ервы крепче... Интересно, а вдруг  поедет  мимо  кто-нибудь?..  Прошло
пять минут, десять... Ага, вот и он! Шевельнулась прошлогодняя крапива возле
той дренажной трубы, по которой я полз вначале. Ну, давай, давай... Я вложил
в кожанку шарик и легонько, в четверть натяга, выстрелил в насыпь примерно в
полусотне метров перед машиной. Посыпались камушки. Он затих. Я ждал, что он
постарается оседлать дорогу, - нет. Потом я понял, что он ползет по  кювету.
Ты бы еще окопчик отрыл, подумал я. Пехота. Стрелять  из  элитного  вальтера
мне еще не приходилось, и хотя я знал, что точность боя у него  даже  лучше,
чем  у  длинноствольных  систем,  противника   моего   следовало,   пожалуй,
подпустить как можно  ближе.  Полз  он  медленно  и  осмотрительно.  Я  даже
зауважал его за это. Полгода хорошего тренажа - и тебя можно будет брать  на
акции... Наконец, он поравнялся со мной. Нас разд
   еляло семьдесят метров низкорослого кустарника. Стоя за деревом, я хорошо
видел срез кювета. Вот опять шевельнулась трава... Я выпустил шарик в  склон
насыпи чуть позади ползущего, бросил рогатку и поднял  вальтер.  Над  срезом
кювета мгновенно появились руки с пистолетом. По пистолету-то я и выстрелил.
   Что было по-настоящему тяжело - так это ломиться  сквозь  кусты.  Я  даже
почти успел, я еще увидел, как он, скорчившись, что-то пытается сделать -  в
такой же позе на ветру, на холоде закоченевшими пальцами зажигают  спичку...
и тут же распрямился, дернулся и затих. На губах видны были осколки стекла.
   Полчаса у меня ушло на заравнивание следов.  Спрятал  трупы  в  дренажную
трубу, засыпал пятна крови на дороге, поднял мотоцикл  на  верхний  багажник
"хейнкеля"... я был грязный, как не знаю кто, мне надо было срочно смыть эту
грязь, я трясся, она сводила меня  с  ума...  Еще  не  все,  еще  не  все...
"Языка", перевязав и связав, я положил в задний багажник, таинственный  ящик
поставил на переднее сиденье и сел за руль. Почему-то казалось, что ящик  на
меня смотрит. Дорога сама покатилась мне навстречу, все быстрее и быстрее, а
я не мог оторвать взгляда от ящика. Он выглядел  непристойно.  Потом  дорога
почему-то  кончилась,  под  колеса  летела  целина,  машину   трясло,   ящик
подбрасывало, наконец, он свалился с сиденья. Я смог посмотреть вперед.  Там
темнела вода. Это был довольно большой пруд с пологими  берегами,  поросшими
камышом и осокой. На другом берегу  его,  ближе  к  плотине,  стояло  низкое
длинное здание с множеством темных окон, а  за  ним  -  водонапорная  башня,
похожая на марсианский треножник. Я залез в воду по шею  и  с  остервенением
стал сцарапывать с себя грязь. Понемногу становилось легче.
   Легче... легче... легче... Уже почти спокойно  я  отжал  одежду,  натянул
штаны, надел на голое тело куртку -  в  бою  она  не  участвовала  и  потому
осталась сухой. Вынул из багажника "языка" - он уже пришел в себя и  пытался
брыкаться. Без глупостей, предупредил я, жалеть мне тебя не за что.  Повязка
его сползла, волосы склеились. Хорошо, короткие... но все равно опять  лезть
в воду... Я отмыл его, проверил рану.  Рана  была  маленькая,  хотя  кровила
сильно. Ладно, зарастет... не  такое  зарастало.  Бинт  последний  -  ну  да
разживемся, если понадобится...
   Тебя как звать, парень? Ва... Вадим. Ты из "Муромца"? Кивок в ответ. Жить
хочешь? Замер, съежился. Расслабься, сказал я. Вас  хоть  предупредили,  что
дичь кусается? Помотал головой: нет.  Ладно,  выкладывай,  какого  черта  вы
прицепились именно ко мне? Что вам там про меня наврали? Он молчал.  Или  ты
хочешь, чтобы я устроил тебе пытку? Я могу. Ла...  ладно.  Нам  приказали...
Князь сам приказал...  найти  человека  -  вас  -  и  доставить...  можно  -
мертвого... а можно... достать из... из тела... прибор...  вот  отсюда...  А
эта штука, значит, пеленгует  этот  прибор?  -  я  показал  на  ящик.  Д-да.
Интересное кино, сказал я. Надеюсь, на аббрутин у тебя аллергии  нет?  На...
что? На аббрутин. Он же ксидиацин. Я не  понимаю...  Снотворное.  А...  нет,
кажется, нет. Тогда закатай рукав. Да не бойся так, дурашка,  убить  тебя  я
могу просто двумя пальцами - я показал, как. Он мгновенно вспотел. Не дрожи.
Это чтобы не связывать тебя опять веревкой. Не бойся. Сейчас ты  уснешь.  Ты
уснешь,  и  тебе  захочется  посмотреть  сны.  Ты  будешь  смотреть  сны   и
рассказывать мне все, что видишь... и  тебе  приснится  райский  сад,  и  ты
услышишь пение гурий, но стражи не пустят тебя туда, пока ты  не  расскажешь
все, что знаешь про вашу организацию... Он уже спал, дыхание было ровное.  Я
откинулся на спинку сиденья, в уютный мягкий угол, обхватил колено руками  и
приготовился слушать.
 
   Год 2002.
   Михаил
   27.04. 15 час.
   Константинополь, Сары-йер. Автомастерская "Левша"
   Гейнц  продолжал  вытирать  руки  -  чисто  механически.  Они  уже  давно
перестали быть маркими. А чистых рук у механика просто не может  быть,  даже
если он неделю проработает прачкой в китайской прачечной.
   - Я уже знаю, - сказал он. - Фрекен Зоя звонила. Мы отправим ей на помощь
Юру. Здесь будем управляться сами. Денег там не нужно?
   - Нет, это полицейский госпиталь...
   - Он очень тяжело пострадал?  Я  не  стал  расспрашивать  Зою,  она  была
взволнована.
   - Тяжело, Гейнц. Боюсь, это не на один месяц.
   - Да-а... - Гейнц присвистнул.
   Тедди был совладельцем мастерской; на его плечах лежала  вся  денежная  и
юридическая часть. Теперь придется нанимать бухгалтера  со  стороны,  а  это
всегда невыгодно. По многим причинам.
   - "Опель" я оставлю, - сказал я,
   - Конечно.
   - У тебя не найдется подержанного мотоцикла?
   - Именно мотоцикла? Я спрашиваю, потому что есть  несколько  автомобилей.
Может быть...
   - Нет, я предпочел бы мотоцикл.
   - Можно посмотреть. Мы ничего не  готовили  к  продаже,  потому  что  нас
буквально завалили  автомобилями..  Пришлось  даже  нанимать  двух  рабочих.
Большой спрос на недорогие автомобили. И одновременно  большое  предложение.
Большой спрос и большое предложение... На площадке и на эстакадах  стояло  с
десяток еще не слишком старых, но уже многое повидавших машин. Гейнц  и  его
команда:  моторист  Юра  Турчин  и  слесаря-универсалы  Руперт  и  Гайнан  -
превращали их  в  почти  новые.  Среди  ординарных  "опелей",  "Маргарит"  и
подобных им я с удивлением увидел "роллс-ройс" и "алмаз".  Гейнцу,  наконец,
крупно повезло.
   Мотоциклы стояли в железном боксе, буквально раскаленном  солнцем.  Всего
их было шесть  штук,  но  интерес  могли  представлять  только  два:  старый
кроссовый "Байер", переделанный на двухместный, и итальянский "гаудэамус"  -
машина более новая, но и более тяжелая.
   - Ты их пробовал? - я показал на своих избранников.
   - Да. Моторы отличные.  "Гау"  разгоняется  немного  медленнее,  но  идет
ровнее. "Байер" немного рыскает. Это их общая беда,
   - Понятно... - Я приложил ладонь к накладке на баке "Байера", сравнил  ее
с накладкой "Гау". - Значит, моторы одинаково хорошие? Ты мне сдашь напрокат
"Байер"?
   - Возьми. Михаил, скажи мне: это как-то связано с тем,  что  произошло  с
Федором?
   - Да. На тысячу процентов.
   - Тогда ты можешь не доставать кошелек. Мотоциклом ты будешь пользоваться
за счет предприятия. Если нужно что-то еще, скажи.
   -  Ты  можешь  сделать  другие  накладки,  потолще?  Мне  нужно  спрятать
пистолет.
   Гейнц внимательно посмотрел на меня. Потом снял накладку, внимательно  на
нее посмотрел - снаружи и изнутри.
   - Пойдем в мастерскую, - сказал он.
   Через час я выехал из ворот "Левши". Сумка была плотно пристегнута к боку
багажника, с другой стороны для равновесия висела полная канистра.  Коленями
ощущались не слишком удобные, толстые и твердые  накладки.  Под  левой  были
обоймы, под правой - пистолет. Нужно  две  секунды,  чтобы  отогнуть  тонкий
резиновый клапан и выхватить оружие...
   Тина сидела в кофейне, где я ее оставил. Там работало  видео,  и  полтора
десятка посетителей внимательно смотрели на экран. Я пока ничего не видел  и
тем более не слышал, но уже ясно было: произошло что-то еще.
   Я подошел к столику. Тина взглянула на меня.  Потом  выдохнула  воздух  -
так, как выдыхают сигаретный дым: через вытянутые губы.
   - Мобилизация, - сказала она. - И - сообщили о похищении наследника.
   - Именно похищении?
   - Да.
   - Кого мобилизуют?
   - Пока только первую очередь.  Моряки,  морская  пехота,  егеря.  У  тебя
какая?
   - Третья. Войска управления и связи.
   - Об этом пока не объявляли.
   - Хорошо. Значит, войны не будет. Поехали.
   - Поехали, - она встала. Выходя, я положил на стойку рубль.  Буфетчик  не
заметил. Он смотрел на экран, и по лицу его катились капли пота.
 
   Год 1991.
   Игорь
   14.06. 05 час.
   Звенигород. Пристань "Хассель, Денисов и К"
   Я долго бился над своим лицом и наконец смог сделать так, чтобы оно ничем
не напоминало мою фотографию, попавшую в лапы "Муромца". И на  сегодня  надо
озаботиться какой-нибудь экранировкой - пока  я  не  попаду  в  Москву,  под
защиту армейских вседиапазонных шумогене-раторов.  Чем  бы  ни  был  прибор,
впаянный в меня, он отзывался на кодированный запрос  серией  весьма  мощных
радиоимпульсов, пеленгуемых в радиусе по крайней мере двадцати километров. С
другой стороны, я, похоже, чувствовал - не знаю, почему  -  этот  запрос  и,
следовательно, мог заранее знать о приближении преследователей. Кроме  того,
Вадим рассказал, что первые два пеленгатора собрали вручную, один из  них  я
грохнул у дома деда, второй захватил, а мастерская, принявшая заказ,  выдаст
новые приборы не раньше, чем  в  четыре  часа  дня  сегодня.  Следовательно,
определенный резерв времени у меня был... вот только на что его потратить?
   Ворота пристани были закрыты, я посигналил, как требовалось: три коротких
и длинный. Из будки на территории пристани вышел  седоватый  толстяк,  сонно
потянулся и направился к нам. Судя по всему, это и был дядя Саня.
   - У меня партия груза по контракту "Кенигин", - сказал я, опустив  стекло
и высунув голову.
   - Контракт "Кенигин" начинает действовать с полудня,  -  ответил  он.  На
лице его не было и следа сна.
   - Мне нужно в Москву, - сказал я.
   - Ты с вещами?
   - Нас двое. Вещей очень мало. Машину можем оставить.
   - Я тебя что-то не видел...
   - И не могли видеть.
   - А это кто там с тобой? Вадька, что ли?
   - Вадим, проснись, - сказал я.
   - О, дядя Саня, - сказал Вадим. - Приехали, да?
   - Приехали, приехали, - сказал дядя Саня. - Щас я ворота открою...
   Мы  загнали  машину  в  дальний  угол  товарного  двора  там  уже  стояло
несколько; напоследок я ввел Вадиму еще одну дозу аббрутина. Я  взял  сумку,
он - пеленгатора и мы пошли  к  дебаркадеру.  Что-то  тебя  качает,  Вадька,
сказал дядя Саня. А... контузило малость... Может,  тебе  здесь  отлежаться?
Вадим посмотрел на меня. Я поколебался. Нет, надо  ехать.  Там  ведь  вплавь
придется... Ничего, сказал я, в  крайнем  случае,  я  его  на  себя  взвалю.
Рисковые вы ребята, покачал головой дядя Саня... ладно, пошли...
   Мы пересекли дебаркадер и спрыгнули на палубу  самоходного  лихтера.  Вся
палуба была заставлена скамейками:  досками  на  козлах.  Двигатели  лихтера
работали, под ногами пробегали волны  вибрации.  "Кузмич!"  -  гаркнул  дядя
Саня. Из люка в палубе высунулась голова.  Кузмичу  было  лет  восемнадцать.
"Чего?" Увидев нас, он в два движения выбрался из люка. "Возьмешь  вот  этих
ребят в собачий ящик", -  сказал  дядя  Саня.  "Угу",  -  был  ответ.  "Куда
сегодня?" - "Еще  не  знаю.  По  каналу  уже  не  пускают,  говорят,  кто-то
затопиться пытался на фарватере. А у них же канонерки на Волге".  Дядя  Саня
почесал затылок. "Да уж,  затопиться  -  это  мы  всегда  пожалуйста...  Что
Семин?" - "Нормально, грузится. Через полчаса, говорит, отвалит". -  "Ладно,
Кузмич, разберешься на месте". - "Разберусь,  -сказал  Кузмич,  -  пойдемте,
покажу вам ваше место..."
   Это был подлинный собачий ящик: в корме, рядом с шахтой руля,  выгорожено
было пространство метр на  два.  "Запретесь  изнутри,  -  сказал  Кузмич,  -
снаружи абсолютно незаметно. Когда я скомандую,  отдраите  вот  этот  люк  и
уйдете. Ласты и маски в рундуке, дыхательные патроны я вам дам. Имели с ними
дело?" - "Свежие?" -спросил я.  "Да,  на  полчаса  хватит".  -  "Годится.  И
все-таки - где именно вы будете выходить?" - "Постараюсь  высадить  в  самом
удобном месте. Устраивает такой ответ?" - "Что вообще в Москве?" - "Никто не
знает. Все говорят разное". - "Ладно, разберемся...  Нам  сейчас  запираться
или погодя?" - "Зачем сейчас? Когда на подходе будем... за час,  скажем".  -
"Хорошо..."
   Полчаса назад с вокзала Вадим позвонил Князю и условными фразами  сказал,
что группа продолжает поиск. Следующее контрольное время связи в полдень. До
полудня еще...
   С дебаркадера попрыгали на палубу лихтера трое парней. "Ну вот, экипаж  в
сборе", - сказал Кузьмич.  Дядя  Саня  сбросил  носовой  швартов  с  кнехта.
"Петька, расхиляй драный, отдавай кормовой!" - голос у Кузьмича был  зычный,
как и положено речному капитану. Один из парней  рысью  метнулся  на  корму.
Кузмич солидно поднялся на мостик. У лихтеров этого типа рубка и  мостик  не
на корме, как обычно, а ближе к носу и на правом борту - как  у  авианосцев.
Ну, что, сказал я Вадиму, поплыли? Да, сказал он. Вид у него был измученный,
вокруг глаз - синяки, как у лемура. Поплыли... Палуба задрожала  сильнее,  и
берег, слегка изогнувшись, стал уходить влево и назад. Я сел на край скамьи,
повиснув подмышкой  на  леере  ограждения.  Вадим  сел  напротив,  спиной  к
движению. Иди поспи, сказал я, спроси у шкипера, где можно поспать, и поспи.
Я тебя разбужу.
   Туман еще не рассеялся, но поредел, стал прозрачнее.  Видно  было  и  оба
берега, и то, что на берегах. Виллы,  дачки,  прочие  постройки  -  сплошным
рядом. На воде - лодки, катера. И - очень тихо. Неимоверно тихо.
   Собственно, мне следовало просто сложить два и два, записать результат  и
сверить его с ответом в конце учебника... что я, собственно, сделал уже  раз
сорок за последние двое  суток...  да  только  в  ответе  вместо  ожидаемого
"четыре" возникали огненные письмена: "А на хрена все это?" И не было у меня
под рукой премудрого Даниила... и сам я не Бальтазар... Вальтасар... кстати,
пожрать  бы  неплохо...  шкипера,  что   ли,   попросить?   Не   отвлекайся.
Действительно: на хрена такие сложности? Операции подобного рода  проводятся
с  минимальным  -  минимально  возможным,  точнее,  -  количеством  ходов  и
поворотов. У меня  получается  нечто  водевильное...  "Женитьба  Фигаро"  со
стрельбой и переодеваньями... и в финале: "Унесите трупы!. Скомандуйте  дать
залп!"
   Интерес "Муромца" ко мне - учитывая все, что я видел сам и что мне сказал
Вадик, - можно объяснить только одним: тем,  что  в  теле  пана  Валинецкого
спрятана маленькая атомная бомбочка. Я их никогда не видел, эти бомбочки  из
рентгения-252, слышал только,  что  они  страшно  дорогие,  размер  имеют  с
толстую многоцветную авторучку, а мощность - порядка двадцати тонн тротила.
   Если бомба есть и "муромцы" пронюхали об этом - стало быть,  идет  утечка
из самого штаба Тарантула. Но, поскольку тут  замешан  Тарантул,  то  больше
верится в вариант, при котором бомбы нет, а утечка  информации  -  есть.  Но
опять же - мне ведь куда больше хотелось бы верить именно в этот  вариант...
тем временем завершая траекторию полета... где? Куда меня вообще несет?
   Да, я намерен рассчитаться за ребят. Почерк тех, кто орудовал в  "Садовом
кольце", и тех, кто перебил моих, -  одинаков.  И  есть  одно  очень  важное
обстоятельство:  мои  ни  под  каким  видом  не  должны  были  после   акции
концентрироваться на базе. Ни под каким... если не получали соответствующего
приказа от меня, координатора, или Командора, старшего группы "А". Я  такого
приказа не давал. Значит - Командор? Без моего ведома? Не верится.  Возможно
только теоретически. И вдруг мне вспомнился странный бред,  поразивший  меня
там, в меблирашках, рядом с убитой Сашей. Ч-черт...  что-то  мелькнуло  -  и
исчезло. Над глазами стала скапливаться боль.
   Обойдем этот момент. Эх, Игорек, как многим ты позволял копаться в  своих
мозгах!.. и все же, все же, все же - вспомним. О другом.  Первые  дни  после
операции, потом - первые шаги. Доктор Морита...  фотография  из  медицинской
карты - кстати... так вот: я совершенно уверен, что  какая-то  телеметрия  у
него была. Сердце вовсе не сразу стало работать  так,  что  я  перестал  его
чувствовать поначалу были очень неприятные ощущения. А когда упал в  саду  -
помнишь? Нашли сразу, через две минуты - о! Ясно же, что получали сигналы от
меня, и ясно, что могли пеленговать источник этих сигналов. Точно, точно.  И
вполне возможно, что с того пульта можно посылать... ну, скажем так:  разные
сигналы. Замри - умри, воскресни... направо - налево...  вряд  ли,  старина,
вряд ли - слишком сложно технически. Другое дело - внушенная программа...
   Если так - то дело плохо. Если так - то это значит, что вся миссия  нашей
группы была лишь прикрытием чего-то иного, и я всего лишь зомби, всего  лишь
ходячий футляр для маленькой бомбочки большой  разрушительной  силы,  и  эту
бомбочку, хочу я того или нет, я доставлю-таки в нужное  место  и  в  нужное
время - даже если буду стремиться к чему-то прямо противоположному...
   Значит, бомба все-таки во мне...
   Козел, сказал я. Все же проще простого:  есть  бомба  -  значит,  есть  и
программа. Нет бомбы - нет и... хотя постой, постой... Тут  тоже  появляются
варианты.
   Искать в себе программу бесполезно. А вот попытаться определить, бомба  у
меня внутри  или  нормальный  реактор,  -  это,  пожалуй,  можно  попытаться
сделать. Пацаны искали меня с какими-то приборчиками. Ясно, что это детектор
некоего специфического излучения. Что я знаю про рентгений? Я закрыл  глаза,
сосредоточился. Производится искусственно, используется  как  расщепляющийся
материал... и как источник бета-частиц. О! Реактор же мой, как я знаю, слабо
светится в гамма-диапазоне. Кроме того, бомба должна светиться на  несколько
порядков сильнее... козел, козел, козел! Что сделал Гера?  Гера  приклеил  к
бомбе кусок фотопленки! Кто же мешает и мне?..
   Ну, а дальше? Что это даст?
   Предположим, выяснили: бомба есть.
   Тогда надо будет сходить с траектории.
   Да? И как это ты себе представляешь практически?
   Практически?.. Практически я себе представляю это так: достаю из  кармана
серебряную марку, кладу на ладонь. Орел: продолжаю путь в Москву. Решка:  ни
о какой Москве и речи быть не может. И далее - в  любой  ситуации  выбора...
Бросаю.
   Решка.
   Взвыла сирена.  Меня  скрутило  в  тугой  комок.  Это  был  всего-навсего
звуковой сигнал нашего лихтера, и впереди кто-то отозвался низким  басовитым
гудком, но что прикажете делать с проклятыми инстинктами?.. Хорошо  хоть  со
стороны всего этого не видно. Навстречу шел озерный  катер,  и  даже  издали
было видно, что он набит людьми до последней  возможности.  Фарватер  узкий,
суда разминулись, едва не царапнувшись бортами, - так, что я видел выражения
лиц...  не  выражения,  а  выражение,  одно  на  всех:  злая,   ожесточенная
усталость. Лечь и сесть там было негде, кое-кто  спал  стоя.  Катер  прошел,
оставив запах мазутного перегара,  многих  тел  -  и  странный,  на  пределе
слышимости, шепот... или это волны выплескивались  на  прибрежную  гальку?..
Покидать город могли все беспрепятственно, без каких-либо разрешений и  даже
без личных документов - об этом объявляло и  официальное  радио  на  длинных
волнах, и подпольные радиостанции, иногда продиравшиеся через глушение.  Уже
за первые сутки смуты число беженцев превысило миллион человек...
   Решка, значит... ветер туман унес... да, Пан, да, дорогой, ты молодец, ты
это хорошо придумал... и все  твои  рассуждения  достойны  быть  выбитыми  в
мраморе и так далее... но кто даст га