ит, Зверь тебя заворожи?
   Лоханщик - так здесь называли капитана  и  хозяина  судна,  -  появившись
из-за угла жилых отсеков, больше смахивающих на  большие  деревянные  ящики,
наспех поставленные на палубу, чем  на  каюты,  сердито  уставился  на  меня
круглыми немигающими глазами. От широкоплечего, крепко  сбитого  тела  корда
исходила ощутимая физическая сила,  а  изрезанное  ветром  и  временем  лицо
принадлежало человеку, привыкшему командовать - хотя бы и на своей лоханке.
   Нокаутированный   матрос,   по-местному   -   палубник   (я   предпочитал
пользоваться более привычными для себя понятиям), валявшийся возле моих ног,
не подавал признаков жизни. Я все еще стоял, склонившись над  ним.  Картинка
на взгляд со стороны что надо. Без объяснений не  обойтись  Я  выпрямился  и
вздохнул: - Свяжи своего палубника и запри где-нибудь до конца рейса, пока я
не покину корабль. У тебя ведь есть свободные комнаты?
   - Я спросил, что тут происходит?! - еще более грозно спросил лоханщик.  И
не поворачивая головы, повысил голос: - Петил, Бурсбар Сюда!
   За его спиной почти тут же возникли две такие же  крепкие  фигуры,  но  с
более молодыми лицами. Увидев своего  напарника  на  палубе,  они  одинаково
нахмурились и смерили меня взглядом,  не  предвещающим  ничего  доброго.  Но
остались стоять, ожидая распоряжений хозяина, хотя броситься на меня  им  ох
как хотелось. Хотя бы ради развлечения в этом скучном  монотонном  плавании,
во время которого даже паруса не приходилось поправлять  -  таким  ровным  и
устойчивым был несший нас в нужном направлении ветер.
   - Он пытался убить меня, - как можно спокойней проговорил я. Кажется, эта
фраза становится моим необходимым  жизненным  атрибутом.  Матросы  изумленно
переглянулись и уставились на меня еще более неприязненно.
   -  Чушь!  -  рявкнул  лоханщик,  сдвинув  два  лохматых  куста  бровей  к
переносице, - Мовадин и ребенка не обидит!  Кроме  того,  правила  запрещают
трогать клиентов, и все мои ребята всегда выполняют  их  неукоснительно!  Но
если ты, хальд, сейчас же не объяснишь, что тут происходит на самом деле,  я
эти правила нарушу!
   Угрозы, угрозы... и ведь он вправе их расточать, если быть справедливым.
   - Старик, ты когда-нибудь слышал о марках?
   - Что? Да кто ты такой, чтобы ради тебя...
   - Разве тебе было заплачено  недостаточно,  чтобы  удержать  от  подобных
вопросов?
   На  это  он  не  нашелся  что  ответить  сразу.  Тай  уже   успела   меня
проинформировать, что заплатила вчетверо против  обычного,  чтобы  заставить
этот плоскодон пуститься в рейс.
   - У меня нет желания спорить, поэтому просто выслушай.  Я  мог  бы  убить
твоего Мовадина сотню раз еще до того, как он замахнулся своим ножом. Именно
поэтому я его пощадил. Как здоровый человек жалеет убогого, не  повинного  в
том, что он так убог... Я вижу,  ты  все  еще  сомневаешься.  Как,  на  твой
взгляд, борт твоего плоскодона достаточно  крепок,  чтобы  его  нельзя  было
сломать голыми руками?
   - Голыми руками? - машинально переспросил лоханщик, мрачно глядя на  нож,
валявшийся в трех шагах от его  поверженного  матроса,  который  он  заметил
только сейчас, после моих слов. Когда он поднял взгляд на меня, я уже  ломал
борт. Отламывал без всякого видимого со стороны усилия  кусок  за  куском  и
крошил в пальцах прочное, почти каменной  твердости  дерево,  словно  гнилую
труху, усыпая мелким крошевом палубу.
   Демонстрация силы иногда действует лучше всяких  объяснений.  Глаза  всех
троих делались все шире. Когда дыра в борту стала размером с голову, капитан
сипло выдохнул: - Хватит. Верю. Не порть больше  корабль.  Ребята,  возьмите
Мовадина.
   - И оставьте меня в покое.
   - Хорошо, светочтимый.
   Они утащили беднягу, и я снова остался один.
   Наверное, эти марны будут сопровождать меня всю дорогу - Марны, в которых
злая воля мага дал-роктов превращала обычных людей.  Для  Драхуба  они  были
лишь пешками в его игре, их судьбы его не  интересовали...  Прибью  подонка,
как только попадется у меня на пути. Могу же я позволить себе  хоть  немного
злости в адрес того, кто действительно ее заслуживает,  в  отличие  от  этих
бедолаг?
   Я пошел проведать Злыдня.
   Стойла для дракхов были расположены на корме, сразу  за  каютами,  и  при
виде этого огромного черного зверя настроение значительно  улучшилось.  Чаре
тоже явно мне обрадовался: подняв свою  бронированную  чешуйчатую  морду  от
корыта с лебсом (за счет заведения), он запрядал ушами и фыркнул мне в лицо.
Затем, не удовлетворившись  вонью,  которой  обдал  меня  из  своей  глотки,
попытался  осторожно  ухватить  зубами  за  плечо.  Я  уклонился,  не  желая
подвергаться столь  сомнительной  ласке,  и  несколько  раз  сильно  шлепнул
ладонью по его твердой скуле - иначе  бы  мой  толстокожий  приятель  просто
ничего не почувствовал.
   - Ну, как ты тут, не скучаешь? Придется, приятель, немного потерпеть  без
движения, пока не окажемся на берегу. Знаю, знаю, как ты это не  любишь,  но
тут уж ничего не  поделаешь...  По  крайней  мере,  натрескаешься  от  пуза.
Понимаешь ли ты, что сделал  для  меня?  Во  всяком  случае,  я  тебе  очень
благодарен. И тебе, и Тай. Если бы ты не поднял тревогу...
   Краем глаза я заметил какое-то  движение  и  мгновенно,  не  задумываясь,
вошел в Лешу. И лишь позже сообразил, что мне это удалось так же легко,  как
и раньше. В трех  шагах  от  меня  стояла  фигура  в  темно-сером  балахоне,
возникшая  словно  из  пустоты.  Лицо  было  скрыто  под  низко   надвинутым
капюшоном, но пристальный, оценивающий взгляд  незнакомца  не  ощутить  было
невозможно. Тай  говорила,  что  других  пассажиров,  кроме  нас  двоих,  на
плоскодоне нет. К корабельной команде этот тип  тоже  принадлежать  не  мог.
Безбилетник?
   - Кто ты? И что тебе нужно?
   В Лешу звук теряет свое значение, становясь почти  не  воспринимаемым  на
слух, я не узнал своего голоса - так низко и неразборчиво  он  прозвучал.  И
только сейчас сообразил, что этот тип видит меня даже  в  Лешу.  Потому  что
двигается так же быстро. По  позвоночнику  скользнул  холодок.  Я  напрягся,
готовый отразить любое направленное против меня движение, готовый  взвинтить
уровень Лешу выше, если потребуется.
   Ничего не сказав, фигура в балахоне  плавно  скользнула  к  борту,  одним
движением перемахнула через него и легко, почти не касаясь поверхности воды,
словно  была  невесомой,  побежала  в  том  же  направлении,  куда  двигался
плоскодон, но, естественно, куда быстрее. Сейчас в моем восприятии плоскодон
практически стоял на месте.
   Я вышел из Лешу, и фигура в балахоне тут же пропала из глаз.
   Я мог бы сделать то же самое и догнать этого загадочного визитера,  чтобы
потребовать ответа. Мог вместе с ним таким же манером отправиться к  еще  не
видимому в водной дали берегу. Мог бы... Если бы  так  не  нервничал.  Когда
былые способности начинают вдруг сбоить,  то  это  разрушает  уверенность  в
своих силах, саму привычку к этой уверенности. Не  знаешь,  что  подведет  в
следующий раз... И здесь я чуть не  погиб,  даже  не  догадываясь  об  этом.
Видимо,   мне   уже   сейчас   следует   приучаться   к    осторожности    и
предусмотрительности обычного человека, обладающего не сверхспособностями, а
лишь своим умом и опытом, - до конца этого путешествия. Но как же это  будет
тяжко... вернуться к себе такому, каким я когда-то был... Какая  часть  меня
останется после таких потерь?
   Если судить по тому, как этот тип двигался, он  мог  бы  стать  серьезным
противником для меня даже в Лешу. Кто же это такой? Я поискал в базе данных,
имея в качестве зацепки лишь образ и умение к стремительному движению. Через
пару  минут  я  уже  знал  об  охтанах  все,  что  эмлот   сумел   отыскать.
Профессиональные  убийцы,   окутанные   покровом   тайны,   неуязвимые,   не
подвластные  никому.  Без  имен,  без  внешности,  без  определенного  места
обитания Впрочем, имелись предположения, что этим местом  обитания  является
загадочный макор Фрайшунир, но - не важно.
   Итак, что мы имеем? Кто-то нанял охтана по мою  душу?  Тогда  почему  тот
ничего не попытался сделать? Может быть, я видел просто наблюдателя,  причем
обнаружил того неожиданно для него самого, так что ему пришлось ретироваться
несолоно хлебавши? Я подумал, что, возможно, мне еще придется столкнуться  с
ним с Неурейе... Следовало подумать, на какую  клетку  поставить  эту  новую
фигуру. И кто мог его послать. Драхуб? Гилсвери, Или какая-то третья сила?
   Созерцательное настроение пропало  окончательно,  сменившись  тревогой  и
вернув к реальности и проблемам, которые эта реальность несла мне.
   Злоклятый мир...
   Что, например, мне теперь делать с Тай? С женщиной, которая меня  спасла,
по каким бы мотивам она это ни сделала? Мой дальнейший путь  вряд  ли  будет
устлан розами. Ее присутствие может в  определенных  ситуациях  связать  мне
руки, и Тай может пострадать... Я уже пытался ей это объяснить,  но  никакие
доводы рассудка она не приняла. Она должна была ехать со мной, и все тут,  и
не пожелала объяснить, почему это так важно. Я  нахмурился,  сообразив,  что
так толком ее и не поблагодарил... Благодарность - вроде  бы  такая  простая
штука, но почему-то с ней всегда возникают какие-то странные сложности.
   Еще раз потрепав Злыдня по морде, я снова взглянул на  далекий  горизонт,
плавающий в свинцово-серой воде словно бесконечно длинная гнилая  соломинка,
на особенно низкое сегодня серое небо, до  которого,  казалось,  можно  было
дотянуться рукой... Затем удрученно вздохнул и направился к  каюте,  которую
мы занимали вместе с Тай. Попробую-ка я с ней поговорить еще раз.

   20. Тай

   ... Она как раз заканчивала прихорашиваться, когда  Никсард  скользнул  в
дверь тесного спальника. Ксомох  и  сапожки  были  скинуты,  Тай  сидела  на
лежаке, застланном толстым слоем мягкого войлока, скрестив ноги  и  стягивая
свои пышные волосы в узел на затылке. Кожаный жилет поверх теплой рубашки  и
шерстяные  штаны  служили  достаточной  защитой  от  царившей  в   спальнике
прохлады. В спальнике можно было или  сидеть,  или  лежать,  так  как  лежак
занимал все пространство почти до  самой  двери,  в  углу  тихо  потрескивал
небольшой масляный светильник - непременный атрибут любого жилого помещения.
Даже если б Тай его задула, от глаз спутника укрыться было  невозможно.  Так
как еще раньше выяснилось, что  он  отлично  видит  в  темноте.  Вот  Тай  и
старалась блюсти свою красоту - редким мужчинам нравятся неряхи.
   Она заметила, что он чем-то встревожен, и сочувственно  подумала  о  том,
что, будь она в его шкуре, она была бы встревожена постоянно. Положение его,
как кандидата в Круг Причастия, было незавидным.  Не  мешало  бы  как-нибудь
отвлечь его от мрачных мыслей...
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Терпимо.
   Никсард присел  на  край  лежака  и  прикрыл  за  собой  дверь.  Холодный
сквозняк, сунувший было за ним в спальник свой  длинный  бесцеремонный  нос,
обиженно отпрянул.
   - Камень бы не особенно опечалился действию Закона Равновесия, но у  тебя
живой организм, - вздохнула Тай, - и он будет бороться  за  свое  нормальное
состояние. Значит,  борьба  будет  непрерывной  и  изнуряющей.  Но  пока  мы
доплывем до Неурейи, ты сможешь восстановить свои силы.
   - Я уже понял. А на тебя саму разве  не  повлияет  путешествие  по  чужим
макорам? Ведь родилась ты в Нубесаре.
   - Верно. - Тай улыбнулась, подпустив немного  снисходительности  -  самую
малость, чтобы ни в коем случае его не обидеть. -  Но  все  путешествие,  до
Круга Причастия и обратно, должно занять не больше шести-семи  дней,  а  для
меня это не так уж много. Кроме  того,  на  территории  Ущербных  гор  Закон
Равновесия спит почти так же крепко, как и над поверхностью Великого  озера,
- там вообще спит всякая магия. Так  что  лучше  позаботься  о  себе.  Хотя,
думаю. Дух Кордоса будет к тебе более благосклонен, чем Дух Нубесара.
   - Хорошая новость...
   Засферник  глубоко  задумался,  но  Тай  не  позволила   этому   процессу
затянуться. Представится  ли  еще  такая  возможность  остаться  с  мужчиной
наедине, когда он - в сознании, времени - навалом, а делать - нечего? Должен
же он испытывать к ней хоть каплю благодарности за свое спасение?
   - Знаешь что, парень, давай-ка я тебе все-таки сделаю массаж.  Поверь,  у
меня это хорошо получается, и тебе от этого только лучше станет. Ты ведь уже
убедился, что прикосновения к тебе мне не повредят, - мы  полдня  в  обнимку
провалялись, пока я пыталась тебя отогреть. Снимай свой плащ и ложись, - Тай
с многообещающей улыбкой похлопала по лежаку рядом с собой.  От  массажа  к:
любовным играм перейти будет совсем нетрудно, не родился  еще  тот  мужчина,
которого  она  не  сможет  завести.  Но  говорить  ему  об  этом  прямо   не
обязательно.
   Немного помедлив, он кивнул и все-таки стянул свой серый плащ, бросил  на
край лежака поверх ее ксомоха, снова  оставшись  в  светло-синей  рубахе  из
плотной на  вид  ткани  с  рельефным  полосатым  рисунком.  "Какой  красивый
материал", - подумала Тай. Покрой очень непривычный  для  местной  моды,  но
такой она уже когда-то видела.
   - Всю одежду по пояс тоже снимай. Иначе у меня ничего не получится. Здесь
ведь достаточно тепло, верно?
   Попробовал бы он с ней не согласиться!
   Засферник поднял руку, взялся пальцами за какую-то плоскую  металлическую
детальку у ворота и одним движением сверху вниз расстегнул казавшийся  одним
целым перед рубашки. Вот это да. Как здорово придумано. А она-то гадала, как
же он ее надевает.
   А под рубашкой у Элиота больше  никакой  одежды  не  оказалось,  что  Тай
несказанно удивило. Неужели в такую мерзкую погоду, какая стоит снаружи, ему
не холодно путешествовать в столь скудном наряде? Плащ да рубаха?
   Поди, и под штанами ничего нет. Или этот непростой  материал  так  хорошо
греет?
   Тело у засферника оказалось  худощавым,  с  некрупными,  но  выразительно
прочерченными мускулами. Что говорило о силе и выносливости. Причем  светлая
кожа оказалась непривычно  гладкой  и  безволосой.  Тай  больше  привыкла  к
дремучим зарослям местных мужчин, покрывавшим грудь до  самой  шеи.  Но  это
тоже было ничего. Прямо как у отшельника...
   - Ложись на живот, - деловито скомандовала  она.  -  Нет,  руки  не  так,
положи их вдоль туловища, так будет лучше для твоего позвоночника...
   Какое странное ощущение при прикосновении к его  телу...  Словно  у  него
поверх  кожи  лежал  еще  один,  невидимый  слой...  С  таким  Тай  еще   не
сталкивалась. Она  уселась  ему  на  бедра.  Так,  сначала  пройдемся  вдоль
позвоночника тугими поперечными движениями запястий, потом...  Прикасаясь  к
его спине, разминая твердые, напряженные узлы мышц  сильными,  привычными  к
такой  работе  пальцами,  Тай  вдруг  обнаружила,   что   испытывает   явное
сексуальное удовольствие, что не могло не изумить ее. Причем  охватившее  ее
возбуждение быстро усиливалось. Какой интересный человек этот  Элиот...  Как
же счастлива, должно быть, была с ним  та  женщина,  пока  его  не  бросила.
Остается только подосадовать, что на ее месте не оказалась сама Тай,  -  она
не позволила бы разным пустякам разрушить свою личную жизнь... Ой,  мамочки,
там же сейчас  все  мокрое  будет...  Но  остановиться  она  уже  не  могла,
отдавшись во власть завораживающе приятных ощущений.
   - У тебя хорошо получается, - одобрительно  заметил  засферник.  повернув
голову.
   -  Не  шевелись...  В  детстве  родители  отдали  наг  с  сестрой  в  Дом
Пресветлого Искусства, мы многому там научились и не преуспели лишь в  одном
- в магии... Вот так-то лучше, я заставлю тебя расслабиться. - Тай  задышала
чаще, с трудом удерживая готовый сорваться с губ стон наслаждения. Да что  ж
это такое...  такого  ведь  не  бывает  от  простых  прикосновений...  Чтобы
отвлечься от нарастающего возбуждения,  она  принялась  говорить  дальше:  -
Покинув Дом, я со временем унаследовала трактир своих родителей, а Онни, моя
сестра, решила стать эрсеркером и подалась на  службу  к  самому  Наместнику
Хааскана.
   Самое интересное, что он  ее  принял,  и  сейчас  она  добилась  немалого
положения в его окружении. Впрочем, ты сам это видел...
   Предательский миг оргазма подкрался в самый неожиданный момент.
   Тело Тай выгнулось в дугу, мышцы задеревенели в пике  напряжения,  голова
запрокинулась назад, пальцы с дикой силой вцепились в плечи Элиота и  с  губ
все-таки сорвался стон. Невероятно острое  наслаждение  пронизало  ее  лоно,
вихрем растекшись по всему телу, завладев каждой частичкой плоти,  и  долго,
долго, долго не оставляло ее...
   А когда оно стихло, ее охватило смятение.
   Тай  одним  движением  спрыгнула  с  бедер  засферника  и   села   рядом,
привалившись спиной к стенке. Он повернулся на бок, воткнул локоть в  лежак,
опустил подбородок в ладонь, как в чашу, и вопросительно  посмотрел  на  нее
своими серо-зелеными глазами.
   - Что-то не так?
   - Как ты это сделал? - вырвалось у нее против воли. - Как ты это  сделал,
Зверь тебя заворожи?!
   - Сделал что?
   Ну прямо само недоумение! Вот засранеп!
   Его улыбку  можно  было  скорее  почувствовать,  чем  заметить.  Не  было
никакого сомнения, что он знает, о чем идет речь.  И  Тай  подавила  готовое
прорваться возмущение, потому что оно не имело смысла. Она получила то,  что
хотела, причем с наименьшей затратой сил. Забавно,  а  кто  же  кого  сейчас
поимел?
   Тай мысленно фыркнула. Этот человек казался ей все  более  интересным.  И
чтобы не казаться смешной, она постаралась прикинуться невозмутимой,  словно
ничего и не было: - Ладно, замнем. Хватит с тебя на сегодня массажа.
   На чем я там остановилась?
   - Ты рассказывала о своей сестре.
   - Ага... нет, давай-ка лучше поговорим о тебе. О том искусстве,  которому
тебя обучило то существо... как ты сказал... Лешу? В чем  оно  состоит?  Как
проявляется?
   - Скорость.  Самая  главная  его  составляющая  -  скорость.  А  как  оно
проявляется... Например, вот так.
   Засферник исчез. Не откатился в сторону, не отпрыгнул, вообще  не  сделал
ни единого движения. Просто исчез. Рот у Тай открылся сам собой.
   - Понятно?
   Она резко повернула голову на голос,  раздавшийся  от  двери.  Он  стоял,
небрежно подпирая плечом дверной  косяк,  и  его  рубаха  уже  была  надета,
застегнута и заправлена в штаны, а на губах  играла  мягкая  снисходительная
улыбка. Улыбка-то ее и задела.
   - Нашел чем хвастаться, - уколола она.  -  Ты  же  сам  сказал,  что  это
искусство разрушило тебе жизнь.  И  надо  было  тебе  ему  обучаться...  Ой,
извини...
   - Я оказался в безвыходной ситуации. - Его лицо сразу помрачнело,  взгляд
стал жестким и отстраненным - такой вид бывает у человека, когда в его  душе
затронуто больное место. - Мой учитель... Он подловил меня в тот момент моей
жизни, когда смерть уже стучалась мне в черепушку, и не  оставил  выбора.  Я
вынужден был согласиться... Чтобы выжить, С тех пор это искусство стало моим
проклятием. Многое стало мне подвластно, но сам  я  внутренне  изменился,  и
душой,  и  телом.  И  изменения  на  этом  не   закончились,   они   пугающе
прогрессируют. Сначала я ни о чем не подозревал, а  потом  это  произошло...
Ночью. - Он сложил руки на груди и немного помолчал, видимо  подбирая  слова
попроще, - Я ощутил, что со  мной  что-то  происходит,  встал  и  подошел  к
зеркалу. И увидел чудовище. От шока я не почувствовал, как проснулась  жена.
А она открыла глаза и увидела меня... таким. Никогда  не  забуду  тот  ужас,
который отразился на ее лице. И крик. Ее крик все еще стоит в ушах...
   Тай отвела взгляд в сторону, искренне огорчившись. И дернул же ее черт за
язык...
   - Прости, что напомнила... - тихо попросила она. - Именно после этого  вы
разошлись?
   - Да. - Теперь в его голосе проступила неподдельная  горечь.  -  Я  сумел
принять человеческий облик, но после эт