торма.  Кэнби  сделал  все
что мог - теперь это должно или сработать, или нет.  Он  ощущал  нараставшее
напряжение экипажа. Затаив дыхание, все ждали...
   Немного впереди белел от пены океан, и волны, вместо того чтобы  катиться
одна за другой, казалось, беспорядочно метались. Кэнби  разглядел  в  водном
хаосе темный вал не больше сотни метров шириной, но вскоре  тот  скрылся  из
виду. Скорее по наитию, чем по каким-то  другим  соображениям,  Кэнби  повел
корабли между бурунами. Командиром овладело полное  спокойствие,  он  правил
рулем так, словно его кто-то вел. Снова и снова, когда пена  откатывалась  в
подветренную сторону, экипаж оживлялся, предполагая, что опасность миновала,
но огромные волны вздымались перед ними одна за другой.
   Наконец два корабля достигли такого места, где, казалось, их подстерегала
сама погибель. Кэнби ждал этого  Сосредоточившись,  он  вгляделся  в  волны,
заметил скалу как раз тогда, когда она на секунду обнажилась, затем  обогнул
дальний край узкого прохода, рывком в самый последний  момент  сдвинул  руль
управления и благополучно  вывел  оба  корабля  из  рифов  в  тяжелые  волны
открытого океана.
   По всей их рубке - так же как и на "Чуме" -  прокатились  крики  радости.
Гиббоне выглядел на экране так, будто провел за приборами лет десять.  Кэнби
прекрасно понимал причину. Его помощнику досталась более  трудная  работа  -
ждать и следовать за человеком, суждению которого  приходится  безоговорочно
подчиняться.
   Шторм  быстро  ослабевал,  хотя   по-прежнему   бушевал   ветер.   Вокруг
простиралось одно лишь море, на горизонте едва показался  Барнегат-Лайт,  и,
установив курс на юго-запад, Кэнби передал штурвал О'Коннору. Как только  он
собрался осмотреть корабль, на экране появилась Гриффит.
   - Да, командир, - начала она, - я по поводу этих двигателей...
   - Что с ними? - устало спросил Кэнби.
   - Они проверены, - с легкой усмешкой  доложила  Гриффит,  -  и  готовы  к
взлету в любое время, когда  вам  захочется  опробовать  приборы  управления
полетом. Я подумала, вам будет интересно.
   Усмехнувшись, Кэнби откинулся в кресле, заметив далеко впереди два других
своих корабля.
   - Большое спасибо, Гриффит, дружище, - поблагодарил он. - Мне  просто  не
терпелось это услышать. Но, думаю,  летную  проверку  мы  пока  отложим.  На
сегодня с меня достаточно.

7 февраля 2690 г., земное летосчисление
Омега-932

   Пока Кэнби направлялся на корму, чтобы  оценить  разрушения,  причиненные
бурей его "DH98", Кобир с четырьмя "KV388" находился более  чем  в  миллионе
световых лет от легионеров, на неспокойной, образованной  из  жидкого  азота
поверхности  Омеги-932,  маленькой  мертвой  планеты  в  отдаленном   уголке
Галактики. Вместе с экипажами Кобир  только  что  доставил  ценный  груз  из
приводных кристаллов типа  94/А  с  захваченного  накануне  утром  торгового
корабля на один из своих старых "KV72". Под безрадостным черным небом пираты
собирались освободить судно, предварительно  выведя  из  строя  узлы  связи.
Наземные экипажи кирскианцев в армированных скафандрах уже хлопотали  вокруг
"388", готовясь лететь домой, на  Халиф,  когда  в  переговорном  устройстве
Кобира послышался голос Зернера Петроски, капитана "KV72":
   - Сенсоры дальнего действия засекли восемь тяжелых  крейсеров.  Вероятно,
снова имперские "тарквины" ТА-91. На этот раз они уж точно по наши души.
   - Zvoiki! - выругался Кобир по-кирскиански. Он знал, что корабли ищут его
уже несколько недель, и старательно избегал встречи с  ними.  Впрочем,  рано
или поздно, неизбежное должно было случиться.
   - Всем капитанам - снимаемся! Срочно! - приказал Кобир, бегом устремляясь
вдоль корабля к верхней шлюзовой камере.
   - Петроски! - распорядился он. - Выведи "72" на другую  сторону  планеты,
затем установи обратный  пеленг  из  дома,  пока  мы  здесь  не  разберемся.
Понятно?
   - Понятно, - ответил Петроски.
   Большего и не требовалось.
   Уголком глаза  Кобир  видел,  как  старый  корабль  двинулся  вперед  над
бесконечными волнами жидкого азота. Затем капитан вошел в шлюзовой  отсек  и
принялся  запечатывать  люк  -  Всем  на  боевые  посты!  Закрыть   защитные
герметические переборки! Шкода, подними нас - сейчас же!
   Вскоре он начал пробиваться сквозь охваченную суматохой летную рубку, где
Шкода уже быстро вел корабль  над  азотом.  Когда  Кобир  скользнул  в  свое
кресло, корабль поднимался на полной мощности.
   - Это они? - нетерпеливо спросил Кобир, через  гиперэкраны  показывая  на
две группы из восьми сверкающих пятнышек, образующих в черном небе клин.
   - Меня это  нисколько  не  удивляет,  -  бросил  Шкода  в  своей  обычной
невозмутимой манере.
   Пока он говорил, каждое  пятнышко  вспыхнуло  в  темноте,  и  удалявшаяся
поверхность  планеты  выстрелила  ярким  свечением.   Кобир   оглянулся   на
беспорядочное озеро жидкого азота, оставленное ими лишь  пару  минут  назад.
Внезапно оно изверглось вспышками огня и метнувшихся вверх гейзеров.
   - Пресвятая Дева! - воскликнул Кобир, когда одна из  вспышек  разорвалась
со страшной силой. - Они палят по торговому судну!
   - Что? - как ни странно, удивился Шкода.
   - Они.., попали  в  судно,  которое  мы  захватили!  -  выкрикнул  Кобир,
чувствуя, как у него  закрутило  в  желудке.  -  Господи,  вот  это  взрывы!
Наверное, угодили прямо в энергоотсеки. Живых не будет.
   - Кому понадобилось.., кто смог..,  пойти  на  такое?  -  спросил  Шкода,
оглядываясь на вспышку излучения, отметившую собой верную гибель судна.
   - Должно быть, стреляли, даже не пытаясь определить, во что именно.
   - Как целая эскадра истеричных новобранцев в первом бою? Кобир кивнул.
   - Я тоже так думаю. Неужели это Имперский Флот, который шерстил нас всего
несколько лет тому назад?.. Возможно,  старик,  это  представление  устроили
специально, чтобы мы впали в излишнюю самоуверенность.
   - Скоро все выяснится, капитан, - заверил Шкода. В  лобовых  гиперэкранах
мелькнула звездочка. На секунду Кобир потерял восемь имперских  кораблей  из
виду. Теперь те находились внизу - летали над полыхавшими  обломками  и  под
пологим углом обстреливали их. На высоте примерно девятнадцати тысяч  метров
Шкода снова заметил корабли и сообщил:
   - Я их вижу.
   - Где? - спросил Кобир.
   - Вон там, - ответил Шкода,  показывая  чуть  вперед  от  опускавшихся  и
стремительно погружавшихся в бездну планеты развалин.
   Кобир вздохнул.
   - Пожалуй, пора нам заняться имперцами, - проговорил он, глядя на  правый
борт, где выстраивались Квадрос и Руа.
   Кобир ненадолго задумался, однако выбора у него не было. Восемь  кораблей
тенью следовали за ними уже почти неделю,  действуя  так  непрофессионально,
что  Кобир  мысленно  удивлялся.  Он  переключил   встроенное   в   скафандр
переговорное устройство на ближний радиус действия.
   - Мы нападем на них, - сообщил Кобир другим капитанам. - Прямо сейчас.
   - Корабль поведешь ты? - спросил Шкода.
   - Радуйся, -  с  улыбкой  возразил  Кобир.  -  Сегодня  я  буду  получать
удовольствие в качестве зрителя.
   - Я рад, мой капитан, - ответил Шкода, заставляя корабль камнем броситься
вниз и в считанные секунды сократить расстояние до имперцев.
   С внешней стороны планеты четыре штурмовика держались,  словно  связанные
Две четверки атакующих прекратили  штурм  и  твердо  держались  курса,  ясно
указывающего на то, что они не заметили скрывшегося с другой стороны планеты
Петроски с его "72".
   Кобир взглянул  на  радиолокационную  систему  опознавания,  показывающую
теперь восемь штурмовиков ТА-91 класса "тарквин", и кивнул.
   - "Тарквины", - бросил он. - Мощные корабли. Шкода пожал плечами.
   - Возможно. Если экипажи под стать им. Восемь "тарквинов" продолжали идти
тем же курсом, очевидно, не ожидая неминуемой гибели.
   - Атакуем крайний правый корабль в правой четверке, - объявил Шкода.
   - Крайний правый в правой четверке, - эхом повторил Фризелл. -  Орудийные
системы заряжены и берут цель.
   По-прежнему снижаясь, "388-е" стремительно приближались к  жертве.  Новые
"тарквины" запросто могли бы удрать от  более  старых  кораблей  Кобира,  но
победила заурядная небрежность. Пока Кобир отдыхал,  на  гиперэкранах  вырос
самый правый ТА-91, затем, как раз когда Фризелл собрался стрелять,  корабль
внезапно метнулся вправо. Кобир  нахмурился,  на  секунду  предположив,  что
имперцы лишь инсценировали некомпетентность, но, к его удивлению, дальнейших
маневров не последовало. Хотя "тарквин" теперь явно ускорялся, он все  равно
не мог избежать дисрапторов "388-го". Первый же залп Фризелла угодил прямо в
реакторный отсек, прежде чем орудийные башни "тарквина" пришли  в  движение.
Два дисраптора противника хило разрядились, затем вся их энергия,  казалось,
упала, и штурман устремил корабль прямо к планете.
   Кобир посмотрел на приборы - высота составляла менее  трех  тысяч  метров
над черным океаном бурлящего жидкого азота.  Кобир  огляделся  и  никого  не
увидел - У империей больше нет энергии для дисрапторов,  Дориан,  -  заметил
он. - Проводи корабль вниз. Может, нам удастся спасти часть экипажа.
   Улыбнувшись, Шкода искоса взглянул на Кобира.
   - Как вам будет угодно, мой капитан.
   Вскоре Шкода расположил свой "388" справа от носа подбитого корабля.
   В бинокль Кобир отчетливо видел  панели  управления  -  и  экипаж  рубки,
погрузившийся в полный хаос и панику. Кто-то колотил руками  в  гиперэкраны,
раскрыв рот в мучительном вопле. Некоторые неловко распростерлись на  палубе
- даже без боевых скафандров! Одна трогательная фигура,  похоже,  нацеливала
на лежащих голокамеру. И только штурман тщетно боролся с управлением.
   Поморщившись, Кобир отложил бинокль. За  исключением  темневшей  неровной
дыры в реакторном отсеке, сиявший белизной космический  корабль,  на  кабине
которого золотыми буквами было написано "Эдисон", судя по  всему,  нисколько
не пострадал. Качая головой, Кобир посмотрел на белую звезду, наложенную  на
концентрические окружности красного и синего цветов. Как  же  такая  команда
непрофессионалов - нет, скорее просто идиотов - могла занять командную рубку
имперского космического корабля?
   Наконец штурман попытался сесть на "брюхо" над клубившейся  поверхностью.
Но, задев ее ребром стабилизатора, корабль закувыркался  в  потоках  азотной
взвеси, выпуская  яркий  шлейф  энергии  и  теряя  фрагменты  корпуса.  Лишь
исключительное мастерство Шкоды, промчавшегося на "388" сквозь взрыв, спасло
его корабль от катастрофы. Секундой позже на месте  трагедии  остались  лишь
обломки - и не одного спасательного шара.
   После третьего бесплодного захода в  поисках  оставшихся  в  живых  Шкода
поднялся в космос. По гиперсвязи Кобир созвал остальных и с радостью услышал
о том, что три его других капитана тоже поразили цели  -  Липпи  сразу  две.
Кобир почесал в затылке - уцелевшие имперцы полным ходом отступали  и,  судя
по их переговорам, возвращались на Землю, докладывая о том, что их атаковали
по меньшей мере двадцать пиратских кораблей.

Колумбийский сектор
Нью-Вашингтон
Земля

   Глубоко в подвале старого  здания  Пентагона  в  комнате  рекогносцировки
внезапно воцарилась мертвая тишина Ее прерывали лишь  жалобы  по  гиперсвязи
трех уцелевших крейсеров ТА-91 класса  "тарквин",  спасавшихся  бегством  от
"ужасного столкновения с превосходящими силами противника".  Не  важно,  что
эти силы представляли собой всего четыре  корабля,  а  в  имперскую  эскадру
входили восемь новейших, самых мощных кораблей Флота. Хотя и потрясенный, ум
Дэвида Лотембера лихорадочно работал над тем, как  скрыть  размеры  бедствия
перед прессой. Он взглянул на стоящего рядом со сжатыми кулаками Дженнингса.
   - Что это опять за пиратские корабли?
   -  Думаю,  "квлоковы",  господин  министр,  -  предположил  Дженнингс.  -
"KV388L" - одни из лучших кораблей, сделанных в Новокирске во время войны.
   Лотембер нервно покусал ноготь.
   - Н-но, наши., наши...
   - ТА-91 "тарквины", господин министр.
   - Ну да, конечно, наши "т-тарквины".., ведь они намного новее? И  большей
мощности?
   - Да, господин министр.
   - И лучше вооружены?
   - На "тарквинах" действительно больше дисрапторов,  господин  министр,  -
подтвердил Дженнингс.
   - И... - Лотембер вскинул руки, - что-то вихревое?
   - Бета-вихревое оружие, господин министр.
   - Тогда в чем же дело?
   -  Господин  министр,  "388-й",  который,  как  мы  видели,   преследовал
"Эдисон", тоже, оказывается, был вооружен бета-вихревыми дисрапторами.
   - Я боялся этого, - сказал Лотембер с растущим раздражением. - И все-таки
восемь против четырех. Почему эта восьмерка не могла уничтожить -  или  хотя
бы захватить - пиратов, как я приказал?  Видит  Бог,  я  лично  отправил  на
задание самые  талантливые  и  образованные  экипажи.  Просто  в  голове  не
укладывается!
   Он  откинулся  на  подушки  плюшевого  министерского  кресла  и   сердито
посмотрел на Дженнингса.
   - Это все вы, сами знаете.
   - Господин министр?
   - Да хватит вам, Дженнингс! - рявкнул Лотембер, задыхаясь от гнева. -  Вы
виноваты - вы и ваши тупорылые солдафоны, которых я разрешил  вам  назначить
на корабли.
   Подняв взгляд на  бесстрастного  флотского  офицера,  Лотембер  в  ярости
стиснул зубы.
   - Это.., саботаж, вот что это, Дженнингс! - продолжал он  тихим  дрожащим
голосом. - Сейчас я не могу этого доказать,  но  в  следующий  раз  вам  так
просто не  отмазаться.  Я  прекрасно  знаю,  что  вы  и  ваше  самонадеянное
начальство направили на корабли самые худшие кадры. Ну, что можете сказать?
   Внешне Дженнингс оставался спокойным, хотя пару раз его кулаки сжались, а
щеки слегка покраснели.
   - Я.., мы ничего подобного не делали, господин министр, - ответил  он,  к
еще большей досаде Лотембера сосредоточив взгляд  где-то  в  пустоте.  -  На
самом деле, господин министр, некоторых из знакомых мне главных  корабельных
старшин на эти корабли назначил лично я.
   - Не может быть!
   - Это  так,  господин  министр,  -  закрыв  глаза,  проговорил  Дженнингс
превратившимся в узкую прорезь ртом.  -  Поскольку  выбранные  вами  офицеры
оказались такими неопытными, что без помощи не могли запустить двигатели.
   Дженнингс стиснул зубы, как будто от физической боли.
   -  Ложь!  Ложь!  -  заверещал  Лотембер  с   подушек   своего   огромного
вращающегося кресла. - Грязный вы лжец!
   У него  заболела  голова,  и  он  почувствовал,  как  покрывается  потом.
Дженнингс же продолжал стоять навытяжку,  уставившись  в  пустоту  и  добела
стиснув кулаки. Почему эта бетонная статуя одетого в мундир болвана никак не
реагирует? Внезапно  Лотемберу  пришла  идея.  Вероятно,  негодяю  требуется
встряска. Министр, несомненно, обладает властью обеспечить  ее.  Да,  именно
встряску - причем нешуточную...
   - Ладно, Дженнингс, - проговорил Лотембер с едва заметной улыбкой.  -  Вы
когда-нибудь слышали слово "чистка"?
   - Слышал, господин министр.
   - Хорошо, - сказал  Лотембер,  глядя  на  подчиненного  испепеляющим,  по
собственному мнению, взглядом. - Возможно, мне стоит  обратить  внимание  на
вас, закоснелых флотских, начни я бороться  с  настоящей  некомпетентностью.
Если я этим все-таки займусь, вам и вашим твердолобым  друзьям  можно  будет
собирать чемоданы. Потому что моя чистка  ознаменует  конец  вашей  карьеры.
Понятно?
   Дженнингс стоял молча.
   - Ну?..
   Снова молчание - хотя Лотембер, к своему утешению,  отметил,  что  все  в
комнате не сводят с них двоих глаз.
   - Да отвечайте же мне!
   - Мне.., все понятно, господин министр.
   - Хорошо, - бросил Лотембер, находя хоть какое-то  утешение  в  том,  что
заставил подчиненного отреагировать.
   - Тогда на этом все, господин министр? - спросил  Дженнингс,  по-прежнему
вглядываясь во что-то над головой Лотембера.
   "Вот свинья, - подумал тот,  -  у  него  еще  хватает  наглости  задавать
вопросы".
   - Еще нет, - возразил Лотембер, напряженно думая.
   С пиратами все-таки надо что-то делать. Он  нахмурился.  Ну,  разумеется!
Нужно просто послать против них еще одну эскадру. Только теперь Дженнингс  и
его недалекие дружки получат полный контроль над подбором экипажа -  включая
офицеров. Если и на этот раз дело  кончится  провалом,  Лотембер  осуществит
свою чистку, освобождая от вины своих людей и заодно завоевывая себе  крайне
важную репутацию.
   Конечно, если эскадра преуспеет, он отнесет  это  на  свой  счет  и  тоже
крупно выиграет. В целом,  Лотембер  счел  свой  план  довольно  искусным  и
нисколько для себя не опасным.
   Улыбаясь, министр посмотрел бесстрастному капитану в глаза.
   - По непостижимым для  меня  причинам,  Дженнингс,  я  намерен  дать  вам
возможность спасти свою шкуру от пособия. Завтра вы лично сформируете  новую
эскадру "тарквинов", чтобы в течение недели развернуть  ее  против  пиратов,
Впрочем, на сей раз подбор персонала будет полностью на вас - так же, как  и
ответственность за успех. Вы понимаете, что я вам сейчас говорю?
   - Целиком и полностью, господин министр, - ответил Дженнингс, и глазом не
моргнув.
   - Отлично, - заметил Лотембер, ненадолго задумавшись. - Теперь  еще  одно
задание. Я хочу, чтобы  вы  попросили  осуществляющих  контроль  над  СМИ  и
распространением информации - как вы, конечно, знаете, этих людей назначил я
-  подготовить  выпуск  новостей,  касающийся  героического   сопротивления,
оказанного нашей  крошечной  эскадрой  превосходящим  силам  из  двадцати  -
тридцати кирскианских пиратских кораблей. Безотлагательно. В ваших интересах
сделать все, как нужно - как нужно мне. Ясно?
   - Ясно, господин министр. Это все?
   - Нет, черт побери, я скажу вам, когда  закончу.  Когда  выпуск  новостей
будет готов, пошлите ко мне группу лучших документалистов. Я хочу, чтобы они
составили точную историческую запись об этой неравной битве.  Тоже  понятно,
Дженнингс?
   - Тоже понятно, господин министр.
   - Тогда убирайтесь и приступайте к работе. Видит Бог, мы не можем  терять
времени.

7-8 февраля 2690 г., земное летосчисление
Восточное побережье Атлантического океана
Земля

   В то время как Лотембер планировал свои дальнейшие шаги,  четыре  корабля
Кэнби двигались  вдоль  побережья  Джерси,  увеличивая  скорость,  насколько
позволяли  стихавший  ветер  и  волны.  Радиоактивные  руины   Атлантик-Сити
остались за кильватером, и к полудню корабли прибыли к мысу Мей, затем почти
на сто километров потеряли землю из виду в устье бухты Делавэр. К пятнадцати
ноль восьми, когда  мыс  Хенлопен  находился  на  траверзе,  корабли  начали
десятичасовой бросок к мысу Чарльза мимо  Оушен-Сити-Сауз.  К  полуночи  они
вошли  в  Нижний  Чесапик,  где  взяли  курс  на  северо-запад,  минуя  огни
распростершихся корпусов главного управления Норфолкского Имперского  Флота,
к давно заброшенной Перринской  станции  техобслуживания,  расположенной  на
западном берегу бухты. Когда все четыре корабля благополучно встали на якорь
в нескольких сотнях футов от смутно вырисовывавшейся станции, Кэнби отправил
следующее сообщение: "Заранее  благодарю  за  бутылку  бурбона,  захваченную
каждым командиром на совещание капитанов, которое начнется  на  борту  моего
корабля через десять минут после того, как все  корабли  будут  задраены  на
ночь".
   Путь оказался долгим.
   В предрассветном полумраке,  наполненном  криками  просыпающихся  водяных
птиц, а также мириадами  невидимых  береговых  существ,  Кэнби,  О'Коннор  и
Петерсон пригнали одну из  надувных  лодок  "Смерти"  к  берегу.  Кэнби  еще
никогда не видел станцию с воды. В утреннем  сумраке  станция,  конечно  же,
казалась совсем не такой, как в тот раз, когда Кэнби  посещал  ее  вместе  с
Немилом Квинном. Тогда пристани и защитные ограждения пустовали - теперь  же
их занимали большие угловатые корабли.
   - Что нахмурился, командир? -  спросил  О'Коннор  сквозь  гул  маленького
забортного двигателя на корме - Не