альцы и опустила камень в отверстие.
   Послышался  глухой  протяжный  звук,  похожий  на  стон.  Звук  нарастал,
поднимался вверх, разрывая барабанные перепонки. Волна  вибраций  прошла  по
самому кубу, потом странная живая дрожь передалась полу и стенам.  Казалось,
некий вихрь пронесся по  залу,  сделав  неустойчивыми,  эфемерными  каменные
стены,  весь  окружающий  мир.  Но  уже  через  минуту  звук  стал  слабеть,
переходить на нижние октавы и где-то  там,  в  нижнем  регистре,  затерялся,
исчез совсем. Элна стояла у пульта совершенно оглушенная, сжав виски руками.
   Что-то неуловимо менялось в ее чертах, разгладились горькие складки  губ.
Исчезли морщинки в уголках глаз, чуть  посветлели  волосы,  чуть  прозрачнее
стали глаза, а может быть, только казалось ему все это. Но почему  же  вдруг
до боли знакомым, родным стало для него ее  лицо?  Почему  странные  картины
прошлого заслонили от него  этот  зал?  Почему  видит  он  девушку,  одиноко
сидящую у костра в Синем лесу? Вот одним взмахом  швыряет  она  в  ползущую,
смертельно опасную  дрянь  свою  последнюю  протонную  гранату,  спасая  ему
жизнь... Вот он несет ее на руках через  Синий  лес,  а  губы  шепчут  давно
забытое простое имя Анна... Видела ли она то же самое? Вспомнила ли она  это
имя? Кто знает. Она не тронулась с места. Не бросилась  к  нему.  Справилась
сама со своей болью и отвернулась. Тихо было в машинном зале, не вибрировали
энерговоды, не качалась стрелка на единственном приборе, отмечавшем мощность
поглощаемой энергии. Хронар остановился навсегда...
   И тогда на шершавой каменной стене напротив них высветился голубой  овал,
и хищное, остроносое лицо Эсхина появилось в его глубине; он усмехался.
   - Это был опасный эксперимент, а, девочка?  Но  ты  справилась  блестяще.
Сорок  тысяч  гигаватт  ежедневно.  Неплохой  подарок!  Я  направлю  их   на
дезинтеграторы, на планетарную защиту.  Ни  один  чужой  корабль  не  сможет
отныне появиться в небе Энны. Только ты могла это  сделать,  только  он  мог
заставить тебя это сделать! Вы оба прекрасно справились  с  отведенными  вам
ролями.
   - Как только ослабеет гравитация, как только  распрямится  купол  сжатого
пространства, ничто уже не остановит наш флот! - угрожающе произнес Ротанов,
невольно подавшись к этому светящемуся овалу.
   - Гравитация не ослабеет. Пространство не раскроется,  потому  что  время
изменяется мгновенно или не изменяется никогда! Вы  остановили  Хронара,  но
планета осталась в той же самой точке пространства-времени.
   Эсхин почти кричал, и такая злобная радость слышалась в его  голосе,  что
Ротанов уже не сомневался в том, что их постигла  неудача.  Почти  сразу  же
погас свет, и они остались одни.
   - Может быть, остановка Хронара скажется  не  сразу?  Может  быть,  Эсхин
попросту солгал, надо подождать?
   Элна отрицательно покачала головой.
   - Эсхин сказал правду. Время изменяется сразу или не  изменяется  совсем.
Видишь слой пыли на этих стенах? Если бы время  вернулось  в  первоначальную
точку в тот момент, когда был включен Хронар, этот зал выглядел бы иначе. Но
все осталось по-прежнему... Этого я не ожидала.  Мне  казалось,  все  сейчас
кончится, и планета в ничтожные доли мгновения рухнет в недра коллапсирующей
звезды. Такой  конец  был  самым  вероятным,  но  этого  не  произошло.  Это
странно... С того самого мгновения, когда здесь был включен  Хронар,  чья-то
чужая воля все время вмешивается в наши действия.  Не  грубо,  иногда  почти
незаметно. Но силы, которыми управляет этот неведомый нам  разум,  настолько
могущественны, что мы не можем даже представить масштаб  их  воздействия  на
окружающий мир.
   - Мне тоже все время казалось, что на этой планете действуют не стихийные
силы природы, а чья-то враждебная воля. И все время я искал  ее  источник  у
бореев, у Эсхина. Может быть, озеро Забвения имеет к этому отношение?
   - Озеро скорее всего только следствие, только часть того, что проникло  к
нам из соседней Вселенной. Кстати,  этот  разум  не  обязательно  враждебен.
Просто он чужд всему человеческому миру.  Чужд  нашей  Вселенной.  И  потому
непонятен для нас.
   - Неплохо бы с ним познакомиться.
   - Мы для них муравьи, быть может... Впрочем, попытки были. Один из  наших
пытался. Его звали Лонгом. Он пошел к озеру Забвения и не вернулся...  Никто
оттуда не возвращается. Но с Лонгом произошло  что-то  странное.  Уже  после
того, как он исчез, его видели несколько раз.  Не  саму  фигуру,  но  голос,
какой-то светящийся силуэт...  Заметив,  что  люди  пугаются  его,  он  стал
появляться в скафандре с закрытым шлемом. Нечасто, лишь в те моменты,  когда
назревали события, способные изменить весь ход  времени.  Говорили,  что  он
может предсказывать будущее... Не знаю, я однажды говорила с ним  уже  после
того, как он ушел к "озеру".
   - Возможно,  разгадка  лежит  в  самом  "озере"...  Что  касается  Лонга,
кажется, я тоже встречался с ним, но в то время я не знал  всего,  что  знаю
сейчас, и мало пользы было от нашей встречи.
   - Теперь у Эсхина развязаны руки. Мы не нужны ему больше, мы сделали все,
что он от нас ожидал. Хронар остановлен... Правда, пока я  нахожусь  в  этом
зале, он ничего не сможет сделать. Охранные механизмы  настроены  только  на
меня, и всякий, кто попытается...
   Он ее не дослушал, он не принял ее неловкой  попытки  увести  разговор  в
сторону.
   - Послушай, Анна...
   - Как ты меня назвал?
   - Извини, я оговорился.
   - Но мне кажется, это имя... Мне кажется, так меня  когда-то  уже  звали,
очень давно, в каком-то ином времени, как странно все это...
   Он не слушал ее, поглощенный своими мыслями.
   - Понимаешь, Элна, я должен увидеть это  "озеро".  Мне  кажется,  времени
осталось совсем немного, что-то изменилось  после  того,  как  мы  отключили
Хронар.
   - Я знала, что этим кончится! Что ты захочешь пойти туда! Это невозможно,
нет, я не пущу тебя, слышишь?!
   - Мне надо, Элна. Ты же понимаешь, не в Эсхине здесь дело  и  даже  не  в
Хронаре.  Все  гораздо  серьезнее.  Кто-то  замахнулся  на  границы   Земной
Федерации, кто-то бросил нам  вызов...  Всему  нашему  миру  и  во  все  его
времена, в рэнитском прошлом и в нашем, человеческом,  будущем...  Я  должен
знать, кто это, что ему нужно от  нас.  Возможно,  эксперименты  рэнитов  со
временем открыли кому-то лазейку в наш мир. Может быть, сейчас еще не поздно
что-то изменить, что-то исправить. Но  главное,  мы  должны  знать.  Так  уж
устроены люди, и ничего тут не изменишь.
   - Я не пущу тебя, не пущу! Оттуда никто не возвращался, слышишь, никто!
   - Я вернусь. Обещаю тебе.  Я  знал  одну  земную  девушку,  очень  сильно
похожую на тебя... Она жила в суровом и яростном мире, не знала другого и не
задумываясь бросила ему вызов, когда пришло ее  время...  Теперь  мы  должны
сделать то же самое; если нас постигнет неудача, придет еще кто-то, рано или
поздно люди справятся с прорвавшейся к нам бедой. Но мне  вспоминается,  что
там, в башне храма, некая жрица, ставшая моей женой, не согласилась поменять
свою судьбу, отдать свой нелегкий жребий кому-то другому. Зачем же  ты  меня
об этом просишь? Дай-ка мне свой интегратор.  Сколько  там  у  нас  осталось
энергии? Вижу. Немного. На двоих не хватит. Не выходи  из  этого  зала.  Жди
меня здесь.

   13
   Человек в космическом скафандре высшей защиты  сидел  напротив  Эсхина  в
глубоком кресле. Поза его казалась напряженной и  неестественной,  но  Эсхин
знал, что ему безразлична любая  поза.  Лица  за  серебристым  светофильтром
шлема не было видно, и труднее всего воспринималась  мысль  о  том,  что  за
пластиком шлема нет ничего. Физическая сущность собеседника  оставалась  для
Эсхина загадочной, и, пожалуй,  он  не  стремился  к  разгадке.  Его  вполне
устраивало то, что визиты странного гостя до сих пор были не слишком часты и
им почти всегда удавалось прийти к соглашению.
   - Как ты думаешь, что произойдет, если землянин найдет дорогу к "озеру"?
   - Ты спрашиваешь об этом меня, Лонг? Тебе же открыто будущее, не  мне.  Я
всего лишь простой управляющий этого острова.
   - Не паясничай, Эсхин.  -  В  голосе  Лонга  слышалась  усталость,  почти
горечь. - Не  всякое  будущее  можно  предвидеть.  Когда  шансы  дальнейшего
развития равны, получаются две расходящиеся линии, вилка. И никто не  знает,
на какую из двух дорог свернет время. Я лишь частица,  мне  неподвластны  ни
его воля, ни его решения. Большая часть  этого  разума  вообще  закрыта  для
моего понимания, слишком велики различия... Но не об этом я пришел  говорить
с тобой. Мне кажется, ты опять начал недостойную игру и нарушил наш договор.
Почему остановился Хронар?
   - Откуда мне знать! Я сразу же предложил избавиться от  землян.  Их  надо
было уничтожить!
   - Тебе бы только уничтожать, но ты плохо их знаешь. Они  пришли  бы  сюда
снова.  И  не  они  виноваты  в  том,  что  ты  никогда   не   слушал   моих
предостережений. Разве я не говорил, что Хронар рано или поздно остановится,
если ты не прекратишь своих безумных экспериментов? Разве я не говорил тебе,
что чужая боль, чужая беда рано  или  поздно  обернется  собственной?  Разве
можно превращать космос в источник угрозы человечеству?
   - Не я остановил Хронар! И не мне он нужен! Какое отношение имеет все это
ко мне? Почему ты мне задаешь эти вопросы?
   - Вот видишь, ты даже не слышишь меня,  даже  не  пытаешься  понять...  А
Хронар уже остановлен. И в обоих рукавах будущего  твоего  острова  попросту
нет, тебя тоже там нет, что скажешь?
   - Какое мне дело до твоего будущего? Оно не наступит.  Завтра  вообще  не
может наступить до тех пор, пока не кончился сегодняшний день. И я знаю, что
нужно делать для того, чтобы он длился  бесконечно.  Хронар  остановлен,  но
вместе с ним остановлено и время. Разве ты сам не говорил, что с  остановкой
Хронара время замедлится еще больше? Разве это  не  так?  Я  перехитрил  вас
всех.
   - Безумец! Что может быть страшнее никогда не проходящего  дня?  Но  тебе
грозит совсем другое, слышишь  шаги?  Слышишь  топот  за  дверью?  Это  твоя
судьба.
   - Топот? Это меняют караул охранные роботы.
   Эсхин встал, тяжело  подошел  к  стоявшему  посреди  зала  треножнику  со
стеклянным шаром и нажал кнопку у его основания. Шар  осветился  и  растаял,
оставив вместо себя изображение пустого коридора.
   - Странно... Куда девалась охрана?
   - Ее больше нет и не будет. Не думай о пустяках, у тебя осталось  слишком
мало времени. Скажи, ты разве не жалеешь, что так нелепо прожил  жизнь?  Дал
ли тебе счастье тот странный дар, который ты предпочел?
   - Меня обманули. Подло обманули.  Этот  несчастный  остров,  свихнувшиеся
роботы, разве о такой власти шла речь? Разве этого я просил?
   - Власть всегда власть. В большом или в малом - какая разница! Ты  познал
ощущения, доступные лишь цезарям и императорам.  Ты  повелевал  и  управлял,
решал судьбы людей. Ты получил сполна все, что просил.
   - Обман! Один обман! Даже на этом жалком острове  я  не  знал  ни  минуты
покоя! Мне все время казалось, что эти каменные  стены  рухнут,  что  роботы
рано или поздно предадут меня, а те, кого я превратил в  роботов,  потребуют
возмездия!
   - Такова цена. Ее платили все тираны, все, кто избрал твой путь.

   Кабины остановились, и толпа биороботов хлынула в наружную галерею.  Олег
отстал, никто не обращал на него внимания, никто не отдавал никаких приказов
или команд, каждый действовал согласно вложенной в него  программе.  Внешняя
галерея  представляла  собой  невысокий  каменный   козырек,   опоясывавший,
очевидно, весь остров. За козырьком расположился карниз,  на  котором  через
равные  промежутки   стояли   хорошо   смазанные   и   ухоженные   установки
энергетических разрядников. То там, то тут с их  длинных  спаренных  антенн,
вытянутых вперед и вниз, срывались ослепительные синие сполохи  разрядов,  и
грохот сотрясал скалы.
   Каждый из вновь прибывших роботов занял  свое  место  у  орудий,  и  Олег
понял, что теперь все резервные, бездействовавшие  ранее  установки  открыли
огонь. Безразрывное огненное кольцо опоясало остров, и вода внизу, казалось,
кипела. Непосредственной цели не было. Но, очевидно,  тревога  объявлена  не
зря, цель должна появиться.
   Вдалеке,  у  самого  поворота,  маячила  неподвижная  фигура   охранника.
Возможно, с такого расстояния он  принимал  Олега  за  такого  же,  как  он,
охранного робота, но текли драгоценные секунды, и Олег чувствовал,  как  все
меньше остается минут, дающих ему возможность  подумать,  охватить  взглядом
всю обстановку, найти выход. Броситься на охранного робота с голыми  руками?
Героически погибнуть у всех на глазах? Его не  поддержат,  даже  не  поймут.
Скорее всего, никто не увидит этого бессмысленного поступка. "Должно же хоть
что-то вас разбудить! Есть же какое-то средство..."
   И в эту минуту, когда он был близок к отчаянию, высоко над пустым белесым
горизонтом  Энны  появилась  блестящая  точка,  быстро   увеличивающаяся   в
размерах.  По  хвосту  раскаленных  газов,  по  тому,   что   точка   вскоре
превратилась в светящуюся чечевицу, он понял, что это  шлюпка.  Значит,  они
нашли топливо... Или, быть  может,  не  нашли  и  летят  сюда  на  последних
резервах, потому что не могли больше ждать, потому что точно так же поступил
бы он сам, оказавшись на  их  месте...  Он  словно  увидел  их  всех  сразу:
сосредоточенное хмурое лицо Фролова, склонившегося над рычагами  управления,
тонкое  лицо  Элсона,  задумчивое,  испещренное   грубыми   морщинами   лицо
Дуброва... Все они неслись к острову Рин с невиданной здесь скоростью...  Но
шлюпку уже поджидали. Жала орудий дрогнули, выбрасывая  бесчисленную  череду
огненных стрел. И тут же он понял, что защитное поле  на  шлюпке  выключено;
она заложила крутой вираж над островом, стремясь уйти  из  зоны  обстрела...
Если бы у  них  была  энергия,  Фролов  не  стал  бы  маневрировать.  Одного
попадания этих рокочущих, ни на  минуту  не  умолкающих  огненных  водопадов
будет достаточно, чтобы покончить со шлюпкой. Неожиданно он понял, что нужно
делать... Те, кто наводил орудия в его друзей, действовали не по своей  злой
воле, а лишь повинуясь приказу, не выполнить который  они  не  могли.  Нужно
было искать совершенно новый, непривычный для него путь...
   А шлюпка тем  временем,  уходя  от  очередного  каскада  разрядов,  круто
нырнула вниз, к самой поверхности океана, почти задела ее,  потом,  внезапно
выровнявшись, снова резко взмыла  вверх.  И  тогда  Олег  шагнул  к  орудию.
Отодвинул плечом заряжающего, встал в общий строй, превратился в  одного  из
тех, кто наводил на его друзей эту летающую смерть, взвалил  на  свои  плечи
часть их страшной работы. И, сделав это, он  понял,  что  под  серым  пеплом
внешнего  безразличия  бьются  живые  человеческие  сердца,   тлеет   огонь,
неугасимый и грозный. Тогда  он  постарался  передать  им  свою  боль,  свое
отчаяние и ощутил, что он на  правильном  пути,  он  уже  знал,  что  делать
дальше... Самым важным и самым трудным  теперь  было  не  упустить  ощущение
этого общего внутреннего ритма,  раскачать  его,  усилить,  провести  сквозь
глухую пелену запрета и боли, как это  он  уже  проделал  однажды  со  своим
собственным сознанием... Ему казалось, что он не  выдержит,  что  разорвется
сердце от чудовищного, почти непосильного напряжения... Пот градом катился с
его лица, он чувствовал,  что  задыхается,  сознание  медленно  и  неумолимо
покидало его... И тут он увидел перед собой живые и осмысленные человеческие
глаза... Кто-то встал в строй  с  ним  рядом,  кто-то  взял  на  себя  часть
тяжести, кто-то еще пытался помочь, и  вон  там,  чуть  дальше,  вспыхнул  я
заискрился мыслью еще один взгляд, и еще... Словно живые нити  потянулись  к
нему со всех сторон, и одновременно с этим слабели,  отклонялись  в  сторону
несущие смерть огненные стрелы, летевшие навстречу его друзьям.  Завеса  уже
не была сплошной. В ней появились разрывы, сначала  редкие,  а  затем  вдруг
умолкли все орудия северной стороны... И  Фролов  сейчас  же  воспользовался
этим, бросил шлюпку в образовавшийся разрыв, в считанные  секунды  проскочив
линию огня. Шлюпка пошла на  посадку  и  прилепилась  к  крохотному  ровному
пятачку в нескольких метрах позади Олега.

   - Ты помнишь ночь, когда впервые пришло к нам озеро Забвения?
   - Я ничего не помню. Ничего! - Эсхин отвернулся, чтобы не видеть безликой
поверхности, заменявшей лицо его собеседника. Ему все  время  казалось,  что
там, под металлической пленкой, невидимо блестят живые человеческие глаза, и
оттого, что он знал совершенно определенно, что  в  шлеме  не  было  ничего,
кроме пустоты, иллюзия становилась еще сильнее.
   - Мы оба были тогда так молоды, Эсхин! Живые соки жизни бродили в нас,  и
ты не выдержал искушения... Кто-то из нас двоих должен был стать  жертвой  -
ты  выбрал  меня,  и  вот  теперь  я  здесь  для  того,  чтобы  наблюдать  и
анализировать твои последние мгновения.
   - Довольно! Уходи! У меня больше нет сил, возьми обратно все  свои  дары,
оставь мне лишь покой!
   - Ну нет, ты сполна воспользовался моими дарами. Пришел час расплаты,  ты
слышишь крики в коридоре?
   - Там нет никого! Экран пуст!
   - Откуда же эти крики? Где твои охранные роботы, Эсхин? Что это за  толпа
разгневанных людей появилась в конце коридора, ты видишь? Некому  преградить
им путь. Некому защитить тебя в эту минуту. Теперь я ухожу,  чтобы  оставить
тебя один на один со своей судьбой. Я запомнил твои  глаза.  Мы  в  расчете,
больше ты мне уже ничего не должен.
   И в то мгновение, когда под натиском нападавших затрещали  двери,  никого
уже не было в кресле напротив Эсхина. Фигура человека в скафандре  сделалась
прозрачной и за секунду до того, как рухнули двери, исчезла совсем.

   14
   Прежде чем Анна успела  возразить,  прежде  чем  успела  что-то  сделать,
Ротанов перевел рычаг прибора на  максимальную  мощность,  направил  раструб
себе под ноги и нажал кнопку.  Пол  лопнул,  как  туго  натянутая  резиновая
мембрана.  Сверху  еще   сыпались   куски   штукатурки,   еще   не   исчезло
фосфоресцирующее свечение в том месте, где интегратор разорвал  молекулярные
связи, а он уже стоял на ногах. Падение с высоты трех метров слегка оглушило
его, зато теперь он находился в нижнем ярусе.
   Несколько секунд Ротанов не двигался, привыкал к тусклому  освещению.  Он
все еще боялся, что Анна  последует  за  ним,  найдет  способ  догнать  его,
остановить самим своим присутствием.  Но  все  было  тихо.  Он  находился  в
огромном пустом помещении, стены и потолок которого  терялись  в  полумраке,
свет из запыленных потолочных панелей едва струился. Все же он  понял,  куда
попал. Здесь находился машинный зал, способный когда-то развивать  мощности,
необходимые для того, чтобы останавливать и изменять само время.
   В машинном зале, растянувшемся на целые километры, было несколько этажей.
Ротанов все время старался спуститься ниже, понимая, что только в самом низу
должен быть путь в глубины  острова,  к  его  сердцу,  порождавшему  "черные
корабли"... Озеро Забвения? Странное название,  странное  и  поэтичное,  как
все, что исходило от племени бореев.  Он  вспомнил  обряд  в  храме  Юстары,
вспомнил Элну и улыбнулся, словно увидел в глубинах этого зала живой  огонек
костра. Существует ли вообще выход к этому мифическому  "озеру"?  Он  бродил
среди мертвых механизмов второй час, все еще надеясь найти выход или хотя бы
ответ на свои сомнения, но лишь запутывался еще больше в лабиринте  загадок,
в  металлических  развалинах  прошлого,  в  собственных  сомнениях.  Наконец
усталость окончательно сломила его волю. Сегодня  был  очень  трудный  день,
слишком трудный даже для  его  могучего  организма.  Сильно  хотелось  пить,
кругом была гнилая, отравленная остаточной радиацией вода, и ее  присутствие
лишь усиливало жажду.  На  стенах  кое-где  светились