- А Хамуд, этот Тигр, с которым  ты  переговаривалась  -  ты  там,  в
Европе, и встретилась с ним?
     - Когда я впервые встретилась с ним, Хамуд  не  разу  не  выезжал  за
пределы Багдада, - тихо засмеялась она. - Он мнит себя бесстрашным вождем,
но руководил им мой мозг.
     - Но как же ты стала революционеркой? Как все это началось?
     Он почувствовал, как она чуть напряглась.
     -  Это  было  игрой,  дерзкой  игрой.  В  Европе  встречалось   много
интересных людей... и в Париже, и во Флоренции, и  в  Милане.  А  потом  я
отправилась в Рим и  влюбилась  в  прекрасного  итальянца.  Революционера,
очень мудрого и решительного, и старше меня. Ему было по меньшей мере  лет
тридцать. Отец его был революционером, а дед - коммунистом, и  сражался  с
фашистами в Сопротивлении.
     - И поэтому ты тоже стала революционеркой.
     - Не подражая ему, - сказала Бхаджат. - Я не повторяю  других  просто
потому, что они мужчины, а я всего лишь женщина. Отец хотел  бы,  чтобы  я
вела себя именно так, но я - не украшение для какого-нибудь мужчины.
     - Конечно нет.
     - Джованни учил меня - он показал мне, какая я была  избалованная,  в
каком убожестве живут бедняки. Он открыл мне глаза.
     - Поэтому ты присоединилась к нему в его борьбе.
     - Да. Но для  меня  это  все-таки  была  игра.  Я  была  Шахерезадой.
Думается, я хотела, чтобы отец узнал про меня.
     - Но теперь это больше не игра.
     - Да, больше не игра. - И она рассказала ему о Дэннисе,  о  том,  как
архитектора убили по приказу ее отца... из-за нее.
     - Поэтому теперь я уничтожу все, что смогу, из созданного им, - голос
ее сделался холодным и твердым, как сталь. - Все.
     - Включая себя?
     - Это не имеет значения. Мне все равно.
     - Но мне не все равно, - возразил Дэвид.  Затем  он  вдруг  понял.  -
Прошлой  ночью...  в  Новом  Орлеане...  ты  ведь  думала  о  нем,  о  том
архитекторе, так?
     - Да, - едва слышно ответила она.
     - Ты по-прежнему любишь его?
     - Да.
     - Но он умер, - сказал Дэвид. - Нельзя провести всю свою жизнь  среди
мертвых. Твое место с живыми; ты чересчур чудесная, чтобы выбрасывать свою
жизнь.
     Она повернулась к нему и мягко коснулась ладонью его щеки.
     - Ты очень добрый Дэвид. Тебе не место здесь, в этой крови  и  грязи.
Тебе следует вернуться на твой "Остров номер 1".
     - Без тебя ни за что.
     Долгий миг она ничего не отвечала.
     - Вернемся вместе, - настаивал он.
     - Ты не понимаешь.
     - Значит ты любишь Хамуда? - спросил он.
     - Упаси Аллах!
     - Как, по-твоему, - спросил Дэвид, и в горле у него пересохло,  когда
в нем образовывались слова: - Ты можешь полюбить меня?
     - Я... - она поколебалась, а потом замолкла.
     - Я люблю тебя, Бхаджат. Люблю всем сердцем.
     Она молчала так долго,  что  Дэвид  стал  гадать,  а  стоило  ли  ему
говорить ей это. Я ведь люблю ее, дивился он. И был дураком, раз не  понял
этого раньше.
     И тут он сообразил, что она плачет, тихо рыдая в темноте.
     - Извини, - быстро сказал он. - Я не хотел...
     - Нет, - ответила она. - Я не знаю, почему я плачу.  Мне  не  следует
быть такой слабой.
     Она обвила руками его шею и прильнула  к  нему.  Они  снова  занялись
любовью и уснули в объятиях  друг  друга.  Небо  за  окном  побледнело  до
серебристо-серого цвета. Рассвет стал настоящим днем, и солнце карабкалось
к зениту, пока они мирно спали.
     Разбудила их оружейная стрельба.


                                 Меморандум
     Послано: Р. Паскуалем, Полевой отдел в Филадельфии.
     Кому: Дж. Коллинзу, директору полевых операций.
     Предмет: Действия ПРОН в городах.
     Дата: 26 ноября 2008 г.
     Мои рекомендации объявить полную тревожную готовность во всех полевых
отделах и уведомить  о  неминуемом  чрезвычайном  положении.  Национальную
гвардию оставлены  полевым  отделом  Филадельфии  вашими  помощниками  без
внимания. У меня есть веские доказательства того, что  ПРОН  запланировала
всеобщее восстание в городах по всей стране,  намеченное  в  самом  скором
времени. Почтительнейше прошу обсудить этот  вопрос  с  вами  лично  после
уик-энда. Благодарения. Уверен, это чрезвычайно срочно.



                                    29

     Лучшей пушки Франт никогда в жизни не видел. Гладкий  черный,  грозно
поблескивающий металл, ложе, вписавшееся в его  ладонь,  словно  сделанное
специально для него. Короткое дуло кончалось  тупым  гасителем  отдачи.  В
изогнутом, словно банан, магазине содержалось целых сто патронов.
     Этой малюткой хоть деревья руби.
     Франт сидел в кузове пикапа,  дожидаясь,  когда  пробьет  полдень  на
часах крупной страховой компании в нескольких  массивах  дальше  к  центру
города. Он нервно усмехнулся Линялому и Джо-Джо,  сидевшим  вместе  с  ним
среди листьев салата и прочих остатков  на  дне  кузова.  С  этого  пикапа
каждый день продавали овощи и фрукты. Кроме этого дня.
     Они припарковались перед старым грязным  каменным  фасадом  Арсенала.
Там уйма добавочных пушек, вспомнил Фант слова Лео. И к тому же  грузовики
и бронемашины.
     - Да когда же пробьют эти долбаные часы? - проворчал Джо-Джо.
     Наручных часов ни  один  из  них  не  носил.  По  мнению  Франта,  им
следовало спереть несколько штук ради большей  согласованности  нападения,
но Лео им запретил. "Не лямзить, не рисковать.  Попадешься  на  магазинной
краже или на грабеже и упустишь все развлечение".
     Линялый нервно поерзал и провел языком по губам.
     - Может они пронюхали. И не собираются звонить.
     - Прозвонят, - бросил  Франт,  пытаясь  показать,  как  ему  противно
слушать их нытье. - За них можешь не  волноваться.  Они  прозвонят,  и  мы
начнем палить. Только не дергайтесь, когда начнут палить  и  те  парни  из
здания.
     Они в молчании сгорбились в кузове пикапа.  Улицы  вокруг  пустовали.
Тихо, только холодный ветер нес  по  растрескавшемуся  тротуару  бумагу  и
мусор.
     - Теперь уж недолго, - пообещал Франт.
     - А откуда мы знаем, что другие парни там,  где  им  положено?  -  не
отставал Джо-Джо.
     - Мы же здесь, так ведь? Вот и они тоже там.
     - Как же...
     Первый звон полуденного гонга  прогремел,  словно  глас  божий.  Трое
юнцов на мгновение замерли. Франт почувствовал, как у  него  пересохло  во
рту.
     С трудом сглотнув, он похрипел:
     - Пошли!
     Он выскочил из кузова первым, спрыгнув на мостовую с такой силой, что
так  и  врезался  в  асфальт  обутыми  в  теннисные  туфли  подошвами.  Не
оглядываясь, Франт помчался к парадной лестнице Арсенала. Он  слышал,  как
звенят позади него гранатами и патронташами Линялый и Джо-Джо.
     К фасадным воротам. Вот их задача, их первая цель.
     Ворота  представляли  собой  высокую  железную  решетку.  За  ними  в
непроглядной  тени  находился  вход  в  здание  Арсенала.  Внешне  Арсенал
выглядел пустым и неохраняемым. Но Франт-то знал точнее.  Может,  они  там
спят, но они там есть. Множество национальных гвардейцев  на  долгосрочном
дежурстве для поддержки полицейского департамента Нью-Йорка.
     На воротах висел замок. Франт притормозил в нескольких метрах от  них
и выпустил очередь из автомата. Под каменным сводом арки грохот  получился
оглушающим. Полетели  во  все  стороны  рикошетировавшие  пули  и  обрезки
металла. Франт почувствовал, как  что-то  ужалило  его  в  щеку.  Но  цепь
распалась и с лязгом упала. Они толкнули ворота, и те заскрипели на ржавых
петлях.
     - Живо!
     Линялый первый проскочил за ворота и  швырнул  гранату  к  внутренней
двери сплошной стальной стены, вделанной в каменный фасад.  От  сотрясения
всех троих сшибло с ног, но когда Франт  поднял  голову,  то  увидел,  что
дверь приоткрылась, провиснув внутрь. Обернувшись, он увидел,  как  к  ним
бежит через авеню еще дюжина тощих черных ребят... И все  с  автоматами  в
руках.
     - Говорил же я тебе, что они тут! - проорал Франт Джо-Джо.
     Они рванули через открытую взрывом  дверь  и  оказались  в  небольшой
передней. С одной стороны передней шла деревянная перегородка.  По  другую
сторону перегородки стоял на четвереньках толстый парень в армейском хаки.
Должно быть, оглушило взрывом, подумал Франт.
     Линялый завернул за перегородку и дал по гвардейцу  очередь  в  упор.
Пули подняли его с пола и отбросили на каменную стену, превратив гвардейца
в кровавое месиво.
     Тут ввалились и остальные ребята  и  побежали  вверх  по  лестнице  к
казармам, где спали гвардейцы. Франт услышал донесшиеся оттуда выстрелы  и
приглушенное уханье гранаты.
     Вспоминая вдолбленный в  него  план  нижнего  этажа  Арсенала,  Франт
направился по главному коридору направо и  открыл  пинком  дверь  в  гараж
резерва автомашин. Когда то там  была  приемная,  а  несколько  лет  назад
соседские ребята играли там  в  баскетбол.  А  еще  раньше  там  помещался
бесплатный теннисный корт для школьников. А теперь тут стояло четыре  ряда
бронемашин и грузовиков.
     - Прикрой боковую дверь, - скомандовал Франт.
     Джо-Джо дунул к большим дверям гаража. За ними  на  улице  ждала  еще
одна группа ребят. Эти пришли без пушек, на всех просто не хватало, но они
смогут вывести машины, как только попадут сюда.
     Пулеметная очередь сшибла с  ног  Джо-Джо.  Тело  его  проволокло  по
ставшему вдруг скользким от крови цементному полу.
     - Мать твою! - провизжал Линялый высунувшемуся  из  одного  броневика
гвардейцу.
     Линялый  выстрелил  по  нему,  но  пули  безвредно   отскакивали   от
защищавшей  стрелка  брони;  высекая  при  попадании   искры.   Пулеметчик
развернул спаренный двуствольный пулемет в сторону Линялого и  тот  нырнул
за грузовик, когда тяжелые пули принялись рвать бетонный пол и  бухать  по
самому грузовику.
     Франт пригнулся и полупробежал-полупрополз между  двух  рядов  машин,
пробираясь к борту броневика. Подобравшись достаточно близко, он рванул  с
перекинутого через худое плечо пояса гранату и метнул ее  точь-в-точь  как
навесной баскетбольный мяч с центра площадки.
     Смертельное черное яйцо описало дугу и угодило в открытый люк, откуда
стрелял пулеметчик. Франт даже  увидел  пораженное  выражение  его  белого
лица, когда граната лязгнула у его ног. Затем  раздался  мощный  грохот  и
взвился столб дыма.
     Линялый пытался вставить в автомат новый магазин  и  что-то  лопотал,
возясь с ним, по лицу его струились слезы.
     - К двери! - заорал Франт, бросаясь обратно тем же путем,  каким  они
пришли, - Открой же долбаную дверь!
     - Джо-Джо... Ему каюк.
     - Неважно! Он готов парень! К двери!
     Линялый неверными шагами направился к двери,  а  Франт  тем  временем
выбрался в коридор,  ведший  обратно  к  главному  входу.  Если  гвардейцы
вынудили других ребят отступить вниз по лестнице, то его задача удерживать
гараж, пока водители не угонят все грузовики и бронемашины.
     В этих броневиках не должно было быть никаких беложопых, бушевал  про
себя Франт. Этот сукин сын наверное был какой-то чокнутый, работал,  когда
ему полагалось быть наверху.


     Из своей штаб-квартиры в подвале "Плазы" Лео следил за ходом битвы по
двойному ряду из  семидесяти  двух  видеофонов.  Над  каждым  видеоэкраном
склонился оператор, передавая приказы  или  быстро  записывая  поступающие
донесения об обстановке. Лео расхаживал взад и  вперед  по  проходу  между
видеофонами,  хватал  микрофон,   когда   считал   нужным   поговорить   с
помощниками.
     Все шло намного лучше, чем он надеялся. Город был полностью  захвачен
врасплох, спящим. В их руки перешли  все  Арсеналы  Национальной  гвардии,
кроме двух. Большинство полицейских  участков  захвачены  или  уничтожены.
Резиденцию мэра взяли, а потом сожгли дотла,  когда  узнали,  что  мэра  с
супругой там нет. Где они никто не знал.
     Комплекс зданий в  центре  города  оказался  более  крепким  орешком.
Полицейская штаб квартира была настоящей крепостью, и легавые  отбивались.
У кого-то хватило ума попросить по радио о подмоге. Но  внимательно  следя
по видеоэкранам, Лео увидел, что мосты и туннели, связывающие Манхэттен  с
остальным городом, либо заблокированы, либо удерживаются его войсками.
     Ладно, подумал он. Мы сможем удерживать Манхэттен пару деньков.  Пока
не иссякнут продукты. А потом разобьемся на мелкие группы,  и  пусть  себе
регулярная  армия  врывается  сюда.  Когда  она  ворвется   расплачиваться
придется круто. Всякому с черной мордой достанется по первое число.  Но  к
тому времени ей тут мало чего останется, это уж наверняка.
     Он шел по проходу, поворачивая голову из  стороны  в  сторону,  чтобы
видеть все экраны. На каждом из них разыгрывались сцены напоминающие ад.
     Библиотеку на Сорок второй улице охватило ревущее пламя, из  разбитой
крыши вырывались языки огня высотой в пять-десять  футов  и  валили  клубы
густого черного дыма. Кто-то снес  выстрелом  головы  одного  из  каменных
львов перед входом с  Пятой  авеню.  Статуя  лежала  там,  обезглавленная,
почерневшая, окруженная морем  каменных  осколков.  По  улицам  с  воплями
метались толпы ошеломленных, охваченных паникой людей, скребясь в двери  в
поисках  безопасного  места.  Таких  мест   не   существовало.   Партизаны
перестреливались с полицейскими и национальными гвардейцами повсюду  -  на
тротуарах, на улицах, на жалких коричневых  холмиках  Центрального  парка.
Черные юнцы вышибали окна, поджигали автобусы, ломали мебель и выбрасывали
ее из квартир.
     Филиал Всемирного Правительства на бывшей площади ООН уже выпотрошили
и  подпалили.  Кто-то  накидал  туда   коктейлей   Молотова   (бутылок   с
зажигательной смесью).
     В одном-двух местах черные стреляли в других черных. Объединенные Лео
в  единую  ударную  силу  уличные  банды  уже  распадались,  старые  счеты
вспыхнули с новой силой, когда ожидаемое сопротивление  беложопых  рухнуло
намного раньше, чем они предполагали. Сегодня ночью их будет не  удержать,
подумал Лео. Сегодня нежелательно быть белой девахой. А Дэвид и Бхаджат из
своего окна отеля следили за коротким внезапным боем, вспыхнувшим на Пятом
авеню. По авеню несся визжащий одинокий полицейский  броневик,  а  за  ним
гнались еще четыре машины. Броневик вильнул, потеряв  управление,  налетел
на тротуар и врезался в угловой магазин.  Из  обломков  вылезли,  шатаясь,
двое полицейских, а другие  машины  тем  временем  въехали  на  тротуар  и
окружили их. Из машин высыпало чуть ли не с  дюжину  юнцов.  Один  из  них
бросил что-то в разбитый полицейский броневик, и его охватило пламя. Обоих
полицейских сшибло взрывом на асфальт, одежда на них внезапно  загорелась.
Остальные окружили их и смотрели, как они горят.
     Бхаджат закрыла руками уши. Дэвид прижал ее к своей груди. Но она все
равно слышала крики. А Дэвид не мог оторвать глаз от этой сцены.


     Я не зареву и не побегу, говорила себе Карен Бредфорд, сжимая карабин
и пригнувшись за стальным паребриком.
     Неотличимая в  своем  оливково-желтом  обмундировании  и  пластиковом
шлеме от других  национальных  гвардейцев,  Карен  чувствовала,  как  туго
натянуты все нервы ее тела.
     Нет  ничего  хуже  ожидания,  говорила  она   себе.   На   тренировке
предупреждали об этом. Ожидание хуже всего остального.
     В десяти метрах впереди нее сидел пригнувшись, Джой Ди  Нардо,  следя
из под шлема за мостом.
     Он обернулся и усмехнулся ей через плечо.
     - Как дела, Блондиночка?
     - Отлично. Ты следи себе, за чем тебе положено, - отрезала Карен.
     В  отряде  насчитывалось  четыре  женщины.   Солдаты   по   выходным.
Национальная гвардия. Им даже не полагалось работать по праздникам.  Но  в
полдень рано их вызвали, и к двум они уже были в мундирах, в грузовиках, и
сержант вкратце объяснил им, как рвануло говно.
     - Мы удерживаем Куинс и деремся за Бруклин, - сообщил им  сержант.  -
Манхэттен, похоже ихний.
     Дежурившая часть произвела контратаку и отбила  у  черных  мятежников
мост Пятьдесят Девятой улицы. Часть Карен поставили удерживать  мост,  так
как отбившие его гвардейцы понесли в  том  бою  слишком  кровавые  потери,
чтобы устоять без подмоги.
     - Никого не пропускать по мосту ни в каком  направлении,  -  приказал
сержант, - если по нему не двинется армия или национальная гвардия.
     Поэтому они скорчились тут и напряженно ждали. Карен жалела, что  при
ней  нет  чего-нибудь  помощней  карабина  с  одной  обоймой  на  тридцать
патронов. Макс и  Джерри  сидели  у  крупнокалиберного  пулемета.  Гранаты
сержант оставил в запертых ящиках в грузовике. "Я скажу вам, когда они нам
понадобятся, - побурчал он. -  И  чтобы  никто  из  вас,  разгильдяев,  не
вздумал взрывать мост Куинсборо, если я не дам команду".
     Ничего не происходило. Ранее они услышали несколько выстрелов, видели
кое-где дым. Но теперь, когда Карен устало осела и опустила свой худощавый
зад на холодное цементное покрытие, она не  видела  и  не  слышала  ничего
необычного.
     За  исключением  того,  что  город  сделался  абсолютно  неподвижным.
Никаких машин на мосту. Не грохотало  никаких  пересекавших  мост  поездов
подземки. Никакого уличного движения, нет даже пешеходов.
     Город словно опустел. Ряд за  рядом  массивных  бездомных  зданий  со
слепо пялящимися  окнами.  Словно  растянувшийся  на  много  миль  большой
сказочный замок.
     Карен   смотрела   неподвижным   взглядом    на    воды    Ист-Ривер,
загипнотизированная почти до дремоты их бесконечным, постоянным  течением,
когда Ди Нардо крикнул:
     - Едут по верхнему уровню!
     - Тише ты, - цыкнул на него сержант.
     - Но я слышу как они едут там! Кто-то ведет там машину! Я слышу ее!
     - На верхнем уровне стоит пара отделений, -  сказал  сержант.  -  Ты,
засранец, беспокоился только об этом уровне. Делай свое дело и держи  язык
за зубами.
     Ди Нардо недовольно покачал головой.
     По скату выкатила на главный проезд моста бронемашина.
     - Вот что это такое, - сказала Карен. - Вот ее то ты и слышал. -  Она
с облегчением усмехнулась Ди Нардо.
     Это был большой, с массивными шинами, неуклюжий  бронетранспортер,  с
установленным наверху спаренным пулеметом на турели.  Кабину  водителя  со
всех   сторон   защищала   броня,   смотрел   он   только   сквозь    щели
электрооптического перископа. На окрашенном  в  песочно-коричневый  темный
цвет капоте выделялась белая пятиконечная звезда.
     Бронетранспортер   остановился   перед   припаркованным    грузовиком
отделения. Карен расслышала как скрипнули его тормоза, приглушенно  взвыла
в тишине турбина останавливающегося двигателя.
     Сержант поднялся на ноги и подошел к броневику.
     - Какого черта вы едете туда? Мы были здесь...
     Очередь спаренного пулемета оборвала его на середине  фразы.  В  лицо
Карен полетела кровь и мясо. Она услышала чей-то пронзительный крик - свой
- и все стволы отделения принялись палить.
     Карен видела как спаренный пулемет медленно ведет стволами мимо  нее,
в то время как пули свистят и  отскакивают  от  брони.  Она  на  мгновение
уставилась в два пустых глаза. Затем они миновали ее и  открыли  огонь  по
грузовику. Тот взорвался, охваченный пламенем.
     Из бронетранспортера выскакивали люди. Не солдаты,  не  гвардейцы,  а
юнцы. Стреляя из автоматических винтовок и автоматов.
     Джой Ди Нардо выдернулся из-за перил, с кровавой  вмятиной  там,  где
полагалось быть лицу. От куда-то вылетела граната, и  Карен  услышала  как
позади  нее  стреляет  быстрыми,  отрывистыми  очередями  крупнокалиберный
пулемет.  От  броневика  отскакивали  искры,  но  несколько  черных  юнцов
полетели на мост, словно бескостные куклы.
     Из-за дыма и слез она ничего не видела. В ушах у нее звенело. Магазин
ее карабина опустел, и она сообразила, что уже несколько секунд  давит  на
спусковой крючок, но ничего не происходит. Пригнувшись пониже  и  оставляя
между собой и звякающими, жужжащими пулями и