кому дару.
     И лишь после того, как было принято это трудное решение, после того как
"Севастополь"  с  погашенными  реакторами  законсервировали  на  орбитальной
стоянке,  Неверов наконец сделал то,  о чем мечтал все эти бесконечно долгие
дни.
     Он запустил двигатели вездехода и в одиночку повел машину к искантскому
морю.

     Рассвет третьего дня застал его далеко от побережья.  Он отключил рацию
и  не стал запрашивать у диспетчера ориентировки.  Он даже не сообщил,  куда
именно летит.  Этот полет касался только его одного. По крайней мере так ему
казалось в самом начале, а что касается ориентировки... С каждым днем он все
отчетливее ощущал ментальные поля иных существ,  и отыскать корабль Октопуса
в открытом море для него не составляло особого труда.
     Но случилось непредвиденное. Сначала отказал левый двигатель.
     С трудом выровняв машину, Неверов продолжил полет, но когда забарахлили
гироскопы,  а  вслед за  ними стал давать сбои генератор антигравитационного
поля,  он понял,  что дело гораздо серьезнее,  чем он предполагал. Видимо, в
управляющем  блоке  проснулись  остатки  компьютерного фага,  занесенного  в
корабельные  системы  еще  грайрами.   Старые  шрамы  никогда  не  зарастают
полностью...
     Ему пришлось отключить двигатели,  посадить машину на воду и попытаться
связаться с базой. Но на таком большом расстоянии слабенькая рация вездехода
не смогла пробиться сквозь фон помех,  который остался и  после исчезновения
грайров. Где находится источник этого таинственного радиоизлучения - они так
и не смогли установить.
     Все  это  было не  так  уж  страшно.  Ему следовало подождать несколько
часов,   пока  орбитальный  радиобуй  войдет  в  зону  прямой  видимости,  и
направленной антенной передать сигнал  бедствия.  Но  против  такого решения
восставало все его существо.
     Этот маршрут был его личным делом,  он  не  собирался впутывать в  него
посторонних людей,  и неудача, коль скоро она произошла, касалась только его
самого и еще, пожалуй, лишь одного человека.
     Провозившись  с   двигателями  около  часа,   он  признал  свое  полное
поражение, отбросил крышку наружного люка и, спустившись по стене стрелковой
башенки, уселся на крохотной палубе своего импровизированного судна.
     Океанские волны с грохотом ударялись в машину,  подбрасывая ее на своих
гребнях высоко вверх.
     В такие моменты его взору открывался пустынный простор океана.
     Он был один посреди этого океана,  никого вокруг, даже чаек... Здесь не
бывает чаек... Здесь вообще нет птиц.
     Он  сидел  на  палубе вездехода и  думал  о  чайках,  когда с  ним  это
случилось.
     Пространство вдруг  двинулось  навстречу  человеку.  Смазались  контуры
окружающих предметов, и он почувствовал, что летит над волнами...
     Лишь  через секунду,  оглянувшись и  увидев неподвижно распростертое на
палубе вездехода собственное тело,  он понял,  что летит не он сам,  а  лишь
какая-то неведомая и,  может быть,  главная частица его разума. Но, несмотря
на это, ощущение полета было полным.
     Он легко изменил направление, набрал высоту в несколько сотен метров, и
его взору открылись просторы океана на многие мили вокруг.
     Не раздумывая,  он выбрал нужное направление,  и через несколько секунд
(а может быть,  часов?  Время в этом полете не имело никакого значения),  он
увидел среди тяжелых серых валов сверкающее радугой пятнышко корабля.  Тогда
он  начал  снижаться.  Словно почувствовав его  приближение,  огромный живой
корабль Октопуса развернулся ему навстречу.
     Неверов не изменил направления и  несся прямо на корабль.  Все быстрее,
все ближе...  Когда видишь цель,  такую желанную и так долго недоступную для
тебя, трудно изменить направление, да он и не хотел его менять.
     Не  было ни толчка,  ни удара.  После ослепительной радужной вспышки он
просто открыл глаза  и  оказался вновь  сидящим на  палубе своего крошечного
судна.  А  рядом,  на расстоянии нескольких  десятков метров,  раскачивалась
гигантская раковина Октопуса.
     Шквал утихал,  уносился прочь,  горизонт очистился.  Неверов вскочил на
ноги и,  вцепившись в поручни,  до рези в глазах вглядывался в корпус живого
корабля, не в силах поверить в то, что только что произошло с ним.
     Но корабль был здесь,  рядом.  Он видел на его палубе странное лохматое
существо,  которое приветственно махало ему всеми своими щупальцами,  и лишь
минутой позже наконец заметил Элайн.
     Когда он  поднялся на  палубу Октопуса,  ее  глаза сияли,  и  все  лицо
лучилось счастьем.
     - Так ты знала?
     - Конечно,   я  знала,   милый!   С  той  самой  минуты,  как  прилетел
"Севастополь", я все время была рядом с тобой.
     - Почему же ты...
     - Не объявилась?  Ну зачем же портить твой сюрприз!  Ты так старательно
его готовил. Но я не знала другого.
     - Чего же? Разве существует еще хоть что-то, чего бы ты не знала?
     - Я не знала, что ты умеешь общаться с Октопусом...
     - Почему бы и нет? Мы ведь с тобой оба теперь Отмеченные.
     Наконец и он улыбнулся и обнял ее под восторженное чириканье Козявки.
     На Исканте зарождалась новая раса.