ыла почти свободна от  законов,  принятых  выбранными  ею  патронами.
Присвоив достаточно средств, те частенько примыкали к своим более счастливым
наставникам, выкупив у императора собственный титул.
   Главы  торговых  предприятий  обитали  фактически  в  той  же  социальной
плоскости, что и законодатели. Успех коммерсантов измерялся и вознаграждался
соответственно прибыли, приносимой ими хозяевам из знати.  Коммерсанты  тоже
могли купить у императора титулы.
   Эти немногие - знать, политики и дельцы - образовывали де-факто монархию,
которая   в   основном   предназначалась   для   обеспечения    максимальной
продуктивности занятых в производстве, минимума беспорядка среди безработных
и строгого соблюдения разнообразных законов, неизменно благоволивших высшему
классу,  что  правил   получившими   избирательные   права   "полноправными"
гражданами, рассеянными по всей Галактике.
   С завершением войны в ветеранах  увидели  реальную  угрозу  закрепившейся
монархии, поскольку миллионы солдат-победителей и  астронавтов  вернулись  к
гражданской жизни,  уже  успели  привыкнуть  к  независимости.  Дальновидная
коалиция из  консервативных  политиков,  богатой  знати  и  фанатиков  самых
доктринерских религиозных сект  разглядели  эту  угрозу  еще  до  заключения
перемирия. Тотчас же они принялись за выработку законов, призванных  надежно
контролировать возвращавшихся к мирной жизни мужчин и женщин, причем  делали
это весьма успешно.
   Как и следовало ожидать, триумф  законодателей  создал  для  людей  вроде
Гордона Кэнби, коренного имперца и почетного  выпускника  Академии  военного
флота  в  Аннаполисе,  безрадостную  перспективу.  Спустя  семь  лет   после
демобилизации Кэнби по-прежнему был в отличной физической форме, хотя теперь
это никому не требовалось. Среднего  роста,  коренастый,  он  держался  так,
словно все еще служил в армии.
   В тот осенний день Кэнби надел поверх толстого шерстяного свитера  старую
летную куртку. Кэнби носил неопределенного вида серые брюки и  оставшиеся  с
войны ботинки, сверкавшие так, будто он собрался на парад.  Несмотря  на  то
что с Верхней бухты дул холодный сырой  ветер,  Кэнби  шел  без  шляпы.  Его
голову покрывали лишь соединившиеся на затылке островки  волнистых  седеющих
волос над ушами. Кэнби обладал выпуклым лбом, глубоко  посаженными  голубыми
глазами,  часто  искрившимися  смехом,  носом-пуговкой   и,   как   правило,
растянутыми в усмешке губами. Впрочем, порой, когда, так  же  как  и  в  тот
день. Гордон Кэнби отправлялся на опасное дело, его губы оказывались  крепко
сжатыми.
   Яркую надежду на будущее Кэнби связывал с Немилом Квинном,  товарищем  по
Флоту,  огромное  фамильное  наследство  которого  позволило   финансировать
собственную предвыборную кампанию, независимую от знати. Квинн занимал  пост
канцлера  казначейства,  однако  распространил  по  "неофициальным"  каналам
информацию   о   том,   что   станет   кандидатом   на   следующих   выборах
премьер-министра, поддерживая движение  центристских  реформ.  Поскольку  он
являлся  единственным  членом  политического  класса,  который  мог   (пусть
осторожно) высказываться против неумеренности знати и  ее  лакеев,  то  стал
среди лордов более  чем  непопулярным.  Для  большинства  же  ветеранов  это
придало его возможной кандидатуре еще больше привлекательности.
   Кэнби  пробежался  глазами  по  неряшливому  ряду  безликих  шестиэтажных
многоквартирных домов: замызганные окна,  казалось,  отражали  безнадежность
живших  за  ними  полуобразованных  "полноправных  граждан".   Правительство
бесцеремонно вышвырнуло вон большую часть бывших солдат, в  услугах  которых
уже не нуждалось.  Многие  из  обитателей  этих  домов  когда-то  входили  в
Девятнадцатый  Звездный  Легион  Кэнби  и  продолжали  служить  в  новой   и
совершенно  нелегальной  организации,   созданной   им,   чтобы   расстроить
проводимую новым  правительством  кампанию  подчинения.  Многие  годы  члены
организации именовали себя "Легионом Кэнби", хотя он горячо возражал  против
этого.
   В двадцати милях от домов из  отдаленного  космического  порта  Айдлвайлд
взмыл вверх величественный лайнер. Кэнби с  завистью  смотрел,  как  корабль
совершил замысловатый вираж и с  грохотом  вошел  в  облака,  направляясь  к
звездам. Кэнби был  отличным  пилотом  и  не  только  красиво  летал,  но  и
разбирался в физике настоящего гиперполета  так,  словно  родился  в  рубке.
Впрочем, в последний раз Кэнби ступал на корабль, когда вместе с  оставшимся
экипажем ставил в док Карачи потрепанный в боях "DH98".
   Затем  по  гипертуннелю  Кэнби  вернулся  в  Нью-Вашингтон   -   пришлось
демобилизоваться. Остаться служить после  "большого  дембеля"  удалось  лишь
самым обеспеченным и влиятельным офицерам. С тех пор  Кэнби  обнаружил,  что
без  работы  оказались  тысячи  таких  же  высококвалифицированных  офицеров
космических кораблей. Гражданские корабли наводнили те, кто  раньше  на  них
служил, или те, у кого хватило влияния или богатства, чтобы "подмазать" себе
путь в строго контролируемую систему гильдий и  корпораций.  Кэнби  к  числу
таких не принадлежал. Родившись на Артемосе-8 в семье горнорабочих,  которая
быстро распалась, Кэнби почти всю юность провел в дешевых школах-интернатах,
чуть ли не в условиях заключения, а потом сразу отправился во Флот,  ставший
для него единственной настоящей семьей.
   Кэнби был  прирожденным  Лидером,  которому  редко  приходилось  повышать
голос. Летную академию юноша окончил одним  из  лучших,  а  затем  во  время
войны,  благодаря  природным  способностям  к  космическим  полетам,  быстро
продвинулся по службе. Однако, как и большинство товарищей-ветеранов, теперь
он превратился в отверженного, и едва ли ему улыбнется надежда  применить  в
будущем свои таланты на практике. Выиграв войну, Кэнби и почти все,  кем  он
командовал, буквально лишили  себя  работы.  Неизбежно,  по  иронии  судьбы,
наградой за их победу стала безработица.
   "...приближаясь к завершению отличной службы в нашем Имперском  Флоте,  -
разглагольствовал  один  из  старших   офицеров,   обладавший   достаточными
средствами и политическим влиянием, чтобы остаться на службе, - вы унесете с
собой признание бессчетного числа людей, включая всех  нас,  с  которыми  вы
служили..."
   Кэнби приложил свою энергию в  другом  месте,  как  и  долговязый  бывший
лейтенант Нортон Питер - когда-то артиллерист на борту одного из штурмовиков
Девятнадцатого Звездного Легиона. Как раз  теперь  Нортон  подавал  Кэнби  с
другого конца улицы знак, что впереди нет вездесущих полицейских.
   Пройдя  половину  Шестьдесят  пятой  улицы,   Кэнби   миновал   одну   из
государственных  бесплатных  столовых,  организованных   для   того,   чтобы
"полноправные граждане"  самой  жизнью  были  обязаны  правительству  с  его
подачками.    В    эпоху    почти    полной    промышленной    автоматизации
неквалифицированные  рабочие  обычно  не  требовались,  хотя  для   крупных,
финансируемых правительством проектов имелся многомиллионный  рынок  дешевой
рабочей силы. Стоявшие в очереди в столовой мужчины и  женщины  продвигались
вперед, словно зомби, почти все - с опущенными головами, избегая встречаться
друг с другом взглядами. Кэнби не хотелось верить в  то,  будто  в  еду  для
"полноправных граждан" правительство что-то подсыпает. Ему  и  самому  порой
приходилось питаться в бесплатных столовках, когда  не  удавалось  растянуть
офицерскую пенсию от одной выплаты до другой.
   Мимо по улице прошелестел важный черный лимузин-глиссер. Зеркальные  окна
в   пассажирском   салоне   скрывали   прилизанных    молодых    менеджеров,
возвращавшихся из одного из незаконных бруклинских "веселых домов", где  шли
навстречу всем самым немыслимым и  порочным  желаниям  клиента,  которые  не
смогли бы удовлетворить даже специализированные злачные места на "Площади" в
Манхэттене. "Веселые дома" содержали многие из товарищей Кэнби, в том  числе
бывший капитан-лейтенант Ольга Конфрасс, пилот, командовавшая когда-то одним
из военных кораблей Девятнадцатого Звездного Легиона.
   Кэнби проследил за тем, как большой глиссер скрылся в  одной  из  боковых
улочек, и нахмурился. Лимузины редко попадали в Бруклин по иной причине - их
пассажиры проживали со скучными ханжескими супругами совсем в других местах.
   Кэнби  повезло:  сам  он  принадлежал  к  классу,  которому  предоставили
избирательное право. Благодаря правительственной пенсии ему и его товарищам,
бывшим офицерам, разрешалось прицепиться к самому краешку  привилегированной
экономической группы. В пунктах выплат они регулярно получали  свои  пенсии,
назначенные сообразно званиям, до которых дослужились на войне.  Можно  было
забрать все выплаты сразу, подсчитанные по актуарным таблицам. Многие так  и
делали, пожив недолго,  зато  на  полную  катушку,  а  затем,  когда  деньги
заканчивались, обращались в  один  из  спонсируемых  правительством  Центров
Эвтаназии. Те, кому уже все выплатили,  не  имели  права  пользоваться  даже
бесплатными столовыми. Поскольку для людей без  имущества  или  политических
связей  постоянная  занятость  оказывалась   невозможной,   бывшие   солдаты
неминуемо попадали в негласную прослойку  из  воров  и  нарушителей  закона.
Примером тому служил  бывший  капитан-лейтенант  Пели  Мэддер,  попытавшийся
избежать неизбежного и потерпевший неудачу...
   По незаметному сигналу  от  бородатого  Карло  Нанна,  бывшего  старшины,
который не терял  бдительности,  хотя  и  стоял,  небрежно  прислонившись  к
ржавому  фонарю,  Кэнби  свернул  на  восток,  где  Тридцать  шестая   улица
заканчивалась Пятой авеню. Вдалеке, из Манхэттенского сектора, загрязненного
и  до  предела   перенаселенного   муниципального   района   Нью-Вашингтона,
поднимались древние небоскребы. Справа ряд брошенных  космических  кораблей,
образовывавший бесконечную береговую линию, отделял Кэнби от  сероватых  вод
залива. Отделенный  ржавой  электрической  изгородью,  далеко  растянувшийся
призрачный  комплекс  когда-то  был  нацелен  на  нужды  войны,  в   которой
участвовали двадцать две отдельные цивилизации и  почти  все  из  четырехсот
восьмидесяти трех планет. Теперь все, находившееся за изгородью  со  стороны
залива,  быстро  разрушалось  за  ненадобностью.  Огромные  пакгаузы  стояли
молчаливые  и  пустые,  с  целыми  этажами  разбитых  окон.  Повсюду  кружил
занесенный ветром мусор с улицы. - Громадные доковые краны,  словно  гниющие
трупы гигантских птиц, покрывались ржавчиной. Сами причалы сильно пострадали
и от непогоды, и от воды - некоторые уже заваливались на прогнившие сваи.
   После демобилизации Кэнби,  которому  было  некуда  ехать,  поселился  на
Стейтен-Айленд - военные редко пускали глубокие корни. Как офицер в отставке
он  имел  право  выбрать  любую  планету  и  остаться  на  ней  на  законных
основаниях.  Однако   Кэнби   предпочел   никуда   не   ехать   и   прибавил
неиспользованные транспортные средства к своему  пособию.  Тогда  эта  мысль
показалась ему очень удачной, как, впрочем, и теперь  -  правда,  по  совсем
другим причинам.
   К сожалению, жизнь, в которую окунулся Кэнби, вовсе не являлась жизнью  -
во всяком случае,  для  тех,  кто  прежде  представлял  собой  какую-никакую
значимость. До войны, как любой полный  решимости  юноша,  Кэнби  купался  в
мечтах и надеждах. Тогда он даже стремился совершить вояж по Галактике -  до
Перемирия Кэнби летал как-то на прототипе  "DH98",  достаточно  быстром  для
такого путешествия. Теперь мечты подобного масштаба  остались  в  прошлом  -
если только кампания Немила Квинна по выборам на пост премьер-министра вдруг
не окажется успешной. Однако шансы на победу в выборах  составляли  один  из
миллиона, даже для кандидатов с такими ресурсами, как у Квинна.
   В первые годы после демобилизации Кэнби сделал все возможное, чтобы найти
какую-нибудь стоящую работу. Впрочем, кроме межзвездных  полетов,  он  почти
ничего не знал, и  никто  не  проявил  интереса  к  бывшему  офицеру  старше
двадцати пяти лет. В конце концов он сдался,  так  же  как  миллионы  других
ветеранов  по  всей  Империи.  Чтобы  выжить,  Кэнби   научился   выменивать
самоуважение на государственную пенсию.
   Заброшенные  причалы  кончились  как  раз  перед  тем,  как  Пятая  авеню
превратилась в  Прибрежный  бульвар  и  взяла  вправо,  к  древнему  сектору
Бей-Ридж. Бывший командир Нэмрон Эмпс - одно время  капеллан  Девятнадцатого
Звездного Легиона - пообещал, что Мэддер  будет  ждать  именно  там.  Шумные
улицы обеспечивали необходимое укрытие от полицейских, неизменно проявлявших
бдительность по отношению к таким преступникам, как капитан.  К  тому  стали
относиться с опаской после того, как он украл еду в одной из государственных
бесплатных столовых - одно из многочисленных преступлений, караемое смертной
казнью.
   Кэнби огляделся в поисках знакомого лица в  круговороте  кипевшей  вокруг
жизни.  Мимо  прошла  бригада  электриков  в  комбинезонах   с   затейливыми
монограммами. Две мускулистые женщины вели огромный  строительный  грузовик,
который изрыгал едкий дым.  На  парковой  скамье  тощий  продажный  мужчина,
расстегнув брюки, демонстрировал свой "товар"  трем  возможным  клиенткам  в
мини-юбках. Водопроводчики тащили тяжелую десятифутовую трубу. Дюжий молодой
человек  закатывал  в  пивную  бочки  с  пивом.  Сквозь  толпу   пробирались
мальчишки, шумно играя в понятную лишь им игру.  Троица  стариков  задумчиво
попыхивала  сладко  пахнущими  трубками.  Оборванная   кучка   "полноправных
граждан", судя по виду, замышляла  что-то  недоброе.  На  дорогих  глиссерах
проезжали дамы с ничего не выражающими лицами. Подпрыгивающей походкой шагал
розововолосый  администратор  с  батареей  из  пяти  самоходных   портфелей.
Торговцы зонтиками при появлении полицейских развеялись как  дым.  Старинный
Бей-Ридж, деятельный и многообразный, с каждым разом привлекал к себе  Кэнби
все больше и больше. Эти люди были более настоящими, чем все те прилизанные,
одинаковые на вид нью-вашингтонские политиканы.
   Из замусоренного входа в переулок Кэнби кивнула полная бородатая  фигура,
стоявшая  возле  замызганного  магазинчика.   Это   был   Эмпс,   обладатель
огромнейшего носа, бычьей  шеи  и  непокорных  волос.  Рядом,  откуда-то  из
полумрака, возникло знакомое круглое лицо Мэддера  -  его  глаза  беспокойно
двигались. Неожиданно  они  остановились  на  Кэнби.  Угрюмо  поджатые  губы
растянулись в настороженной улыбке.
   Эмпс тоже улыбнулся, ободряюще похлопал Мэддера по плечу и, завершив свою
миссию, затерялся среди прохожих.
   Улыбнувшись Мэддеру в ответ, Кэнби еще раз поискал глазами полицейских, а
затем минуя толпу осторожно нырнул в полутемную аллею.  Мэддер  прятался  за
осевшим навесом. Как же изменился этот человек! Грязный и  растрепанный,  он
весил в несколько раз меньше, чем в годы службы. Его заросшее  щетиной  лицо
осунулось, а в глазах отражалась затравленность, характерная  для  тех,  кто
пребывает в постоянном страхе за жизнь. Одежду Мэддера составляли  лохмотья,
и от него пахло так, будто он ночевал в канализационной  трубе,  что  вполне
могло оказаться правдой.
   - Командир, - хрипло прошептал бедолага, - слава Богу, вы пришли!
   Кэнби положил руку на трясущееся плечо Мэддера.
   - Похоже, тебе пришлось туго, лейтенант, - ласково заметил Кэнби.
   - Так точно, командир, - признался Мэддер слабым голосом. - Хуже,  чем  я
мог представить. А теперь они еще не подпускают меня к центрам эвтаназии.  Я
нужен им для публичных наказаний. Если бы я только  знал,  никогда  не  стал
бы...
   - Не оглядывайся назад, лейтенант, - перебил Кэнби, ободряющее сжимая его
плечо. - Перед тобой снова открылось будущее - осталось только  шагнуть  ему
навстречу. - Он достал из летной куртки конверт. -  У  меня  есть  билет  на
гиперпоезд до Бомбея на мое имя. Сети Интерпола никогда не простирались  так
далеко.
   - Бомбей, - протянул Мэддер, словно сомневаясь в собственном голосе. -  И
меня не смогут выследить?
   - Не смогут, - заверил его Кэнби. - Все  подготовлено.  Тебе  нужно  лишь
попасть на гиперпоезд.
   - Но как я это сделаю? - спросил Мэддер так,  будто  обнаружил,  что  все
слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. - Не могу же я  сесть  на  поезд  в
таком виде. От меня.., воняет.
   - Поэтому я кое-что захватил, - сказал  Кэнби,  доставая  сумку.  -  Тебе
помогут стерильные салфетки и чистая одежда, -  добавил  он  с  усмешкой.  -
Хотя; боюсь, она будет немного великовата. С тех пор как я  тебя  видел,  ты
здорово похудел. Капеллан Эмпс забыл меня об этом предупредить.
   Мэддер покачал головой.
   - Господи, командир, - промолвил он, трогая одежду. - Не важно,  как  она
будет сидеть. Теперь мне многое не по размеру. Зато копам будет труднее меня
узнать.
   - Вот это я принес специально для них, - смеясь, сказал  Кэнби,  доставая
парик, накладную бороду и очки. - С  такой  маскировкой  у  тебя  точно  все
получится.
   - Боже мой! - Мэддер судорожно сглотнул, его глаза наполнились слезами. -
Не могу поверить.
   - Ты ведь просил помочь, не так ли?
   - Так, - еле слышно согласился Мэддер.  -  Сначала  я  много  раз  просил
других, но они резко  перестали  со  мною  знаться.  Остались  только  вы  и
командир Эмпс.
   - Забудь о других, лейтенант, - посоветовал Кэнби.  -  Теперь  все  будет
хорошо. Только доберись до Бомбея, измени  имя  и  начни  новую  жизнь.  Это
окажется не так просто, потребуется пара лет тяжелой работы, прежде  чем  ты
сможешь зарегистрироваться здесь как полноправный гражданин.
   Мэддер кивнул.
   - Да. Если меня не будут искать, я продержусь. А тяжелой работы  я  сроду
не боялся. Вы ведь помните, правда, командир?
   Кэнби улыбнулся.
   - Поэтому я и здесь, лейтенант, - заметил он. - И рад тебе помочь.
   - Благослови вас Господь, командир Кэнби,  -  воскликнул  Мэддер,  хватая
конверт. - Когда-нибудь я так или иначе отплачу вам с лихвой.
   - Пользуйся новой жизнью сам, лейтенант, - возразил  Кэнби.  -  Все,  что
кусает этих гнилых политиканишек, для меня уже награда.
   Он взглянул на часы.
   - До гиперпоезда на Бомбей осталось меньше получаса. Ныряй  в  проулок  и
одевайся. Затем мы вместе дойдем до станции. Так будет проще...
   К полудню Кэнби собирался быть дома. С тем, что у него осталось,  он  мог
скромненько протянуть до  следующей  пенсии,  если  не  налегать  на  еду  и
отложить выплату квартплаты до  следующего  месяца.  Храбро  подставив  лицо
пронзительному ветру, Кэнби сел  на  один  из  паромчиков,  ожидавших  возле
древних развалин огромного моста, и улыбнулся.  Хотя  ему  придется  немного
поголодать,  все  в  Легионе  время  от  времени  чем-то  жертвовали,  когда
товарищ-ветеран попадал в беду. Это стоило затраченных усилий и риска - хотя
бы ради того, чтобы насолить правительству.

Белгрейвский сектор
Лондон
Земля

   В тот же самый  день  в  Лондонском  Белгрейвском  секторе,  как  раз  за
Белгрейв-Сквер, Садир, Первый граф Ренальдо, носился по спальне  на  третьем
этаже своего элегантного особняка, извергая проклятия в адрес двух дворецких
и лакея, которые  поспешно  ретировались  из  комнаты.  По  невнимательности
Гертруда, помощница дворецкого, уронила одну из любимых запонок Ренальдо. Та
закатилась за "подлинную" старинную заслонку от горячего воздуха и  упала  в
трубу, происхождение которой уже затерялось с годами.
   - Вон, сволочи, идиоты! - вопил граф.  -  И  не  показывайтесь,  пока  не
заработают ваши убогие мозги!
   Тяжело дыша скорее от гнева, чем от бега, он плюхнулся в кресло,  свирепо
глядя в пустой дверной проем. "Низкие твари, - мрачно думал граф.  -  Теперь
все так. Прислуге  просто  нельзя  доверять!..  Разумеется,  сегодня  вообще
никому нельзя доверять". Он капризно посмотрел на свое  отражение  в  богато
украшенном зеркале - ну  и  денек!  Целую  неделю  ждать  благотворител