т замечательно.
     Едва отец потянулся к горшку, в коридоре хлопнула дверь.
     -- А вот и я! -- раздался голос Труды.
     --  Входи, -- предложил отец.  -- Присоединяйся  к нам. Кожа на руке, в
которой Труда сжимала тяжелую сумку, была усеяна пигментными пятнами.
     -- Спасибо,  я  не  голодна. Что вы думаете о... --  Гостья  запнулась,
когда отец едва заметно  покачал головой. -- Да,  кстати, я хотела попросить
об одном одолжении. Вы не отпустите Тома на пару часов сегодня вечером?
     --  Конечно. -- Мать широко улыбнулась.  --  Том  с  удовольствием  вам
поможет.
     Он  проводит меня  только до  Гарверона...  Когда  отец поднял крышку с
горшка, под ней обнаружилось темное жаркое с клецками. Аромат жареного мяса,
поднимающийся над горшком, проник в ноздри Тома, и он вспомнил изуродованное
лицо Пилота, испепеленное лучами гразеров...
     Все  закружилось  у  него  перед  глазами.   Почувствовав  тошноту,  он
отодвинулся от стола и, пошатываясь, помчался мимо Труды по коридору. И едва
успел добежать до ванной комнаты.

x x x

     Ополоснув рот теплой водой, Том подождал немного, прежде  чем вернуться
в  комнату.  Бледный и  смятенный,  он  медленно  побрел  назад,  машинально
постучал  в дверь,  предупреждая о своем приходе, и,  не  дожидаясь  ответа,
вошел. Труды в комнате уже не было.
     Мать смотрела обеспокоенно. Том заверил ее,  что  здоров. Тем не менее,
выполняя ее просьбу, он надел поверх рубашки тяжелую накидку и только  потом
отправился к Труде.
     Старуха позволила оставить накидку у нее дома.
     -- Температура в  Гарвероне  такая  же, как  здесь, Том. -- Она указала
юноше на тележку с отшлифованной ручкой.
     Он долго тащил  подпрыгивающую на  неровном  гранитном полу тележку  по
туннелям. В конце концов у Тома заныли колени -- прошел час  с  тех пор, как
они отправились в путь.

x x x

     Все вокруг пульсировало.
     С того момента, как они  вошли в  Фарлгрин, ритмы  гремели в туннелях с
такой  силой,  что  казалось,  будто  музыка  -- суть этого  места  и  всего
Нулапейрона.  Флюоресцирующие  грибы-мутанты  и  раскрашенные  вручную лампы
накаливания заливали туннель голубым светом.
     Боковые  туннели с низкими потолками и сочащейся по стенам  влагой были
скрыты в темноте.
     Они  спустились  по  стертым  от  времени  ступеням  в  полутемный бар.
Ритмичная  музыка  звучала здесь  особенно  громко, и воздух был тяжелым  от
сладковатого запаха марихуаны. Бледная женщина (тройные серебряные полосы на
скулах и кольца на пальцах -- плоть, переплетенная с металлом,  вживленным в
детстве) уставилась на них воспаленными желтыми  глазами.  Оскалившись,  она
щелкнула пальцами,  украшенными  длинными,  похожими  на  когти,  ногтями --
раздался приглушенный лязг металла. Труда положила руку на плечо Тома, и они
пошли дальше. Повернули налево и начали спускаться по пологой спирали.
     -- Ну,  Том, что ты прочитал за  последнюю декаду?  -- поинтересовалась
старуха, когда они вышли на заброшенный ярус над пещерой Гарверон.
     Ее  вопрос  прозвучал  старомодно, чересчур вежливо.  Другой  бы сказал
просто "десять дней".
     -- "Гусиные войны" Сяо Вана.
     Тропинка,  по которой они шли, уперлась в пешеходный мост, ограниченный
парящими по бокам  голографическими огнями. Мост был перекинут через ров, на
обеих  сторонах которого  располагались магазины и таверны.  Бронзовые  шары
кружились в воздухе -- этакий левитирующий планетарий.
     -- О чем там?
     В нишах праздно сидели  одинокие  женщины. Рядом с каждой на балюстраде
лежала маленькая бархатная накидка.
     --  Э-э-э,  о  том,  как  самостоятельно может  возникнуть  критическое
состояние.
     В устах Тома такая фраза, наверное, звучала странно.
     Мужчина, бросив по  сторонам нервные взгляды,  выбрал одну из накидок и
пошел  прочь, ссутулясь.  Владелица  накидки  послушно  последовала  за ним,
слишком утомленная, чтобы покачивать бедрами при ходьбе.
     -- Неожиданное изменение  качеств  окружающей виртуальности, -- добавил
Том. -- Проявление Аномалии Фулгора.
     -- Я поражена тем, что это прошло мимо цензоров, -- пробормотала Труда.
     Они  спускались  по  пандусу,  двигаясь  по  спирали.  Пустая   тележка
оказалась слишком легкой, чтобы ею было  удобно управлять, и к тому времени,
как   они   достигли  ровной   поверхности,   Том  вспотел.   Темные  фасады
расположенных в глубине  пещеры лавок напоминали глазницы  черепов.  Таверны
были открыты, толпы припозднившихся сидели снаружи, под крашеными оранжевыми
светильниками.
     Потолок пещеры терялся в темноте.
     -- Эта книга -- очень старый кристалл. -- Том запыхтел от усталости. --
Ему  несколько столетий. Там записан  только  текст. Я  нашел его в  палатке
Дарина.
     -- Даже так.
     Сквозь толпу,  среди звона  стаканов  и  стука каблуков  по камням, под
шипение маленьких змеек, участвовавших  в настольных змеиных  поединках, под
поощрительные возгласы и  проклятия игроков, Том и Труда пробирались к Копью
Тенебра  --  туда,  где  поэты,  выполняя  заказы  своих  клиентов,  чарующе
нашептывали в рекордеры слова любви и обольщения.
     --  Книга  объясняет,  --  Том  отодвинул  тележку  с  пути  маленького
чернокожего человека, -- почему теперь они все делают по-другому.
     -- Ага, -- на морщинистом лице  Труды отразилось понимание.  -- Они так
делают  для  поддержания  статус-кво.  --  В  речи  Труды  прозвучали  слова
свойственные образованным людям, будто  она жила на  две или даже три страты
выше. -- Вот и пришли. -- Она хлопнула в ладоши и отодвинула тяжелый занавес
в сторону. -- Привет, Филрам!
     -- Труда!  -- Болезненный на вид мужчина, с крючковатым носом, одетый в
просторный рабочий халат,  выглянул из-за прилавка, заваленного  тканями. --
Давно не виделись.
     Для   заключения  сделки   им  потребовалось   время.  Пока  они   тихо
разговаривали, Том  сидел снаружи  на  тележке,  упираясь пятками в землю  и
слегка покачиваясь. Затем он помог погрузить ткань -- сначала тяжелые рулоны
винно-красного и  серебристого цветов, затем более  легкие рулоны оливкового
цвета и со множеством оттенков зеленого, -- затем крепко связал их шнуром.
     -- Хорошая партия. -- Труда передала Филраму кредит-ленты.
     --  Знакомым  я  обычно  делаю  скидку, --  Филрам  слегка  закашлялся,
подмигнув Тому. -- Знакомым торговцам.
     -- Я об этом даже и не мечтала. Мои пожелания твоей семье.
     Труда  передала оптовику  маленький, обернутый  в серое, пакет.  Филрам
принял  его  с  поклоном;  пакет  тут  же  исчез  в  складках  его  грязного
мешковатого халата. -- Ступай с миром, Труда.

x x x

     Шлеп! -- послышалось откуда-то. По наклонному пандусу они поднимались к
пешеходному мосту, и Том вовсю обливался потом. Шлеп!
     -- Что это? -- Он остановился, задыхаясь. Труда нахмурилась.
     Тележка виляла из стороны  в  сторону,  и  Том  с трудом дотащил  ее до
пешеходного моста. Там он наклонился над балюстрадой и посмотрел вниз.
     И услышал звук еще одного удара плетью.
     -- О Судьба! -- Труда подошла к нему, пробормотала: -- Что бы это могло
быть?
     Внизу толпа  попятилась при появлении бронзового левитокара с задранным
носом  и  открытым  верхом.  На причудливо изогнутом  сиденье  сидел большой
светлокожий человек:  обнаженный по пояс, он был противоестественно округлым
и выглядел  сплошной  грудой жира.  Его бритая  голова неприятно блестела от
пота. Позади него, на подножке, подняв вверх мускулистую руку,  застыл худой
раб с такой же бритой, как у хозяина, головой...
     Костлявые пальцы Труды сжали плечо Тома.
     Раб выпрямился.
     Его  плетка, сделанная из металлической цепи, просвистела по воздуху  и
опустилась на широкую голую спину хозяина. Шлеп! Кровь выступила на гладкой,
блестящей коже: вишневое на белом...
     -- Что это он делает? -- удивилась Труда.
     Она выплевывала  слова,  словно  проклятие. А Том тем  временем перевел
взгляд на  женщин: они спустились  гуськом вниз  и  сложили  свои  бархатные
накидки на  каменные плиты. Даже отсюда можно было разглядеть их напряженные
лица.
     Когда мобиль остановился,  стало  видно,  что  голова  тучного человека
склонилась набок, язык  вывалился. Раб, не обращая на него внимания, показал
на двух женщин.
     Те стали  растерянно оглядываться, но огромный мужчина, с мрачным лицом
и  тройными   косичками,  завязанными  петлями,  в  стиле  кулачных  бойцов,
вытолкнул их  вперед. Никто в толпе  не пытался помочь женщинам. Испуганные,
они поднялись на подножку и встали рядом с рабом.
     -- О Судьба! -- Горечь прозвучала в словах  Труды. А потом старуха тихо
добавила:  -- Все маленькие колесики одного механизма,  все пойманы в одну и
ту же западню. Даже он.
     Левитокар двинулся к низкому темному туннелю и медленно исчез из вида.
     -- Кто это был? -- От волнения Том аж охрип.
     -- Мы  были удостоены великой чести. -- Неподдающиеся  описанию чувства
отразились на  морщинистом  лице Труды. --  Перед нами предстал Оракул, юный
Том.
     На мгновение юноше  показалось,  будто  каменный мост рассыпался у него
под ногами. Оракул?!
     -- Это... Нет, не может быть. Здесь внизу?!
     -- Создатель истины. -- Смех Труды прозвучал невесело.  -- Глас Судьбы.
Трудно в это поверить, не так ли?
     Потрясенный Том не нашел слов.

x x x

     Вот и знакомый перекресток. Они почти добрались до дома.
     -- Вы с отцом были там, не так ли, Том? -- Голос Труды разогнал видения
мальчика. -- Когда была убита арестантка?
     Пилот... Зловоние жареного мяса...
     -- Я не могу...
     За  перекрестком они  столкнулись с группой высоких юнцов.  Один из них
окрикнул Тома:
     -- Эй, Коркориган! -- Он сложил большой и указательный пальцы в кружок.
-- Слышал, твоя мамуля прямо как танцовщица.
     Труда свирепо взглянула на них, и парни, ухмыляясь, уступили дорогу.
     -- Здесь становится все хуже, -- пробормотала старуха, затем посмотрела
на Тома. -- Как ты себя чувствуешь?
     Он мотнул головой, опять не в состоянии произнести ни слова.
     -- Не огорчайся. Со мной тоже такое  бывало. Пилот не просто умерла. За
всем этим скрывалось нечто большее, и Том ощущал тяжесть талисмана-жеребенка
под  рубашкой,  словно собственную вину.  Но  он  не мог  бы  объяснить свои
чувства ни Труде, ни кому бы то ни было другому.
     Рядом   скользнула  в   сторону  стенная  панель.   Том  подпрыгнул  от
неожиданности.  Сердце  его  заколотилось,  как бешеное, и он  бросил  ручку
тележки.
     В стене открылась ниша, ведущая на склад, заполненный оборудованием для
чистки.  Из  ниши  вышла  молодая  пара. Он --  худой  и  прыщавый;  она  --
пухленькая,  с  очень гладкой кожей. Оба застенчиво  уставились  на  Труду и
одновременно покраснели, хотя продолжали держаться за руки.
     Добродушно  рассмеявшись, Труда помогла Тому  снова ухватиться за ручку
тележки, и они поволокли ее дальше.

x x x

     Поздно  вечером,  лежа  в своей  кровати, Том вытащил жеребенка  из-под
рубашки и взмахнул левой  рукой, повторяя  управляющий жест Пилота. Талисман
аккуратно распался на две половинки.
     Юноша долго  разглядывал  дар незнакомки: черная яйцеобразная капсула и
игла, прикрепленная  к ней.  Затем, плотно сложив две половинки  вместе,  он
взмахнул правой рукой.
     Жеребенок снова стал целым. Навсегда застывший, рвущийся к свободе...
     Том спрятал талисман.

Глава 3
Нулапейрон, 3404 год н. э.

     -- Твои родители дома?
     Перед Томом стоял патруль:  широкоплечий мужчина с бесстрастным лицом в
черном  шлеме  и  похожая  на  него  женщина. Словно  близнецы...  Их фигуры
отбрасывали на стену туннеля длинные тени.
     -- Э-э-э, да... -- Том повернулся в сторону комнаты. -- Отец?
     Однако  офицер уже  прошел мимо. Том заметил  на бедре служителя закона
кинжал.  Вероятно, от частого использования его рукоятка была отшлифована до
блеска.
     -- Входите, входите. -- Отец  стоял  у стола, гостеприимно улыбаясь. --
Пожалуйста, присаживайтесь.
     Женщина,  следовавшая  за  Томом,  сняла  шлем,  положила  на  стол, но
осталась стоять.
     --  Спасибо. -- Она провела  рукой по коротко стриженным волосам. -- Мы
хотели бы задать вам несколько вопросов.
     Клипса-идентификатор у отца засветилась.
     -- Деврейг Коркориган. -- Офицер отвел взгляд от дисплея, встроенного в
кольцо на большом пальце. -- Торговец?
     -- Да. -- Широкое лицо отца расплылось от радости. -- Верно.
     Офицеры  были из подразделения службы  безопасности, а  не из  милиции.
Местные. У них было только холодное оружие, ничего лучевого.
     -- Были ли вы вчера утром на рынке? -- спросила женщина.
     --  Я  видел,  как  арестованная  попыталась  бежать,  -- сказал  отец,
осторожно подбирая слова. -- У милиционеров  не было иного выхода.  Я в этом
уверен.
     Женщина кивнула.
     -- Она была цыганкой, -- решительно произнес офицер.  -- И, разумеется,
воровкой.
     "Она была Пилотом", -- хотел сказать Том, но язык у него не повернулся.
     -- Это все  объясняет, -- быстро  сказал  отец. -- Хвала  Судьбе, у нас
есть вы и милиция. Господа  офицеры, мы тут собрались перекусить.  Не хотите
ли присоединиться? -- Он погладил себя по большому животу и улыбнулся.
     Мужчина фыркнул, а женщина вежливо поклонилась.
     -- Нет, спасибо. Мы обойдемся.
     -- А это что за мальчик? -- Мужчина кивнул в сторону Тома.
     --  Мой  сын  Том.  Ему четырнадцать стандартных  лет.  "Остался  всего
гектодень, и мне исполнится пятнадцать", -- подумал Том.
     -- Минуту! -- Глянув  на  дисплей, офицер подозрительно  прищурился. --
Есть здесь кто-нибудь еще?
     -- Только моя...
     В  глубине  комнаты  отодвинулась занавеска  спальной  ниши,  и  оттуда
выглянула мать.  Лучезарно-красивая. Рыжие волосы, как медный нимб, окружали
ее голову и сверкали в сиянии светильника.
     --  Ведь в Фарлгрине холодно, -- сказала она Тому. От смущения  он даже
зажмурился.
     "Мама, об этом мы говорили прошлой ночью,  -- подумал он. Снова  открыв
глаза, он увидел, как ее клипса-идентификатор вспыхнула рубиновым светом. --
Пожалуйста, соберись".
     --  Ранвера Коркориган, офицеры. --  Мать  ослепительно  улыбнулась. --
Рада с вами познакомиться.
     Мужчина резко втянул носом воздух.
     -- М'дам? -- в разговор вступила женщина-офицер.  --  Вы были  вчера на
рыночной площади?
     --  Я   не  допускаю  подобных   разговоров  в  моем   доме...  Офицеры
переглянулись.
     -- Она живет в  мире иллюзий,  -- пробормотал отец. --  Происшествия...
огорчают ее.
     -- Понимаю... -- Женщина-офицер нахмурилась, затем сняла со стола шлем.
-- Я думаю, нам больше незачем вас беспокоить.
     -- Один момент. -- Отец поднял загрубевшую от работы руку. -- Насколько
я  понимаю, вчера  во время происшествия  были ранены милиционеры. Наверное,
потребуются затраты на их лечение.
     --  Мы  позаботимся  о  них.  --  Надев  шлем,  женщина кивнула  своему
напарнику.
     --  Сэр.  М'дам. Спасибо за  сотрудничество.  После  того как служители
порядка ушли, отец плюхнулся за стол. Некоторое время сидел, качая головой.
     -- Никогда не угадаешь, как себя  вести. -- Он выглядел озадаченным. --
Неопытные, что ли, раз отказываются от денег...
     Мать, удалившись в нишу, задернула занавеску.

x x x

     Когда Том в середине дня вернулся домой, комната оказалась не убрана, а
ниша все  еще  была  задернута занавеской. Юноша покачал головой, забрался в
свою нишу и сел, скрестив ноги, на кровати.
     -- Квере ост?
     Перед глазами жеребенок. И не слишком отличается от его талисмана.
     Том взмахом руки понизил звук перед тем, как ответить на языке элдраик:
     -- Ест еквос.
     Когда  он покидал  рыночную площадь, Падрейг  и  Левро  бросали на него
кислые взгляды, поскольку обычно никто из сыновей и дочерей торговцев не мог
уклониться от своих обязанностей. Но мать хотела, чтобы Том имел возможность
"совершенствоваться".
     --  Кароше. -- Голографическая картинка  расплылась,  трансформируясь в
закрученный спиралью организм с шестигранными плавниками. -- Е квеес?
     "Наверное, какой-то вид из обитателей лавы", -- подумал Том.
     -- Квере ост? -- последовал вопрос.
     Но  Том  уже  прислушивался к шороху снаружи.  "Наконец-то  встала", --
подумал он.
     --  Не  савро,  --  отмахнулся Том,  поскольку  не  знал названия  этих
животных ни на каком из языков.
     -- Ах, Том! -- Мать отодвинула занавеску, ослепительно улыбаясь. -- Как
чудесно!
     -- Ост термидрон.
     Том  с  огорчением смотрел на мешковатый  черный  тренировочный костюм,
старую одежду матери для репетиций. Вырядилась!..
     -- Квере ост? -- повторился вопрос.
     --  Не обращай внимания. -- Том махнул рукой, убирая дисплей и закрывая
программу, обучающую языку.
     -- "Песенка о буровой скважине", -- попросила мать. Том выдавил улыбку:
     -- Хорошо.
     Триконки заполнили воздух  над  инфором, и осталось  только  указать на
нужную мелодию.
     -- Танцоры...
     --  ...особые  люди, --  привычно  закончил  Том  и  вздохнул,  услышав
знакомые обертоны. -- Ты права, мама.
     Она взяла с полки полотенце, и  Том  понял,  что  следующим  номером ее
выступления станет Танец Платка.  Ее  выступление  должно  было  закончиться
серией  эффектных  поклонов,  и  у Тома  не  было  причин здесь  оставаться.
Останься он,  и мать потащит его  на  середину комнаты и заставит разучивать
какие-нибудь танцевальные па.
     И пока взгляд ее блуждал в мире грез, Том незаметно проскользнул мимо и
по туннелю отправился к рыночной площади.

x x x

     Засунув руки в карманы рубашки,  Том шагал длинной окружной дорогой. Он
выбрал этот путь, потому что не желал встречаться с отцом.
     "Ты должен  был  остаться с  нею, Том, -- сказал  бы отец,  а  затем бы
добавил: -- Это болезнь. И ничего тут не попишешь".
     Впереди,  в  темноте,  где  пятнами  светились  флюоресцирующие  грибы,
замаячили две фигуры.
     Том  огорченно покачал  головой. Впав в это состояние, мать  в  течение
нескольких  дней не занималась никакими  домашними  делами.  Она  танцевала,
пребывая  в мечтах, в  то  время как  они с отцом,  в дополнение  к основной
работе, прибирали комнату, покупали и готовили еду.
     Двое продолжали стоять на прежнем месте, склонившись друг к другу.
     Ладно, не будем думать об ерунде. К тому же, можно и вернуться.
     Том никогда не осмеливался спросить у отца, почему тот продолжал жить с
матерью, но как-то отец сам сказал ему: "Я люблю ее, сынок".
     И ответить на это Тому было нечего.
     -- ...ориган, -- возбужденный шепот эхом отразился от стен  туннеля. --
Проверь их...
     Понесло же его этой дорогой!.. Теперь Том узнал беседующих: это были те
самые  патрульные офицеры,  которые приходили к ним с вопросами. Сердце Тома
глухо забилось, он осмотрелся,  увидел  подвижную  стенную панель и вспомнил
молодую  пару,  так  напугавшую  его  вчера. Действуя чисто инстинктивно, он
проскользнул в темную нишу.
     --  Идем, Эльва,  -- донесся снаружи мужской  голос.  -- Она  вела себя
довольно странно, ты так не считаешь?
     --  Из всех людей, которых мы видели сегодня,  -- раздраженно  ответила
женщина-офицер, -- она, наверно, наиболее безобидна.
     Том  проглотил слюну  и  перестал дышать. Служители  закона  стояли  на
перекрестке туннелей -- самое естественное место для остановки.
     -- Кроме того, у нее на лицо все симптомы, --  продолжала женщина. -- И
состояние ее наверняка зависит от  веществ, постоянно удерживающих ее в мире
иллюзий.
     -- Да, но... Разве она не красотка?
     Том вздохнул. И замер: в нише скрывался еще кто-то.
     -- В штанах зашевелилось, Петр?
     Нет, рядом явно кто-то был. И... Кап! Том почувствовал влагу на щеке, и
ему показалось, что его сейчас вырвет.
     -- Зашевелилось или нет, а я сделаю запрос.
     -- Ты уверен, что мы в преде