справедливости пожертвовать даже...
   - A-a-a-a!
   Седрика словно ударило  электрическим  током;  судорожно  выгнувшись,  он
отшвырнул Элию на пол, а затем сжался в тесный комок и заткнул уши руками  -
заткнул, безуспешно стараясь заглушить детский голос, отчаянно  вопивший:  Я
не буду! Я не буду!
   Голос, звучащий в его голове, начал стихать, превратился в  неразборчивое
всхлипывание, исчез совсем. Кто-то.., почему "кто-то"?
   Элия включила свет и теперь осторожно отдирала его ладони  от  ушей.  Еще
минута - и ноги Седрика перестали дергаться.  Элия  пыталась  обнять  его  и
успокоить - веселенькое занятие, когда перед тобой  такая  вот  двухметровая
жердина, скрученная в шар и завязанная узлом, - и она ворковала над ним, как
мать над больным ребенком: "Все хорошо, все хорошо,  не  бойся,  ничего  тут
страшного нет, видишь,  я  же  тут,  рядом,  и  все  в  порядке,  и  бояться
нечего..."
   Затем колыбельная началась снова - в который раз?
   Седрик распрямился и только теперь  понял,  что  весь  взмок,  обливается
потом и что ему очень холодно, даже зубы стучат.
   Элия облегченно вздохнула, обняла его за плечи, откинула  с  полубезумных
глаз слипшиеся рыжие пряди.
   - Седрик?
   - Я уже в полном порядке.
   Не был он ни в каком порядке. Седрика охватило ужасное предчувствие,  что
сейчас он расплачется, расплачется взахлеб, навзрыд  -  и  что  же  подумает
тогда Элия? Он снова сжался, а Элия положила его  голову  себе  на  грудь  и
снова гладила его по волосам, только ничего не говорила. Долгое  молчание..,
ровный стук ее сердца.., дрожь все слабее и слабее...
   - Что тебя испугало? - спросила Элия.  Седрик  начал  заикаться  -  и  не
произнес ни слова. "Я же и сам не знаю! Слюнтяй! Идиот!"
   - Я не помню. - Он снова выпрямился. - Спсихел я, наверное, вот что.
   - Нет, на тебя это не похоже. - Однако вид  у  Элии  был  озабоченный.  -
Просто реакция на трудный день - на уйму  трудных  дней  подряд.  Неутомимых
людей не бывает, у каждого свой порог  разрушения.  Но  ты  не  бери  это  в
голову. - Она улыбнулась и осторожно чмокнула Седрика  в  распухший  нос.  -
Подумай  лучше  про  завтра.  Так  что  же,   с   возвращением   Абеля   все
переигрывается назад? Как я понимаю, он снова возглавит экспедицию на Тибр.
   - Наверное.
   - Ну а как же еще, ему же нельзя вылезать на люди! И ты тоже - ты  должен
исчезнуть. Ты же теперь никто, тебя просто нет... -  Видимо,  Элия  заметила
сомнение, скользнувшее по лицу Седрика. - Или я ошибаюсь?
   Вопрос о Тибре поверг Багшо  в  полное  смущение,  немец  говорил  что-то
неопределенное, заикался и вообще не был похож на самого себя.
   - Надеюсь, что не ошибаешься, - промямлил Седрик. - Очень надеюсь.
   Элия вздохнула и прижалась к нему всем телом.
   - Выключить сеет!
   Лицо Элии - фантомное его изображение - быстро таяло  в  обрушившейся  на
комнату темноте.
   - А теперь забудь все это, - сказал ее голос. - Потому что я тебя  люблю.
Я люблю тебя до безумия, и я буду  делать  сейчас  с  тобой  восхитительные,
предельно развратные вещи.
   Седрик еще дрожал - нет, не дрожал,  но  чувствовал  внутреннюю,  готовую
вырваться на поверхность дрожь, и причин к тому было много - и этот странный
припадок, и воспоминание о СОРТе, и лицо Фиша, когда тот...
   - Я, пожалуй, не смогу, - сказал он. - Но все равно я тебя люблю.
   - Отойдешь, - уверенно пообещала Элия, покусывая мочку его уха. -  Только
не лежи колодой и не вздыхай, что не можешь, - делай что-нибудь.
   Просто удивительно, с какой легкостью  может  женщина  заставить  мужчину
забыть обо всех бедах и тревогах.
   - Зубная щетка? Так я пойду побреюсь.
   - Не надо.
   - А как твои болячки?
   - Не думай о них. Ни о чем не думай, начинай - и все.
   Седрик чувствовал, как к нему возвращаются силы.
   - А ты спать не хочешь?
   - Я влила в себя сто литров кофе. Ты будешь при деле до самого полудня  и
получишь все, что только мог вообразить - во сне или  в  самых  диких  своих
мечтах. Только попроси. Борьба без правил, все приемы разрешены.
   День, начавшись так хорошо, просто обязан становиться час  за  часом  все
лучше и лучше. Седрика  разбудил  поцелуй.  За  потолочным  окном  занимался
сероватый рассвет, Элия успела уже одеться. Вид  ее  лица  заставил  Седрика
виновато съежиться - губы распухли, щеки исцарапаны, глаза красные. Впрочем,
у него тоже прибавилось царапин, вперемежку  с  отчетливыми  следами  зубов.
Иногда их любовь была мягкой и нежной, иногда - дикой и необузданной, но и в
том, и в другом случае она превосходила все, о чем Седрик мог помыслить.
   Элия отскочила, и его руки схватили пустоту.
   - Приводи себя в порядок. Встретимся за завтраком, через полчаса.
   - Подожди! - остановил ее Седрик. - Да я же не могу!
   - Не можешь - что?
   - Я тут как в тюрьме. Заключенный я. Страх, на мгновение охвативший Элию,
тут же сменился бешенством.
   - Заключенный? Как это так - заключенный?
   - А может быть - и ты тоже. -  Седрик  сел  и  начал  крутить  головой  в
поисках одежды. - Мы на самой верхушке купола - вон окно, оно же  настоящее.
Спуститься можно лишь спиралатором, а как только я встану на  ступеньку,  он
изменит направление.
   Все это объяснил ему Багшо, объяснил спокойно и подробно.
   - Только встань сюда, -  говорил  он,  -  и  Система  сразу  узнает.  Она
запустит спиралатор в противоположную сторону и будет  себе  крутить  его  с
такой скоростью, что и пешком по ступенькам ты никуда не уйдешь. Ты  быстрее
- и лестница быстрее. Поверь мне на слово и не экспериментируй, а то, не дай
Бог, кто-нибудь там внизу покалечится.
   Описывая безвыходность (безвыходность в самом прямом смысле слова) своего
положения, Седрик начал одеваться. А вот странное дело,  почему  натягивать,
скажем, трусы на глазах у девушки ну вроде  как  стыднее,  чем  просто  быть
голым? За спиралатором наблюдали  три  камеры.  Как  только  Седрик  пытался
подойти к бегущей вдоль пола  дорожке,  на  них  начинали  мигать  лампочки.
Камеры  наглухо  упрятаны  в  бронированные  кожухи.  Инструментов  тут  нет
никаких, ни самой вшивой отвертки.
   - Ну это мы еще посмотрим, - хищно усмехнулась Элия. - Я поговорю с твоей
бабушкой. Или с О'Брайеном. Или еще с кем. Я скоро вернусь, а если  нет,  то
позвоню.
   - Вряд ли. Сам я отсюда звонить не могу, а насчет позвонить мне снаружи -
не знаю, но очень сомневаюсь.
   - Я скажу им, что никуда не пойду без... - Элия осеклась. -  Милый,  ведь
ты же хочешь уйти со мной, правда?
   Она еще сомневается.  Седрик,  успевший  к  этому  времени  придать  себе
мало-мальски благопристойный вид, крепко обнял Элию.
   - Конечно же, хочу. Я пойду за тобой куда угодно. Ты только выбери мир  -
любой мир.
   Прощание несколько затяну  лось.  Седрик  настаивал,  чтобы  Элия  -  при
крайней необходимости - уходила на  Тибр  без  него,  а  он  уж  постарается
пробиться туда своими силами. Элия непреклонно стояла на том, что никуда она
без него не  пойдет.  Они  чуть  не  вернулись  в  постель,  чтобы  обсудить
альтернативу спокойно и  не  торопясь,  однако  вспомнили  о  другом  важном
вопросе - выпустит Система  Элию  или  нет.  Выпустила  -  Седрик  с  тоской
смотрел, как невероятная,  словно  из  сказки  -  или  из  сна  -  пришедшая
принцесса исчезала в колодце спиралатора. Никто, наверное, не думал, что она
его найдет, больше ее сюда не пустят. И он,  и  она  это  знали.  Оставалось
только вздохнуть и заняться прозой жизни. Подойдя  к  закусочному  автомату,
Седрик заказал апельсиновый сок и ореховые батончики. Не успел  он  дожевать
последний  батончик,  как  задребезжал   коммуникатор;   пришлось   идти   в
поскучневшую с уходом Элии комнату и выяснять, кто же это там названивает.
   Голографический Барни Багшо стягивал с себя красную  форму  институтского
охранника. Вид у него был несколько ошалелый, скорее всего - от недосыпа.
   - Я это, Шпрот, просто  так,  проверяю.  Тебе  как  там,  чего-нибудь  не
хватает?
   - Свободы. Внятных объяснений. А еще хотелось бы, чтобы  хоть  один  раз,
для разнообразия, со мной  обращались  не  как  с  куклой,  а  как  с  живым
человеком, у которого есть чувства и желания.
   - Да кто же этого не хочет, сынок, кто же этого не хочет.
   - Сколько я тут буду торчать?
   Лицо у Багшо осунулось, пошло какими-то пятнами, однако в бритве  оно  не
нуждалось. Вот что значит старая  закалка!  Немец  скинул  наконец  брюки  и
извлек откуда-то пурпурную, огромную, как парус, пижаму.
   - Не знаю я, парень, мне же не докладывают. До вечера, наверное, вряд  ли
дольше, но это - моя догадка, не больше.  Понимаю  я,  что  тебе  это  влом,
понимаю. Мне и самому такие штуки не нравятся, но приказ  есть  приказ,  мне
приказали - я должен выполнять.
   - Должен? Исполнишь такой вот приказ - и сразу спокойнее на душе?
   - 0-е-ей... - раздраженно поморщился Багшо. Он хотел сказать что-то  еще,
но вместо этого широко, до хруста в скулах, зевнул.
   - Послушай, Шпрот, я валюсь с ног. Мне нужно лечь и  поспать.  Не  помню,
спал ли я за эту неделю хоть два часа подряд. Ты что, думаешь, я сделаю все,
что мне скажут, не пытаясь понять смысл приказа?  В  эту  историю  вовлечена
уйма людей, а не один только драгоценнейший Седрик Хаббард.  Уйма,  чуть  не
половина мира. К добру там или не к добру, но  тебя  выпустят  уже  сегодня.
Наверное выпустят, точно я ничего не знаю. И здесь все-таки  лучше,  чем  на
Ниле.
   - Лучше, - согласился Седрик. - Конечно, лучше. Надеюсь,  что  все  будет
быстро и безболезненно.
   - Ты это о чем? - вскинул глаза Багшо.
   - Ты вот сказал "к добру там или не к добру". Не к  добру  -  это  значит
отдать меня Уиллоби Хейстингзу, так ведь? Или это - к добру, а не к добру  -
уж и не знаю что?
   -  Шпрот,  -  обреченно  вздохнул  Багшо,  -  какого  ты  там  еще  хрена
напридумывал?
   - Не надо вешать мне лапшу, все ты  прекрасно  понимаешь.  Почему  он  не
знал, что у него есть внук? Да потому, что не было у него никакого внука, не
было и нет. Я - его клонированная копия. Много лет  тому  назад  он  лишился
ног, и вот, пожалуйста, замена готова. Не какие-нибудь там серийные ноги,  а
по индивидуальному заказу.
   - Ну,  ты...  -  Багшо  помотал  своей  массивной  башкой,  словно  желая
стряхнуть с нее паутину и сухие листья. Или ту, самую лапшу. - Короче говоря
- нет! В такое говно я бы не полез ни за какие деньги. Не  трудно  видеть..,
ладно, поверь мне на слово. Никакая ты не копия Хейстингза.
   - А Система говорит - копия.
   - Что-то я в этом сомневаюсь. Ты бы,  -  насмешливо  подмигнул  Багшо,  -
попросил ее объяснить, откуда у тебя такие уши.  Ладно,  я  сплю.  Спокойной
ночи.
   Экран померк, не дав Седрику  возможности  спросить,  как  там  Элия,  на
свободе она или тоже в тюрьме.
   Вне себя от ярости, он  снова  попросил  Систему  провести  сравнительный
анализ ДНК и снова  узнал,  что  ДНК  Седрика  Диксона  Хаббарда  и  Уиллоби
Хейстингза совпадают с точностью до третьего знака после запятой. А тут уж и
дураку ясно - никакие две вещи не бывают тождественными,  вещь  тождественна
только себе самой. Ну  конечно  же,  лаборанты  могли  добавить  одно-другое
усовершенствование. Рост объясняется очень  просто,  здесь  все  зависит  от
питания в детстве, а развесистые, как лопухи, уши Хейстингза  -  последствие
какой-нибудь  там  родовой  травмы.  Или  еще  чего.  Основное  не  вызывает
сомнений: Седрик - клонированная копия, несуществующая личность,  никто!  Он
вернулся в холл и начал бегать. Тесное помещение  плохо  подходило  на  роль
спортивного зала, после  одного-двух  кругов  начинала  кружиться  голова  и
приходилось  менять  направление,  однако  Седрик  чувствовал  необходимость
разрядиться, израсходовать выплеснувшийся в  кровь  адреналин.  Он  бегал  и
бегал, пока не покрылся с  ног  до  головы  потом,  пока  сердце  не  начало
выламываться из груди, пока бешено кружащиеся стены зала не  перекосились  и
не поплыли куда-то в сторону, и тогда он остановился и упал на пол, а  стены
все кружились и кружились.
   Седрик провел в этой тюрьме всю вторую половину вчерашнего дня  и  теперь
хотел одного - если они и вправду хотят разрезать его на  куски,  пускай  не
тянут кота за хвост, начинают  поскорее.  Входящие  звонки  заблокированы  -
иначе Элия давно бы позвонила. Седрик не мог ни с  кем  поговорить,  не  мог
никуда уйти, а заняться чем-то было необходимо - для того хотя бы, чтобы  не
лезли в голову неприятные мысли. К счастью, Система продолжала его слушаться
- во всем, что не касалось спиралатора и звонков наружу.  В  архиве  имелись
все когда-либо созданные телевизионные постановки - в  полных,  оригинальных
вариантах. Какие-нибудь три дня назад Седрик  с  радостью  ухватился  бы  за
возможность посмотреть некоторые из них -  в  Мидоудейле  все  показывали  в
сильно цензурованном виде, - но сейчас подобные вещи его не интересовали.
   Седрик ознакомился с материалами по доступным мирам второго  класса  -  и
быстро утонул в непонятной научной терминологии. Тогда он  попросил  Систему
изложить вкратце, понятным языком,  что  она  думает  об  этих  мирах,  и  с
удовлетворением выяснил, что интуиция Элии ни разу не  дала  сбоя.  Биосфера
Ориноко  изобиловала  некими  до  сих   пор   еще   не   идентифицированными
канцерогенами, в то время как на Кинто основу жизни составляли не  белки,  а
экзотические - и очень ядовитые - полимеры, построенные не из аминокислот, а
из совсем иных химических кирпичиков. На Рейне - это Седрик уже знал  -  все
биохимические спирали закручены не в ту сторону. Аск  оставался  неизвестной
величиной. Окончательные данные по Тибру поступят завтра, после  возвращения
экспедиции, пока же самый подробный анализ донесений робби не выявил  ничего
подозрительного. По успели уже вычеркнуть из списка - слишком короткие окна,
этот мир скоро закроется. Оставался Саскачеван, чуть было не  убивший  Элию.
Ничего удивительного, что принцесса имела на этот мир  крупный  зуб,  однако
абсолютно беспристрастная Система также  была  о  нем  не  слишком  высокого
мнения.  Роботы  обнаружили  на  Саскачеване  крайне   необычные   изотопные
соотношения и  высокий  радиационный  фон.  Трудно  сказать,  локальные  это
эффекты или общепланетные, но все необычное вызывает подозрение.
   Так что наиболее подходящим кандидатом оставался Тибр.  В  файле  имелись
снимки планеты с орбиты, сделанные одной из ракет и переданные на  Землю  за
несколько секунд до схлопывания окна. Голубой и коричневый,  с  белой  ватой
облаков, Тибр очень напоминал Землю - при другом, конечно же,  распределении
цветовых  пятен;  Седрик  потратил  больше  часа,  давая  имена  океанам,  и
континентам, и горным хребтам.
   Покончив с планетологией, он переключился на  криминалистику.  Неожиданно
оказалось, что материалы по нильской трагедии  не  заблокированы  -  как  то
утверждал Фиш, - а только недоступны для рангов ниже первого; Седрик  изучил
их все - и сцены, показанные по телевидению Пандорой Экклес, и остальные, ей
недоступные. Наблюдая кровавые подробности убийств, он едва  сдержал  рвоту.
Затем обезумевшая Адель Джилл надела скафандр и ринулась - позабыв о шлеме -
в преисподнюю Нила...
   Вранье! То, что Седрик говорил по телевизору,  оказалось  враньем.  Адель
Джилл нигде не рылась, не  искала  никаких  ловушек.  Она  покидала  СОРТ  с
пустыми руками.
   Фиш солгал Седрику, Седрик сообщил эту ложь всему миру - чтобы заманить в
ловушку настоящего убийцу.
   Сцену возвращения СОРТа Седрик прокрутил несколько раз.  Он  увидел,  как
орет и мечется Девлин. Он  увидел,  как  группа  разведчиков,  возглавляемая
Девлином, проникла внутрь машины, как Девлин обнаружил обезображенные трупы.
Странно, но Седрик не очень удивился, когда всемирно  знаменитый  покоритель
дальних миров приказал своим спутникам выносить погибших, убедился, что  все
при деле, - и тут же нырнул в один из жилых отсеков.  Весь,  за  исключением
двери, отсек находился вне поля зрения камер, но было  нетрудно  догадаться,
чем именно занимался  там  Девлин.  Судя  по  всему,  он  не  нашел  нужного
предмета, кто-то обнаружил этот предмет позднее.
   Было  непонятно,  с  чего  бы  это  человеку  убивать  своих  собственных
подчиненных, зато теперь стало понятно, почему Гранта  Девлина  оставили  на
Ниле.

***

   Окно на Аск  открылось  в  пятнадцать  часов  шестнадцать  минут.  Седрик
внимательно следил за действиями разведчиков и за  информацией,  поступающей
от роботов. Все закончилось очень быстро, Аск вращался вокруг двойной звезды
- обстоятельство, не замеченное при  первом,  скоротечном  контакте.  Случай
уникальный - чаще всего двойные звезды не имеют  планет,  тем  более  планет
второго класса, однако ученые Института исследовали теоретически даже  такую
почти  невозможную  ситуацию.  Вывод  оказался   однозначным:   нерегулярные
вариации освещенности создадут крайне неблагоприятные условия как для людей,
так и  для  домашних  животных.  Двойные  звезды  не  представляют  никакого
практического интереса, а значит - Аск можно вычеркнуть.
   Зато Седрик сумел перехватить разговор  в  центре  управления  и  услышал
голос Элии. Было очень приятно узнать, что хоть с ней ничего не случилось.
   После ленча он прилег на минуту отдохнуть, неожиданно для  себя  уснул  и
проснулся от звонка коммуникатора, злой и недовольный. Голова  была  ватная,
во рту - словно табун ночевал.
   - Чего? Э-э-э.., повтори.
   - Сообщение  заместителю  директора  Седрику  Хаббарду  от...  -  гнусаво
забубнила Система.
   - Принимаю.
   Ледяные глаза, чопорная осанка - бабушка не претерпела никаких изменений.
Да и с чего бы ей? Она сидела на дальней стороне своего  знаменитого  стола,
отделенная от Седрика необъятным простором полированного  дерева.  В  чем-то
это сильно смахивало на оборону, бабушка словно старалась держаться от  него
подальше. Глупости, ну чего ей, спрашивается, бояться? Он же и не  проснулся
еще толком, ничего не соображает, мысли в голове путаются.
   - Добрый день, Седрик.
   - Добрый?
   Седрик сел на кровати, скинул ноги на пол.  Бабушка  посмотрела  на  него
точно с таким же усталым раздражением, что и Багшо - утром.
   - Да прекрати ты наконец валять дурака. Прямо сейчас, в настоящий момент,
я сражаюсь на нескольких фронтах, сражаюсь не на жизнь, а на смерть. Некогда
мне выслушивать детские истерики.
   - Ты  хотела  выяснить,  не  слюнтяй  ли  я.  Подвергла  меня  испытанию.
Оказалось,  не  слюнтяй,  но  ты  продолжаешь  обращаться  со  мной  как   с
лабораторным кроликом. И никакая это не детская истерика.
   - Истерика, истерика, уж я-то в таких делах понимаю.
   Бабушка замолкла, начала массировать кожу  вокруг  глаз,  и  вдруг  стало
видно, что она очень устала, устала не меньше, а может, и больше, чем Багшо.
А ведь прежде  она  казалась  неуязвимой,  лишенной  каких  бы  то  ни  было
человеческих  слабостей.  Седрик  воспользовался  паузой,   чтобы   зевнуть,
потянуться, почистить языком отвратительно пахнущее небо и сглотнуть. Нельзя
все-таки спать днем, ходишь потом как пыльным мешком стукнутый.
   Бабушка пару раз моргнула, скорее всего - чтобы сфокусировать глаза.
   - Чего ты хочешь?
   - Чего я.., я хочу на Тибр, вместе с Элией. В левом уголке бабушкиных губ
возникла легкая, еле заметная тень улыбки.
   - И кто же это кого соблазнил? Кто это у нас такой шустрый?
   - Не твое дело.
   - Мамочки! - Белоснежные брови насмешливо приподнялись. - Да какие же  мы
стали независимые и нахальные! Так вот слушай. За последние двадцать  лет  я
инвестировала в тебя почти полмиллиона гекто. Неужели тебе кажется,  что  за
последние три дня эти капиталовложения полностью окупились?
   Ну и как прикажете отвечать на подобный вопрос?
   - И сколько же там осталось на счете? - поинтересовался Седрик.
   - Вот это уже деловой  разговор,  -  кивнула  Агнес.  -  Осталось  совсем
немного: сегодня я хотела