менять...  Но
сейчас Альтареса волновали более насущные проблемы.
   - Драхуб, - пробормотал он. - Село... Да-да, несомненная связь. М-да-а...
Получается, что это непотребство я не могу возложить на него?
   Тут ему пришло в голову, что от моста, где отряд засферника подался через
земли охтанов, и от Спихатхи до Развилки - места, где  пересекались  Путь  и
Торная дорога и куда засферник выйдет непременно, так как  другой  дороги  к
Мерцающей Расселине нет, - расстояние было примерно одинаковое. Если выехать
прямо сейчас, то к утру он еще может  успеть  их  перехватить...  А  значит,
обратить события в свою пользу.
   Он поджал толстые губы, всем своим видом выражая решимость.
   - Я хочу его увидеть, - подняв лицо, сказал он в сгустившуюся над головой
темноту, не обращаясь ни к кому конкретно, разве что к Создателю.  -  Своими
глазами. Увидеть и решить, что мне с ним делать, Зверь его заворожи!
   "И получить то, что мне причитается", - добавил он уже по себя.
   Если это действительно он.
   - Но уже наступила ночь, - решился напомнить  ахив  Спихатхи,  уткнувшись
взглядом в надменный жирный подбородок Альтареса слезящимися глазами -  выше
поднять взгляд ему не позволяла согнутая старостью спина.
   Светлейший развернулся всем  своим  массивным  телом  к  немногочисленной
свите и окинул  присутствующих  свирепым  оценивающим  взглядом.  Долговязый
Гронт, дернув плечом и выпятив грудь, вызывающе глянул в  ответ,  стражники,
поспешно подтянувшись, как и положено, пустыми глазами  продолжали  смотреть
мимо, а этот жалкий, трясущийся  ахив  столь  поспешно  уставился  в  землю,
словно только что нашел бесценное  сокровище  возле  своих  ног.  Жаль,  что
Шордок еще не вернулся, остро пожалел Альтарес. Жодикила брать  с  собой  не
имело смысла, как и его не менее ветхих энвентов... Старичье...
   - Ночь?! - Гневный бас Альтареса словно разорвал темноту. - Бояться  ночи
пристало землепашцу, а не магу! Племянник, тебя пугает ночь?
   - Любимое время для развлечений, - презрительно процедил Гронт.
   - Вот так и надо отвечать! Выезжаем немедленно. И знаешь что,  племянник?
Мы поедем вдвоем. Только ты и я. -  Альтарес  демонстративно  усмехнулся.  -
Незачем  переводить  людской  материал  там,  где  без  этого  вполне  можно
обойтись.
   И громко, издевательски расхохотался, глядя, как вытянулось  и  без  того
слишком длинное лицо мечника. Напуганный хохотом Верховного мага,  гулким  и
раскатистым даже среди деревьев  сада,  обычно  легко  гасивших  любое  эхо,
старичок Жодикил отшатнулся в  ближайшую  густую  тень  от  греха  подальше.
Отсмеявшись, но все еще продолжая презрительно улыбаться, Альтарес  снизошел
до того, чтобы  прояснить  ситуацию:  -  Плохо  у  тебя  с  чувством  юмора,
племянник. Куда же мы денемся без этого мяса...

   8. Проводники

   Чем больше мы углублялись в территорию охтанов, тем сильнее  преображался
лик местности. Голубые мочалки длинноухое,  доминирующие  в  лесах  Кордоса,
здесь почти полностью исчезли, снова сменившись редко стоящими камнелюбами и
обширными пятнами лапника, из  которых,  словно  миниатюрные  горы,  изредка
торчали   темно-зеленые   пирамиды   мягуна.   Вскоре    среди    поредевшей
растительности шершавыми языками потянулись длинные каменистые  россыпи,  на
которых  не  росло  ничего,  кроме  жесткой  пожухлой   травы.   В   воздухе
чувствовался запах недавно пролившегося дождя,  заметно  холодало.  И  очень
быстро темнело.
   Рядом со мной на  своей  Лакомке  скакала  Тай,  сразу  за  нами  в  паре
двигались Онни с Квином, а арьергард составила связка Гилсвери с Лексом.
   Никто не задавал мне вопросов, после того  как  я  вернулся.  Все  словно
сговорились - скорее всего, так и было. Разговора не получалось. Что бы я ни
сказал, они кивали, а если думали иначе, просто молча делали по-своему.
   Маг по-прежнему был наглухо закрыт, не  позволяя  толком  прощупать  свой
эмофон,  и  до  меня  доходила  только   его   железобетонная   уверенность.
Уверенность в том, что все его  действия  и  поступки  правильны.  Жуть.  За
внешне легкомысленным поведением Лекса крылась  сдержанная  настороженность,
он предпочитал выжидать, как повернутся события, и не торопился возлагать на
меня особые  надежды.  Разумный  подход,  при  котором  не  бывает  сильного
разочарования вне зависимости от исхода дела. С Квином тоже было  все  ясно.
Подростков, жаждущих романтики и  приключений,  с  незрелой  и  неустойчивой
психикой, полным-полно в любом обществе. А вот букет  ощущений  у  Онни  был
сложнее,  и  я  не  скоро  смог  догадаться,  в  чем  причина  ее  злости  и
раздражения. В моем мире мнемоманов хватает, поэтому признаки наркотического
вожделения, возникающие после особо продвинутых глобул, мне хорошо  знакомы.
Но здесь, в этом мирке! Неудивительно, что я не понял это  сразу.  Я  уже  и
забыл о том инциденте. Теперь же я сильно сожалел, что поддался настроению и
дал ей прослушать сиглайзер. Та глобула глубокого погружения в  подсознание,
на которую она  неосознанно  сделала  заказ  -  "Песнь  Фанриетты",  кое-что
натворила с ее неискушенным умом. Можно было сказать, что Онни с одной  дозы
села на иглу, и только гордыня мешала ей попросить послушать  сиглайзер  еще
разок. Подобная просьба казалась  ей  постыдной  слабостью,  достойной  лишь
презрения... Но желание-то оставалось неудовлетворенным. Вот она и кипела от
раздражения, пытаясь самостоятельно разрешить свои внутренние  противоречия.
Сам я предложить не решился, чтобы не усугублять проблему. Нужно было время,
чтобы впечатления потускнели, потеряли привлекательность свершившегося чуда.
   Кроме того, сквозь защиту Лекса и Онни, владевших этим  искусством  не  в
пример слабее своего шефа, просачивался сильный страх, силой воли  загнанный
глубоко внутрь, перед Темным макором, как еще называли Фрайшунир. Загадочным
и ужасным, потому что, по их представлению, время от времени именно оттуда в
другие макоры проникали Убийцы в поисках жертв, за которые  им  было  хорошо
заплачено.  А  вот  Квин,  с  его   подростковой   непосредственностью,   не
особенно-то  и   страшился   этих   жутких   слухов,   ему   казалось,   что
покровительство самого Наместника Хааскана оградит их всех от любых мыслимых
неприятностей, если уж не справлюсь я...
   Больше всего меня напрягало душевное  состояние  Тай.  Она  своего  ужаса
почти не скрывала. Но ее странная вера в меня оттесняла этот ужас куда-то на
второй план, а вместо него уже явственно  проступало  совсем  иное  чувство,
овладевавшее ее умом и сердцем все больше. Я хмурился и гнал подобные  мысли
прочь, но избавиться от  них  уже  не  мог.  Да,  я  тоже  испытывал  к  ней
определенную симпатию, может даже чуть больше, чем симпатию, но как все  это
было некстати. Мог ли я ее полюбить? Возможно. Со временем. И не здесь.  Она
была красивой, обаятельной и умной женщиной даже по  моим  меркам  -  меркам
человека из технологически продвинутого общества...
   Впрочем, чушь это  все  -  продвинутое  общество,  разное  образование  и
культура восприятия действительности - главное, чтобы  сам  человек  был  по
душе, все остальное преодолимо, если оба готовы к взаимным компромиссам. Мне
пришлось с грустью признаться себе, что изголодавшееся по сильным  и  чистым
чувствам сердце требовало своего, отведенная для этого ниша долго пустовала.
Тоска по Элеоноре ушла как-то незаметно и безвозвратно; я вдруг осознал, что
последнее время, как заядлый мазохист, просто по привычке цеплялся  за  свои
страдания, изношенные и потускневшие, упивался своим несчастьем за неимением
чего-то большего. Просто чтобы чувствовать себя  живым,  а  не  выхолощенным
придатком к собственной плоти...
   Я мог их бросить еще до границы макора, уйти  тихо  и  незаметно.  Мог  и
вовсе не вернуться после казни Драхуба, пройти мимо и исчезнуть как  дым.  Я
не забыл про Альтареса - этот агрессивный  тип,  скорее  всего,  не  внемлет
моему предупреждению, его люди будут охотиться за каждым из  этой  компании,
невзирая на возраст участников и степень их причастности ко мне. Но Гилсвери
уж сумел бы их защитить. Да и новых марнов больше не предвиделось...
   Так и следовало поступить.
   Но я вернулся, проклиная себя за идиотизм и  мягкотелость.  Прежде  всего
из-за нее - Тай  Наяды.  Холодная  рациональность  рассуждений  не  спасала.
Близость, которая возникла между нами  всего  после  двух  дней  совместного
путешествия, данное мною обещание довезти ее  до  отшельника  разбивали  эту
надоевшую рациональность в пух и прах. Вдобавок  эти  болваны  прихватили  с
собой ее сына, этого  зеленого  восторженного  юнца,  нахватавшегося  чужого
жизненного опыта на словах, научившегося рассуждать на  манер  взрослых,  но
пока не имевшего реального представления о жизни и ее  перипетиях.  Но  Тай,
Тай! Что мне делать с ней? Думая о том, что мне придется ее здесь  оставить,
я уже испытывал довольно сильное сожаление. Нужно было проститься с ней  еще
в Неурейе... Угу. И тогда бы я не узнал о том, что она сообщила мне  сегодня
днем. Проклятие, почему я не нашел себе кого-нибудь из своего мира еще перед
этой авантюрой? Когда уже было ясно, что  Элеонору  не  вернуть?  Ладно,  до
Ущербных гор...
   До них я эту компанию доведу, Небо тому свидетель. Просто  чтобы  совесть
была спокойна. А после,  о  чем  бы  они  там  ни  мечтали,  на  что  бы  ни
рассчитывали, я умываю руки. Заберу этого беднягу Валигаса - и  поминай  как
звали. А про Тай... постараюсь думать об этом поменьше. Наконец окончательно
стемнело. Мы двигались вдоль невысокого, по всей видимости,  совсем  недавно
осыпавшегося каменистого склона, когда я ощутил постороннее присутствие. Без
труда вычислил несколько каких-то небольших существ, осторожно крадущихся  в
зарослях лапника, венчавших этот склон, словно густая шевелюра открытый  лоб
великана. Намерения этих гостей (или хозяев) по отношению к  нам  показались
мне странными. Никакой угрозы  или  неприятия.  А  вот  острого  любопытства
хватало в избытке. И какого-то трудно  идентифицируемого  желания  что-то  с
нами сотворить. Без летального исхода. Смахивало на обыкновенную шалость.
   Но чью?
   - Только чертей сейчас не хватало, - проворчала сзади сотница, явно  тоже
что-то учуяв.
   - Чертей? - озадаченно переспросил я.
   - Это такие небольшие шустрые твари с зеленым мехом, -  пояснила  Тай.  -
Вполне мирные, но любят подшучивать над путниками. Я и  не  знала,  что  они
здесь водятся.
   - Никто не знает, кто здесь водится на  самом  деле,  -  довольно  мрачно
напомнила Онни.
   - Не вопрос, - хмыкнул Квин. - Кроме  Убийц...  теть  Онни,  нечего  руки
распускать! У меня затылок не казенный!
   - Добавь ему еще от меня, сестричка, - обернувшись, попросила Тай. - Чтоб
язык зря не распускал.
   - Ну, ма, тебя еще не хватало!
   - И в  чем  выражаются  шутки...  чертей?  -  я  намеренно  не  полез  за
информацией в эмлот. Хотелось немного разрядить напряженную атмосферу  живым
разговором.
   - Да глаза отводят, чтобы в бурелом  какой  непроходимый  завести  или  в
болото, - охотно сообщил Квин, ничуть не испуганный простым  подзатыльником.
- Но если знаешь, кто воду мутит, уже не собьешься. А нам,  магам,  -  гордо
добавил он, - и вовсе ничего сделать не смогут.
   - Помолчал бы уж, недоросль, - тут же осадила его тетка.
   Я почувствовал, как Квин обижено надулся.
   - Ты, правда, сейчас чувствуешь себя нормально? - вдруг  спросила  Тай  с
неподдельной заботой. - После того селения... Да еще схватка с Драхубом...
   Я кивнул.
   Сказать, что после той деревни я чувствовал себя плохо, значит ничего  не
сказать.
   Это  состояние  продолжалось  несколько  часов  и  оставило  после   себя
исключительно    тягостное    впечатление.    Перерасход    энергии    после
"разминирования" марна оказался жуткий. Я  будто  тонул  в  темной  холодной
воде, уже погрузившись с головой, но продолжая бороться за  свою  жизнь  изо
всех сил. А потом, словно бы при очередном взмахе рук и резком рывке  вверх,
взломал лед головой и вынырнул на поверхность. И мир изменился. Я увидел его
иным зрением, тем, которое посещает меня нечасто. Мир словно раздался  вширь
многоцветьем пространственных линий и кривых, я видел только течение энергий
- холодные чистые цвета неживой природы и  яркое  буйство  красок  живой.  И
сразу обнаружил частую паутину, обволакивающую  мою  ауру  со  всех  сторон,
отсасывающую  жизненную  энергию,  словно  пиявка.  Наглядное  подтверждение
действия местного Закона  Равновесия.  Следующие  несколько  мгновений  я  с
яростью обрывал эти нити, пока мне не пришла в голову более  толковая  идея.
После чего я потянулся сквозь эти нити к источнику, откуда они  исходили,  и
принялся перекачивать его в себя, пока не восполнил  свои  потери.  А  затем
отключился и заблокировал все подходы к себе защитным  коконом,  предупредив
дальнейшие попытки этого Закона Равновесия вывести из равновесия меня.
   В общем, наступил перелом. Сработал какой-то "предохранитель", о  котором
я раньше не подозревал, сработал и показал мне мою проблему. Зрение  и  слух
обострились скачком, приблизив предметы и  звуки,  раздробив  восприятие  на
четкие оттенки и обертоны. Скан-сеть развернулась сама, словно  истомившийся
по ранее привычной жизнедеятельности мозг старался наверстать упущенное.
   Потому-то я без проблем справился с Драхубом,  не  испытав  ни  малейшего
сожаления, как в прошлый раз. Я  хотел  его  убить,  несмотря  на  все  свои
"гуманистические изыски", и я это сделал.
   - Маг! - Я немного повысил голос, чтобы Гилсвери, скачущий в самом  конце
нашего отряда, смог меня расслышать сквозь топот копыт.  -  Голова  с  плеч,
клинок в сердце - этого достаточно, чтобы предупредить очередное воскресение
дал-рокта?
   - Нужно было его сжечь, - холодно откликнулся Гилсвери.  -  Или  хотя  бы
оставить клинок в теле на несколько часов. Лучше - до восхода Светлого Ока.
   - Факел в задницу по самое горло, - хмыкнул Лекс, предлагая свой вариант.
   Да, жаль, не сообразил сразу. Ведь в тот момент маг огня был у  меня  под
рукой, пусть и полностью обессилевший. Можно было хотя бы дать  распоряжения
на потом... А Онни не так уж хорошо осведомлена в этих вопросах, раз удар  в
сердце собственным мечом не убивает Посвященного наверняка... Честно говоря,
в подобные воскрешения верилось с трудом, но уже многое, во  что  верится  с
трудом, происходило в эти  дни  на  моих  глазах  -  превращение  в  каруну,
например. Интересно, как это произойдет с Драхубом на этот раз? У него  что,
голова обратно приползет и прирастет? Или  возникнет  новая  за  счет  общей
массы? Любопытный вопросик...
   - Сколько у нас времени? - мрачно  осведомилась  Онни,  предвосхищая  мой
вопрос.
   -  Думаю,  достаточно.  Характер  повреждений...  -  Гилсвери   ненадолго
задумался, производя в уме  специфические  расчеты.  -  Сутки,  может,  чуть
больше. К этому времени мы уже будем на месте и сделаем все, что  необходимо
- Падая с ног и копыт от усталости, - жизнерадостно прокомментировал Лекс. -
Со стертыми до позвонков задницами.
   - Подсотник, лучше помолчи.
   - Как  скажешь,  прекраснолицан  Онни!  Желаешь,  чтобы  помолчал,  -  да
пожалуйста, а если еще до выхода в отставку по сроку службы вдруг  захочется
мнение мое узнать - тоже всегда готов...
   - Заткнись!
   - Тише, сотница. - Спокойный голос Гилсвери оказался как нельзя кстати. -
И ты, парень, тоже язык придержи. Не время и не место зубоскалить.
   - Слушаюсь, светлейший.
   Нервничают мои спутники, заметно нервничают, вон уже  собачиться  начали,
даже Лекс. Не нравится им этот макор. Но я ведь их с собой не звал.
   На всякий случай я мысленно шуганул  "чертей"  куда  подальше,  чтобы  не
сшивались возле нас со своими предполагаемыми каверзами.  И  именно  в  этом
момент в широко раскинутую скан-сеть попалась добыча покрупнее, которую явно
можно  было  классифицировать  как  разумную.  Бледные  пятна   чужих   аур,
основательно  приглушенных  мощной  защитой,  быстро  приближались,  сходясь
веером в легко проецируемый центр. То есть ко мне. Угрозы я не почувствовал.
Засекли ли гостей остальные?
   Как оказалось, нет.
   Все были весьма поражены, когда на моем пути выросла высокая бесформенная
фигура, закутанная  в  просторный  балахон  с  низко  надвинутым  капюшоном,
выделявшийся на фоне ночной темноты серым пятном. Для моих глаз  света  было
вполне достаточно, чтобы видеть ее отчетливо.
   Не теряя времени, я осадил Злыдня и резко бросил назад: -  Спокойно.  Они
пришли говорить. За спиной повисло напряженное молчание, никто не  издал  ни
звука.
   Охтан плавно приблизился и остановился в трех шагах от злобно  оскаленной
морды Злыдня, готового порвать гостя  на  куски  по  малейшему  сигналу.  Из
глотки чарса потек тихий вибрирующий рык, в антрацитовых  глазах  плескалась
смерть, но без моего сигнала он не осмелился напасть.
   Неуловимо быстро охтан поднял руки и откинул капюшон, обнажив голову.
   Тай, при его появлении отставшая  от  моего  чарса  на  полкорпуса,  тихо
ахнула.
   "А я ведь подозревал", -  с  легким  удивлением  подумал  я,  разглядывая
незнакомца. Еще в первую встречу, на палубе плоскодона. И не ошибся.  Желтый
блестящий череп без малейших признаков волос,  костистое  бесстрастное  лицо
аскета, слабо светящиеся ртутным блеском глаза, быстрые уверенные  движения.
Фрайденллер.  Здесь  их  именовала  ихтанами.   Биологически   отличный   от
человеческого мозг фрайденов фонил весьма скупо, именно поэтому остальные их
не засекли.
   Некоторое время мы с интересом рассматривали друг друга.
   Затем я позволил себе скептическую улыбку и взял быка  за  рога:  -  Меня
заказал Гронт, не так ли?
   Он медленно кивнул: - Да, Мастер... - Не голос, а шелест ветра. Пауза.  -
Ты видел мое лицо.
   - Какое это имеет значение, если ты собирался меня убить?
   Глаза охтана удивленно расширились. - Теперь я твой раб.
   - Мне не нужны рабы, - резко ответил я.
   - Следует ли твой отказ понимать так, что я должен лишить себя жизни?
   - Обойдешься. Живи так же, как жил до встречи со мной, а  меня  оставь  в
покое -  Да,  Мастер...  Позволено  ли  мне  будет  увидеть  Вечный  Клинок?
Достаточно будет мгновения, чтобы наслаждаться этим воспоминанием  до  конца
жизни и передавать его потомкам своих потомков.
   - Мне жаль, но я не могу этого сделать. Клинок остался в другом мире. Его
незачем носить с собой, чтобы ощущать его силу.
   - Как скажешь, Мастер...
   Тут мне пришла в голову мысль, заставившая  спрятать  улыбку:  -  Знаешь,
ллер, а одна просьба у меня все же есть. Если выпадет свободное время, найди
этого Гронта и передай ему, что он кретин.
   Я заметил, как он вздрогнул, когда я назвал его истинным  именем.  Но  он
быстро оправился от потрясения, вероятно напомнив себе, с кем говорит,  -  И
все? Мне не следует его убивать?
   - Обойдется, - Кажется, я начал повторяться.  -  Мне  не  нужны  подобные
одолжения.
   - Позволь мне сопровождать тебя, Мастер. Я знаю кратчайшую  дорогу  через
этот макор до мертвой земли Ущербных гор.
   - Не сомневаюсь в твоих познаниях.
   - Прости, Мастер.
   - За что?
   - Я позволил себе усомниться в знаниях твоих.
   - Пустяки. Я  не  откажусь  от  помощи.  Твои  собратья  тоже  будут  нас
сопровождать?
   После моих слов из зарослей выступили еще восемь фигур в серых балахонах,
неотличимые  друг  от  друга.  Напряженное  внимание  моих  спутников  сразу
подскочило на порядок и явно собиралось перейти красную черту.
   - Мы готовы, Мастер.
   - Как твое имя, ллер? - Мастер, ты уже второй раз называешь его!
   - Понятно, В таком случае, веди, Ллер Все девять моментально растворились
в зарослях. Я кивнул своим спутникам, не обращая внимания на их ошеломленное
молчание, и пустил Злыдня вперед, ориентируясь на  ауру  Ллера.  И  поневоле
задумался. Если прикинуть по времени, то никаких видимых несоответствий н