и мысли о том, какая это удача - познакомиться с сотницей
поближе. В городе у него такого шанса не представилось бы никогда, а  здесь,
на пустынной дороге, когда из мужчин, кроме него и чужака, никого нет...  Ну
и что, что он, Йевелд, молод... А может, как раз потому, что молод, он...
   Спохватившись, Йевелд торопливо откинул щеколду ворот и вывел Обормота за
ограду. Ман ему сегодня точно не видать, так что придется жить на подекадное
жалованье. Ну да не впервой. Тем более что за такую оказию с сотницей  он  и
сам готов выложить подекадное кому угодно, лишь  бы  она  обратила  на  него
внимание. Какая женщина, да прибудет с ней Свет  и  с  ним,  Йевелдом  тоже,
какая потрясающая женщина... Бедра, талия, грудь - мечта любого  нормального
мужика... Да еще и боевая!
   Вскочив в седло, караульщик пришпорил дракха, и,  когда  путники  нагнали
его, Обормот несся уже во весь опор, охотно разминая застоявшиеся ноги.

   14. Тревожное ожидание

   Предупреждающий крик дозорного донесся со стороны западных ворот, и сразу
густая цепь закованных в сталь воинов дрогнула и зашевелилась на  крепостной
стене. Вестники Тьмы появились куда позже, чем их ожидали, и приготовления к
их встрече были давно закончены. Как и засферник, они явились с  запада,  по
его следам, с лучами мутного утреннего света.
   Широко раскрытыми глазами с большой  высоты  Севрен  глядел,  как  темное
клубящееся облако огромного войска с глухим рокотом, не спеша  выползает  из
степи и широкой подковой охватывает  стены  Сияющего  города  на  расстоянии
полета стрелы. Такое  вратник  Севрен  видел  впервые  в  жизни  по  причине
незначительности своего возраста. И впервые же в жизни он  стоял  на  боевом
посту наравне с остальными, как  того  требовала  ситуация.  И  правда,  что
вратнику делать в своей караулке, когда город окружают враги, - не ворота же
он им отворять станет. Вот и поставили его  вместе  с  остальными.  Впрочем,
место на третьем ярусе крепостной стены, где он стоял, как раз оказалось над
его  родными  западными  воротами,  так  что  он  мог  считать,  что  просто
продолжает нести службу - с "повышением" в должности...
   Севрен нервно стиснул приклад арбалета, отпустил  и  безотчетно  поправил
рукоять  меча,  непривычно  отягощавшего  пояс.  По   распоряжению   Нарсона
Большерукого, тысячника крепостной  стражи,  даже  самым  завалящим  воякам,
штрафникам и выпивохам, было выдано полное вооружение: кто  чем  хоть  чуток
умел  владеть,  то  и  получил  сполна...  Так  что  сейчас  наверху   густо
перемешались воины из крепостной стражи и стальной дружины, по общенародному
- "камнюки" и "железяки", а среди них нашлось место и  вратникам  всех  трех
городских ворот. Оглядевшись, со стен можно было увидеть еще несколько сотен
"железяк", целиком заполнивших центральную площадь города. Крохотная с такой
высоты фигурка подвоеводы Нарсона Большерукого, проводившего осмотр,  быстро
двигалась вдоль стройных рядов воинов, безликих  и  неподвижных  в  ожидании
приказов. Это был резерв, в любой момент готовый рвануться вперед и заткнуть
собой образовавшуюся брешь, если до  такого  дойдет.  Дисциплина  у  Нарсона
Большерукого всегда была железной, суров был подвоевода, дважды повторять не
любил, и его чугунные кулаки частенько охаживали нерадивых.
   Севрен очень надеялся, что до столкновения с дал-роктами дело не  дойдет.
Прямо-таки молился, чтобы этого не случилось. Ну какой из него  вояка...  Из
воинского  оружия  и  амуниции  вратнику  достался  старый  боевой   меч   с
выщербленным лезвием (обычный двуручный "жальник" - прямой,  с  двусторонней
заточкой) да такая же старая кольчуга, сильно посеченная, пробитая  насквозь
в двух местах, - видно, не слишком повезло  ее  прошлому  владельцу.  И  все
равно это было куда лучше, чем ничего. Хоть и старая, кольчуга еще  способна
была выдержать удар стрелы на излете, а  меч  вполне  мог  раскроить  голову
какому-нибудь дал-рокту, если тот, конечно, окажется еще большим неудачником
и неумехой, чем сам вратник... В такую "оказию", конечно, слабо  верилось...
В народе про Вестников говорилось, что они и рождаются-то с мечом  в  руках.
Если и был у него какой шанс, так только в схватке с пардом, из коих  войско
неприятеля, по рассказам бывалых вояк,  состояло  обычно  на  треть.  Будучи
потомками рабов-хасков, воспитанные в Родовых пещерах дал-роктов на равных с
воинами Рода и  всецело  преданные  своим  хозяевам,  они  все  же  уступали
последним в мастерстве владения воинским искусством. Впрочем, Севрен и меч в
руках едва умел держать, так что за несколько ночных часов,  что  провел  на
стене, весь извелся от волнения, места себе не находил.  Да  и  как  тут  не
волноваться, когда нежданно-негаданно запахло самой настоящей войной, войной
с исконными, страшными врагами. Но ошалевшее от нервного напряжения сердце в
конце концов устало бухать в груди, что кузнечный молот, и теперь лишь глухо
ворочалось  где-то  под  желудком...  Наверное,  проголодался.  И  все-таки,
все-таки... Первый раз оказавшись на стенах среди настоящих служак,  знающих
вкус кровавых сражений, Севрен  с  удивлением  понимал,  что  испытывает  не
только жуткий страх, как вполне  обоснованно  ожидал,  зная  свою  робкую  и
совсем не боевую натуру, но и гордость. Ощущение  собственной  значимости  -
что вот не обошлись в трудную минуту без него, какого-то вратника, -  сладко
тешило вдруг проснувшееся самолюбие. Да и сейчас совсем не  то,  что  ночью,
когда сидишь в караулке один-одинешенек, сейчас рядом - плечо сотоварища, на
которого можно положиться...
   Севрен покосился влево и скривился, точно от оскомины. Вот же  проклятие!
Он только сейчас и заметил, какого соседа послала ему  судьба.  Не  в  силах
сдержаться, но и не желая привлекать внимание этого  "сотоварища",  он  чуть
слышно зашипел с досады. Прислонившись лбом  к  холодному  каменному  зубцу,
чтобы облегчить муторное состояние после ночной попойки, рядом  стоял...  да
нет, едва держался на ногах Гораз. Алкаш и последний  мерзавец.  Да  уж,  на
плечо этой сволоты положишься в трудную  минуту...  как  положишься,  так  и
сложишься.  Севрен  на  свою  глупую  голову  одолжил  ему  как-то  половину
подекадного жалованья на пару дней, так этот гад, Стерегущего на  него  нет,
одолженку зажал и вот уже третью декаду не  возвращает...  Да  еще  заявляет
прямо в глаза (чтоб его причастило, чтоб дети его Светлого  Ока  никогда  не
увидели, если вообще когда-нибудь появятся), что не видал он  никаких  денег
от караульщика Севрена, Мрак его забодай...
   Севрен зло сплюнул и глянул вправо.
   Вот тут-то он едва не грохнулся в обморок от неожиданности. Справа стояли
ахивы. Словно из воздуха нарисовались. Мастера Желтого  и  Красного  Плащей,
Олсен Желтоглазый и  Кетрам  Пламебородый,  самые  важные  и  могущественные
персоны после Наместника. Стояли и молча  смотрели  на  растекающиеся  внизу
подобно черной грязевой волне боевые порядки дал-роктов.  В  неверном  свете
раннего  утра  борода  Кетрама  пламенела  ярче  Бошара,  главного   светила
Сияющего, еще не переключившегося в дневной режим.
   Севрен быстро отвернулся, инстинктивно втянув  голову  в  плечи,  и  тоже
уставился вниз, не желая обращать  на  себя  внимание  столь  могущественных
персон, мешать им в их несомненно важных помыслах, чтоб  их...  Неосторожная
мысль оборвалась на полуслове. Конечно, на то они и  маги,  чтобы  вот  так,
незаметно, появляться там, где требуется, но...  Хм...  Вот  ляпнул  бы  что
крамольное - и прощай, головушка. Желтоглазый одним движением пальца снимет,
он на это горазд.
   Но внезапный испуг быстро прошел. Умом Севрен понимал, что  магам  сейчас
не до какого-то вратника. И когда маги наконец заговорили  между  собой,  он
навострил любопытные уши, для которых этот разговор явно не предназначался.
   - Ну что ж, город готов настолько, насколько это  вообще  возможно,  -  с
заметным удовлетворением проговорил Кетрам Пламебородый. -  На  стенах  пять
сотен опытных, тертых ветеранов,  прошедших  не  одну  заварушку  и  не  раз
смотревших смерти в глаза...
   Севрен прямо-таки расправил плечи, услышав о себе  такой  отзыв.  Ну,  не
совсем, конечно, о себе, вернее, даже вовсе не о  себе,  но  раз  он  сейчас
стоит среди ветеранов, то и сам кой-чего стоит, разве нет?
   - ... В городе - еще двенадцать сотен. А надо будет,  так  еще  из  наших
городов через порталы можно будет подтянуть. Так  что  если  Вестники  хотят
крови, они ее получат.
   - Вечно ты торопишься воевать, - мрачно проворчал  Олсен  Желтоглазый.  -
Смотри, накличешь. Слов Вестников мы еще не слышали, и чем мы будем говорить
- словом или сталью и магией, - еще не известно.
   - Зато ты все стараешься оттянуть неизбежное, - жестко усмехнулся Кетрам.
- По мне, так этот паскудный народец давно уже было пора пустить под корень,
чтоб не только под  ногами  не  путался,  а  даже  мыслью  своей  зловредной
Пророчества не касался.
   - Пророчество, пророчество... сколько раз я  слышал  это  слово  за  свою
жизнь, оскомину уж набило. Я  тебе  вот  что  скажу  -  эти  в  кои-то  веки
совпавшие Три Признака кажутся  мне  какими-то...  неубедительными.  Как  бы
столь подозрительно удачное стечение обстоятельств в  лице  этого  странного
чужака не оказалось предательским заговором хабидонов. Если они стакнулись с
Вестниками, а те использовали удобный предлог...
   - Стоп, стоп, остановись-ка... По раскрытию заговоров ты  у  нас  мастак,
это твоя работа, но должен заметить, что дал-рокты  в  предлоге  никогда  не
нуждались. Всегда брали, что хотели, коли хватало  сил  взять.  Впрочем,  ты
ведь всегда был закоренелым скептиком. А по мне самоличный отъезд Наместника
-  самое   убедительное   доказательство.   Чутье   у   него   всегда   было
безошибочное...
   Севрен вытаращил глаза, застыв  как  статуя.  Отъезд  Наместника?  Он  не
ослышался? Сердце ухнуло еще ниже, хотя казалось, что дальше некуда. Да  как
же они без Наместника отобьются против такого-то громадного войска?
   - Безошибочное... - тяжко вздохнул Олсен Желтоглазый, как человек,  плечи
которого давит  непосильное  бремя.  -  По  мне,  так  все  мы  когда-нибудь
ошибаемся. И пусть я скептик, но если следовать всем Признакам, то
   Спящий  должен  был  проснуться.  Не  желаешь  сходить  в  Усыпальницу  и
убедиться?
   - Хватит ерничать. То признак второстепенный. И лично я в него не верю  и
в счет не беру... Погоди. Видишь терха впереди дал-роктовского войска?
   - Как не видеть. Как слово будем передавать? Самолично или магически?
   - Да ты присмотрись внимательнее, - раздраженно посоветовал Кетрам.
   - Проклятие! - удивленно  вскинул  брови  Желтоглазый.  -  Прав  оказался
Гилсвери. Драхуб собственной персоной. Почивший и воскресший. Вот тебе и Три
Признака. Вот тебе и Пророчество...
   - Зверь тебя заворожи, - вдруг вспылил Кетрам, - ты же  сам  маг!  Должен
понимать, что Посвященного Вестников так просто не прикончить! И дела это не
меняет, чужак ведь справился уже с ним, не так ли?
   - Справился, да не конечной смертью... А если он лгал?
   - И Наместник не смог бы этого понять? Думай, что ты говоришь!
   - Сам думай, - нехотя отбивался Олсен. -  Гилсвери  что  сказал?  Что  не
рискнул провести  принудительный  допрос,  так  как  Сила  из  чужака  перла
неведомая и могучая.
   - Вот именно, что неведомая и могучая, - как раз Драхуба свалить! А чаре?
Разве не доказательство? Даже ты не сможешь овладеть чарсом, Желтоглазый!
   - Это меня и тревожит. Чую я, что этот чужак в сговоре с дал-роктами... И
наш Гладколицый как пить дать попадет в западню...
   - Тьфу на тебя, Олсен! - В сердцах Кетрам назвал собрата по  имени,  чего
делал редко. - Всюду тебе заговоры мерещатся! Ей Свет,  не  зря  тебя  народ
Тюремщиком окрестил. Ладно, двигай на переговоры. За Наместника остался  ты,
тебе его и изображать...
   - С Драхубом не получится, -  возразил  Олсен.  -  Он  сумеет  разглядеть
сквозь личину.
   - В таком случае поговори с ним по-свойски, - зло проговорил Кетрам.
   Севрен услышал тяжелые, отдающие звоном стали шаги и, не в силах сдержать
любопытство, бросил украдкой взгляд влево. Со стороны  северных  врат  вдоль
зубцов крепостной стены по верхнему ярусу приближался воевода Хабаш Быстрый.
   Маги выжидательно умолкли.
   Воевода представлял собой внушительное зрелище.  Высокий  и  худощавый  в
миру, после облачения в  полное  боевое  снаряжение  Хабаш  Быстрый  казался
массивным и грозным: туловище от шеи  до  паха  было  защищено  пластинчатым
подвижным панцирем, руки и ноги укрывала  прочная  одежда  из  толстой  кожи
лесного зверя-увальня, проклепанная сегментированными стальными полосами, не
мешавшими движению.  Шею  защищали  поля  удлиненного  узорчатого  шлемника,
обрамлявшего суровое лицо опытного воина, голову  венчал  стальной  шлем.  С
оружейного пояса справа свисал длинный двуручный меч, слева мощная  шипастая
булава, удар которой разбивал череп дракха,  спереди  -  трехгранный  стилет
длиной в две ладони, легко проникающий в щели вражеских доспехов. От  фигуры
Хабаша так  и  веяло  мрачной  несокрушимой  силой,  чувствовалось,  что  он
полностью готов к бою. Воеводу Севрен боялся и уважал, пожалуй,  еще  больше
ахивов - как непосредственное начальство.
   Остановившись  в  двух  шагах  от  магов,  воевода  почтительно  приложил
защищенную стальной перчаткой кисть к груди.
   - Какие будут распоряжения, светоносные?
   Ответить ахивы не успели - шум со стороны порядков дал-роктов  неожиданно
усилился, привлекая внимание всех собравшихся на  ярусе.  Еще  не  до  конца
выстроившееся войско  дал-роктов  снова  целиком  пришло  в  движение,  явно
перестраиваясь для отступления. От  топота  сотен  огромных  чарсов  дрожала
земля, вибрация даже проникала наверх крепостной стены. Влажная после  ливня
почва разъезжалась под ударами мощных копыт, оставлявших после себя  грязное
месиво вместо дерна. Ахивы удивленно смотрели,  как  бронированные  всадники
Вестников поворачиваются к ним спиной  и  трогаются  прочь,  вливаясь  узким
четырехрядным потоком на вымощенное каменитом полотно Большой Торной дороги,
способной без особого ущерба для себя  держать  вес  верховых  воинов.  Маги
переглянулись, одинаково чувствуя нежданное облегчение.
   - Никак уходят? - пробормотал себе под нос Олсен
   Желтоглазый.
   - Точно, - ядовито оскалился Кетрам. - Уходят. Поняли засранцы, что мы им
не по зубам. Осада отменяется.
   - У Драхуба отменный нюх, светоносные, - с совершенно невозмутимым  видом
негромко заметил Хабаш, словно ему было все равно, биться с дал-роктами  или
нет. - Скорее всего, он понял, что чужака у нас нет, и не собирается  терять
время на выяснение подробностей. Думаю, он взял его след. Что ж, боевой сбор
можно считать учебным, потренироваться никогда не мешает.
   - Ну да.  -  Пламебородый  недовольно  глянул  на  воеводу,  задетый  его
замечанием. - Думаешь, я этого не понимаю? А все-таки жаль. Было бы  неплохо
его здесь немного задержать, чтобы не сел на хвост Наместнику, а то и  кровь
ему пустить, как тот чужак...
   - Перестань, Кетрам, - в  глубоко  посаженных  глазах  кряжистого  Олсена
вспыхнуло гневное пламя. - Все бы  тебе  мечом  помахать,  а  что  при  этом
простые воины полягут,  для  тебя  будто  значения  не  имеет.  Наместник  в
безопасности, он уже несколько часов как в пути. Дал-роктам его не  догнать.
Чужака с сотницей - тем более...
   С небывалой радостью в сердце вратник Севрен  провожал  взглядом  грозное
воинство дал-роктов. Дыхание войны миновало Сияющий, не  отобрав  ни  единой
жизни. Не понадобились ни  меч,  ни  арбалет,  ни  видавшая  виды  кольчуга.
"Напьюсь,  -  с  непривычной  для  себя  лихостью   решил   Севрен,   обычно
придерживающийся более или менее трезвого образа жизни. - Точно напьюсь.  На
радостях. Такое стоит отметить..."
   Неожиданно Севрен почувствовал на себе взгляд одного из магов и  боязливо
съежился, гадая, чем это он привлек  внимание  столь  могущественной  особы.
Вины за собой он не знал, но радость от несостоявшегося  сражения  несколько
померкла. Он не  осмелился  оглянуться  и  проверить,  кто  именно  на  него
смотрит, поэтому не увидел, как Олсен Желтоглазый  сотворил  левой  рукой  в
сторону вратника едва заметный жест. Голова Севрена вдруг  загудела,  словно
его огрели мешком с песком, а разговор магов вылетел из головы напрочь, даже
само их присутствие на крепостной стене забылось
   Да что же это с ним, изумленно думал Севрен, чувствуя,  как  предательски
подгибаются внезапно ослабевшие ноги, а тело упорно льнет к каменному зубцу,
как у пьяного к встречному столбу. Вроде  еще  не  пил,  а  ощущение  как  с
похмелья... Недоуменно глянув по сторонам, он обнаружил в двух шагах воеводу
и испуганно отпрянул от стены. Мнимое похмелье  сразу  пропало,  вышколенное
службой тело само по себе вытянулось в струнку.
   Но воеводе было не до него.
   Хабаш Быстрый задумчиво смотрел вслед удаляющейся колонне дал-роктов.

   15. Каменный мешок

   Когда Онни Бельт в очередной раз оторвала взгляд от дороги,  летящей  под
копыта ее Шалуна, то наконец  увидела  иззубренные  стены  Ножевого  ущелья,
почти отвесно вздыбившиеся сразу за пиками могучих разлапистых камнелюбов  -
настоящих лесных великанов. Здесь, возле Карбесовых гор, лес  почему-то  рос
особенно густо и мощно, а дурная слава этого места, связанная  с  обитавшими
тут гвэлтами, была известна далеко  за  пределами  Хааскана  да  и  соседних
макоров также. Выглядели гвэлты как мифические каменные горгульи, коими иные
свободные маги любят украшать свои жилища - прямоходящие узколобые  твари  с
вытянутыми беззубыми мордами и бесполезными  зачатками  крыльев  за  спиной,
серые, как каменные кручи, их порождающие. А может, когда-то гвэлты  и  были
горгульями, пока какой-то особо одаренный  Силой  болван,  владеющий  силами
земли, не оживил бездушный камень. Но если это событие  и  имело  место,  то
произошло это в очень давние времена, так как сведений о нем не сохранилось,
гвэлтов  же  с  тех  пор  расплодилось  тьма.  Любимым  времяпрепровождением
каменного народца являлось сбрасывание огромных, гладко обтесанных камней на
проезжающих путников, если те,  конечно,  позволяли.  А  не  позволить  этим
пустоголовым недоумкам можно было только двумя способами, по  крайней  мере,
Онни Бельт знала только эти два - или проскочить самые  опасные  участки  со
специальным амулетом на шее как можно  быстрее,  пока  дозорные  гвэлтов  не
успели очухаться от действия отводящей глаза магии, или  свернуть  шею  этим
дозорным. Причем для второго способа  нужен  был  хотя  бы  самый  завалящий
Мастер под рукой, на худой  конец  -  ученик  второй  ступени,  Подмастерье,
потому что простому воину гвэлты не позволят взобраться на утесы, где  сидят
их дозорные. Размажут по склону лавиной камней, и вся недолга. А после будут
плясать на трупе врага ритуальные танцы. Что самое интересное,  свои  жертвы
гвэлты не поедали, и  вообще  было  неизвестно,  чем  они  питаются.  Может,
камнями?
   Онни терпеть не могла  этой  дороги.  Терпеть  не  могла  находиться  под
защитой какой-либо магии, даже если эта магия  исходила  от  Наместника.  Не
очень-то приятно бывалому воину ощущать свое бессилие перед врагами, которых
невозможно приласкать верным мечом... Как эрсеркер, она  могла  в  некоторой
степени противостоять чужой магии, но сама к  действенным  заклинаниям  была
неспособна, только  к  простейшим.  Не  дал  Истинный  Свет  таланта,  давно
похоронена мечта юности стать полноценной магичкой...
   Несмотря на целую ночь бешеной скачки, Шалун пока не выказывал  признаков
усталости. Зверь у нее был отличный,  сама  отбирала  из  стаи  сопливчиков,
растила, воспитывала. Вот и вышел  выносливым,  быстрым  и  сообразительным.
Шалун не боялся ни  пронзительных  криков,  специально  предназначенных  для
распугивания недостаточно тре