был долгий, мучительный процесс принятия решения  о  разводе.
Точку поставила старшая дочь, ей было тогда 15 лет, она  сказала:  "Если  не
разведешься - я уйду". Я поняла, что  мой  ребенок  мне  дороже,  чем  любые
другие соображения. Но все равно так переживала,  что  похудела  до  45  кг,
бесконечно принимала таблетки. Потом, когда развелась,  сразу  набрала  вес,
по-моему, даже похорошела. И подумала: какой же глупой я была! Да кому какое
дело!
   - Скажи, Ира, а теперь... Неужели одна?
   - Замуж пока не вышла. Думаю, что вряд ли это случится,  хотя  зарекаться
не буду. Два человека соединяют свои судьбы тогда, когда они не представляют
жизни друг без друга. Как  только  исчезает  эта  ежедневная  потребность  в
другом человеке - я считаю, что честнее и лучше для обоих -  развестись.  Не
мучить ни себя, ни детей. Если  бы  у  меня  перед  глазами  не  было  таких
глубоких,  сильных  отношений,  как  у  родителей,  может  быть,  я   бы   и
примирилась. Ведь как только люди не  живут!  Такой  же  союз,  как  у  моих
родителей, брак от Бога, это, видимо, редкость.
   - А терпела-то чего?
   - Сама себе удивляюсь. Наверное, потому, что нас  так  воспитывали.  Если
муж - то уж до гроба. Издержки прошлого? Не знаю.
   - Снится мама?
   - Почти каждую ночь. Может, снится  потому,  что  мы  не  поговорили  как
следует на прощание. Она ведь была в коме. Дома,  там,  где  она  сидела  за
обеденным столом, за ее спиной стоял столик. Сейчас на  нем  -  ее  портрет,
маленькая иконка Святой Раисы и живые цветы. Каждый день мы зажигаем свечку.
Мы не тронули ничего в ее кабинете. Вещи раздали, но  не  все.  Оставили  ее
любимые и те, которые особенно любил папа.
   - Как материально вы себя чувствуете?
   - Нормально, спасибо папе. Он хорошо зарабатывает лекциями, книгами.
   - Вы сейчас живете в Москве или Подмосковье?
   - Переехали к папе на дачу за город. Это километров 30 от Москвы. На этой
даче мы жили с 80-го по 86-й год. После нас  в  ней  жил  Борис  Николаевич,
после него -  еще  кто-то,  потом  никто.  Мы  вернулись  туда  сразу  после
отставки. Дача давнишняя, бетонная, построена, наверное, лет  35  назад.  Но
место хорошее, вокруг зелень. Здесь папа может прогуляться.  В  городе  ведь
просто так на улицу не выйдешь. Тут же  окружат  люди.  Кто-то  ругается  на
жизнь, кто-то жалуется на власть, кто-то благодарит за что-то, кто-то что-то
спрашивает...

   P.S. Когда я бываю на Западе, то меня  часто  спрашивают:  "Как  вы  себя
чувствуете, будучи дочерью такого великого человека!" У  меня  ответ  всегда
очень простой: я ощущаю себя дочерью. Если я начну подзаряжаться  мыслями  о
собственном величии или думать о какой-то собственной  исторической  роли  -
это будет очень смешно, если не глупо. На самом деле даже великому  человеку
в жизни нужны просто близкие люди. А не те, кто ходит следом, фиксирует  его
слова и поступки, думает над его ошибками. Это вообще кошмар, тогда  и  жить
не захочется.

   Образ жизни дочери президента, узнаваемость - тяжелейшее бремя в жизни. Я
не хочу его нести. И нынешнее ощущение внутренней свободы,  которое  ко  мне
пришло после отставки отца, я не променяю ни на какие блага.
   Ирина ВИРГАНСКАЯ
   Мама умерла в 2.55 утра 20 сентября. Недавно стала ночью вспоминать  этот
день и обнаружила странную вещь. Я помню  все,  когда  и  как  она  умирала,
каждую деталь - и не помню ничего после ее смерти до  самого  вечера  20-го.
Это какой-то кошмар. Все стерто...
   "Аргументы и факты", № 7, 2000 г.
   Екатерина ДЕЕВА
   Непотопляемый
   Над столом Михаила Горбачева висит один-единственный портрет. Не  Ленина,
как это было некогда в горбачевском кабинете в Кремле, не Путина  и  уж  тем
более не Ельцина. Портрет  Раисы  Максимовны.  Пережив  чудовищную  душевную
боль, Горбачев нашел силы работать...
   - Михаил Сергеевич, после ухода Раисы Максимовны казалось, что Вы  больше
не вернетесь к политике...
   - Первое мое желание было закончить все и не жить... Но дочка,  внучки  -
это было бы с моей стороны предательство по отношению к ним.  И  Раисе...  Я
получил на днях от одной женщины кассету с песней, которую она  написала.  С
такой космической музыкой и со словами, как будто  со  мной  ведет  разговор
Раиса: "Жизнь продолжается". <...>
   Когда-нибудь я напишу книгу о Раисе Максимовне...
   "Московский комсомолец", 18 августа 2000 г.