ьного
приема в Галерее Барбикан, чтобы надеть новый елизаветинский костюм -  и  на
тебе...
   Граф был облачен в красновато-коричневые атласные бриджи длиной до колена
(специально скроенные  с  учетом  его  полноты),  желтые  шелковые  чулки  с
украшенными  белым  кружевом  подвязками,  белую  нижнюю  рубаху  и   пышный
кружевной воротник. На манекене рядом  с  зеркалом  висел  расшитый  золотом
изумрудный камзол - как положено, с буфами и разрезами. На  инкрустированном
ночном столике стояла украшенная перьями высокая бобровая шапка, а  рядом  с
нею - пара широких сапог из мягкой черной кожи с пряжками и шпорами. Широкий
круглый плащ "а-ля три мушкетера" беспорядочной кучей валялся там, где его в
спешке уронил один из лакеев.
   Со стоном Ренальдо вытащил свое тело из кресла: корсет, который он носил,
чтобы убрать огромный живот и приподнять обычно впалую грудь, порой причинял
большие неудобства. Теперь же, когда бестолковые слуги исчезли,  приходилось
завершать  туалет  самому  -  довольно  трудная  задача,  учитывая   сложное
историческое одеяние, к которому часто прибегало дворянство Имперской Земли.
   Как высокородный отец, а до него - дед, Ренальдо был маленького  -  менее
двух метров - роста. Он обладал коротенькими толстыми пальцами,  выступающим
животом  и  тонкими  ножками.  Посещая  лондонский   университет,   Ренальдо
занимался спортом, но жизнь в роскоши и страсть к хорошей  кухне  превратили
когда-то многообещающего атлета в тучную краснолицую развалину, когда  графу
не исполнилось еще и тридцати. Теперь, в  возрасте  пятидесяти  восьми  лет,
половину из которых он в той или иной форме  употреблял  табак,  у  Ренальдо
заметно испортились зубы. Его лицо - круглое и белое, словно сырой  пирог  с
мясом -  испещрили  следы  многочисленных  венерических  заболеваний,  коими
Ренальдо неоднократно страдал в молодости.  Щеки  покрывала  сеть  крошечных
синих капилляров, что говорило о чрезмерном увлечении графа многими вещами.
   Лишь  в  его  маленьких,  близко  посаженных  глазках  -  недоверчивых  и
неизменно алчных - отражалась какая-то жизнь.
   Ренальдо  оглядел  комнату,  недовольный  даже  великолепной  обстановкой
семнадцатого   века.   Потолок   украшала   роскошная   роспись   в    стиле
сверхнатурализма кисти Верри,  запечатлевшего  английскую  королеву  Анну  в
аллегорическом образе Справедливости в окружении Нептуна, Британии, Изобилия
и Мира. На стенах висели пять из шести гобеленов на тему Битвы при  Соулбей,
изготовленные семейством  Пойнтц  в  Мортлейке  и  Хаттен-Гардене  в  тысяча
шестьсот восьмидесятые годы. Впечатляющий  мраморный  камин  работы  Джеймса
Носта (первоначально  задуманный  для  спальных  покоев  Георга  I)  сверкал
топографическими  изображениями  горящего  угля.  Напротив  стояла  огромная
кровать под балдахином, предназначавшаяся  для  королевы  Шарлотты,  супруги
Георга III. Постель все еще оставалась  незаправленной:  почти  все  утро  и
несколько послеполуденных часов граф "развлекался" со  специально  принятыми
для этого в штат особняка людьми.
   Проковыляв к ночному столику, Ренальдо со стоном  -  "Чертов  корсет!"  -
наклонился за сапогами и направился обратно  к  креслу.  Раздался  еще  один
горестный стон. Усевшись, граф расставил сапоги по обе стороны от себя  и  с
пыхтением взялся за работу, подумывая, нельзя ли хоть ненадолго освободиться
от корсета. Разумеется, делать этого было нельзя. Без корсета Ренальдо ни за
что не застегнул бы слишком тесные  бриджи,  за  которые  проклятый  портной
Бартоломью так дорого затребовал.
   Выдохнув, граф покачался из стороны в  сторону,  взял  кончиками  пальцев
правый сапог и поднес к ноге. Впереди  ожидало  самое  трудное.  С  огромным
усилием Ренальдо схватил голенище сапога обеими руками и  начал  через  силу
поднимать правую ногу - при этом корсет беспощадно впивался графу  в  грудь.
Однако  нога  поднялась,  недостаточно  высоко.  От   недостатка   кислорода
закружилась голова. Ренальдо попытался достать до пальцев,  наклонив  сапог.
Но едва граф почувствовал, что нога  скользнула  в  голенище,  пришло  время
сделать вдох - и все испортить. Ренальдо безжизненно распростерся в  кресле,
едва переводя дух.
   Перед глазами  графа  замелькали  звездочки.  Он  выругал  дворецкого  за
неуклюжесть и за ужасные обстоятельства, в которых оказался. Какое скотство!
Он платил этим тупорылым за то, чтобы  работали,  и,  ей-богу,  заставит  их
работать.
   - Миссис Тимптон... Гертруда! - прогремел голос Ренальдо. - Сюда! Скорее!
   Из-за угла с опаской выглянуло лицо женщины не первой молодости.
   - Да, вы, миссис Тимптон, - подтвердил Ренальдо. - Вы  и  юная  Гертруда.
Заходите. Быстро.
   - Вы не накажете нас, хозяин? - спросила Тимптон.
   - Я этого не говорил,  -  проворчал  Ренальдо.  -  Моя  запонка  все-таки
пропала.
   Тимптон спряталась за дверью.
   - Черт вас обеих побери! Заходите, я сказал! Сейчас  же  -  или  лишитесь
работы. Вы обе знаете, как сидеть на пособии.
   Он усмехнулся. С ними только так и надо: никто не хочет  быть  "свободным
гражданином".
   Женщины неуверенно двинулись в спальню, опустив головы и глядя в пол. Обе
были одинаково одеты в длинные красные жакеты, украшенные  золотой  тесьмой,
белые атласные бриджи, белые  чулки  и  черные  домашние  туфли  с  крупными
медными пряжками. Гертруда Кресс, тощий подросток с глазами испуганной лани,
Ренальдо почти  не  интересовала.  Таких,  как  она,  граф  мог  нанять  для
собственного  удовольствия  сколько  угодно.   Дороти   Тимптон,   напротив,
представляла собой красивую статную  женщину  лет  сорока  пяти  с  длинными
волосами цвета соломы,  высоким  бюстом  и  миловидным  лицом.  Многие  годы
Ренальдо относился к ней так же, как к хорошо знакомой или  удобной  мебели.
Как к прислуге, а не  как  к  женщине  -  штатные  шлюхи  нанимались  совсем
по-другому.  Впрочем,  при  ближайшем  рассмотрении  она  оказалась   совсем
ничего...
   - Остановитесь здесь, - приказал граф, когда женщины  дошли  до  середины
комнаты.
   Обе повиновались, не поднимая головы.
   - Ну, - с упреком набросился он на них, - где этот лакей, который с  вами
был?
   Ему никто не ответил.
   Ренальдо  почувствовал  раздражение.  Слугам  платят  за  то,  чтобы  они
отвечали.
   - Вы слышали вопрос?
   - Д-да, господин, - выдавила Тимптон, скользнув взглядом по  лицу  графа,
но избегая его глаз.
   - И где же он? - настаивал Ренальдо, продолжая  внимательно  разглядывать
Тимптон - да, для служанки ее возраста у нее  сохранилась  вполне  приличная
фигура. Несколько крупновата, но  определенно  интересна,  особенно  большая
грудь... Несмотря на совсем недавние старания дорогой проститутки,  Ренальдо
почувствовал возбуждение.
   - Он в холле, господин, - робко ответила Тимптон.
   - Так позови его сюда, старая шлюха, да поживее.
   - Слушаюсь,  господин,  -  пролепетала  Тимптон,  лицо  которой  выдавало
замешательство. Она повернулась к двери:
   - Гюнтер! Идите сюда!
   В спальню, тоже уставившись в  ковер,  ввалился  Гюнтер  Бекк,  неуклюжий
угловатый мужчина лет тридцати. Когда-то Бекк повредил левую ногу и, похоже,
гордился раной, как будто она придавала ему мужественности.
   Несколько секунд Ренальдо молча хмурился, затем у него  родилась  смутная
идея. Он улыбнулся.
   - Раздевайтесь, - скомандовал хозяин, - все трое.
   - Господин, прошу вас... - взмолилась Тимптон.
   - Молчи, старая кляча, - перебил ее Ренальдо, - если, конечно, не  хочешь
вернуться обратно на пособие.
   - Нет, господин, - пробормотала служанка и начала расстегивать жакет.
   Вскоре все трое стояли посреди комнаты совершенно голые.
   - Что ж, Бекк, - с усмешкой проговорил Ренальдо, - похоже, ты  уже  готов
поразвлечься?
   - Да, хозяин, - согласился Бекк, пожирая глазами обеих женщин.
   - Какая тебе нравится  больше,  парень?  -  поинтересовался  Ренальдо  со
злобной усмешкой.
   - Обе ничего, господин, -  ответил  Бекк  с  хриплым  смехом,  обнажившим
отсутствие нескольких зубов. - С бабами я не привередлив.
   - Господин, - вмешалась миссис Тимптон, - Гертруда никогда...
   - Никогда что? - уточнил Ренальдо.
   - Никогда.., еще не была с  мужчиной,  господин,  -  сконфуженно  сказала
служанка, не сводя глаз с пола.
   - Гертруда, - спросил Ренальдо, с изумлением оборачиваясь  к  девушке,  -
неужели ты еще ни с кем не спала?
   -  Нет,  господин,  -  прошептала  она,  ее  щеки  зарделись,  словно  от
лихорадки.
   - Что ж, при твоей внешности не скажу, чтобы я очень удивился,  -  бросил
Ренальдо и повернулся к  старшей  женщине.  -  Отлично,  миссис  Тимптон,  -
продолжал он. - Оставлю ее на потом. Но теперь бедному Гюнтеру не приходится
выбирать - и вы не хуже меня видите, что ему срочно нужна ваша помощь.
   Гюнтер хохотнул.
   - Это точно, хозяин, - поддакнул он. - Без помощи не обойтись.
   - Гертруда, - с ухмылкой приказал Ренальдо, - будь добра, принеси вон  то
мягкое кресло  для  Гюнтера  и  миссис  Тимптон.  -  Он  показал  на  богато
украшенное старинное кресло возле камина. - Поставь его передо  мной,  чтобы
мне все было видно.
   С несчастным видом девушка протащила кресло через всю комнату и поставила
его прямо перед графом.
   - Прекрасно, - похвалил ее тот, с широкой улыбкой подавая Тимптон и Бекку
знак. - Ну а вы, голубки, - на кресло. Надеюсь, вы  знаете,  что  делать.  -
Ренальдо хихикнул. - Да, Гертруда, - вдруг добавил он, - встань  поближе  ко
мне, чтобы ты могла лучше видеть, чего лишена...

***

   В первые часы  следующего  дня,  после  сердечного  вечера  с  лордами  в
старинном  Центре  Барбикан,  где  Ренальдо  пожертвовал  Мировому  Оперному
Обществу четверть миллиона кредитов, граф поспешил домой и вернулся к  своим
занятиям. Весь вечер он думал о более интересном деле - деле,  о  завершении
которого уже должен был получить известие по личной системе связи. В  спешке
Ренальдо почти не замечал окружавшей его  великолепной  обшивки  из  темного
орехового дерева. На полках стояло более тысячи красиво переплетенных томов,
некоторые из которых  датировались  серединой  пятнадцатого  века.  Небрежно
швырнув шляпу с перьями на редкий глобус двадцатого  века  -  добавленный  к
коллекции графа лишь несколько недель тому назад, - он  тяжело  опустился  в
резное  кресло  перед  чудесным  письменным  столом   девятнадцатого   века,
сделанным для молодого Эдуарда VII, когда тот еще был принцем Уэльским.
   После прикосновения к кнопке выяснилось,  что  огромный  письменный  стол
переоборудован для более современной роли. Его крышка бесшумно раздвинулась,
обнажив мощную рабочую станцию,  что  вызвало  на  напомаженном  лице  графа
довольную улыбку. Он чрезвычайно гордился своим - пусть  и  поверхностным  -
владением  "современной"  техникой.   И,   по   правде   сказать,   Ренальдо
действительно удалось преуспеть в том, что имело отношение к  информационным
наукам. Он обнаружил, что знания,  или  по  крайней  мере  их  демонстрация,
полезны для его полуофициального статуса первого лорда Адмиралтейства.
   Все знали, но никто не признавался в том, что каждый  член  политического
класса так или иначе контролировался посредством обширного богатства  знати.
Наиболее же могущественные представители знати - державшие в руках  поистине
гигантские состояния - обычно  специализировались  в  какой-либо  конкретной
правительственной сфере. Сферой интересов Ренальдо являлся Флот. С  тех  пор
как несколько лет тому назад Ренальдо выкупил  у  покойного  графа  Глостера
титул первого лорда Адмиралтейства, он  направил  значительные  средства  на
финансирование избирательных кампаний определенных политиков, нацеленных  на
контроль  огромной  бюрократической  машины,  которая  управляла   Имперским
Космическим Флотом Земли. По сути, последний протеже Ренальдо,  некий  Дэвид
Лотембер, лишь недавно вступил в должность министра.
   Впрочем, в тот день ум Ренальдо занимали другие корабли  -  исключительно
личные. Не имея других особенных забот, кроме накопления богатства и  погони
за удовольствиями, граф увлекся весьма выгодной работорговлей.
   Вскоре после первых гиперсветовых путешествий жители Земли  с  удивлением
обнаружили, что вовсе не одиноки в так называемой Внутренней Галактике.  Еще
удивительнее оказалось то, что большинство из их соседей выглядело почти так
же, как они сами. По общему согласию это связали с таинственными существами,
известными исключительно как "боги", которые  -  неизвестно,  сколько  веков
тому  назад  -  "засеяли"  многочисленные  планеты  организмами,  развившими
"гуманоидные" формы тела. Поскольку эти  особые  "семена  богов"  продолжали
развиваться  беспорядочно,  многие  из  культур  все   еще   находились   на
примитивных  уровнях.  Как  и  следовало  ожидать,  различные  жители  Земли
захватывали  на  более  слабых  планетах  рабов  -  подобно  тому,  как   их
предприимчивые предки много веков тому назад грабили побережье Африки.
   Факт, что порочная практика являлась совершенно незаконной и  заслуживала
смертного приговора, который неоднократно приводили в действие,  пугал  даже
Ренальдо. Хотя его позиция в Палате знати, вероятно, при  случае  спасла  бы
ему жизнь, никто не смог бы за это поручиться. За последние годы  целый  ряд
знати помельче публично казнили  за  работорговлю.  Даже  если  бы  Ренальдо
удалось этого избежать, защита стоила бы баснословных средств и погубила  бы
его репутацию. Поэтому он держал на особом счету кругленькую сумму,  которую
капитану его невольничьего судна следовало использовать в случае ареста.  На
эти средства почти всегда можно было купить свободу -  да  еще  осталось  бы
достаточно, чтобы заплатить капитану за молчание.
   Предусмотрев подобную защиту, Ренальдо нашел  себе  занятие  -  и  весьма
выгодное. Недавно один  из  его  кораблей  добыл  хороший  улов  на  планете
МТ8О'9А987-3, захватив почти восемьсот  первоклассных  рабов,  в  том  числе
множество подростков, которые, попав на  рынок  педофилов,  сулили  принести
огромные прибыли. Груз должен был отправиться на аукцион в то утро, и,  если
все прошло по плану, графа ожидало зашифрованное сообщение от капитана.
   Погружаясь в  занятие,  которое  сулило  удовлетворение,  граф  обнаружил
послание,  подписанное  безвестным  композитором  Жоржем  А.  Корто.  В  нем
описывались успехи в сочинении финансируемой Ренальдо новой оперы.  Текст  -
разве что несколько пространный - не содержал в себе  ничего  криминального.
Ренальдо на законных основаниях спонсировал многие  произведения  искусства,
особенно оперы. Впрочем, когда текст сообщения был раскодирован, на что даже
мощной  станции  Ренальдо   "Элтон-IV"   потребовалось   несколько   секунд,
выяснилось,  что  в  нем  говорится  вовсе  не  об  опере,  а  об  очередной
экономической победе. Согласно Корто, почти весь  груз  пошел  на  рынке  по
самым высоким ценам, за исключением нескольких калек, высаженных  в  космосе
или проданных в тиры в качестве живых мишеней.
   Ренальдо почувствовал, что расплывается в довольной  улыбке.  Прибыль  от
одного  лишь  специального  педоаукциона  почти   в   два   раза   превышала
пожертвование графа Мировому Оперному Обществу.
   Энергично принимаясь за  работу,  он  открыл  ряд  специальных  счетов  в
разбросанных  по  Империи  банках,  а   затем   составил   "поздравительное"
сообщение. Оно содержало в себе зашифрованные номера банковских  счетов,  на
которые должна была поступить доля их владельца  -  вместе  с  самым  щедрым
вкладом  на  новую  "оперу"  композитора.  Ренальдо  приказывал   немедленно
приступить к ее сочинению.
   Он с усмешкой  закрыл  терминал,  запер  стол  и  отправился  в  спальню.
Наверху, к удовольствию графа, его ждала изрядно перепуганная Гертруда Кресс
с двумя бывалыми девицами - на случай, если она окажется  совсем  уж  никуда
негодной.

29 ноября 2689 г., земное летосчисление
Рейно Талфор
Нефалий

   На задворках известной цивилизации в убогом  городишке,  где  за  хорошие
деньги можно было приобрести почти все, в том числе и  анонимность,  Николай
Кобир и его помощник Дориан Шкода решительно шагали по  треснувшей  бетонной
площадке к отполированным временем "челнокам".
   Кобир, великан богатырского сложения, отличался широким лбом  и  скулами,
доставшимися  ему  от  славянских  предков,  прямыми  темными   волосами   и
бесстрастным  взглядом  человека,  которого  жизнь  так  часто   и   яростно
испытывала  на  прочность,  что  он  ничего  не  принимал   на   веру.   Сын
кирскианского  адмирала,  Кобир  обладал  огромными  ручищами   крестьянина,
орлиным носом и широко расставленными цепкими глазами. - Со времени учебы  в
Кировской  Академии  Кобир  продвинулся  от  мичмана,   получившего   особое
назначение в собственную эскадру Императора "Цыган", до командных  постов  в
Кирскианском Флоте.
   По сравнению  с  командиром  Шкода  казался  крепышом  среднего  роста  и
славился  поразительной  физической  выносливостью.  У  Шкоды  были   темные
задумчивые глаза, огромные усы и черные  вьющиеся  волосы.  Кроме  того,  он
являлся одним из самых  надежных  пилотов,  которые  когда-либо  встречались
Кобиру. Веселый, порой громогласный, Шкода частенько  разражался  старинными
песнопениями предков, вызывая неизменные симпатии и дружеские чувства.
   В полукилометре от спутников контрольная башня Муниципального  Космодрома
Рейно Талфора отбрасывала на безликую равнину три отдельные  тени.  Во  всех
направлениях до самой цепи шафранных  гор,  составлявшей  зазубренную  линию
горизонта,  насколько  охватывал  глаз,   простирался   совершенно   ровный,
ярко-красный луг. Горы же,  казалось,  сформировались  из  миллиона  плоских
пластин, которые искрились и сверкали  в  лучах  трех  из  девятнадцати  лун
планеты. Легкий ветерок приносил с собой пряный, напоминающий перец  аромат,
на который ни Кобир, ни Дориан Шкода не обращали особого  внимания.  Гораздо
больше их занимала сделка, заключенная ими только  что,  -  сделка,  которую
Кобир совершил с апломбом жулика с пожизненным стажем.
   - Отличная работа,  дружище,  -  проговорил  Кобир,  щурясь  на  Нефалий,
тройную звезду, обеспечивавшую планету светом в это время дня.
   - И правда отличная, капитан, - с усмешкой согласился Шкода,  -  особенно
если  учесть,  что,  согласно  недавнему  закону,  сделка  вообще  не  могла
состояться.
   - Все верно, дружище, -  подтвердил  Кобир.  -  Не  чудесно  ли  то,  как
наличные способны мгновенно извлечь возможности из невозможного?
   -  А  также  поправить  закон,  -  добавил   Шкода,   отпирая   тщательно
отполированный люк "челнока". - Особенно впечатляет, когда подумаешь, что мы
-  граждане  потерпевшего  поражение  Новокирска   -   только   что   купили
четырнадцать бета-вихревых пушек "КТ 88-Е", а это самое передовое оружие  во
вселенной.  Техника,  которая  для  наших  соотечественников  находится  под
строжайшим запретом.
   -  Благословенная  коррупция.  -  Кобир  притворно   вздохнул   и   ловко
реактивировал самоблокировку, проходя следом за своим помощником через  люк.
- Что бы мы без нее делали?
   Внутренняя  обстановка  небольшого  корабля  совсем  не  вязалась  с  его
потускневшим от времени внешним  видом.  Крошечная  рубка  была  оборудована
самыми  современными  индикаторами  и  навигационными   приборами,   которые
оказались доступны за деньги.  Кобир  настоял  на  том,  чтобы  поддерживать
технику  на  высшем  уровне,  и  потратил  на  это  большие  средства  своей
организации. Возвратившись на  Халиф,  все  семь  уцелевших  "KV388"  Кобира
выглядели и летали так же хорошо, как в то время, когда были новыми, а порой
даже лучше.
   Пока Шкода радировал команду находящемуся на орбите экипажу транспортника
прислать  грузовой  "челнок",  Кобир  жадно  сканировал  секретные   графики
передвижения кораблей, которые тоже прикупил в Рейно Талфоре.
   Интерес Кобира к передвиж