, чтобы остановить такси на  воздушной  подушке.  В
рекордно короткий срок им это удалось.
   Усмехаясь, Кэнби мысленно оценил свои волосатые  ноги  и  решил,  что  уж
таксистов, девяносто девять процентов из  которых  составляли  мужчины,  ему
таким способом точно не привлечь. Тогда он поспешил к реке, где  можно  было
сесть на паром до Бруклина и попасть домой.
   Вокруг слышался особый гул Манхэттена, почти не  изменившийся  с  веками.
Город  по-прежнему  растягивался  в  высоту,  во  многих   из   первозданных
железобетонных дворцов уже никто не жил, а еще  большее  их  число  заменили
более высокие сооружения, блестевшие в ясный летний день словно хрустальные.
Казалось, они возносятся вверх до самых звезд.
   В тот день здания скрывались во влажной  сероватой  дымке,  раскинувшейся
примерно в тысяче футов над замусоренными, заполненными такси  на  воздушных
подушках улицами. Люди  в  спешке  сворачивали  за  угол,  выбрасывались  на
тротуары,  пытаясь  покончить  собой,  громко  рекламировали  свои   товары,
ломились в огромные  и  маленькие  двери,  бегали  на  высоченных  каблуках,
смеялись в миллион ртов и болтали на  всех  наречиях  Галактики.  Все,  даже
явные бездельники, казалось, куда-нибудь да  спешили,  словно  со  следующим
ударом часов ожидался конец света.
   Как всегда, пестрое столпотворение, изменчивое переливающееся море цвета,
расплескавшееся почти в беспорядке, завораживало и  взбадривало  Кэнби.  Все
это - старое  и  невероятно  новое  -  одновременно  пугало  и  успокаивало,
подавляло  и  веселило.  Ужасно  грязный  старый  город  все-таки  умудрялся
сверкать в  глазах  Кэнби.  Отрезанный  от  бесконечных  просторов  космоса,
который так любил, Кэнби поселился как можно ближе к Манхэттену.
   Возле Ист-ривер Кэнби повернул на юг и пошел  вдоль  каменной  стены.  За
огромным корабельным парком располагался  паромный  док  -  Кэнби  разглядел
струйки пара и дыма,  поднимавшиеся  от  паромов  старого  образца,  которые
по-прежнему курсировали среди развалин  некогда  величественных  мостов.  Со
временем   ими   перестали   пользоваться   благодаря   мириадам   тоннелей,
изрешетивших дно реки.
   Кэнби сверился с часами - до прибытия следующего судна  оставалось  более
часа, если, конечно, оно вышло в назначенное время. Улыбаясь, он  направился
вдоль медленно осыпавшейся бетонной постройки, радуясь относительной тишине.
По зловонной серо-зеленой воде, ощетинившись ржавыми подъемными  стрелами  и
механическими когтистыми лапами, пробиралась между обломками мостов огромная
баржа. Рядом неторопливо  дрейфовала  по  течению  неопределенная  масса  из
каких-то перепутанных волокон и  волос.  Легко  шагая  вдоль  берега,  Кэнби
мысленно отбросил все уродливое, думая лишь о самой реке, о ее  несломленной
сути. Хотя этот великий поток почти тысячу лет служил  чуть  ли  не  сточной
канавой, даже человеку не удалось подавить его дух. Кэнби любил воду так же,
как космос.
   Тихонько напевая что-то с закрытым ртом, он  дошел  до  ржавых  угловатых
строений корабельного парка,  возвышавшегося  гигантской  баррикадой.  Кэнби
улыбнулся самому себе - независимо от настроения, это место всегда наполняло
его волнением. Именно здесь выставляли на продажу перед тем,  как  отправить
на слом, старые  космические  корабли.  За  двойным  ограждением  из  ржавой
колючей проволоки и зловеще мерцающими  лазерными  прорезями,  словно  серые
пальцы изуродованной ручищи великана, простирались к  грязной  реке  длинные
дряхлые  причалы.  В  первые  послевоенные  годы  на  них  теснились  боевые
космические корабли всевозможных конструкций.  Большинство  из  них  продали
доминионам помельче или постепенно отдали на слом, но  некоторое  количество
купили для мирных целей. Поговаривали даже, что корабли разошлись по частным
торговым флотам. Как многие  другие  ветераны  в  те  дни,  Кэнби  частенько
заходил на причалы, с тоской глядя на изящные силуэты и представляя -  всего
лишь в мечтах, - что приобрел  один  из  этих  могучих  кораблей  для  себя.
Большинство из них выставлялось на продажу в несколько раз дешевле настоящей
цены. Некоторые были по карману даже Кэнби - при условии, что он заберет все
пенсионные выплаты сразу и выложит сумму полностью. К сожалению, тогда перед
ним встал бы серьезный вопрос, на что жить, не говоря  уже  о  неспособности
как-то содержать свое приобретение. Поэтому Кэнби лишь предавался мечтам,  а
корабли постепенно убывали...
   В те дни,  когда  Космический  Флот  завершил  задачу  по  сокращению  до
размеров, необходимых для поддержания мира, огромные причалы почти опустели.
Осталось лишь несколько десятков заброшенных кораблей.
   Приблизившись к входу в парк, Кэнби посмотрел сначала на стоянку  парома,
а потом на часы. Он решил, что скорее всего не успеет  побродить  по  парку,
хотя особенно осматривать там было нечего. Засовывая руки обратно в карманы,
Кэнби собрался уже  идти  дальше,  когда  его  взгляд  наткнулся  на  смутно
знакомый силуэт. Хмурясь, Кэнби повернулся и заглянул в ворота.  Невероятно!
Он сделал несколько шагов вперед, по-прежнему внимательно приглядываясь.
   - Эй, приятель, даже в такую холодину вход - восемь кредитов!
   Кэнби  подпрыгнул  от  неожиданности  -  оклик  охранника  вернул  его  к
действительности.
   - Это что там, "DH98"? -  поинтересовался  он,  все  еще  всматриваясь  в
полумрак.
   - Какие еще "DH98"? - безразлично спросил высокий нескладный  охранник  с
тощим лицом, длинной челюстью и злобными, близко посаженными глазками.
   - Я вон про те маленькие кораблики - за складом. Охранник пожал плечами.
   - А-а, эти, - протянул он. - Понятия не имею, как они называются. Они тут
уже недели две и, похоже, кроме тебя, никого больше не интересуют. Наверняка
скоро пойдут на слом.
   - Да, - задумчиво произнес Кэнби. - Скорее  всего.  Он  еще  раз  оглядел
корабли. Их носы и  летные  рубки  находились  в  тени,  но  никакие  другие
известные Кэнби корабли не имели кабин таких размеров.
   Кэнби полез в карман за деньгами. Оторвав от тощей,  скрепленной  зажимом
пачки два квадратика, Кэнби протянул их охраннику, рассеянно взял квитанцию,
а  затем  через  ворота  направился  прямо  к   причалу.   Наверное,   Кэнби
действительно увидел "DH98" - возле них бок  о  бок  были  пришвартованы  за
складом еще два таких же корабля. Крепкие на  вид,  они  обладали  огромными
кабинами, способными разместить крупные энергоустановки и редукторы. Один из
кораблей,  прототип,  насколько  помнил  Кэнби,  был  даже  оборудован   для
межгалактических путешествий Во время войны он летал на таком  на  заводских
испытаниях, но дальше этого дело  так  и  не  продвинулось.  Тем  не  менее,
учитывая потрясающую мощь этих машин, они оставались в ряду  самых  красивых
из когда-либо  сконструированных.  Ключом  к  их  высокой  боеспособности  и
скорости  являлось  не  что  иное,  как  внешняя  форма  вместе  с  поистине
великолепным внутренним устройством. Главной причиной, по которой корабли не
достигли массового производства, стало  то,  что  их  испытания  завершились
почти в самом  конце  войны.  К  тому  времени  конвейер  заполнили  корабли
помельче - хотя и вполне приличные, которые и одержали победу. Когда  мощные
машины  оказались  готовы  к  производству,  Кирскианский  Космический  Флот
сократился, так что у них осталось мало шансов проявить свои  возможности  в
полном объеме. И, конечно же,  производитель  небольших  кораблей,  "Джеффри
Лтд." из Солсбери-Холл, что неподалеку от Лондона, никогда  не  был  отмечен
особым  вниманием  знати.  Поскольку  выяснилось,  что  Империя   войну   не
проиграет,  лучших  кораблей  не  потребовалось  -   особенно   таких,   чьи
преимущества еще предстояло доказать.
   "DH98"  завершили   эволюционную   цепочку,   начавшуюся   с   выдающейся
межгалактической гоночной машины. "DH98"  "Джеффри"  были  нацелены  на  то,
чтобы выжимать максимальную скорость, пользуясь минимальными энергетическими
затратами и максимальной дальностью полета Небольшие размеры, компактность и
прежде  всего  безупречный  дизайн  для  маневрирования  в  атмосфере   дали
конструкторам "Джеффри" возможность  добиться  своей  цели,  обернув  "DH98"
вокруг огромного орудийного комплекса, который при некоторой  доработке  мог
разместить больше огневой мощи, чем легкий крейсер.
   Совсем немногие космические корабли конструировались с такой преданностью
первоначальному замыслу, однако конечный  результат  был  достигнут  не  без
затрат. Малый вес, мощные редукторы и безупречно сочетающиеся со  всем  этим
рулевые  двигатели,  безусловно,   заложили   основу   удивительным   летным
характеристикам корабля, но в то же время создали западни  для  неосторожных
или плохо подготовленных пилотов. "DH98" представлял собой несколько нервное
детище, которое могло творить - и действительно творило -  в  умелых  руках,
как у Кэнби и его подчиненных из Девятнадцатого Звездного Легиона, настоящие
чудеса. Впрочем, эти корабли обладали также  способностью  выкинуть  трюк  и
"проучить" посредственных пилотов, немало из которых  положили  в  них  свои
жизни, часто прихватывая с собой еще по девятнадцать членов экипажа.
   Тем не менее, как знали подлинные знатоки космических  полетов,  лишенные
причуд  "DH98"  заодно  лишились   бы   и   великолепных   летно-технических
характеристик, став очередным классом боевых кораблей.
   Удивленный своим горячим интересом к этим славным маленьким  звездолетам,
Кэнби нахмурился. Уже несколько лет он не подходил  к  ним  так  близко.  Те
немногие  "DH98",  что  уцелели  после  войны,  быстро  перехватили   мелкие
правительства, и прежде в  парке  еще  не  появлялось  ни  одного  подобного
корабля.
   Спустившись по лестнице к пирсу,  Кэнби  поспешил  вперед,  остановившись
лишь на коротких сходнях, ведущих к люку ближайшего судна. Кэнби вгляделся в
расположенную почти на двадцатифутовой высоте маленькую летную  рубку  возле
носовой  части  корабля,  где  пара   бело-серых   чаек   пачкала   козырьки
гиперэкранов, с завистью наблюдая за тем, как их третья подруга пожирает еще
одно несчастное существо, умудрившееся выжить  в  загрязненной  реке.  Кэнби
представил рулевые  и  летные  панели  управления,  которые  скрывались  под
комингсом. Рубка была маленькой и тесной, зато  все  располагалось  рядом  и
обеспечивало слаженную работу команды: нехватка места до  некоторой  степени
компенсировалась феноменальным успехом корабля в боевых действиях.
   Гиперэкраны, как и весь корабль, не отличались чистотой. Для Кэнби это не
имело значения - никакая грязь не могла скрыть красоты обводов корпуса. Даже
неподвижные, "DH98" выглядели так, словно путешествовали  на  гиперскорости.
Бесконечно грациозные, они специально проектировались для маневрирования  на
высокой скорости в атмосфере и невероятных скоростях в космосе. Когда  Кэнби
летал на таких кораблях  во  время  войны,  они  были  среди  самых  быстрых
космических машин во вселенной.  Вероятно,  некоторым  современным  судам  и
удалось их догнать, но совсем немногим. А  уж  про  красоту  и  говорить  не
приходилось!
   Взгляд Кэнби остановился на изящном изгибе  корпуса.  Корабль  протянулся
примерно на сто пятьдесят футов в длину,  а  два  яйцевидных  стабилизатора,
составлявшие плоскую "V", добавляли резко  заостренной  к  концу  корме  еще
тридцать футов. Кэнби поймал себя на том, что улыбается, словно  идиот.  Как
будто встретил старого друга после долгой-долгой разлуки!
   Опустив плечи, Кэнби прошелся по трапу и дотронулся до середины люка. Тот
оказался не заперт и с громким скрипом выдвинулся из рамы. Привычным толчком
Кэнби отодвинул люк в сторону и шагнул  в  крошечный  коридорчик,  служивший
главным воздушным шлюзом. Под потолком тускло горела "вечная" лампа, слабого
света которой едва хватало, чтобы отыскать дорогу.  Сквозь  иллюминаторы  во
внутренних люках Кэнби увидел, что дальше в корабле совершенно темно.  Тогда
он захлопнул внешний люк и открыл электросиловую консоль. Четыре  аккуратных
ряда  индикаторов  оказались  погасшими   и   безжизненными:   два   больших
трехцилиндровых  дельта-термоядерных  реактора  корабля  были  отключены.  В
полумраке едва теплились лишь квадратики в нижнем правом  углу  панели.  Два
красных представляли собой заряженные  от  батареи  считывающие  устройства,
которые, если их активировать, задействовали бы рычаги управления  и  начали
процесс возвращения корабля к жизни. Третий - зеленый - квадратик включил бы
систему  аварийного  освещения.  Дотронувшись  до  этого  квадратика,  Кэнби
подождал, пока долго дремавшая система  протестирует  себя.  Наконец  сквозь
иллюминаторы внутреннего люка Кэнби увидел свет. По крайней мере эта система
вроде бы работала...
   Шагнув к переднему внутреннему люку, Кэнби привел в движение  фиксатор  и
открыл люк. Холодный затхлый воздух ударил в лицо гостя, словно тот  налетел
на кирпичную стену. Кэнби оказался не готов встретить все это: долгое  время
сдерживаемые вредные испарения герметика  и  мягких  уплотнителей,  а  также
тяжелые  запахи  окислившихся  смазочных  материалов.  Вонь,  которая  могла
исходить лишь от  высохших  систем  жизнеобеспечения  и  очистки.  Несколько
секунд Кэнби принюхивался. Убедившись в том, что воздух  не  отравлен  и  не
представляет угрозы для жизни, он вошел в люк и поднялся по крутой  лестнице
в рубку, почувствовав, будто вернулся домой после долгого отсутствия.
   Низкая арка из грязных гиперэкранов над головой пропускала  лишь  тусклый
сероватый свет, однако сама рубка под нею оказалась чистой и  опрятной.  Два
ряда в трех парах консолей, расположенных с каждой стороны  узкого  прохода,
выглядели почти нетронутыми,  хотя  одна  из  левых  бортовых  навигационных
станций, очевидно, стала жертвой налета в погоне за  запчастями,  учиненного
во время вынужденного простоя корабля.
   Кэнби прошел вперед, туда, где рубка сужалась, как  раз  под  замызганные
козырьки гиперэкранов. Там  было  место  лишь  для  трех  консолей:  станции
шкипера, позади которой справа  когда-то  сидел  его  помощник,  а  слева  -
системотехник. Словно во сне, Кэнби  занял  привычное  место  за  штурвалом,
отыскивая пальцами рычаги и ставя ноги на сенсоры руля направления,  которые
располагались для него немного далековато -  очевидно,  его  предшественнику
посчастливилось иметь более длинные ноги.
   Кэнби усмехнулся. Пусть ему и не удалось оживить  корабль,  движения  под
прозрачными гиперэкранами спугнули замызганных чаек. Снаружи на носу корабля
остались лишь кровавые ошметки несчастной рыбы - не говоря о тоннах побочных
продуктов птичьей жизнедеятельности.
   Когда Кэнби уселся за штурвал, а его пальцы удобно устроились на холодных
клавишах управления полетом, перед мысленным взором гостя  пронеслись  сотни
воспоминаний.  Кэнби  улыбнулся.  Одной  из  нескольких  вещей,  всегда  его
тревоживших, являлось расположение рулевой консоли. С правой стороны тянулся
ряд неповрежденных сенсоров - целых девять  штук.  Каким  же  образом  пилот
выбирал из них единственно правильный в полной темноте? Кэнби мог припомнить
не один случай, когда вместо того, чтобы включить посадочные лучи,  выключал
навигационные  огни.  Если  бы  переключатели,  как   на   "Нортоне   VT25",
подразделялись на более мелкие ряды, таких проблем не возникало бы...
   Впрочем, даже со  своими  недостатками  "98-е"  прекрасно  подходили  для
полетов, хотя и нажили себе немало критиков. Корабли имели тенденцию  и  при
взлете, и при посадке вибрировать, причем  обладали  невероятной  посадочной
скоростью - в основном из-за невеликого  отражения  линейной  силы  тяжести,
обеспечивающего приповерхностный подъем. Девять  градусов  свободы  означали
феноменальную маневренность,  но  в  пределах  пятидесяти  тысяч  футов  над
поверхностью приходилось  каждую  секунду,  от  взлета  до  посадки,  крепко
держать управление в руках.
   Справа  от  Кэнби  консоль  помощника  пилота  была  немного  смещена   к
продольной линии  судна,  поэтому  иногда  правая  щека  помощника  рулевого
затекала. В свою очередь, у  него  создавалось  впечатление,  будто  корабль
медленно вращается вправо. Это чувство усиливалось по  ночам  или  во  время
полетов вблизи  поверхности  в  густых  облаках.  Для  того  чтобы  поверить
приборам, требовалась твердая дисциплина, особенно на  высоте  десяти  тысяч
футов, когда местная гравитация корабля не действовала. Кэнби вспомнил,  как
один переведенный на такой корабль  новичок  подумал,  будто  корабль  вышел
из-под контроля. Произошла настоящая битва с пилотом, до конца службы немало
повредившая карьере новичка?
   Взгляд через гиперэкраны на удалявшийся  паром  напомнил  Кэнби,  что  он
слишком замечтался. Зато, как Кэнби с  улыбкой  отметил  про  себя,  у  него
появилась еще  пара  часов  на  осмотр  корабля.  Прыгнув  на  палубу  самым
привычным способом, Кэнби зашагал прямо в машинное отделение...
   Следующий паром он тоже пропустил,  исследуя  каждый  укромный  уголок  с
растущим увлечением. На табличке изготовителя в крошечной кают-компании  как
дата  выпуска  значилось  десятое  декабря  две  тысячи  шестьсот  семьдесят
девятого  года  -  почти  десять  лет  тому  назад,  -  однако   борт-журнал
зарегистрировал только сто восемьдесят летных часов.  Если  бы  не  минувшие
годы, корабль считался бы совсем новеньким. Убедившись в том, что обе кабины
и двигатели полностью укомплектованы (по крайней  мере  на  первый  взгляд),
Кэнби проверил просторный орудийный отсек и с изумлением обнаружил, что все,
кроме громоздких ступеней, передававших энергию самим орудиям,  осталось  на
месте.
   Конечно, Кэнби уже знал, чего именно недостает. Еще  снаружи  он  заметил
металлические пластинки, прикрывавшие  зияющие  дыры,  из  которых  когда-то
высовывались уродливые сопла дисрапторных пушек.
   Прислонившись к перилам  на  смотровой  площадке  второго  уровня,  Кэнби
вгляделся в путаницу труб, оптических  кабелей  и  волноводов.  Сначала  они
обрабатывали энергию, а затем отражали ее на необычайно большую дисрапторную
пушку. Теперь их питание из реактора возле кормовой переборки было отрезано,
и сложный механизм превратился в бесполезный  хлам,  убрать  который  можно,
лишь разрушив корпус корабля.
   Кэнби кивнул. Ему стало ясно, почему корабли наметили на слом.  Никто  не
хотел их приобретать, поскольку не представлялось возможным освободить место
для груза. "DH98" годились исключительно для атаки, существуя лишь для того,
чтобы летать и  воевать,  причем  и  то,  и  другое  им  удивительно  хорошо
удавалось.
   Кэнби находился в кабине  перемещений  на  правом  борту,  когда  услышал
донесшийся с дальнего конца  подходного  туннеля,  который  вел  в  основной
корпус, женский голос:
   - Эй, ты меня слышишь? Где ты там?
   - Я здесь! - крикнул Кэнби, подбегая, чтобы посмотреть через туннель. - В
кабине правого борта.
   На том конце стояла  женщина-охранник  с  короткими  курчавыми  волосами,
веселыми глазами, пухлыми щеками с ямочками и большими красными губами.
   "Хорошее лицо, - подумал Кэнби. - Такие как  будто  специально  достаются
только полнощеким женщинам".
   - Пошевеливайся, парень, - сказала она ему. - Мы уже  почти  полчаса  как
закрылись. Пора по домам!
   - Уже иду, - ответил Кэнби, застегивая пальто и спеша по туннелю.
   Женщина не виновата в том, что он не был в "DH98" почти восемь лет.
   - Прошу прощения, - извинился Кэнби, появляясь в центральном коридоре.  -
Похоже, я потерял счет времени.
   - Ничего, - бросила охранница. - Мне уже приходилось видеть вашего брата.
Что, не получается выбросить их из головы?
   - Не получается, - признался Кэнби. - Они как бы стали частью тебя.
   - Да, - согласилась женщина, встречаясь с  ним  взглядом.  -  Я  понимаю.
Кэнби улыбнулся.
   - Говорите так, будто тоже служили во Флоте. Незнакомка кивнула.
   - В Вось