тречу
свинцовому ливню .
     Знаменосец,  бежавший  прямо  перед генералом, отлетел  назад  от удара
разрывной  пули,  попавшей ему  в  живот и согнувшей  вдвое.  Не успел  труп
пова-литься на землю, как генерал уже подхватил знамя полка, не позволив ему
упасть в кровавую грязь. Держа  флаг  в  одной руке,  а шпагу в  другой,  он
кри-ками подбадривал солдат, пока какой-то капрал  не принял у  него знамя и
не бросился вперед.
     Защитники укреплений держались стойко, хотя англичане имели невероятное
численное превосход-ство. Две полевые  пушки  зарядили и вывели на пози-ции.
Под их безжалостным огнем наконец-то  удалось ворваться на крепостные стены.
Но еще много доб-рых  людей  пало  в последовавшем штурме. Проли-лось немало
крови, и в конце концов дошло до руко-пашной.
     Захватить крепость удалось  только поздно  но-чью  -- и  ужасной ценой.
Изодранные тела солдат  Буллерса  и Пятьдесят  шестого Вест-Эссекского полка
мешались  с  трупами  защитников  крепости.  За-жгли  фонарь, чтобы  собрать
оставшихся  в  живых.  Но  таких  оказалось   крайне  мало.  Кровь  и  грязь
пере-красили все  мундиры, и все  равно  было  заметно,  как  пестро и бедно
обмундированы янки -- не только в  синее,  но и в одежды самых разнообразных
цветов  и качества. Однако биться они  умели.  И если  бежали, то  недалеко.
Должно быть, они организовали второй
     рубеж обороны, потому  что  затрещали  ружейные  вы-стрелы и  в воздухе
засвистели пули. Фонарь поспеш-но погасили.
     -- Они еще  об этом пожалеют, --  процедил  Бул-лерс  сквозь  стиснутые
зубы, пока его офицеры и сер-жанты строили солдат в боевые порядки.
     Одни  раненые   сидели,  другие   лежали,  устремив   пустые   взоры  в
пространство, а ходячие сами ковы-ляли в тыл.
     -- Стреляйте только наверняка, а  затем  перехо-дите  в  штыковой  бой.
Вперед!
     Люди  умирали в ночи, в яростной рукопашной схватке. Янки не отступали,
и  каждый  ярд  приходи-лось завоевывать с боем. Поединки кипели  в грязи, в
заполненных водой  траншеях.  В  конце  концов  не-умолимый натиск  англичан
оказался непомерным для горстки  уцелевших защитников, и они вынужде-ны были
отойти. Но не сдались. Отступая, они про-должали стрелять и не  бросили свои
пушки.
     Пришлось выставить патрули. Несмотря на неве-роятную усталость, генерал
сам обходил  посты вмес-те со старшиной, чтобы убедиться в их  бдительности.
Усталые  солдаты подкрепляли свои силы жалкими крохами пищи, имевшимися в их
ранцах, и  утоляли  жажду водой из фляг.  И  засыпали  под  теплым  до-ждем,
прижимая мушкеты к груди.
     Перед  самым  рассветом  крики  часовых  и  внезап-ный  треск  ружейных
выстрелов провозгласили  о на-чале контратаки.  Англичане  сомкнули  ряды  и
снова вступили в схватку не на жизнь, а на смерть.
     Атака  быстро захлебнулась  -- последняя,  жалкая попытка обороняющихся
отвоевать  позиции.  Но удер-жать английских  солдат  --  много  дней подряд
бол-тавшихся в  море, всю  ночь  бившихся почти  без воды и сна  и  терявших
товарищей,  --  было  невозможно. Гнев  вытеснил усталость, и  они  ринулись
вдогонку за удирающими врагами при сером свете занимающегося утра. Кололи их
штыками в спину. Вбегали за ними в здания.
     И нашли  там  выпивку. Большие  керамические со-суды с крепким спиртом,
продиравшим горло, как наждак, и огнем пылавшим во внутренностях. Но еще там
были бочонки с пивом, гасившим этот огонь. И даже лучше.
     Женщины.   Прятавшиеся,    убегавшие,   визжавшие.   Дисциплинированные
британские войска  редко  вы-ходят из повиновения. Но сейчас  это случилось,
как  и  во  время  Индийского мятежа, и  последствия оказа-лись  ужасными  и
отвратительными.  Разгоряченные выпивкой и  усталостью,  разъяренные гибелью
сорат-ников, солдаты потеряли голову. Зверь был выпущен на свободу. С женщин
срывали  одежду,  швыряли их  в  грязь  и насиловали с неистовой яростью.  И
остано-вить этих  солдат, распаленных вожделением и  спир-том, было нелегко.
Один  сержант, попытавшийся вмешаться, получил  удар  штыком; пьяные солдаты
гоготали, глядя, как он в агонии извивается на земле.
     Генерал  Буллерс не  стал  придавать этому  особого  значения. Приказал
офицерам не вмешиваться, что-бы не подвергать опасности  собственную  жизнь.
Пья-ные  и так  скоро  свалятся  с  ног, забывшись  тяжелым сном.  Такое уже
случалось прежде. Простых британ-ских солдат  нельзя подпускать  к  выпивке.
Теперь  они упьются  до  бесчувствия.  Утром  сержанты  и  не-многочисленные
трезвенники полка стащат их под  крышу, дав время прийти  в себя  и  принять
наказа-ние, которое  будет на них  наложено.  На поле боя за-мелькал свет --
это инвалидная команда отправилась искать раненых.
     Генерал  покачал  головой,  внезапно  осознав,  что   тоже  упадет   от
усталости.   Прямо  перед   ним   из   сарая,   покачиваясь,  вышел  рядовой
Саут-Гемпширского  полка, остановило" и  хлебнул спирта  из  найденного  там
кувшина. И рухнул без чувств, когда Буллерс
     обрушил  мощный удар кулака  ему на загривок.  Под-няв кувшин из грязи,
генерал сделал изрядный гло-ток и передернулся.  Да, это вам не доброе виски
с Шотландских островов.  Зато это  пойло, несомненно, обладает крепостью,  в
которой генерал сейчас так нуждается. Покачнувшись, Буллерс вдруг плюхнул-ся
задом  на полуразрушенный крепостной вал, от-пихнув в сторону труп. С каждым
глотком спирт ста-новился все лучше и лучше на вкус.
     Мертвый  солдат  лежал  на  флаге,  сжимая его скрюченными пальцами  --
наверное, стремился  спас-ти  знамя  в  этой бойне.  Вытащив  флаг,  генерал
Бул-лерс  отер с него  грязь и при  свете фонаря проходив-шего  мимо солдата
увидел цвета -- красный, белый и синий. Хмыкнув, генерал бросил флаг обратно
на труп. Красный, белый и синий -- цвета  флага Соеди-ненных Штатов Америки.
Но  какие-то не такие. Что?! Взяв  его  снова,  Буллерс  расправил знамя  на
крепостном валу.
     Да, цвета  те самые. Но расположены  иначе. Это не те звездно-полосатые
флаги, которые он видел раз-вевающимися на кораблях янки в гавани Кингстона.
На  этом  всего  несколько  звезд на  синем  поле и  всего  несколько жирных
горизонтальных полос.
     Генерал вдруг вздрогнул, едва не выронив флаг:
     глаза покойника распахнулись. Видимо, он смер-тельно ранен, но еще жив.
     --  Этот  флаг, что это? -- спросил Буллерс.  Глаза  раненого заволокло
туманом,  и генералу  пришлось безжалостно тряхнуть его. --  Говори же! Этот
флаг, это звездно-полосатый?
     Умирающий  солдат   силился  выдавить   слова,  и   Буллерсу   пришлось
наклониться к самым губам, что-бы расслышать их.
     -- Нет...  Треклятый флаг  янки.  Это... это звезд-но-полосатый... флаг
Юга. -- И с этими словами умер.
     Генерал  Буллерс  оцепенел.  В  одно   ужасное  мгно-вение  он  поверил
умершему, поверил, что это флаг Конфедерации.
     Неужели он атаковал не  тех? Не может  быть! Он видел флаг Конфедерации
--  перекрещенные синие  полосы с белыми звездами на красном поле. Он ви-дел
его на флагштоках блокадных контрабандистов в Лондонском порту. А  этот флаг
явно не такой.
     И  ни одна страна, даже эти ничтожные колонис-ты, не  может  иметь  два
флага. Или  может? Нет! По-гибший лгал, его умирающие уста потратили остатки
дыхания на  ложь.  Да гори  он в Гадесе за это. Держа флаг в руках,  генерал
вертел его так и этак, а потом швырнул в грязную лужу и придавил каблуком.
     Да какая разница,  черт возьми, хоть так, хоть эдак? Север ли, Юг ли --
все они вонючая деревен-щина. Сыновья и  внуки колониальных революционе-ров,
которым хватило наглости воевать с добрыми англичанами и убивать их, включая
и  его  батюшку  генерал-лейтенанта  Буллерса,  павшего  в битве  при  Новом
Орлеане.
     Порядком отпив  из  фляги,  Буллерс принялся  втирать  флаг каблуком  в
грязь, пока тот не исчез окончательно.
     Затем  генерал  вздохнул и вытащил  его  снова.  Кому бы этот  флаг  ни
принадлежал,  что бы  тут ни произошло, герцог Кембриджский должен  об  этом
знать.
     Главнокомандующий разместил свой штаб в  ка-менном блокгаузе неподалеку
от  пляжа,  принадле-жавшем береговой батарее. Герцог как  раз перелис-тывал
обгорелые донесения, когда Буллерс пришел к нему с флагом.
     -- Престранно, -- промолвил герцог. -- Эти до-несения направлены в КША,
а не в США. Что за дья-вольщина здесь творится?!
     Буллерс протянул ему измызганный флаг.
     --По-моему, ваша милость, по-моему, мы совер-шили ужасную ошибку. Здесь
не янки. Почему-то, не знаю почему, но мы сражались с южанами и убива-ли их.
     -- Боже милостивый!  -- Руки герцога разжались, и бумаги  посыпались на
пол. -- Неужели правда? Вы уверены?
     Наклонившись, Буллерс собрал бумаги и пере-листал их.
     -- Они адресованы гарнизону Билокси, прибреж-ного города Миссисипи.
     -- Гром и молния, -- изумление герцога сменил бурный гнев. -- Вот вам и
военной флот с их хвале-ным умением прокладывать дуть. Они не способны найти
даже правильное  место для атаки. И куда же мы плюхнулись, Буллерс?! В  лужу
со всего  маху Их. ошибка --наша вина. -- Он начал расхаживать взад и вперед
по комнате. -- И что же нам делать? Отступить и принести извинения. Это не в
моем обычае,  генерал, совершенно  не  в  моем обычае  уползать с  под-жатым
хвостом.
     -- Но альтернатива...
     --  Двигаться дальше. У нас есть  люди и реши-мость. Вместо  того чтобы
помогать этой тошнотвор-ной  рабократии, мы должны  поразить ее,  ударить на
север,  к  Канаде,  сметая  все  на  своем  пути.  Положить  на лопатки  эту
расколотую, слабую  страну...  две страны,  и  вернуть их в Империю,  где им
самое место. Ударить, и ударить  крепко,  Буллерс, -- вот наше  единственное
спасение.

ОБЩИЙ ВРАГ
     Год боев ни фронтах Гражданской войны научил обе конфликтующие стороны,
насколько важно  уметь окапываться, и  опалываться быстро. Стоять  плечом  к
плечу, стреляя  на континентальный  лад -- самый верный способ самоубийства.
Если  существовал хоть минимальный  риск подвергнуться атаке, обороняю-щиеся
окапывались. Лопатами, если таковые  име-лись в наличии, штыками, ложками --
чем угодно, если лопат не  было. И добились в этом немалого  мас-терства. За
считанные  минуты солдаты  откапывали  траншеи  полного профиля,  возводя из
выброшенной земли брустверы, надежно защищающие от пуль  и заставляющие ядра
отскакивать рикошетом дальше.
     Кровавая  битва  при  Шайло все  еще не изглади-лась из  памяти,  и все
пережившие ее окапывались, не сетуя. Пятьдесят третий Огайский полк окопался
на вершине высокого  холма над  Питсбургским плацдар-мом.  Обломки ветвей  и
стволов,  разбитых артилле-рийским  огнем во время прежних  боев,  пошли  на
ук-репление бруствера.
     Понимая, насколько малочисленным стало  войс-ко после того, как генерал
Грант забрал  часть армии на восток, против  английских захватчиков, генерал
Шерман  старался  укрепить  оборону,  как  мог.  Уста-новил  все  орудия  на
передовых  позициях,  чтобы  они  могли  рассеять любую  атаку  шрапнелью --
жестян-ками  с  крупной  дробью,  взрывающимися в  воздухе  над  врагом. Эти
позиции можно будет удержать про-тив намного превосходящих сил конфедератов.
Ин-тересно, когда  они откроют, что  войско  его убыло? Конечно же, довольно
скоро.
     Зато  можно положиться на  канонерки,  стоящие  на  якоре  у плацдарма.
Шерман и  его  офицеры связи  потратили не  один час, обсуждая  с капитанами
су-дов,  как  лучше всего  обеспечить  быстрый  и  точный  огонь  прикрытия.
Пожалуй, больше в данной ситуа-ции уже ничего не сделаешь
     Теперь,  когда  весенние  паводки  кончились,  уро-вень  реки  Теннесси
опустился,  и  обнажились  песча-ные  пляжи и  луга  близ  плацдарма. Шерман
поставил
     свои  палатки у реки и перенес свой  штаб туда. Посыльный застал его  в
палатке.
     - Полковник велел позвать вас тотчас, генерал.  Чего-то случилось  там,
где бунтари стали биваком.
     Вскарабкавшись  на  высокий  берег,  Шерман  за-стал там  дожидавшегося
полковника Эйплера.
     - К нам какое-то посольство, генерал. Трое вер-ховых конфедератов. Один
дует в горн,  а другой раз-махивает белым флагом. А у третьего масса золотых
куриных потрохов на рукаве -- наверняка старший офицер.
     Шерман вскарабкался на  бруствер, чтобы посмот-реть своими глазами. Три
всадника остановились  в сотне шагов от позиций северян. Горн  пропел снова.
Горнист  и сержант  с флагом восседали на тощих клячах, но под офицером  был
чудесный гнедой.
     -- Дайте-ка мне подзорную трубу, -- Шерман не глядя взял трубу и поднес
к глазу.  --  Боже  мой,  это же  генерал Борегар  собственной  персоной! Он
наве-щал  колледж, когда я  был  там. Странно, что  он  тут делает под белым
флагом?
     -- Должно быть, хочет переговорить,  -- предпо-ложил Эйплер. -- Хотите,
чтобы я поразнюхал, что он там хочет сказать?
     -- Нет. Если один генерал может  там разъезжать, то,  пожалуй,  могут и
двое. Приведите мне коня.
     Шерман  вскарабкался в седло, взялся за поводья и пришпорил лошадь. Она
осторожно  выбирала   до-рогу  по   опасному,  неровному  полю  боя.  Увидев
при-ближающегося  Шермана,  горнист  опустил  трубу.  Бо-регар  взмахом руки
отослал своих людей  и при-шпорил  лошадь, спеша навстречу второму всаднику.
Встретившись, они остановились. Козырнув, Боре-гар заговорил:
     -- Спасибо, что согласились на переговоры. Я...
     --Я прекрасно знаю, кто вы, генерал Борегар.
     Однажды   вы   навещали   меня,   когда   я   возглавлял    Луизианский
государственный военный колледж.
     -- Генерал Шерман, конечно, вы должны  из-винить меня.  События были...
--  Борегар  чуточку ссутулился,  но  тут  же  поймал  себя  на этом,  резко
вы-прямился  и  сообщил:  --  Я  получил  телеграфное  до-несение,  а  также
определенные    приказания.    Прежде    чем   ответить,    я    хотел    бы
проконсультироваться с ко-мандиром вашего здешнего войска.
     --  В  настоящее  время  я  командую им,  генерал, --  Шерман  не  стал
сдаваться в детали, почему, посколь-ку  не хотел  подымать вопрос о том, что
генерал Грант убыл и позиции ослаблены. -- Можете обра-щаться ко мне.
     -- Это  касательно британской  армии.  Насколько  я  понимаю, англичане
вторглись  в  Соединенные  Штаты, что  они  атаковали  и  наступают в  южном
на-правлении на штат Нью-Йорк из Канады.
     --  Совершенно верно.  Я уверен,  что  об  этом сооб-щалось  в газетах.
Конечно, дальнейшее развитие военной ситуации обсуждать я не могу.
     Борегар поднял затянутую в перчатку ладонь.
     --  Извините  меня,  сэр,  но  я  вовсе  не собирался  вызывать вас  на
откровенность. Я только хотел уве-риться, что вам ведомо  об этом вторжении,
дабы  вы лучше поняли то, что я должен вам открыть. Я хочу довести до вашего
сведения, что имеется второе втор-жение.
     Шерман попытался не выдать, как его огорчили
     эти  новости.  Дополнительное  вторжение  еще  более  осложнит  оборону
страны.  Но, не располагая  сведе-ниями о новом  войске, он не  хотел выдать
свою неос-ведомленность.
     -- Пожалуйста, продолжайте, генерал.  Борегар вдруг утратил спокойствие
и  вежли-вость. столь характерные для всякого южного  офи-цера. Сжав кулаки,
он цедил слова сквозь стиснутые зубы:
     --   Вторжение,  убийства,  и,   хуже   того,  вот  что  случилось.   И
замешательство. Поступили  донесения из  Билокси,  Миссисипи, что  береговые
оборонитель-ные сооружения обстреливаются флотом Союза. Спешно были  собраны
все  войска,  какие  имелись под  рукой,  и брошены  туда, чтобы  остановить
вторже-ние. Ночь была дождливая, бой продолжался до  самого утра, и  ни одна
из сторон не отступала. В кон-це концов, мы проиграли, но не северянам!
     -- Боюсь, я что-то не понял, -- озадаченно пока-чал головой Шерман.
     -- Это  были  они,  британцы! Они  высадили  войс-ка,  чтобы  атаковать
береговые  укрепления  в порту  Билокси. Их узнали лишь  утром, когда  стали
видны  их флаги и форма.  К  тому времени битва была  уже закончена- Они  не
удовольствовались  просто  истреб-лением  военного  гарнизона, они атаковали
местных жителей,  разрушили и  сожгли полгорода.  А  уж  что  они  сделали с
женщинами... Согласно последним до-несениям, сейчас  они наступают  в  глубь
материка из Билокси.
     Потрясенный Шерман не находил слов для отве-та, лишь пробормотал что-то
вполголоса. Борегар почти  не замечал его присутствия, устремив взгляд вдаль
и мысленно взирая на истребление южного го-рода.
     -- Они не солдаты. Они убийцы и насильники. Их надо остановить. Извести
под  корень.  И  мои войс-ка  --  единственные, кто способен  сделать это. Я
ве-рю, что вы  человек чести, генерал,  и  я могу открыть вам,  что мне было
приказано преградить путь этим агрессорам, дабы мои солдаты грудью заслонили
народ Миссисипи. Вот почему я просил об этой встрече.
     -- Так чего же вы хотите, генерал?
     Борегар  мрачно посмотрел  на коллегу-офицера,  с  которым так  недавно
бился не на жизнь, а на смерть, и очень тщательно обдумал свои слова, прежде
чем заговорить:
     -- Генерал Шерман, я знаю, что вы  человек слова. Перед этой  войной вы
основали  одно  из  наших  крупнейших  южных  военных  учебных  заведений  и
руководили им.  Вы порядком  пожили  на Юге и, долж-но  быть,  завели немало
друзей. Вы бы так не посту-пили, если бы принадлежали к  числу этих очумелых
аболиционистов. Я вовсе не  намерен  оскорбить ничьи  чувства, сэр, ведь это
ваши  искренние убеждения. Просто я  хочу говорить с вами откровенно и знаю,
что вы поймете,  насколько серьезно обстоят деда Вам  также известно,  что я
никоим  образом  не  могу  солгать  вам,   равно  как  вы  не  злоупотребите
услы-шанным. --  Борегар напряженно выпрямился. Не-смотря на мягкие, тягучие
южные интонации,  в  его  словах  металлом зазвенел  гнев. --  Я  спрошу вас
на-прямую. Не согласитесь ли вы рассмотреть вопрос  о временном  прекращении
военных  действий  против  меня? Я хочу только защитить людей этого штата  и
обещаю   не  предпринимать   никаких  внезапных  воен-ных  действий   против
федеральной армии. В  ответ  я прошу, чтобы вы не атаковали оставленные мной
по-зиции. Я  прошу этого,  потому что намерен атаковать нашего общего врага.
Если вы  согласитесь, можете предъявить любые условия,  какие пожелаете, и я
подпишусь  под  ними. Как собрат по оружию,  я с  ис-кренним уважением прошу
вашей помощи.
     Эта  встреча,  вторжение англичан  и эта просьба  настолько выходили за
рамки обыденного, что Шер-ман просто не находил слов. Но в то же самое время
чувствовал  душевный подъем. Пойти на перемирие довольно легко, более  того,
он согласится  с  большим  удовольствием.  Ему  поставлена  задача  удержать
за-нятый плацдарм. И выполнить эту задачу куда легче,
     согласившись на прекращение боевых действий, чем в кровавом бою.
     Но несравненно важнее выражение, употреблен-ное генералом Борегаром.
     "Общий  враг",  вот как  он сказал  -- и сказал аб-солютно  искренне. И
когда Шерман  заговорил,  в  уголке  его  сознания  уже  ютилась  совершенно
неле-пая, несообразная идея.
     --Я понимаю ваши  чувства.  Будь я на  вашем месте, я поступил бы точно
так   же.   Но,  конечно,   я   не   могу   согласиться   на   подобное,  не
проконсультиро-вавшись со своим  прямым  командиром генералом  Халлеком,  --
помолчав, промолвил он.
     -- Конечно
     --  Однако, если уж мы об  этом заговорили, по-звольте добавить, что  я
понимаю ваше положение и всем сердцем  сопереживаю вам.  Дайте мне один час,
после чего мы встретимся здесь снова. Мне надо пер-воначально объяснить, что
произошло и  что  вы  пред-лагаете.  Уверяю вас,  я употреблю все силы, дабы
подкрепить ваши аргументы.
     --  Благодарю  вас, генерал  Шерман,  --  с  отзвуком  теплого  чувства
проговорил Борегар, отдавая честь.
     Шерман  козырнул в ответ, развернул коня и по-скакал  прочь.  Полковник
Эйплер собственноручно взял коня под уздцы, когда Шерма