- У  них  нет  машин.  Вообще  нет.  Они  им  не  нужны,  -  уловив его
невысказанный вопрос, произнесла Элайн.
     - Как  же  они  без  машин управляются со  всем  этим...  -  Секунду он
подбирал нужное слово. - Со всем этим строительством?
     - Они научились управлять материей.  Что-то  вроде того,  что в  земных
учебниках называется телекинезом.
     Неверов  недоверчиво усмехнулся,  однако  усмешка  получилась  какой-то
жалкой.
     - Если бы они были так всемогущи, они бы давно покончили с нами.
     - Они вовсе не  всемогущи.  Их возможность изменять материю проявляется
только на очень близком расстоянии и только тогда, когда их много.
     Элайн  говорила с  трудом.  Было  видно,  как  нелегко  ей  произносить
отдельные слова.  Видимо,  внутренняя борьба с посторонним влиянием, которую
он  заметил еще в  лазарете,  продолжалась и  здесь -  он удивился ее силе и
мужеству.  Только теперь ему  трудно было понять,  когда она  говорит от  их
имени, а когда от своего собственного.
     Неверов вспомнил слова Красина о  том,  что мозги этих существ способны
объединяться в  гигантскую энергетическую машину...  Больше  он  в  этом  не
сомневался.  Достаточно было увидеть этот нерукотворный, похожий на каменную
нитку мост,  раскинувшийся над километровой пропастью.  Или послушать тишину
внутри  этой  горы,  наполненной вместо  знакомого грохота земных механизмов
каким-то  непонятным шорохом и  шелестом,  словно тысячи невидимых насекомых
двигались в темноте среди бесконечных каменных коридоров.
     Если они  действительно обладали подобной властью над материей и  Элайн
не ошиблась,  не передала ему ложную информацию,  исходящую,  конечно же, от
грайров и  предназначенную для  того,  чтобы окончательно сломить его волю к
сопротивлению...
     Если их власть над материей соответствует истине, а он в этом уже почти
не  сомневался,  тогда он  ошибся.  И  им действительно не вернуться отсюда,
потому что  здесь,  внутри этой горы,  окруженные со  всех сторон невидимыми
грайрами,  они оказались в  их  полной власти...  Он  попытался обуздать эти
панические мысли, вспомнив одну простую школьную истину:
     "Сила   энергетического  воздействия  прямо   пропорциональна  квадрату
расстояния  от   его   источника".   Вот   почему  грайры  могли  эффективно
действовать,  лишь находясь рядом с объектом. Но теперь вездеход помещался в
самом центре гигантского живого генератора.
     И если хорошенько прислушаться не к звукам,  а к шороху мыслей,  к тем,
едва ощутимым движениям сознания,  к  той  его  темной области,  где  только
начинают рождаться любые измышления...
     Когда  он  сделал это,  когда  заставил себя  на  какой-то  краткий миг
остановить  беспрестанное  кружение  мыслей,   заглушавшее  этот  внутренний
интуитивный слух,  он  услышал...  Нет,  пока еще  не  слова,  для этого ему
недоставало практики.  Но  он  явственно ощутил  близкое  присутствие иного,
могучего  разума,  смотрящего на  него  со  всех  сторон  тысячами невидимых
глаз...
     Только  сейчас  ему  стало  понятно  высказывание древних  философов  о
невидимом божестве,  о  стоглазом аргусе,  наблюдавшем за нами из сотни мест
одновременно.  "И  каждый поступок твой,  каждая мысль станут известны этому
богу, как бы ты ни пытался скрыть их".
     "Кажется,  мы все-таки достучались,  -  подумал Неверов,  - кажется, мы
нашли  то,   что  искали  в  бесконечных  глубинах  космоса,   -  неведомого
безжалостного бога, от которого нельзя скрыть движения собственной мысли..."
     И,  словно подтверждая это, в ответ на его неосознанное желание увидеть
хоть что-то  за пределами того неясного пустого круга,  который отвел им для
наблюдений луч  прожектора,  высоко над ними своды купола озарились холодным
голубоватым светом.  Отдельных светильников не  было,  сияли  именно  стены,
словно превратившись в поверхность гигантских неоновых ламп. И в этом ярком,
не дающем теней свете он увидел, что мост, по которому шла машина, кончается
над пропастью.  Машина двигалась прямо в обрыв, и он знал, что уже не успеет
остановить ее и никакие антигравы не помогут при падении с такой высоты...
     Все  происходило как в  дурном сне.  Нос машины медленно наклонился над
пропастью,  корпус  качнулся в  неустойчивом равновесии,  а  затем  началось
неуправляемое  падение  вниз.  Кажется,  Элайн  вскрикнула.  Но  он  сам  не
испытывал больше страха. Эмоции, перегруженные впечатлениями окружавшего его
кошмарного мира,  замедлились до такой степени,  что не успели отреагировать
на это событие, слишком похожее на продолжение жуткого сна.
     Они  летели вниз,  мимо  бесчисленного переплетения таких  же  эстакад,
пересекавших внутренний купол горы в различных направлениях.
     Мозг бесстрастно продолжал фиксировать детали окружающей обстановки, не
желая признавать того простого факта,  что  сама возможность восприятия этих
впечатлений  должна  была  через  несколько  мгновений  оборваться  для  них
навсегда.
     И когда до поверхности пола,  до нижней плоскости гигантской внутренней
пещеры,  заполнявшей изнутри почти  все  полое тело  горы,  оставалось всего
несколько десятков метров,  невидимая подушка энергетического поля замедлила
падение и  мягко опустила крохотное насекомое вездехода на гигантскую черную
арену пола.
     Падение не  завершилось ударом.  Оно замедлилось и,  перейдя в  плавный
спуск,  завершилось мягкой остановкой.  Теперь они находились где-то глубоко
внизу,   значительно  ниже  поверхности  планеты.  Вокруг  вздымались  вверх
граненые плоскости стен,  вылепленные из  скальной породы титанической силой
незримого мастера.
     Справа  начиналась  одна  из  бесчисленных  эстакад,   или  дорог,  или
тротуаров, или чем она там была... Ее темная арка устремлялась, прилепившись
к  стене  купола,   все  выше  и  постепенно  терялась  среди  бесчисленного
количества похожих дорог, пересекавшихся на разных уровнях.
     Они  по-прежнему  были  одни.   Ничего  не   происходило.   Шло  время,
драгоценные минуты постепенно таяли -  драгоценные, потому что до реализации
задуманного им плана,  дававшего хоть какую-то, пусть призрачную, надежду на
возвращение из недр этой гигантской горы, оставалось всего два часа.
     - Долго мы еще будем здесь стоять?  -  спросил он Элайн, словно это она
остановила вездеход. - Могу я поговорить с кем-нибудь из местных правителей?
     - У них нет правителей.
     Для Неверова это было полной неожиданностью и  не предусматривалось его
планом,   но,  подумав,  он  понял,  что  Элайн  говорит  правду.  В  случае
образования  единого  коллективного мозга,  для  индивидуальности просто  не
остается места,  и всей этой махиной должен управлять невидимый и неощутимый
единый разум,  материальное воплощение которого разбито на  тысячи отдельных
особей, каждая из которых сама по себе не значит ровно ничего...
     Именно так говорил Красин,  но  его умозрительные выкладки не позволяли
представить  всей  колоссальности  этого  живого  механизма,  состоящего  их
миллионов отдельных частиц...
     Неверову  потребовалось  какое-то  время,   чтобы  справиться  с   этим
открытием и  откорректировать под  него  свой  старый план.  В  конце концов
принципиально это ничего не  меняло,  разве что объясняло бездумную и  порой
бессмысленную храбрость грайров,  их  ежеминутную готовность принести себя в
жертву и увеличивало сложность предстоящих переговоров.
     - Тем не менее мы должны как-то поговорить с  управляющим,  центральным
мозгом. Ты можешь это устроить?
     - Ты  все  время с  ним  говоришь.  Но  чтобы разговаривать с  ним  без
посредника, напрямую, тебе придется подняться наверх, в центр купола.
     - Передай, что без тебя я не согласен на переговоры. Ты должна остаться
со мной.
     Элайн усмехнулась как-то  слишком жестоко для женщины,  которую он знал
раньше.
     - Ты  до  сих  пор считаешь,  что сможешь вести с  ними переговоры?  Ты
когда-нибудь видел муравья, собирающегося вступить в переговоры с человеком?
     Он  почувствовал неожиданный и  слишком яростный для  подобной ситуации
гнев. В конце концов это были не ее слова.
     Так ничего и не ответив,  он развернул машину носом к пандусу,  идущему
под углом наверх.
     - Эта дорога?
     Элайн кивнула.
     Они начали восхождение.  Казалось, пандусу не будет конца. Сверившись с
маршрутной картой,  он  понял,  что они сделали уже четыре витка вокруг тела
горы  и  поднялись почти  на  пять  тысяч метров.  Видимо,  этот  пандус шел
спиралью до самого верхнего горизонта.
     Больше  всего  Неверова  поражала мертвая  неподвижность окружавшего их
пейзажа.  Шестигранные соты туннелей, уходившие в глубь горы и пронзавшие ее
тело в различных направлениях,  выглядели пустыми,  хотя,  зная скорость,  с
которой могли перемещаться грайры,  когда хотели остаться невидимыми,  он  в
этом сомневался.
     Чтобы  проверить  себя,   он  протянул  руку  к  выключателям  наружных
видеокамер, но Элайн отрицательно покачала головой.
     - Здесь нельзя снимать.
     Она  не  могла знать,  что  именно он  собирался сделать.  Даже опытный
водитель не сразу заметит едва приметный выключатель наружных видеокамер.
     Время  от  времени  ему  напоминали,  что  каждое  движение  его  мысли
находится здесь  под  контролем,  и  каждое такое напоминание воспринималось
болезненно.
     Из некоторых туннелей,  пересекая им дорогу,  уходили к противоположной
стороне купола арки  узких,  ничем не  огороженных мостов.  Если  посмотреть
вверх,   беспорядочное  переплетение  таких   арок   создавало   впечатление
гигантской пространственной сети,  и  это  было  единственное,  что  вносило
разнообразие в окружавшую их обстановку.
     Свет,  исходивший от  стен,  становился ярче,  по  мере  того  как  они
поднимались,  но  оставался  таким  же  холодным.  Наружная  температура  не
менялась во  время  всего  подъема,  и  только на  высоте шести тысяч метров
(именно  эта  цифра  появилась на  курсовом альтиметре) обстановка несколько
изменилась.  Температура подскочила сразу на несколько градусов Цельсия.  На
этой  высоте  в  атмосфере Исканты  кончался слой  облаков,  и  бешеные лучи
искантского солнца нагревали наружную оболочку купола.
     Здесь  не  чувствовалось  ни  малейшего  движения  воздуха.   Ветромеры
показывали ноль.  Если  и  дальше не  будет  никакой вентиляции,  парниковый
эффект может сделать обстановку для переговоров не совсем комфортной...
     Ничего  не  спросив,  Неверов  молча  продолжал двигать  машину  вверх.
Наконец подъем стал более пологим и метров через двести,  в крыше купола над
ними, появилось квадратное отверстие...
     Только теперь он понял:  то,  что ему представлялось крышей купола,  на
самом деле было всего лишь перекрытием верхнего яруса. Вскоре машина, пройдя
через  отверстие,  оказалась  на  гигантском  ровном  поле,  разделенном  на
отдельные зоны непривычными для человеческого глаза стелами.
     Наверно,  это  все-таки была уже крыша этого фантастического подземного
города.  Во всяком случае,  дорога, приведшая их сюда из нижних этажей горы,
здесь заканчивалась.
     - Если  ты   действительно  хочешь  говорить  с   ними  напрямую,   без
посредников, тебе придется выйти из машины. И должна тебя предупредить - это
будет не слишком приятная процедура.
     - У тебя есть другое предложение?
     - Ты мог бы и дальше общаться с ними через меня.
     "Мы должны выбраться отсюда,  детка,  -  подумал он.  - А для этого мне
необходимо  чувствовать  нюансы,   которые  не   сможет  передать  ни   один
посредник...
     Я  должен  точно  знать,  когда  наступит  то  единственное мгновение и
брошенный камень  попадает  в  ту  самую  заранее  подготовленную "прокладку
"Орбит". Мгновение позже или раньше, и он ее не достигнет...
     Только такие игроки,  как я,  знают истинную цену этим прокладкам.  Это
как в покере -  я должен видеть лицо противника,  а если уж у него нет лица,
то по крайней мере я должен ощутить оттенки его мыслей..."
     Он пристегнул шлем, еще раз проверил рацию, из которой здесь лился лишь
нескончаемый рев помех,  и захлопнул за собой дверь тамбура, так и не сказав
ей больше ни единого слова - не было у него в тот момент нужных слов, может,
их и вообще не существовало.
     Несмотря на  тепловую защиту скафандра,  на  него повеяло душным жаром.
Температура в  этом  ярусе,  расположенном под  самой крышей,  была никак не
меньше сорока градусов.  Почему бы им не сделать вентиляцию?  Там,  снаружи,
стратосферный холод,  и  они  могли бы...  но  это не  его дело.  Это его не
касалось.  Трудно помнить каждую минуту,  что  твой мозг открыт для кого-то,
как развернутая книга, - заходите, читайте...
     Едва он захлопнул за собой дверь люка,  как понял,  зачем его заставили
выйти.
     Экранирующее влияние брони  машины  было  все  же,  достаточно сильным.
Теперь  даже  его  не  подготовленный специальной химической процедурой мозг
ощутил  то  чудовищное давление  купола,  тот  незримый,  ежесекундный груз,
который несла в  себе Элайн с того самого дня,  как увидела в глубине пещеры
свою собаку... грайранскую собаку, поводыря, который прикреплялся к человеку
одним укусом до конца его или ее жизни...
     Теперь он наконец понял,  для чего это было нужно.  Нет,  ему ничего не
объясняли словами,  ему вообще ничего не пытались объяснять.  С  ним даже не
разговаривали.  Но,  очутившись в  эпицентре сконцентрированного поля мыслей
этого чудовищного мозга,  он  получил ответы на  все свои вопросы сразу.  Во
всяком случае, на те из них, информация по которым была открыта...
     Информационное поле  второго  порядка...  То  самое  таинственное поле,
внутрь  которого  иногда   удавалось  попасть  отдельным провидцам будущего,
предсказателям  или  жрецам,   употреблявшим,   для  этого  особые,   веками
разработанные  методики...    Сейчас  он  безо  всяких  специальных  приемов
очутился  внутри  такого  поля.   Вот  разве  что  само  поле  было  создано
искусственным путем.
     Безо  всяких вопросов-ответов он  знал,  что  впереди,  за  треугольной
стелой,  находятся длинные ряды серых ящиков,  или, вернее, граненых ячеек с
яйцами...
     Личинки нуждались в  пище.  Не простой,  растительной пище...  Им нужны
были гены, аминокислоты, белки... Чужие гены, чужие белки...
     Им  безразлично,  какому  организму  первоначально принадлежал исходный
материал.   Самой   природой,   веками   своей   чудовищной   эволюции   они
приспособились к тому, чтобы впитывать из подаваемой пищи чужую генетическую
информацию, впитывать, перерабатывать и усваивать...
     Здесь,  внутри этих ячеек,  можно было вырастить все что угодно.  Любой
биологический тип  какого угодно мира  -  нужен всего лишь образец да  точно
рассчитанный поток аминокислот и прочих составляющих, необходимых для роста.
     И  не  в  силах  удержаться от  того,  чтобы получить этому наглядное и
конкретное подтверждение,  он проделал те несколько шагов,  что отделяли его
от  стелы,  закрывавшей  проход,  и  увидел  ряды  этих  плотно  упакованных
шестигранников - их здесь было тысячи...
     Среди этих ящиков, из глубины зала двигалась ему навстречу человеческая
фигура.
     Она была настолько нереальна в окружавшем его нечеловеческом мире,  что
Неверов  не  сразу  поверил собственным глазам,  хотя  мгновением позже  уже
догадался, кто это может быть, и узнал идущего к нему человека...

ГЛАВА 26
     Он обрадовался этому человеку так, словно встретил здесь старого друга.
Ковентри!  Ковентри Джон!  Ну  конечно,  я  должен был  догадаться,  что  на
переговоры отправят именно тебя.  У кого еще в запасе есть такой опыт, такой
набор хитростей и уловок, как у тебя, старый лис!
     - Я тоже рад тебя видеть. А что касается переговоров - ты себе льстишь,
старина.  Не будет никаких переговоров.  С  какой,  собственно,  стати?  Нам
прекрасно известно,  что на "Севастополе" нет оружия, способного пробить эти
стены,  а  значит,  вы беспомощны,  и взятие в плен всей вашей команды всего
лишь вопрос времени.
     - Ну  не  настолько же  ты  в  этом уверен,  иначе зачем бы ты оказался
здесь?  Ведь мы  могли что-нибудь придумать за  это время.  Как ты  думаешь,
Джон, могли?
     - Что-то  вы  наверняка придумали.  Ты ведешь себя достаточно нагло для
человека, у которого на руках нет ни одного козыря.
     - Вот видишь!  И я так думаю, с чего бы я поперся в это логово, не имея
для переговоров ни одного серьезного аргумента.
     - И каковы же твои аргументы?
     Сейчас,  почувствовав его интерес, Неверов неожиданно резко изменил тон
разговора и повел себя вызывающе, почти агрессивно.
     - Успеется.  Все  вы  скоро узнаете.  Давай сначала разберемся в  ваших
мотивах. Вернее, в мотивах твоих хозяев. Что им от нас нужно?
     - Но  ты  же  уже  догадался!  Личинкам  нужен  корм.  Им  недостаточно
растительной пищи,  им нужны гены высокоразвитых особей - на планете таковых
почти не осталось, и мы вынуждены искать их в другом месте.
     - Например, в космосе...
     - И в космосе тоже.
     - Вам придется оставить нас в покое.
     - С чего бы это?
     - Скоро  узнаешь.  -  Неверов посмотрел на  часы,  потом прямо в  глаза
Ковентри.  -  Не хочешь мне сказать,  что стало с экипажами наших шлюпок?  С
теми людьми, что сбежали от нас на планету?
     - Отчего бы и нет? Пойдем, я тебе их покажу.
     Овальная  стена  зала,  вдоль  которой  вел  его  Ковентри,  все  время
закруглялась,  следуя форме наружной стены купола,  но,  видимо, между этими
двумя  стенами  было  еще  достаточно  свободного пространства,  потому  что
кое-где  в  стене  виднелись знакомые Неверову отверстия шестигранной формы,
которыми заканчивались проходы, ведущие в глубь горы.
     Они  слишком  сильно  удалились от  вездехода,  и  Неверов совсем  было
собрался остановиться и  отказаться идти дальше,  но  тут Ковентри указал на
один из таких проходов.
     - Это здесь.
     Проход,  на который указал Ковентри,  был в  несколько раз шире и  выше
остальных.  До потолка в  нем было никак не меньше шести метров,  и  все это
пространство заполняли огромные цистерны, прикрепленные к потолку.
     Они чем-то напомнили Неверову гигантские бурдюки, в которых в древности
на юге его родной планеты хранили нынче давно забытый напиток...
     Во всяком случае,  материал, из которого были сделаны стены этих бочек,
определенно был мягким. По нему иногда проходили волны какого-то внутреннего
движения,  он  был  серого  цвета,  со  слегка  влажным налетом и  напоминал
вывернутую наизнанку кожу какого-то животного.
     В  диаметре каждая такая бочка имела никак не меньше двух метров,  и  в
ней  помещалось тонны четыре жидкости.  Всего в  этом  проходе их  было штук
триста, и от каждой к полу шел узкий сморщенный шланг, или сосок.
     - Что  это  такое?  -  спросил  Неверов,  с  недоумением  обернувшись к
Ковентри.
     - То,  что ты хотел видеть. Часть твоего экипажа.  Ты не туда смотришь.
Большое -  не всегда самое главное. Ферментация пиши для наших личинок очень
сложный  процесс.  Необходимо  длительное  время   поддерживать  в  заданных
пределах  множество параметров:  температуру,  давление,  солевой  состав...
Только изощренный человеческий мозг  может  справиться с  подобной задачей в
индивидуальном порядке.  После того как тела используются в качестве добавки
к питательному раствору,  головы подключают к этим цистернам - биологически,
конечно.  Мы  неплохо освоили трансплантацию и  генную  инженерию.  Вон  там
маленький бугорок, видишь, под потолком, на самом верху? У каждой бочки есть
такой бугорок. - И он указал ему на этот бугорок.
     Теперь   Неверов   наконец   увидел   головы.    Человеческие   головы,
прикрепленные к  каждой цистерне.  А затем и лица.  Живые человеческие лица,
застывшие в нечеловеческой муке.
     Некоторые  рты  были  приоткрыты,   казалось,   из  них  наруж