е  перед  лицом  чужого
мира.
   Анне нравились города земных колоний. После пещер Гидры она  отогревалась
в них всем своим существом. И не чувство полной  безопасности,  которой  она
так долго была лишена, согревало ее, нет.  Самым  ценным  в  этом  небольшом
белом  городе  была   удивительная   общность   людей.   Милая   ее   сердцу
провинциальность, позволяющая без особых церемоний войти в любой дом,  знать
все о своем соседе и так же открыто, на виду у всех,  жить  самой  в  едином
коллективе, увлеченном одной целью - освоить новый мир. Сделать его  удобным
и радостным.
   Был у них и рудник, в котором автоматы добывали цезий, -  раз  в  полгода
обогащенную руду забирал транспорт с Земли и взамен  привозил  им  автолеты,
одежду, сложные бытовые автоматы, видеокристаллы.  Автоматы  убирали  улицы,
города, жилища, готовили  пищу,  вырабатывали  необходимую  городу  энергию.
Практически они избавили людей от всей тяжелой работы.
   И теперь, когда монтаж и основные  работы  по  освоению  территории  были
закончены, у них появилось много  свободного  времени,  которое  каждый  мог
использовать по своему вкусу.
   Занятия искусством не очень увлекали  колонистов.  Возможно,  виной  тому
были все те же видеокристаллы, позволяющие  с  помощью  подвижных  голограмм
знакомиться с работами лучших актеров, живописцев и скульпторов Земли.
   Анна все свободное время посвящала лесу. Она окончила биологическую школу
на Земле, и лес на Дзете был  ее  детищем.  Сейчас  она  испытывала  чувство
удовлетворения и радости, слыша доносящиеся из-за деревьев  людские  голоса,
шорох шагов и тихий смех. Вечернее небо озаряли  отблески  далеких  костров.
Кое-где виднелись светлые пятна надувных палаток. Колонисты любили свой лес.
Она знала, что вопреки ее запретам  многие  молодые  люди  жили  в  надувных
палатках все лето.
   Ничто не предвещало несчастья в эту  теплую  летнюю  ночь.  А  между  тем
высоко в небе Дзеты  уже  появилась  хищная  черная  тень.  Не  обнаруженная
диспетчерским постом, она тихо кралась к планете  перпендикулярно  плоскости
эклиптики, нарушая законы баллистики и притяжения.
   Ее заметили лишь утром в виде размытого грязного пятна на  фоне  светлого
неба. С этой минуты наблюдение за ней продолжалось весь день.
   После полудня с севера появилось второе пятно. Пятна пошли навстречу друг
другу и соединились в пятнадцать часов сорок  восемь  минут  по  абсолютному
земному времени. Дежурный оператор зафиксировал это событие по всей форме  в
журнале, не придав ему должного значения, поскольку  столкновение  пятен  не
имело видимого результата - после соединения  оба  они  попросту  исчезли  с
небосклона Дзеты.
   Дежурный приписал в конце  страницы  несколько  строк  своей  собственной
версии происшедшего:
   "Это могли быть пылевые  облака  или  какие-то  уплотнения  в  атмосфере.
Возможно, повышенная концентрация влаги в верхних слоях привела  к  явлению,
напоминающему земной мираж".
   Это не были ни пылевые облака,  ни  миражи.  Темные  тела,  подошедшие  к
Дзете, после столкновения не разрушились и не исчезли. Они лишь распались на
десятки более мелких тел,  незаметных  на  большой  высоте,  и  начали  свое
медленное неотвратимое падение на Дзету.
   Отдельные капли, соприкоснувшись с  атмосферой  планеты,  съежились  и  с
легким хлопком исчезли. Но наиболее крупные, хоть и уменьшились в  размерах,
к ночи все же достигали поверхности планеты.

   Утро  началось  как  обычно.  Операторы  заняли  свои  места  у   пультов
автоматических комплексов на руднике и  энергетическом  центре.  Целые  стаи
стреколетов поднялись в воздух, развозя колонистов по рабочим местам.
   Анна  опустила  стреколет  на  площадке  у  корпуса  городской  больницы.
Привычно обойдя палаты и убедившись, что у немногих  бальных  все  идет  как
надо, а медицинские автоматы не отклоняются от заданных режимов, она  прошла
в свой кабинет, находившийся под самой крышей пятиэтажного здания.
   Огромные окна делали  комнату  похожей  на  большую  оранжерею.  Сходство
увеличивали  многочисленные  растения,  заполнявшие  почти   все   свободное
пространство. И здесь она  продолжала  эксперименты  по  приживлению  земных
растений на чужой почве в новых условиях.
   Анна  прошла  с  лейкой  по  рядам  своих  питомцев,  не  доверяя   столь
ответственное дело  автоматам.  Обобрала  несколько  пожелтевших  листочков,
проверила, не завезли ли вместе с новой партией растений земных паразитов.
   Карантинный  контроль  знал  свое  дело.  Растения  выглядели  совершенно
здоровыми. Анна прошла к столу, достала медицинские карты, просмотрела их и,
убедившись, что ее вмешательства в заданные программы лечения не  требуется,
открыла другой ящик.
   На самом дне лежала маленькая,  потемневшая  от  времени,  отполированная
вручную шкатулка, сделанная из твердой, как  железо,  древесины  кустарников
далекой Гидры.
   В шкатулке были фотографии, голограммы, листочки бумаги  с  нацарапанными
на них буквами.
   Анна вспомнила школу первой ступени на Гидре. Там ее учили  защищаться  и
нападать. Стрелять из бластера и выбирать место для засады.
   Сейчас все это походило на далекий  и  уже  нестрашный  сон.  Под  грудой
фотографий она нашла сухую колючую  ветку.  Единственный  подарок  человека,
образ которого с тех пор навсегда остался с ней.  Настойчиво  запищал  вызов
видеофона. "Анна Петровна, мы только что получили тревожный сигнал.  Автомат
четвертого сектора сообщает, что с медифора Гая Рудина вот  уже  полчаса  не
поступает сигнала. Последний пришел из леса.  Видимо,  Рудин  ночевал  там".
Голос дежурного был спокоен. Не так ух  часто,  но  все  же  случалось,  что
молодые ребята отключали свои медифоры и  служба  здоровья  получала  ложные
сигналы тревоги.
   "Вам, видимо, понадобится помощь?"
   - Справлюсь сама, - ответила Анна. -  Лес  я  знаю  хорошо  и  все  места
стоянок тоже. Пришлите только санитарный стреколет с сиреной.  Надо  наконец
проучить этих шалопаев.
   Автопилот стреколета сделал над городом пологий круг и направил машину  в
сторону леса. Анна, используя время полета, вставила в информатор стреколета
личную карточку Рудина. К ее удивлению, это  был  не  мальчишка,  а  молодой
парень двадцати семи лет, электронщик. Она встречалась  с  ним  раза  два  в
бассейне и сразу же узнала лицо, появившееся на экране.
   Кажется, он неплохо плавал... Взрослый колонист  не  станет  из  озорства
отключать медифор. Только теперь она ощутила легкую тревогу.  Стреколет  уже
снижался над местом, из которого  автоматы  зафиксировали  последний  сигнал
Рудина. Прозрачные крылья сзади приподнялись  и  мягко  посадили  машину  на
поляну.
   Палатку она нашла минут через десять. Рядом в траве валялся  раздавленный
медифор.  Но  даже  после  этого  она  не  слишком  серьезно   отнеслась   к
происшедшему. На Дзете не было диких животных, кроме безобидных оленей. Лось
не подойдет к палатке. Что еще могло здесь случиться?
   Она растерянно подбирала в беспорядке разбросанные по поляне вещи,  когда
заметила на коре дерева  странные  царапины,  словно  кто-то  голыми  руками
пытался сорвать с него кору.
   Нижние ветви дерева, варварски  обломанные,  валялись  на  траве.  Только
теперь она ощутила наконец настоящую тревогу. Но уже было поздно. С  треском
обломился огромный сук, и какое-то существо прыгнуло с дерева вниз.
   Оно упало на все четыре лапы, приподнялось на  задних,  и  только  теперь
Анна поняла, что это был человек, едва прикрытый клочьями одежды.  По  всему
его телу шли длинные красные царапины.
   Их разделяло не больше трех метров. И прежде чем Анна успела понять,  что
происходит, человек бросился к ней,  выставив  вперед  кровоточащие  руки  с
содранными ногтями.
   Совершенно инстинктивно она уклонилась.  Сами  собой  сработали  моторные
рефлексы, привитые ей в школе первой ступени на Гидре, где от  них  зависела
жизнь каждого колониста.
   Нападавший  промахнулся,  упал,  но  тут  же  вскочил  и  с  удивительным
проворством снова бросился на Анну. Она не успела испугаться...  Мышцы  сами
знали, что нужно сделать.
   Глаза у  нее  сузились,  движения  стали  резкими,  скупыми  и  абсолютно
точными.
   Человек  снова  промахнулся.  Он  зарычал  от  бешенства,  повернулся  и,
загородив ей дорогу к стреколету, теперь уже медленно, крадучись, стал вновь
приближаться. Только сейчас она узнала его и, отступая так же медленно,  как
подходил он,  не  позволяя  ему  ни  на  шаг  сократить  дистанцию,  ласково
окликнула его:
   - Гай! Что с тобой. Гай?
   В глазах человека мелькнуло что-то осмысленное, он застонал, сжал  голову
руками и вдруг тихо и внятно произнес:
   - Уходите отсюда!
   - Хорошо, Гай, я уйду, но сначала ты скажи, что с тобой случилось.
   - Не знаю. Ночью в лесу шел дождь...
   - Ты что-то путаешь. Гай. У нас не бывает дождей.
   - Это был не простой дождь. Черный. Я помню большие капли,  одна  из  них
упала вот сюда. - Он прикоснулся к затылку  и  поморщился.  -  Холод.  Везде
холод! - Его тело била мелкая дрожь, а глаза вновь уже заволакивались дымкой
безумной ярости... - Слушай! Ты! Ты  не  знаешь,  не  знаешь,  какой  холод!
Согрей меня!
   Он снова  прыгнул  к  ней,  опять  промахнулся,  запутался  на  минуту  в
кустарнике. Это позволило  ей  наконец  дотянуться  до  медицинского  пояса,
достать шприц-пистолет и вставить в него снотворную капсулу.
   Для верного выстрела ствол пистолета должен был коснуться кожи  больного,
и проделать это нужно так, чтобы Гай не мог до  нее  дотронуться...  Слишком
хорошо  она  знала,  какие  сюрпризы  иногда  таят  в  себе  внешне   вполне
благополучные чужие миры. Если это заражение  инопланетным  вирусом  -  дело
плохо...
   Едва Гай выбрался из кустов, как Анна побежала, увлекая его  за  собой  в
погоню. Еще раз увернувшись и оказавшись на  секунду  позади  бегущего,  она
успела приставить шприц-пистолет к его лопатке и нажать спуск.
   Гай зашатался и мягко опустился в  траву.  Снотворное  действовало  почти
мгновенно.
   Вызвав еще один  санитарный  стреколет  и  коротко  доложив  дежурному  о
происшедшем, она вывела из своей машины робота  первой  помощи,  обвешанного
шлангами, зажимами и датчиками. Нужно было немедленно, не теряя  ни  минуты,
определить, что происходит с Гаем.
   Едва робот  оплел  спящего  человека  паутиной  проводов  от  датчиков  и
индикаторов, как на диагностическом табло появились первые цифры.
   Давление в норме... Пульс слабый, биоритмы мозга заметно  понижены...  но
это все мелочи, это не может быть причиной... Ага, вот, наконец! Температура
тела тридцать два по Цельсию...  Неудивительно,  что  ему  было  холодно.  В
случае инфекции  температура  должна  бы  повыситься.  Ее  нужно  немедленно
поднимать, хотя бы градуса на три, иначе не  выдержит  мозг...  Так,  теперь
пробы крови, анализы  во  всем  диапазоне:  на  вирусы,  на  микрофлору,  на
инородные белки... Ничего нет, странно... Только остатки собственных... Идет
интенсивный процесс разрушения белков, но отчего, в чем причина?!
   Через несколько минут она поняла, что ничего не сможет  сделать.  Процесс
распада нервной системы и  наиболее  сложных  структур  организма  с  каждой
минутой ускорялся, и, когда на поляну опустился второй санитарный  вертолет,
ничто уже не могло спасти Рудина.
   Первым черные кратеры заметил  пилот  транспортного  стреколета.  Он  вел
тяжело  нагруженную   машину   от   космодрома   к   заводскому   комплексу,
расположенному далеко в стороне от города. Десятки раз в день, пролетая  над
одним и тем же местом, человек  постепенно  перестает  замечать  особенности
пейзажа. Зато любые изменения сразу же бросаются в глаза.
   Впечатление было такое, словно зеленую шкуру леса изуродовали воронки  от
мощных взрывов. Здесь не велось никаких  работ,  и  вообще  взрывные  работы
применялись на Дзете  лишь  в  самом  начале,  несколько  лет  назад,  когда
колонисты пробивали скальное основание для фундаментов и складов...
   Удивленный  пилот  развернул  машину  и  еще  раз  прошелся  над   лесом,
максимально уменьшив высоту. Тяжелая машина не позволяла снизить скорость  и
детально рассмотреть землю. Но и того, что он увидел, оказалось  достаточно.
Через пять минут над лесом появились вертопланы карантинной службы.
   Руководитель экспедиции запретил садиться.  Вертопланы  могли  неподвижно
зависать в любом месте и на любой высоте.
   Поверхность планеты словно поразила  проказа.  Гигантские  язвы  зияли  в
десятках мест. На глазах у потрясенных поселенцев  в  эти  провалы  рушились
деревья и массы земли. Казалось, какая-то огромная мешалка  работает  внутри
каждой такой ямы, все время перемалывая породу и увеличивая размеры кратера.
   В некоторых местах кратеры уже достигли десятков метров в  поперечнике  и
все время увеличивали свои размеры.
   Они пытались бороться.  В  воронки  полетели  цилиндры  с  антибиотиками,
способными подавить любую инопланетную фауну, но это никак  не  повлияло  на
процесс разрушения. Облучение жесткими нейтронами лишь ускорило его.
   Наконец, и это ухе было актом отчаяния, в одну из  наиболее  удаленных  и
самых крупных воронок была сброшена нейтридная бомба.  Воронка,  увеличенная
взрывом раз в десять, тем не менее потеряла активность.
   Но это ничего не меняло. Кратеров насчитали уже более двухсот, а  зарядов
такой мощности на Дзете больше не было.
   В семь часов вечера собрался Совет колонии. Измученные, мрачные колонисты
сидели молча. Один и тот же вопрос читался на всех  лицах:  что  происходит?
как остановить распад?  Грязные,  в  разорванной  одежде,  они  походили  на
бойцов, только что покинувших поле боя. Да так  оно,  в  сущности,  и  было.
Петров, собираясь с  мыслями,  долго  растирал  обожженную  кислотой  ладонь
правой руки. Остановившимся взглядом  он  уставился  на  пустую  поверхность
стола, где не было ни клочка бумаги, ни  пластиковых  карт  -  ничего.  Этот
голый  стол  лишний  раз  подчеркивал  всю  невероятность  и  неотвратимость
обрушившегося на них несчастья.
   - Мы испробовали все доступные нам способы воздействия,  -  начал  Петров
непривычно тихим голосом. - Реакция с каждой минутой ускоряет свое  течение,
в нее втягиваются все новые и новые массы породы, этот процесс  разрастается
в арифметической прогрессии. Мы не в силах его остановить...
   - Реакция чего? - спросил математик Бромов.
   - Если бы я знал! - откликнулся Петров. - Единственное, что нам известно,
причину надо искать не на Дзете.  Это  очень  походит  на  бомбардировку  из
космоса. Диспетчерский пост засек посторонние тела, вторгшиеся  в  атмосферу
планеты, и хотя на фотографиях видны лишь размытые пятна, скорее всего,  это
те самые "черные корабли", о которых нас не так давно  предупреждала  Земля.
Если это так, последствия катастрофы трудно предвидеть.
   -  Их  и  не  надо  предвидеть.  Нужно  что-то  делать!   Пока   мы   тут
разглагольствуем, площадь поражения увеличивается с  каждой  секундой.  Часа
через два ею будет захвачена территория города!
   -  Спокойнее,  друзья,  спокойнее!  Сейчас,  как  никогда   раньше,   нам
понадобится все наше мужество, весь опыт.  Нельзя  допускать  даже  малейшей
паники. У нас женщины, дети. Любой контакт с  черным  веществом  приводит  к
гибели людей. Уже есть первая жертва...
   Все повернулись к Анне. Она печально покачала головой.
   - Когда Рудина нашли, у него начался распад центральной нервной системы и
частично белков. Мы  делали  все  возможное.  Слишком  поздно...  И  слишком
большая доза, организм не справился. Рудин ни разу не приходил в себя.  Была
только одна короткая вспышка в самом начале.  Он  говорил  что-то  о  дожде,
психика, видимо, уже отказала. Современная медицина не знает такой болезни.
   - Вы уверены, что причина в контакте с черной материей? Может  быть,  это
неизвестная нам инфекция?
   - Это не инфекция. В организме нет инородных белков.
   Тягостное молчание повисло в зале. Наконец Петров откашлялся и,  глядя  в
сторону, твердо сказал:
   - Необходимо начинать  экстренную  эвакуацию.  Дальнейшая  борьба  нашими
средствами бессмысленна и опасна.
   - Бросить город на произвол судьбы?
   - У тебя есть другие предложения?
   - Нет, нет у меня других предложений! Трудно с этим смириться, здесь  наш
дом, и вдруг бегство, да и куда? У нас даже нет кораблей.
   - Корабли придут. Нашу радиограмму по аварийному бую  приняли  на  Зидре,
самое позднее через три месяца спасатели будут здесь.
   - Три месяца! Если развал коры будет прогрессировать с той же  скоростью,
мы не продержимся столько!
   - В таком случае придется  временно  переселить  людей  на  спутники,  на
карантинную станцию. Продержимся. Надо будет - продержимся.
   Угрюмое молчание  повисло  в  зале.  Каждый  из  присутствующих  невольно
представил себе, что сейчас  творится  на  том  месте,  где  совсем  недавно
зеленел лес...
   Словно подчеркивая всю серьезность положения, донесся гул далекого обвала
и в зале мигнул свет.
   - Кажется, подземной энергоцентрали больше не существует.
   - Сейчас главное - люди, - напомнил Петров. -  Мы  будем  спасать  людей.
Считайте нашу эвакуацию временным отступлением. Сегодня мы еще не знаем, что
собой  представляет  наш  враг.  Но  мы  это   выясним,   не   сомневайтесь.
Человечество - упрямая раса. Рано или поздно мы  вернемся  и  найдем  способ
восстановить нашу изуродованную планету.
   - Будем считать митинг законченным, - зло проговорил  кто-то  в  зале,  и
Анна поняла, что люди не примирились, не простили руководству колонии  этого
вынужденного  отступления.  Каждую  минуту   можно   было   ждать   каких-то
неожиданностей, срывов, а возможно, и новых жертв...
   Прежде всего решили вывезти из города людей и весь имеющийся  наземный  и
воздушный транспорт. Для временного лагеря место  выбрали  на  берегу  моря,
вдали от зон поражения.
   Одновременно с вывозом людей из города началась переброска первых  партий
на спутники. Колония располагала всего двумя ракетными катерами,  способными
выйти на планетные орбиты. Из-за этого процесс переброски обещал  затянуться
на долгие месяцы.
   Прежде всего отправили самых маленьких детей с двумя воспитателями.  Анна
вздохнула  несколько  спокойнее.  Теперь  ей  хотелось  как   можно   скорее
переправить в безопасное место подростков. Уже дважды  карантинным  патрулям
приходилось вылавливать их самодеятельные группы, отправлявшиеся на борьбу с
"черными дырами".
   Анна  не  спала  третьи  сутки,  держалась  только  на   стимуляторах   и
чувствовала, что ее силы на исходе. После отправки четвертого транспорта  на
спутники у нее впервые выдалось несколько свободных минут.  На  сон  времени
все равно не оставалось, и она решила хотя бы искупаться, благо лагерь стоял
на самом берегу.
   Не сразу нашла она подходящее для спуска к  воде  место.  Они  собирались
устроить здесь хороший пляж, с песком и галькой, да все не хватало  времени,
не доходили руки. "Теперь мы его уже не сделаем. Не сделаем ничего из  того,
что планировалось на ближайшие годы".
   Она села на камень, обхватив колени руками, и смотрела  в  морскую  даль,
каждой  клеточкой  впитывая  дыхание  этого  чужого  моря,  ставшего  своим.
Прощаясь с ним навсегда.
   "Что бы. там ни говорил Петров, мы сюда уже  не  вернемся,  -  прошептала
она. - Планета слишком изуродована. Скорее всего,  для  них  подыщут  другое
подходящее место. Но меня там уже не будет", -  вдруг  совершенно  отчетливо
поняла она. Этот поворот судьбы, ветер перемен, неожиданно ворвавшийся в  ее
тихую устоявшуюся жизнь, не мог кончиться так просто. Вспомнились строчки из
старой книги: "В юности или в старости, рано или поздно  -  приходит  время,
когда нас позовет несбывшееся", - ее время пришло.
   Сердце ударило неровно, и, наверно, от ветра защипало глаза.
   Она вскочила, одним движением сбросила платье и прыгнула со скалы в море.