ой грани бунта.
     Двенадцать  обучающихся  и  их  единственный   инструктор   заполняли
половину рядов амортизационных  кушеток  челночной  сферы.  Все  остальные
пристегнулись  и  лежали  на  спине  с  внешним  комфортом.  Вероятно   их
подташнивало точно так же,  как  и  меня,  сказала  себе  Эвелин.  Но  они
скрывают это лучше.
     Она  попыталась  выкинуть  из  головы   свой   мятежный   желудок   и
сосредоточиться  на  своей  сегодняшней  цели:  проникновение  во   второй
цилиндр.
     "Остров номер 1" состоял на самом деле из двух  громадных  цилиндров,
соединенных друг с другом  тросами,  служившими  своего  рода  космической
канатной дорогой для переброски людей взад-вперед  из  одного  цилиндра  в
другой.
     Но хотя главный цилиндр, где жили она, Дэвид и все остальные, казался
совершенно открытым для обзора с одного конца до  другого  никто  из  всех
встреченных Эвелин не признавался что когда-нибудь бывал в цилиндре Б. Тот
явно был недоступен. Для всех? спрашивала себя Эвелин. Невозможно.
     В цилиндре Б имелось что-то такое, что они - Кобб и его присные -  не
желали показывать людям. И поэтому Эвелин твердо решила увидеть его.
     Если она переживет эту проклятую экскурсию  для  ориентации.  Как  ни
настраивался ее мозг на то что она удобно  плавает  в  нуль-гравитационной
среде, желудок Эвелин знал, что он бесконечно падает. Съеденный ею завтрак
угрожал появиться вновь.
     Скачки низкой гравитации в челночной сфере мало чем  помогали.  Ровно
как и вид за установленными  в  оболочке  сферы  круглыми  иллюминаторами:
проплывающие мимо звезды, и проносящийся каждые несколько  секунд  манящий
голубой шар Земли. Она никогда не выглядела так хорошо  когда  я  была  на
ней, подумала Эвелин.
     Они  причалили  к  следующему  рабочему  кокону,  с  заставившим   ее
содрогнуться стуком.
     - Этот кокон вращается при одном Ж, - объяснил  им  инструктор  когда
они отстегнулись от кушеток. - Так что будьте готовы к нормальному весу.
     Пара  обучавшихся  действительно  крякнула  с  досады.  Эти   болваны
наслаждались низкой гравитацией.
     Двенадцать обучавшихся медленно прошли гуськом через люк, одетые  все
как один в неброские серые  комбинезоны  и  носящие  приколотые  на  груди
значки-удостоверения.
     Их инструктор долговязый мужчина с серьезным лицом и только начавшими
седеть на макушке волосами стоял у люка в своем синем  комбинезоне  и  уже
читал им лекцию:
     - Это сельскохозяйственный кокон, один из нескольких аграрных центров
среди  рабочих  коконов.  Хотя  большая  часть  основного  урожая  колонии
выращивается на обрабатываемых землях в главном  цилиндре,  мы  используем
несколько из этих наружных коконов для экспериментов  по  выведению  новых
сортов или  для  специализированных  агрокультур,  таких  как  тропические
фрукты.
     Ничего  себе  ферма,  подумала  Эвелин  когда  прошла  через  люк   и
огляделась внутри  просторного  кокона.  Он  выглядит  больше  похожим  на
заросший сорняком участок в самолетном ангаре.
     Кокон представлял собой сферической формы тепляк из  голого  металла.
Сельскохозяйственный участок располагался  на  полосе  забитой  растениями
почвы  описывавшей  полный  круг  по  центральной  части   сферы.   Эвелин
посмотрела вверх и увидела глядящие на нее сверху  растения  и  почву.  Из
круглых  окон  вделанных  в  металлические  стены  по   обе   стороны   от
обрабатываемой полосы лился ослепительно яркий солнечный  свет.  В  коконе
было жарко и душно, а ослепляюще яркий  свет  мгновенно  вызвал  у  Эвелин
головную боль.
     - Здесь в коконах, - говорил им инструктор, - мы можем контролировать
воздушную  смесь,  температуру  и   влажность,   силу   тяжести   и   даже
продолжительность дня.
     Он  показал  на  окна  и  Эвелин  увидела  что   их   можно   закрыть
металлическими ставнями.
     Поскольку местоположение колонии в точке  L-4  вечно  держало  ее  на
солнечном свете, контролировать продолжительность дня было делом  простым.
В коконах "день" и  "ночь"  определяло  открытие  и  закрытие  ставень.  В
главном  цилиндре  большие   солнечные   зеркала   запрограммировали   для
обеспечения двадцатичетырехчасового цикла.
     -  Таким  образом  мы  можем  установить  практически  любые  условия
произрастания какие только пожелаем, не нарушая землеподобный цикл  дня  и
ночи и другие условия проживания в главном цилиндре.
     Все равно по-моему они похожи на сорняки, молча настаивала Эвелин.
     - ...В этом коконе, - продолжал инструктор  с  чрезвычайно  серьезным
лицом, - мы изучаем  произрастание  растений-паразитов  могущих  атаковать
производственные культуры или вызвать аллергические реакции у подверженных
им колонистов. Иными словами сорняков.
     Эвелин едва подавила смех.
     Она повернулась посмотреть на собратьев по обучению, шестерых  женщин
и пятерых мужчин - все моложе тридцати. Они все выглядят такими  абсолютно
серьезными, словно их жизнь  зависит  от  каждого  слога,  изданного  этим
занудой.
     Тут она сообразила что их жизнь может и  впрямь  в  самом  буквальном
смысле зависела от  приобретаемых  ими  знаний.  Они  планировали  жить  в
колонии; они не испытывали ни малейшего желания вернуться на землю.
     Но почему они обязаны выглядеть словно  миссионеры?  Неужели  они  не
могут хоть изредка улыбнуться?
     За последние несколько дней Эвелин и сама мало улыбалась.
     После своего первого дня экскурсии по  главному  цилиндру  и  ночи  с
Дэвидом,  она  вписалась  в  обычный  для  обучающихся  порядок  учебы   и
исследования. Дэвид  несколько  раз  звонил,  и  она  согласилась  наконец
пообедать с  ним  в  пятницу  вечером.  Не  вздумай  чересчур  сближаться,
предупредила она себя. Забава забавой, но ты останешься здесь не так уж  и
долго. Не дай себе обжиться, старушка.
     Наконец инструктор закончил лекцию и погнал их  обратно  в  челночную
сферу.
     - Сэр? - спросил один из обучающихся,  -  Я  не  вижу  здесь  никаких
людей. Этот сельхозкокон полностью автоматизирован?
     - Насколько возможно, - ответил с каменным лицом инструктор. - Коконы
не так сильно экранированы от вредной космической и солнечной радиации как
главный цилиндр и мы  собственно  стараемся  сводить  пребывание  людей  в
коконах к минимуму.
     Премного благодарна! подумала Эвелин.
     Если кого-то из остальных обучающихся и  обеспокоила  получаемая  ими
доза радиации, то  внешне  они  не  показали  никакой  озабоченности.  Они
послушно направились гуськом к люку челночной сферы, так мало разговаривая
или болтая что Эвелин подумала, что она могла с  таким  же  успехом  вновь
очутиться в  церковной  школе  Богородицы  Печали,  готовясь  под  строгим
присмотром монахинь к Первому Святому Причастию.
     Тут она сообразила что ее ждет еще один полет при низкой  гравитации.
Как раз когда мой желудок начал успокаиваться. По крайней мере на  сегодня
он будет последним, надеялась она.
     Она почувствовала что ее похлопали по плечу.
     Повернувшись она увидела что инструктор внимательно смотрит на нее. У
него было худое, серьезное лицо. Если б он только  улыбнулся,  он  мог  бы
быть красив.
     -   У   вас   кажется    возникает    некоторое    расстройство    на
низкогравитационных стадиях поездки, - сказал он.
     Пол мгновения Эвелин гадала не следует ли ей отрицать это. Но  решила
что пытаться бравировать будет еще хуже чем признаться в слабости. Он явно
наблюдал как она позеленела.
     - Боюсь, что мой желудок не  одобряет  низкой  силы  тяжести.  -  Она
попыталась говорить легковесно, словно подтрунивая над собой.
     Другие  обучавшиеся  проходили  мимо  них  словно  небольшая  колонна
автоматов, и пролезали через причальный люк в челночную сферу.
     -  Нам  не  полагается  давать  обучающимся  медикаментов,  -  сказал
инструктор роясь в карманах комбинезона, - но я думаю от  этого  не  будет
никакого вреда.
     Он вынул небольшую пластиковую коробочку для пилюль и достал  из  нее
белую капсулу. И вручил ее Эвелин со словами:
     - Это удержит желудок под контролем.
     Полет обратно к главному цилиндру занимает примерно пятнадцать  минут
и большую часть этого времени мы проведем при силе  тяжести  меньше  одной
пятой Ж.
     Эвелин уставилась на капсулу у нее на ладони, а затем подняла  взгляд
на него:
     - Это... очень любезно с вашей стороны.
     Он наконец улыбнулся  и  лицо  его  превратилось  в  набор  резких  и
глубоких морщин.
     - Меня зовут Гарри - Гарри Бранковски.
     - Спасибо, Гарри.
     Он пригляделся к значку на ее комбинезоне.
     - Эвелин Холл.
     - Это я.
     Он прошел с ней к люку челночной сферы, достал ей  пластиковую  грушу
воды, и сел на амортизационную кушетку рядом с ней, на весь полет рядом  с
ней к цилиндру, болтая всю дорогу о своей жизни, о своей работе учителя  и
инструктора, о  своих  увлечениях,  о  том  какой  одинокой  бывает  жизнь
холостяка.
     Эвелин заметила что некоторые  из  женщин  бросали  на  нее  сердитые
взгляды. Берите его себе на здоровье, молча сказала  она  им,  космическая
болезнь и то была б лучше.
     Как  только  они  прибыли  обратно  в  главный  цилиндр,  обучающиеся
получили двухчасовой  перерыв  на  обед.  Они  могли  поесть  в  кафетерии
пятиэтажного центра подготовки или прогуляться в деревню и пообедать там в
одном из  крошечных  ресторанов.  Эвелин  сказала  всем  что  предпочитает
вернуться в квартиру подремать, чем рисковать принять еще какую-то пищу на
беспокойный желудок.
     Она   покинула   центр   подготовки   и   двинулась   в   направлении
многоквартирного комплекса. Но она прошла по  этой  дорожке  всего  дюжину
метров. А затем остановилась и оглянулась на террасированное,  пастельного
цвета здание центра. Ее соученики скрылись из  виду,  отправившись  каждый
своим путем на обед.
     Эвелин осторожно обошла здание и вышла  на  противоположную  сторону.
Она прошла мимо открытых окон детсадовской группы  поющей  детские  песни.
Неужели для них нет места в обычных школах?  -  подивилась  она.  Или  это
особый класс? Наконец она нашла то, что искала: вход с лестницей ведущей к
подземной трубе метро.
     Платформа была пуста. Эвелин вгляделась в туннель. Не видать никакого
поезда. Она нервно расхаживала ожидая по платформе. Сенсоры  на  турникете
автоматически дают сигнал компьютеру что пассажир  ждет  поезда,  зачитала
она про себя. И снова посмотрела вглубь туннеля. Так где же этот проклятый
поезд?
     Тут она увидела в туннеле вспышку света и чуть ли не раньше  чем  она
осознала это поезд бесшумно подлетел к ней. Он имел только один вагон,  из
сверкающего   анодированного   алюминия.   Она    быстро    отклеила    от
опознавательного значка зеленый винкель обучающегося и заботливо  положила
его в карман комбинезона.
     Двери  поезда  с  шипением  открылись  и  она  шагнула  в  вагон.  Ей
подумалось что вагон слегка качнулся  на  магнитных  подвесках  когда  она
вошла в  него,  но  качнулся  он  так  слабо,  что  это  вполне  могло  ей
померещиться.


     Со свистом от плавного ускорения поезд вновь полетел вперед. В вагоне
сидел еще только один пассажир, темноволосый мужчина  с  квадратным  лицом
мирно жевавший бутерброд.
     Обедаем где придется  и  где  найдется,  подумала  Эвелин  садясь  на
ближайшее к двери куда она вошла сиденье.
     Поезд не делал никаких других остановок; а мчал в почти полной тишине
по продольной оси колонии. Эвелин улыбаясь думала о своем первом дне  и  о
том каким болезненным было путешествие пешком.
     Когда поезд затормозил и остановился, она встала и подождала открытия
дверей. Другой пассажир подошел к ней  и  бросил  пластиковую  обертку  от
бутерброда во вделанный в стенку вагона мусорный  бачок.  Ростом  он  чуть
уступал Эвелин, но отличался очень плотным телосложением. На подбородке  у
него осталось пятнышко от горчицы.
     - Вы заблудились? - спросил он. В  голосе  у  него  звучал  намек  на
континентальный акцент.
     - Нет, - ответила она взглянув на кодовый символ профессии у него  на
значке. Стилизованная пара крыльев: значит он астронавт. - Что  заставляет
вас думать будто я заблудилась?
     - Я вас здесь никогда раньше не видел. Вы не космонавтка и не  летный
диспетчер; такую прекрасную как вы я бы запомнил.
     Эвелин улыбнулась ему, такой улыбкой какую  она  применяла  для  того
чтоб заставить мужчин думать что они ей нравятся.
     - И вы безусловно  не  похожи  на  такую  женщину  какая  работает  в
строительной бригаде. -  Он  напряг  мускулы  и  выпятил  грудь  изображая
тяжеловеса.
     - Я новенькая, - рассмеялась  Эвелин  когда  они  сошли  с  поезда  и
направились к ведущему наверх эскалатору. - Я работаю на средства массовой
информации - знаете, телевидение и газеты.
     - Ах так? - он улыбнулся. - Вы собираетесь написать о нас  статью,  о
нас лихих наездниках на ракетах?
     - Сейчас я просто привыкаю к обстановке. Но  как  только  мой  период
ориентации закончится... - она представила ему самому  мысленно  закончить
обещание.
     - Чудесно! Меня  зовут  Дэниэл  Дувик.  -  Он  постучал  указательным
пальцем по опознавательному знаку. Кивнув, Эвелин назвала ему свое  имя  и
фамилию.
     Эскалатор  казался  бесконечным,  вечно   двигающейся   металлической
лестницей забиравшийся в какой-то недоступный взору лимб.
     - На сколько хорошо  вы  реагируете  на  нуль-гравитацию?  -  спросил
Дувик. - К тому времени когда эта лестница доберется  до  верха  мы  будем
почти невесомы.
     - О, слабо, - сказала Эвелин, - Но полагаю справлюсь.
     Она почувствовала как ее желудок снова проваливается. И  инстинктивно
схватилась за движущиеся перила.
     - О, да, - улыбнулся ей Дувик, - Вы отлично справитесь.
     Он конечно решил быть ее большим, сильным покровителем и взял ее  под
руку. Она  ему  позволила.  Данная  ей  инструктором  пилюля  должно  быть
помогла, потому что ее внутренности волновались совсем не так  сильно  как
прежде. И все же когда они сошли с эскалатора и вступили в район  шлюза  с
металлическими стенами, она двигалась на резиновых ногах.  Подо  мной  нет
никакого твердого тела, чувствовала Эвелин,  даже  хотя  видела  кафельное
покрытие  и  его  цветные  полосы  "Велькро"  для  притягивания  подошв  и
облегчения ходьбы. Все равно она чувствовала себя так словно падает сквозь
пустоту. Словно вывалившись из окна.
     Каждые несколько футов в  металлических  стенах  коридора  попадались
тяжелые стальные люки.
     - Весь этот район - серия шлюзов, -  объяснил  Дувик.  -  Причал  для
космических судов всего в нескольких метрах  за  этими  стенами.  Там  они
выгружают пассажиров и груз, принимают груз. Если падение  воздуха  упадет
все эти люки автоматически загерметизируются. Иначе весь этот  сектор  мог
бы потерять воздух... фук! - вот с такой быстротой.
     - Но где же все? - спросила Эвелин. Я думала что это самое  деловитое
место во всей колонии.
     - Так оно и есть, - подтвердил Дувик, - Но это  не  значит,  что  нам
требуются толпы народа. Большую часть работы делают машины и компьютеры.
     Все еще  твердо  держа  ее  под  руку  Дувик  отвел  Эвелин  в  центр
управления космическими  полетами,  темноватую,  жаркую,  тесную  клетушку
набитую полудюжиной техников носивших наушники и сидевших у пультов, глядя
на экраны связи, шепча одновременно в булавки  -  микрофоны  и  выстукивая
команды на сложных клавишах перед ними. Единственное освещение в помещении
исходило от сверхъестественных зелено-оранжевых дисплеев на видеоэкранах.
     Один главный экран господствовал на целой стене. Он показывал во всех
красках  изображение  одного  из  фабричных  коконов,  висящего  в  пустом
пространстве в нескольких дюжинах километров от кокона.  Кокон  раскололся
пополам, аккуратно разделяясь по прямому шву и открываясь словно  раковина
моллюска. Он извергал полностью  собранный  солнечной  энергии,  неуклюжее
скопление металлических рук, сияющих черных солнечных батарей напоминавших
квадратные крылья и микроволновых  антенн  выглядевших  на  взгляд  Эвелин
словно выпученные глаза какого-то гротескного жука.
     - Мон анфан, [мой ребеночек (фр.)] - сказал Дувик перекрывая  гудящую
какофонию космодиспетчеров. - Мне предстоит  отбуксировать  эту  уродливую
штуку к Земле и поместить ее на двадцатичетырехчасовую орбиту Кларка.
     Себе вопреки, зная, что у нее утекает время проскользнуть  в  цилиндр
Б, Эвелин наблюдала как спутник солнечной энергии  медленно  выплывает  из
серебряного фабричного кокона.  Это  было  все  равно  что  наблюдать  как
появляется из яйца какой-то огромный неуклюжий паук.
     Наконец Дувик разбил чары.
     - Я должен облачиться в свой скафандр. Мы гоняем  по  очень  строгому
графику.
     Так же, как следовало бы и мне, молча ответила Эвелин.
     - Я должна возвращаться, - сказала она ему.
     - Вы сами-то ничего, сумеете?
     - Да, спасибо.
     - У вас квартира или вам предоставили собственный дом?
     - Вы можете связаться со мной через  центр  подготовки,  -  осторожно
ответила Эвелин.
     - А, - Он улыбнулся, принимая ее  осторожность.  -  Мне  хотелось  бы
увидеться с вами опять. При нормальной гравитации.
     - Замечательно. Позвоните мне в центр обучения.
     Эвелин вышла из центра управления полетами, с такой грациозностью,  с
какой только могла при слегка  цепляющихся  за  подошвы  сапожек  полосках
"Велькро" и желудке все еще настаивавшем что он падает в мусоропровод.
     Но не обратно к эскалатору ведшему к поезду  метро  и  главным  жилым
районам  колонии.  Эвелин  хотела  найти  кабинку  ездившую   по   трассам
соединявшим два цилиндра колонии.
     Она проверила все люки  по  коридору  с  металлическими  стенами.  На
каждом   люке   имелась   маленькая   отпечатанная    карточка,    носящая
опознавательный код, за исключением последнего люка,  в  конце  ряда.  Его
карточка гласила только: ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.
     Разноцветные  кнопки  электронного  звонка  располагались  сразу  под
карточкой.  Эвелин  попробовала  открыть  дверь  просто  повернув   ручку.
Бесполезно. Люк определенно заперт.
     Оглянувшись через плечо на пустой коридор она сунула  руку  в  карман
комбинезона. Пока  что  все  сделанное  ей  можно  было  объяснить  просто
неведением. Она могла похлопать ресницами такому человеку как Дувик  и  ей
сошло бы пребывание в таких местах где ей находиться не положено.
     Но  если  увидят  это,  так  просто  не  отделаешься.  Эвелин  вынула
скрамблер  размером  с  ладонь  и  приложила  его  к  электронному  замку.
Микрокомпьютеру  внутри  скрамблера  потребовалось   четыре   секунды   на
дешифровку комбинации замка  и  показ  ее  Эвелин  крошечными  светящимися
красными цифрами. Она нажала на кнопки в нужной последовательности. Люк  с
хлопком приоткрылся,  выдохнув  порыв  застоявшегося,  пахнущего  металлом
воздуха.
     С натянутыми нервами Эвелин шагнула в клеть лифта размером с  гроб  и
закрыла за собой  люк.  Управление  лифта  тоже  оказалось  на  замке,  но
скрамблер быстро  расшифровал  его.  Пластиковое  покрытие  над  клавишами
управления распахнулось и она увидела что там только две кнопки помеченные
буквами А и Б. Она нажала на Б.
     И ждала что чего-нибудь произойдет.
     Если кабина лифта и двигалась, то она не могла  этого  заметить.  Она
стояла в этой вызывающей клаустрофобию кабине, с сомкнувшимися вокруг  нее
голыми металлическими стенками и пыталась игнорировать  ощущение  падения,
падения от которого ей не отвязаться.
     Внезапно она сообразила что  плавает  над  полом,  чуть  не  стукаясь
головой о потолок. Подавляя вскипевший у нее в горле жаркий порыв  страха,
она вытянула руки и как можно сильнее уперлась ладонями в стены.  Надежно.
Сделав глубокий вздох, она мало помалу опустилась вниз и  снова  коснулась
сапожками застеленного пола.
     Я не завизжу, приказала она себ