня  торговлю
начнем пораньше.
     Это было не похоже на отца -- он редко оставлял еду на тарелке. Том был
озадачен, но голод заставил его обо всем позабыть, и он набросился на еду.
     Позавтракав, он  помыл и поставил  на место обе миски, достал  инфор  и
прикрепил его к поясу.
     -- Том?
     Он остановился:
     -- Да, мама?
     -- Подойди-ка сюда. --  Вынырнув из-за занавески, мать поцеловала его в
щеку. -- Я люблю тебя, Том.
     -- Да, мама...
     А что еще можно сказать в ответ на такие нежности?..
     -- Знаешь,  у тебя ведь дедушкины глаза. -- При этом  взгляд  ее  синих
глаз остался  непроницаемым,  и  Том  так  и  не  понял, восхищена  она  или
раздражена. -- Думаю, я  никогда...  Впрочем, это  не важно. --  В ее голосе
прозвучали мечтательные нотки. -- Ты нужен отцу. Иди.
     Занавеска снова опустилась.

x x x

     Расстроенный  и  сбитый  с  толку,  Том  брел,  опустив  голову.  И  не
удивительно, что натолкнулся на солдата в темном.
     -- Извините, я не...
     Том  проглотил  язык:  перед  палаткой  отца  стоял  офицер  в  красной
безукоризненно подогнанной  униформе.  Застежка на плаще  была  начищены  до
блеска. Лицо гостя выглядело неприветливым.
     -- Папа...
     Они  не  обратили  на  Тома  никакого  внимания. Офицер  протянул  отцу
маленький мешок.
     --  Пожалуйста,  возьмите.  --  Он говорил  сквозь  сжатые зубы,  тихим
голосом. -- Он может себе это позволить.
     Лицо отца, казалось, окаменело:
     -- Нет.
     -- Пожалуйста, подумайте еще  раз. -- Офицер подождал. А не  дождавшись
ответа,  произнес: -- Что ж, мое почтение. -- И поклонился отцу низко, точно
соблюдая все тонкости этикета.
     Он вел себя так, словно перед ним стоял высокопоставленный чиновник. Но
когда служитель  закона  развернулся на каблуках, Том увидел, как отвращение
исказило его лицо.
     -- Эскорт: внимание!
     Шесть  милиционеров  щелкнули каблуками.  И  последовали за офицером  к
центру рыночной площади.

x x x

     А потом Том увидел мать.
     Для  покупателей  было  еще  слишком  рано,  но владельцы  ларьков  уже
суетились  на  рыночной  площади. Милицейские  шеренги выстроились,  устроив
заграждение вокруг центра. Черный навес занял свое  место  на заднем сиденье
левитокара, втянув длинные паучьи лапы.
     Она появилась из  того же туннеля, откуда и Том.  Медные локоны. Легкая
походка профессиональной танцовщицы.
     Милиционеры стояли наготове, но юноша вполне бы мог проскользнуть между
ними. Если бы не был парализован происходящим...
     Нет, этого никак не могло быть!..
     Оракул, большой и невероятно красивый, ждал ее возле левитокара.
     Он вежливо помог ей подняться и последовал за ней.
     "Мама!" -- хотел крикнуть Том.
     Мобиль двинулся, набирая скорость. Сквозь мембрану кабины  все еще ясно
было видно сидевших внутри. Ее рука лежала поверх его руки в перчатке.
     Две  сотни  милиционеров одновременно щелкнули каблуками и повернулись.
Когда  левитокар  скрылся  из  виду, они,  маршируя, эскадрон за эскадроном,
двинулись  прочь  с рыночной площади и направились в  темноту туннеля Скальт
Бахрин. Том, как пригвожденный, глядел им вслед  до тех пор, пока от колонны
милиционеров  осталось лишь эхо. В  мертвенной  тишине эти  звуки напоминали
кошмары, с пробуждением тут же ускользающие из памяти.

Глава 6
Нулапейрон, 3404 год н. э.

     -- Том?
     Том притворился, что не слышит.
     Когда он  натыкался на знакомых, они старались  не встречаться с  Томом
взглядами.
     Так продолжалось целых десять дней.
     Том сильно переживал. Он постоянно чувствовал себя виноватым за то, что
подслушивал с помощью инфора, но слова Труды слишком прочно засели у  него в
голове.
     -- Не казни себя, Деврейг! -- В голосе Труды прозвучало раздражение. --
Тебе  следовало бы, спросить:  что  такого  нашел в  ней Оракул,  помимо  ее
достоинств, очевидных для всех.
     Отец  был  подавлен, но в душе Тома воспоминания о случившемся вызывали
лишь гнев.
     -- Она  вернется, ты  увидишь! --  выдержав  паузу,  Труда добавила: --
Кстати, я  могла бы сделать запрос о ней.  У меня есть некоторые... м-м-м...
партнеры, оказывающие мне покровительство.
     -- Я смогу поговорить с нею?
     -- Можем попробовать. На подготовку мне понадобится дней десять.
     Это были десять дней сплошного отчаяния.

x x x

     В Аква-холле оказалось слишком много народа -- Тому надо было бы прийти
пораньше. Но он все-таки взял  жетон и, поставив  контейнеры  на пол, сел на
красную керамическую скамью, ожидая своей очереди.
     "Где же мама? -- думал он. -- На другой страте? В другом владении? Куда
Оракул забрал ее?"
     -- С тобой все хорошо, сынок?  -- обратился к  мальчику  седой человек,
выглядевший крайне обеспокоенным.
     Том покачал головой и разжал кулаки:
     -- Просто болит голова. Скоро пройдет.
     -- Ты уверен?..
     -- Спасибо. Все нормально.
     Том  смотрел,  как  старик  пробирается сквозь  толпу,  согнувшись  под
тяжестью  взваленной  на плечи канистры  с  водой. У входа в туннель  старик
оглянулся, кивнул помахавшему рукой Тому и растворился в толпе.
     Мальчик  откинулся на спинку скамьи, наблюдая, как  три  струйки  воды,
выгнувшись дугой, падают в водоем. Встроенный в стену аквариум  был заполнен
рыбками:  пурпурными,   красными,  черно-желтыми,  с  невероятно   длинными,
развевающимися в воде плавниками. Том любил смотреть на них...
     --  Гамма  девять?  Ваша  очередь.  Долго  надо  ждать?!  Том  проверил
керамический жетон: это был его номер.
     Дежурные  заполнили  контейнеры,  выдали  ему  талон,  необходимый  для
получения отцовского рациона, и помогли накинуть лямки канистры на плечи.
     Неловко, пытаясь не поскользнуться, Том отправился в долгий путь домой.

x x x

     -- Ранверу Коркориган, если можно.
     Том никогда не слышал, чтобы Труда  говорила подобным  голосом. С таким
изяществом и так четко выговаривая слова.
     -- Минутку...
     На  голограмме,  висевшей  над столом,  лицо-пиктограмма со  смазанными
чертами  сменилось  человеческим:  белобородый  мужчина   с   темно-красными
шрамами, пересекающими одну щеку.
     -- Главный  управляющий  Вэлнир к вашим услугам. Том застыл  в  дверном
проеме --  всего лишь третий раз в жизни он присутствовал при  вызове другой
страты. Он  медленно поставил контейнеры с водой  на пол. Ни Труда, ни  отец
даже не посмотрели в его сторону.
     -- Я обращаюсь к  вам  от имени торговца Коркоригана.  -- Труда  кивком
указала на отца.
     Его застывшее лицо напоминало маску. Он остался безучастным к тому, что
Труда явно завысила его общественное положение.
     --  Жена торговца Коркоригана --  гость Его Мудрейшества, насколько нам
известно.
     После долгой паузы управляющий ответил:
     --  Мы  ждали  этого запроса.  Меня  просили  заверить  вас, что  мадам
Коркориган здесь хорошо.
     Отец молча наблюдал за происходящим.
     -- Она...  -- старик  Вэлнир прочистил горло. --  Она вольна находиться
там, где пожелает.
     -- Но она моя жена! -- наконец выдавил из себя отец.
     -- Мне очень жаль, -- глаза Вэлнира выражали неподдельное сочувствие.
     --  Такого объяснения мало!  -- объявила Труда,  и Тому показалось, что
внутри у него все перевернулось от этого крика.
     -- М'дам, я... -- голос старика исчез.
     А  затем   его  изображение   завибрировало,   раскололось  на   тысячу
вращающихся фрагментов, которые тут же снова срослись.
     Рядом с Вэлниром был теперь Оракул Жерар д'Оврезон.
     --  Извини, старина,  --  обратился  он к управляющему.  -- Это  -- моя
забота.  -- Взгляд его красивых  глаз скользнул по  лицу Труды, потом Оракул
слегка поклонился отцу: -- Мои наилучшие пожелания!
     Лицо отца стало пепельно-серым.
     --  Ран  действительно  прекрасная  женщина,  --  улыбка  тронула  губы
Оракула. -- Но я обещал ей... гармонию... Ее нельзя тревожить.
     -- Она -- моя жена.
     -- Нет... Вот ведь проклятие! -- Оракул пожал широкими плечами. -- Есть
одна вещь, о которой я не хотел говорить вам. -- Странная улыбка мелькнула у
него на губах и тут же исчезла. -- Но, кажется, придется сказать...
     -- Ранвера -- моя жена.
     --  Боюсь,  уже  нет. --  Голос  Оракула  зазвучал  неожиданно  громко,
усиленный эхом,  подобного которому Том  никогда не слышал. -- И я не сказал
Ран... --  Оракул  помедлил. И  словно отрезал: --  О  вашей  приближающейся
смерти.
     Том   обратил  внимание  на  руки  Труды,  вцепившиеся  в  край  стола,
бескровно-белые от напряжения, и гнев захлестнул его.
     -- Нет! -- закричал он.
     -- Это  ее сын? --  бездонные холодные серые  глаза уставились на Тома.
Оракул готов был встретить волну ярости Тома и поглотить ее.  -- Кажется, мы
встречаемся впервые, если быть хронологически точным.
     -- Ранвера для вас ничего не значит, -- вновь начала Труда.
     -- Я  могу втянуть в  поток времени  больше, чем...  Впрочем,  ладно...
Скажем,  она  имеет качества, которые могу оценить только я один. --  Оракул
нахмурился. -- Примите мои сожаления! -- Он отвесил учтивый поклон всем, кто
находился  в комнате. -- И вот  что  еще. --  Глаза  Оракула остановились на
отце. -- Деврейг... если мне, конечно, будет позволено называть вас так... С
вашей стороны было бы очень мудро привести свои дела в порядок.
     Странный звук вырвался из груди Труды.
     --  Пять  декад. -- Оракул перевел пристальный взгляд на нее. -- Именно
столько отпущено вашему другу Деврейгу.
     Изображение померкло.

x x x

     Минус тридцать дней. Осталось три декады.
     Кто-то  коснулся рукава. Том обернулся. Бритоголовая прислужница жрицы,
девочка-подросток немногим  старше  его,  отодвинула  Тома в  сторону, чтобы
Антистита,  старшая  жрица,  шурша  тяжелым лиловым  шелком, смогла  еще раз
пройти мимо кровати отца.
     -- Я не... верю... -- голос отца был слабым. Бритоголовая прервала свою
молитву:
     -- Вы привыкнете.
     Юная  прислужница   следила  за  дисплеями.  Они   стояли  возле  Тома:
голографический медсканер слева, процессор  для молитв  -- справа. Затем она
снова качнула кадилом, и Том закашлялся, вдохнув фиолетовый дым.
     Моргая  и смахивая  слезы, он наблюдал, как Антистита водит руками  над
отцовскими   чакрами,   нараспев  произнося  молитвы.  Многообразие  фазовых
пространств множилось и разворачивалось на дисплеях.
     Когда Антистита наклонилась к отцу,  тот слабо кивнул ей, лицо его было
безучастно.
     -- Благословляю вас.
     Юная  прислужница  жестом  свернула  голографические  дисплеи  и убрала
процессоры.  Закончив,  обе  жрицы,   одетые  в  лиловые  одежды,  ушли.  Их
поспешность удивила Тома. Но  потом он понял,  в чем дело, и вышел  вслед за
ними.
     Мне очень жаль, -- глаза Антиститы блестели в полумраке.
     Вы же не нашли у моего отца никакой болезни!
     Том  и  сам пытался поставить диагноз с помощью дешевой диагностической
полоски. Когда он прилепил ее на лоб отца, полоска осталась красной, а графа
"прогноз  лечения"  осталась  абсолютно  белой,  что  не  предвещало  ничего
плохого.
     --  Да,  мы  не  знаем,  что с  Деврейгом,  --  жрица протянула руку  и
коснулась скрюченным  пальцем  лба мальчика. -- Но ты должен приготовиться к
худшему.
     Том смотрел вдаль, моргая: дым от ладана все еще щипал его глаза.
     -- Я не могу.

x x x

     Луч  гразера  испепелил половину лица, и  один глаз  уставился на него,
навсегда остекленев...
     -- Эй, Том!
     Мальчик вздрогнул и стряхнул с себя промелькнувшее видение.
     -- Том? -- Голос доносился снаружи. Минус девять дней...
     Мальчик встал, прошлепал босыми ногами по  холодному камню, взглянул на
отца.  Затем подошел к занавесу и отдернул его. Он  не видел Труды в течение
нескольких дней, но  вот  она, наконец-то вновь  появилась. И на этот раз не
одна за ее спиной стоял смуглый человек с желтой татуировкой на коже.
     -- Труда, ты  знаешь, --  пробормотал Том, -- отец  внешне очень сильно
изменился за последнее время.
     Он  скорее  почувствовал,  чем  услышал,  как  она ахнула, когда  вошла
внутрь. Лампочка  тускло освещала комнату, но она смогла разглядеть все, что
осталось от Коркоригана-старшего. Серая сморщенная  оболочка, свернувшаяся в
позе зародыша...
     --  Это доктор Сухрам. -- Труда указала на своего спутника, который уже
размещал крошечные диски на коже отца.
     Кривые, пульсируя, заскользили по дисплеям.
     -- Никаких травм, -- пробормотал себе под нос Сухрам.
     -- Он -- мой друг.
     -- Код доступа... -- Сухрам взглянул наверх, затем повернулся обратно к
своим диагностическим приборам. -- Неважно.
     Смена цветов, расплывающиеся очертания...
     -- Святая Судьба, парень! -- сильные  руки  схватили его. -- Когда ты в
последний раз спал?
     Том ощутил прохладное  прикосновение  к  затылку, а затем провалился  в
темноту.

x x x

     -- Есть прошедшее событие и есть будущее... "Богатая  у него одежда, --
подумал Том. -- Наверно, он явился с верхней страты".
     --  Вот прошедшее событие, -- доктор  Сухрам  указал  на  дисплей,  где
зажглась золотистая точка. --  А здесь будущее событие. -- Доктор  указал на
другую точку.  --  Каждое событие испускает  две волны: одну, направленную в
будущее, другую -- в прошлое.
     Все  происходило словно во  сне. Труда спрашивала о чем-то.  Том мотнул
головой,  сконцентрировал  все  свое внимание  и постарался  уразуметь  суть
объяснений доктора.
     -- Волны, идущие  от  разных  событий,  накладываются и усиливают  друг
друга.  Перед  событием, происшедшим в  прошлом,  и  после события,  которое
должно состояться в будущем, волны гасят друг друга из-за сдвига по фазе...
     "Волны, застывшие во времени", -- тупо подумал Том.
     --  Квантовое предопределение, Труда. Неужели вы  никогда  не посещаете
лекции?
     -- Я...
     Серый туман, затем сон...
     Когда он окончательно проснулся, он спросил:
     -- С моим отцом все в порядке?
     Доктор Сухрам медленно покачал головой:
     --  Нет, я тут бессилен. У него нет никаких органических нарушений, это
--  психологический  шок.  Медицинские  сканеры и  диагностические полосы не
ошиблись.
     -- Так вы сможете... -- Том замолчал.
     Глаза  доктора были темными и  влажными.  В них читалось  только горе и
никакой надежды.

x x x

     Минус пять...
     Невероятно хрупкая фигура, шатаясь, стояла на полусогнутых ногах.
     -- Пап... -- Том попытался быть нежным. -- Ложись обратно в кровать.
     -- Лавка... -- Сухой шепот отца едва можно было разобрать.
     -- Мы закрыли лавку. Продали весь товар. Теперь можно отдохнуть.
     -- Лавка... Отдых...
     Диск из слоновой кости -- единственное, что оставил  после  себя доктор
Сухрам, -- мягко жужжал, впрыскивая запрещенные наркоциты в кровь отца.
     Прошуршала занавеска, вошла Труда.
     -- Ран... ве... ра... -- Отец  попытался облизать  губы.  -- Знал... ты
должна... прийти.
     В молчании  Труда села  на табурет возле кровати и взяла  отца за руку.
Слезы, оставляя дорожки на ее морщинистых щеках, блестели в свете лампы.

x x x

     Ноль.
     -- Прочь.
     Час перед началом дня.
     Зажегся дисплей диска из слоновой кости.
     Статус:
     -- Прочь, прочь, прочь.
     Какие дьяволы,  явившись  к  отцу  во  сне,  так  сильно испугали  его?
Задрожав, Том отодвинулся, чтобы отец не увидел его.
     Переход в фазу агонии.
     Дыхание изменилось.
     Труда держала его за одну иссохшую руку, Том -- за другую.
     Отец  начал задыхаться. Как  бегун на длинной  дистанции, борющийся  за
дыхание, за жизнь...
     Это продолжалось недолго.
     Фаза заканчивается.
     -- Мы любим тебя! -- закричал Том.
     Ритм дыхания становился все чаще. Спринтер перед финишем...
     Вероятность смерти...
     -- Мы... -- Том подавился. Вздох, хрип.
     ...100 процентов. Пациент умер. И тишина.

x x x

     Послышалось шуршание.
     Том подошел и отодвинул занавес. Медленно и равнодушно...
     Перед Томом стояла юная жрица.
     -- Меня послала Антистита. Она сказала...  --  Бритоголовая  замолчала,
глаза  ее стали круглыми  от страха.  --  Она сказала,  что  время  Деврейга
наступило.

Глава 7
Нулапейрон, 3404 год н.э.

     "Не оборачивайся", -- сказал себе Том