сь  бы  так
поспособствовать успеху.
       Согласен, господин  президент, решительно  со-гласен. Наши  послы  в
Бостоне отлично справляются со своим делом. Давайте Же возблагодарим Господа
и помолимся, дабы они  оставались в темнице, пока британцы будут распаляться
все  более  и  более. Их  следует  восславить  за  прозорливость, побудившую
отдаться в руки янки.
     Лорд Пальмерстон  сидел  в глубоком  кресле  перед камином, наслаждаясь
теплом рдеющих углей. Его вытянутая правая нога покоилась на груде подушек,
     вокруг  закрытых глаз залегли  морщинки боли.  Услы-шав,  как дворецкий
объявил о приходе лорда Джона Рассела, Пальмерстон открыл глаза.
     -- А, Джон, входите! Налейте себе портвейна -- и мне тоже,  пожалуйста.
Будьте так добры, большой бокал. -- Пригубив вина, он почмокал губами, потом
поморщился  и  указал на  вытянутую  ногу.  --  Пода-гра.  Досаждает  адски,
прямо-таки  смертно Терзает,  как пламя  адово. Наши шарлатаны-лекари просто
бессильны. Я пью все их гадкие снадобья, но это ни капельки не помогает. Они
пытаются взвалить всю вину на портвейн, вот ведь чушь какая. А на самом деле
портвейн -- единственное,  что помогает хотя бы капельку.  Впрочем, довольно
об  этом Перейдем  к  вещам  более важным.  Вы должны мне все поведать.  Как
прошло во дворце?
     -- Отлично. Ее Величество согласилась,  что мы  должны принять все меры
для  усиления нажима на американцев, даже  прежде  того, как им представится
возможность  ответить на наш  ультиматум.  С при-скорбием  сообщаю, что дела
принца  Альберта весьма плохи. Теперь врачи уверены,  что  его бронхит  куда
более опасен,  нежели они  ранее полагали.  Считают,  что у него налицо  все
симптомы тифозной горячки,
     --  Скажите  пожалуйста!  Но  ведь он  не  был на юге,  даже Лондон  не
покидал.
     --  В том  не было  нужды  Вам же ведомо,  как смер-дит  канализация  в
Виндзорском  замке.  Клоака! В ее недрах может  таиться что  угодно  Никто и
пальцем не  пошевелил,  чтобы улучшить тамошние клозеты и стоки.  Из  старой
канализации возносятся  пагубные испарения; из-за смрада  выгребных  ям иные
части  замка почти  непригодны  для  обитания.  Я удивлен, что эти миазмы не
свалили с ног больше никого.
     --Несчастный Альберт, бедный человек!
     -- Если от его болезни  и  есть  какой-то  прок, то  же  монарший гнев.
Королева считает, что силы его были и без того подорваны, и не следовало ему
браться за наш ультиматум. Она однозначно уверена, что он отдал свои силы за
нашу страну, боится,  что  мо-жет -- о, ужасная  мысль!  -- даже отдать свою
жизнь. И  во  всем,  во  всем она винит  американцев К каким бы мерам  мы ни
прибегли, она не сочтет их чересчур жесткими.
     -- Какая чудесная женщина --  и настоящий дра-кон, восставший на защиту
Святого Георгия. Что же мы предпримем первым делом?
     -- Первым делом продемонстрируем янки непре-клонность воли.
     -- Непреклоннее каковой не сыскать.
     --  Пересмотрим   свое  решение   соблюдать  нейтра-литет  в  отношении
снабжения  боеприпасами  обеих  воюющих  сторон  Можем объявить  эмбарго  на
по-ставки Северу селитры -- одного из главных ингре-диентов пороха.
     --Замечательное начало. А  если мы  хотим сде-лать все должным образом,
то запретим еще и по-ставки боеприпасов и  прочего военного снаряжения. Надо
ударить их по больному месту.
     -- А  заодно приготовиться побряцать перед ними сталью. Прямо сегодня в
Канаду отплыли два воен-ных  транспортных корабля Мне говорили, зрелище было
весьма  воодушевляющее,  оркестры  играли спе-рва "Британские  гренадеры", а
затем  "Дикси"(Так  могла называться любая  из  нескольких популярных  песен
Конфедерации  -- скорее всего,  песня  Дэниела Д. Эммета  "Край  Дикси". Так
называют регион на юго-востоке  Соединенных Шта-тов, обычно  отождествляемый
со штатами,  вошедшими в Конфеде-рацию). Но возникла и небольшая заминка Как
вы   помните,  мы  отрядили  для   отправки   в  Канаду   еще  один  полк  и
ар-тиллерийскую батарею.
     -- Помню, -- нахмурился  Пальмерстон. -- Но  я полагал, что в настоящее
время они в море или уже прибыли в упомянутую провинцию.
     -- Они все еще в казармах. Канадцы заявляют,
     будто не располагают ни квартирами, ни палатками для них...
     --  Чушь!  Это  закаленные  войска, способные жить и  сражаться в самой
неблагоприятной обстановке. Издайте приказ об их немедленной отправке: Кроме
того, я предлагаю не дожидаться военного флота с их транспортом. Я буквально
наяву слышу их аргумен-тацию в  пользу отсрочки. Наймите кюнардовский (В  те
годы   английская   пароходная   компания,  основанная   Сэмюэлом  Кюнардом,
практически  захватила монополию  По  части  гражданских  трансатлантических
перевозок.) пароход. Какова численность наших регулярных войск в Канаде?
     --  Боюсь,  в настоящий  момент там расквартиро-вано всего  пять  тысяч
человек.
     --Так  дальше  нельзя.   Видит  Бог,  надо  было  по-кончить  с   этими
колонистами еще в тысяча восемьсот четырнадцатом У нас были  силы для этого.
Мы  ведь  сожгли их города Буффало и  Вашингтон, не  так ли? Мы бы победили,
если б не французы. Что  Ж, после  драки кулаками  и всякое такое...  Каково
наше ны-нешнее положение на море? Как обстоят дела с  фло-том, находящимся у
берегов Северной Америки?
     -- Вполне  адекватно, значительно  более тридцати судов Три линкора,  а
также фрегаты и корветы.
     -- Хорошо,  но недостаточно.  Американцы долж-ны узреть,  что мы никоим
образом не шутим.  Оба  южных  посланника должны быть  отпущены,  извине-ния
должны быть принесены. В своих требованиях мы непреклонны. Сейчас, когда  за
нашей спиной стоит вся страна, мы не можем выказать ни слабости, ни робости.
Какое сегодня число?
     -- Двадцать первое декабря.
     -  Как  раз  сегодня  лорд Лайонс  должен  предъ-явить  наш  ультиматум
американцам. Событие, несо-мненно, исключительно достопамятное. А сейчас еще
немного портвейна, будьте любезны.
     ...Лорд Лайонс ненавидел  вашингтонскую пого-ду -- тропическая  жара  и
влажность  летом, арктичес-кий  мороз  зимой.  Карета скользила  по  снежной
сля-коти, то и дело  подскакивая и встряхивая его, как горошину в стручке. В
конце концов доехав до дома,  он выбрался из кареты, поспешно протопал через
мокрый снег и вошел в холл, с шумом  захлопнув дверь за собой. Приняв у него
выбеленное снегом пальто,  слуга распахнул дверь в кабинет,  где  в  ками-не
уютно потрескивал огонь.
     --  Уильям!  --  позвал  Лайонс,  согрев руки  перед  огнем. В  комнату
беззвучно скользнул секретарь.  -- Возьми  бумагу и чернила. Я  встречался с
американ-цами и должен  незамедлительно написать  отчет лор-ду Пальмерстону.
Утро  было просто ужасным. Этот  Сьюард  хладнокровен  прямо-таки как  рыба.
Прочел нашу ноту и Даже бровью не повел при  виде требова-ний  и приказаний,
содержащихся в ней. Ухитрился даже напустить на себя скучающий вид, когда  я
ска-зал ему, что мы должны получить ответ в течение  не-дели.  Я уверил его,
что если  наши требования не  бу-дут  удовлетворены, я изыму  свой паспорт и
вернусь в Британию. В ответ он улыбнулся, будто эта идея его восхитила!
     Секретарь лишь  понимающе кивнул, зная, что он всего  лишь свидетель, а
не участник беседы.
     Лайонс   --  невысокий,   полный,  наделенный  вкрад-чивыми   манерами,
характерными для  человека  себе  на  уме, --  расхаживал  взад-вперед перед
камином, тщательно подыскивая слова.  Уильям молча занес  гусиное  перо  над
бумагой.
     --  Обычные выражения почтения, сами  знаете. Далее: ваши требования об
освобождении  эмиссаров Конфедерации, господ  Мейсона и  Слайделла, вруче-ны
мной  сегодня государственному  секретарю Сью-арду. Я убежден,  что если  мы
воздержимся и на сей раз, не преподав нашим здешним друзьям доброго
     урока, то в ближайшее время столкнемся с тем же самым затруднением. Как
только они прочтут упомя-нутый ультиматум, неправедность их действий ста-нет
для  них  очевидной.  Необходимость  либо  сдаться,  либо  вступить  в войну
подействует на них весьма  благотворно. Хотя  вынужден  отметить,  встречены
наши требования были весьма холодно.
     Тишину  в комнате нарушали  потрескивание  дров в  камине да  негромкий
скрип  пера  по бумаге. Внезап-но Лайонса пробрал мороз, и  он  снова поднес
руки  к  теплу. Неужели  будет  война?  Неужели в конце  кон-цов дойдет и до
этого?
     Эта мысль вселила  в  его душу восторг,  хотя  и  по-действовала весьма
удручающе.  Одно  дело  война  против  аборигенов,  а  против  вооруженного,
опасного  врага -- совсем  другое. Но страна  расколота  надвое, и Север уже
бьется не  на жизнь, а на смерть. Зато Британия пребывает в мире с остальной
планетой,   и  если  дело  дойдет  до   схватки,   сможет  черпать  силы  из
неиссякаемого  источника  величайшей империи в мире. Богатейшей империи всех
времен. Америка ухитри-лась ускользнуть из  британской хватки, но  это можно
поправить. Этот материк -- сущий рог изоби-лия, с ним слава империи воссияет
еще ярче.
     Быть может, война все-таки не такая уж скверная идея.

НАД ПРОПАСТЬЮ

     Доктор  Дженнер  закрыл дверь  спальни  принца  Альберта  с  предельной
осторожностью, потихоньку  отпуская ручку, чтобы не допустить даже тишайшего
лязга  металла  о  металл.   Королева  Виктория  смотре-ла  на  него  широко
распахнутыми глазами,  в которых застыли испуг и дурные  предчувствия; пламя
свечи в ее дрожащей руке плясало и коптило.
     -- Скажите... -- почти бездыханно произнесла она.
     -- Спит, -- сообщил доктор. -- Очень добрый знак.
     -- Ну конечно, добрый! -- Виктория чуточку вос-прянула духом. -- Прошло
уж  я не знаю сколько дней с тех пор, когда он смежал веки хоть на минут-ку,
если вообще ложился.
     --  Как  и  вы,  если  на то пошло. Она лишь  пренебрежительно  махнула
маленькой пухлой ручкой.
     -- Я не больна, это о  нем вы с  сэром Джеймсом должны  тревожиться.  Я
спала  на  раскладной крова-ти у него  в гардеробной. А вот  он все  ходит и
ходит, и не ложится, а ведь он так исхудал! По-моему, иными ночами он вообще
не спит. И не ест! У меня прямо сердце разрывается, когда я вижу его таким.
     --  Развитие  его  желудочной лихорадки  идет  сво-им чередом,  так что
храните терпение.  Вы можете оказать грандиозную помощь,  взяв  на  себя то,
чего не сделать больше никому.  Вы должны позаботиться, чтобы он каждый день
кушал хоть что-нибудь. Пусть даже жидкую кашку,  ведь чтобы одолеть болезнь,
его  организму  нужно  подкреплять  свои  силы. -- Дженнер взял  свечу из ее
дрожащих рук  и поставил  на стол рядом  с кушеткой. -- Вам лучше  присесть,
мэм.
     Виктория села, как ведено, раскинув юбки. По-пыталась спокойно  сложить
руки на  коленях, но вместо этого принялась неустанно сплетать и распле-тать
пальцы.
     -- Я сегодня виделся  с лордом Пальмерстоном, -- продолжал Дженнер.  --
Он весьма озабочен состоя-нием здоровья принца и внес предложение, каковое я
полагаю чрезвычайно  ценным.  Конечно, я весьма  квалифицирован, но  не вижу
причины, почему бы другим медикам...
     -- Со мной он тоже беседовал. Можете не про-должать.
     -- Но  его  предложение  весьма разумно. Я не буду ничуть уязвлен, если
для консультации будет при-глашен другой врач или даже созван консилиум.
     --  Нет.  Вмешательство  Пальмерстона  мне  не  по  душе. Доктор  моего
дорогого муженька -- вы, вы же им и останетесь. Эта стремительная горячечная
ин-флюэнца и  расстройство желудка  скоро пройдут,  как  бывало  прежде.  По
крайней мере сейчас он отдыхает. Пусть поспит.
     -- В его состоянии это лучшее лекарство на свете...
     Будто в  опровержение  его  слов  пламя  свечи  вдруг  заколебалось  от
сквозняка,  потянувшего  из распах-нувшейся двери  спальни. На  пороге стоял
принц  Альберт, придерживая на груди распахивающийся халат; его бледная кожа
обтягивала скулы, как пер-гамент.
     -- Я проснулся... -- сказал  он  слабым  голосом  и  хрипло закашлялся,
содрогаясь всем своим хрупким телом.
     Дженнер подскочил с места.
     -- Крайне настоятельно  рекомендую вам немед-ленно вернуться в постель!
Довольно одного лишь ночного холода!
     -- Почему? -- с глубочайшей безысходностью в голосе спросил Альберт. --
Я  знаю, насколько се-рьезно болен. Мне  знакома эта лихорадка,  мой ста-рый
враг, и, зная ее, я понимаю, что никогда не оп-равлюсь.
     -- Что ты, что  ты!  -- воскликнула королева. -- Пойдем, дорогой, ляг в
постель. Я тебе почитаю, чтобы ты уснул.
     От слабости не в силах даже протестовать, Аль-берт лишь покачал головой
с тевтонской безысход-ностью и, опираясь  на  руку жены,  шаркающими шажками
двинулся через  комнату.  Своих шлепанцев он  не надел,  но к длинной ночной
сорочке, которую  он предпочитал, были пришиты подошвы из ткани, обеспечивая
хоть  какую-то  защиту от холода. Пока Виктория укладывала мужа  в  постель,
доктор Джен-нер зажег ночник на прикроватном  столике, после чего,  тихонько
отступив, поклонился и вышел.
     -- Теперь поспи, -- промолвила королева.
     -- Не могу.
     -- Тогда я тебе почитаю. Твою любимую, Вальте-ра Скотта.
     -- Как-нибудь  в другой раз.  Скажи-ка...  о  войне с Америкой все  еще
говорят?
     --  Тебе не  следует беспокоиться из-за политики. Теперь пусть у других
голова болит о государствен-ных делах .
     -- Я должен был сделать больше. Этот ультима-тум не следовало отсылать.
     --  Тес, дражайший мой. Если Скотт не годится -- почему бы не взять фон
Энзе? Ты ведь всегда обожал его труды.
     Альберт кивнул в знак согласия, и она сняла кни-гу с полки. Альберт и в
самом  деле  больше  всех  про-чих книг чтил  мемуары  Фарнхагена фон  Энзе,
знаме-нитого воина  и дипломата.  А услышав немецкую речь, полившуюся из уст
супруги,  принц вроде бы  немного утешился. Через какое-то время он  задышал
ровнее,  и королева  увидела,  что  Альберт спит.  Пога-сив  лампу, она  при
мерцающем  свете  углей  в  камине  его  спальни  отыскала  дорогу  к  двери
гардеробной и к своей импровизированной постели.
     Назавтра  настало одиннадцатое декабря --  самый холодный  день  самого
холодного  месяца.  Леденящие морозы  вцепились в  Англию  и  Лондон мертвой
хват-кой.  Здесь же,  в  каменных  стенах замка,  среди про-мозглой  сырости
выстуженных коридоров, стало даже  холоднее, чем на улице, если только такое
воз-
     можно. Слуги растопили все камины, но холод не отступал.
     В  полдень Альберт все  еще находился в постели и  даже не  просыпался.
Когда доктор Дженнер пришел осмотреть пациента, дочь Виктории Алиса дежурила
у постели вместе с матерью.
     --  Он  спит  хорошо, ведь  правда? --  не без опаски  поинтересовалась
королева. -- Это перемена к луч-шему?
     Доктор  кивнул, но не отозвался ни словом. А прежде чем проверить пульс
пациента, пощупал его лоб. И наконец неумышленно сумрачно проронил:
     --  Это  переломный момент.  Но  не  следует  забы-вать, что  он крайне
слаб...
     -- Что вы такое говорите? Вы что, потеряли вся-кую надежду?
     Молчание доктора было красноречивее слов.
     Больше  Виктория  против консилиума не  возра-жала.  Теперь  за принцем
ухаживали  и   другие  докто-ра.   Дженнеру  помогали   пять   специалистов,
перегова-риваясь между собой приглушенным шепотом, так что королева не могла
разобрать ни слова. Когда она совсем расстроилась, Алиса ласково увела ее из
ком-наты и послала прислугу за чаем.
     Два дня принц  лежал очень тихо, лицо его приоб-рело землистый оттенок,
дыхание давалось ему с большим трудом. Виктория не отходила от постели мужа,
держа его  бледную руку и чувствуя, как осла-бевает в ней биение пульса. Под
вечер второго  дня тучи разошлись,  и  золотые лучи солнца озарили ком-нату,
чуточку подрумянив его лицо. Открыв глаза, Альберт поглядел на супругу.
     --  Дело "Трента"... --  прошептал он, но продол-жать не мог.  Виктория
беззвучно плакала, сжимая его холодную, вялую руку.
     На закате детей привели  повидаться с отцом.  Бе-атрис была еще слишком
мала, чтобы ей позволили лицезреть столь гнетущую сцену, но все остальные --
Ленхен,  Луиза  и  Артур  --  были здесь.  Даже  Берти  приехал  поездом  из
Кембриджа,  чтобы  навестить отца  в  последний раз.  К несчастью,  Альфи  и
Леопольд  путешествовали  за границей, и связаться с ними  не  было  никакой
возможности.  Викки снова была на сносях и  не могла проделать изнурительное
путешествие из Берлина.  И все-таки  четверо  их детей  находились в комнате
больного, крепко держась за руки и  пытаясь постичь, что  же происходит с их
от-цом. Притих даже Берти, раньше никогда не ладив-ший с отцом.
     На следующее утро  --  при ярком свете  солнца, под едва слышную издали
музыку военного орке-стра -- Альберт  впал  в предсмертную  кому.  Викто-рия
по-прежнему не отходила от его постели. Теперь глаза его были распахнуты, но
он не  шевелился, не говорил  ни слова. Ее бдение затянулось с утра до самой
ночи.
     Незадолго  до  одиннадцати вечера  Альберт с тру-дом  сделал  несколько
последних, тягостных вздохов. Виктория все еще цеплялась за его  руку, когда
дыха-ние Альберта прервалось.
     --  О!  О,  дорогой мой, милый! -- громко восклик-нула она, в безмерном
отчаянии падая на колени. -- Мой  ангел ушел, дабы  найти покой среди других
ан-гелов!
     Склонилась,  чтобы  поцеловать  напоследок  его  холодный  лоб,  и  его
последние слова вдруг вспыхну-ли в ее памяти, язвя, как желчь.
     --  Дело  "Трента"...  Все  из-за  этих  американцев!  Они убили  моего
любимого!
     Она  испустила вопль,  разрывая  на себе одежды, за ним  другой, и  еще
один, и еще, и еще...

     По ту сторону  Атлантики  зима стояла такая же суровая, как и в Англии.
По реке плавали толстые льдины. Нос парома расталкивал их в стороны, и

     они  с грохотом  и  скрежетом  бились  о  борта.  Плава-ние  с  острова
Манхэттен длилось  ужасно  долго.  Когда  судно  наконец  пришвартовалось  к
бруклин-скому берегу Ист-Ривер,  двое сошедших с  парома  мужчин поспешили к
веренице экипажей, дожидаю-щихся пассажиров, и сели в первый же из них.
     --    Знаете,    где   находятся   "Континентальные   ме-таллургические
мастерские"? -- спросил Корнелиус Бушнелл.
     -- Да, ваша честь, если это и вправду те, что на реке в Грин-Пойнте.
     -- Наверняка. Отвезите нас туда.
     Густав Фоке открыл дверцу, пропустив старшего спутника вперед.
     В  разившей лошадьми  карете  было  сыро  и  холод-но, но оба пассажира
оделись тепло, потому что зима выдалась воистину холодная.
     --  Вам   уже  приходилось   встречаться   с   Джоном  Эрикссоном?   --
Поинтересовался Бушнелл. Они со-шлись только  на пароме и  до этой минуты не
имели случая переговорить с глазу на глаз.
     -- Только однажды, когда его вызывал министр военного флота. Но мы лишь
обменялись рукопожа-тием; мне пришлось пропустить эту встречу из-за  другого
неотложного свидания.
     Даже  будучи  председателем военно-морского  ко-митета,  финансирующего
строительство броненосца,  Бушнелл не стал  расспрашивать об этом  свидании,
понимая,  что  не  его ума  это  дело. Фоке не  просто за-меститель министра
военного флота, у  него есть  и другие  обязанности,  в связи с которыми  он
довольно часто посещает президентский особняк.
     --  Он гений по части механики... но... -- Буш-нелл замялся,  словно не
желая продолжать. -- Но порой поладить с ним довольно трудно.
     -- К сожалению, эти сведения отнюдь не новы.
     Мне уже доводилось слышать о нем подобное мне-ние.
     --  Но нам  нужен его  гений.  Когда он впервые представил  свою модель
комитету военного флота, я понял, что этот человек может решить проблему, не
дающую покоя всем нам.
     --  Вы, конечно,  имеете  в виду броненосец,  кото-рый южане строят  из
остатков корпуса "Мерримака"?
     --  Совершенно  верно.  Когда  конфедераты  закон-чат  строительство  и
спустят  судно  на  воду,  нам гро-зит катастрофа.  Весь  наш блокадный флот
под