.
     - Та-ак, - задумался я, - а что тебя в этом обеспокоило?
     - Насколько я понял из твоих  дневников,  Иван  обладает  не  меньшей
астральной силой, нежели Магистр, Остап Моисеевич.
     - Это верно, и я начинаю понимать, что ты  хочешь  этим  сказать,  ты
имеешь в виду, почему он мне не поможет освободиться от летаргии?
     - Разве для него сложно?
     - Для него труда нет, но это сложность моя, я ее сложил. А вот насчет
того, что я был под постоянным присмотром Ивана, я не ожидал узнать.
     - Так ты ничего не знал? - удивился Божив.
     - Нет, я  в  самом  деле  ничего  не  знал,  -  сказал  я  и  немного
призадумался, проговорил вслух, словно для самого себя,  -  это  нехорошо,
Иван... получается неправда... Да-а... Но почему?
     - Сергей!
     - Что? - тут же опомнился я.
     -  Не  исключено,  что  тело  этого   кооператорщика   скоро   начнут
разыскивать.
     - Я в этом не сомневаюсь... Его семья, товарищи по  фирме,  вскорости
они и в самом деле заподозрят исчезновение, потому я сегодня и здесь.
     - Нет. И это тоже, но... есть еще и другие обстоятельства.
     - Какие же?
     - Скажи, ты был у Наташи?
     - А ты откуда знаешь?
     - "Сказка о любви".
     - Вот оно что... Наташа догадалась?
     - Нет, совершенно случайно ее прочел один товарищ твоей мамы, друг ее
детства, он криминалист, Алексей Константинович...
     - Понятно.
     - Свеженаписанная рукопись была датирована прошедшими годами.
     Заострилось молчание...
     - Наташа тоже знает? - обратился я к другу.
     - Она не знает... С ней вообще творятся непонятности.
     - В каком смысле?
     - Если бы не обстоятельства времени, я бы вообще мог сказать, что она
бредит одержимо печалью разлуки с тобою.
     Меня это заинтересовало.
     - Что ты имеешь в виду под обстоятельствами времени? - осведомился я.
     - Небольшая  загвоздка  вышла,  и,  честно  говоря,  я  сам  виноват;
поспешил, необдуманно поступил: Наташа приходила сюда, в кинотеатр, совсем
недавно, и в это же самое время, как выяснилось, она была дома.  Здесь,  в
кабинете, она почему-то ожидала встретить тебя и выглядела, мягко  говоря,
в растерянном ужасе, если не сказать безумно,  и  эти  обстоятельства  уже
известны твоей маме.
     - Спасибо, Юра, я постараюсь со всем этим  разобраться.  Конечно  же,
тебе было бы лучше не выставлять Наташу перед мамой...
     - Извини, но я сам испугался и потому поспешил.
     Теперь снова на некоторое время мы замолчали...
     - Кое-что я  у  тебя  хотел  уточнить,  Сережа,  -  сказал  Божив.  Я
отзывчиво посмотрел другу в глаза. - Скажи, Созерцатель... кто это?
     - В двух словах будет сложно объяснить даже то, что  мне  известно  о
нем, поверь, не все пока доступно и мне, но прежде... откуда  ты  об  этом
узнал?
     - Магистр сказал, что по  разрешению  Созерцателя  было  не  допущено
помешать Ивану тебе помочь.
     - Так, еще одно то, о чем я не  знал.  Хорошо,  с  этим  я  тоже  сам
разберусь... - сказал я, немного подумал и повторил: - Созерцатель, - и  я
оживился, - это некое существо, насколько  я  понимаю,  обладающее  мощным
источником Космического Сознания, ему подчинены все и все, но,  в  отличие
от Бога, он является как личность... Пожалуй, больше  сказать  я  пока  не
могу, разве что добавить последнее: Созерцатель ни на чьей стороне.
     - Знаешь, Сережа, - резко вдруг поменял тему разговора Божив,  -  мне
кажется,  хорошо  было  бы,  если  бы  ты  навестил  Наташу  и  постарался
объясниться. Думаю, что я смогу тебе в этом помочь.
     Это меня тоже мучило и озадачивало, и потому в несколько  минут  я  и
Юра оговорили вопрос и некоторые детали моего посещения Наташи.
     Вскоре приблизилось самое главное, наступило время прощаться.
     - Теперь, - сказал  я,  и  в  моем  голосе  прозвучали  нотки  итога,
интонация окончания,  -  нам  пора  завершать,  ты  сейчас,  Юра,  снимешь
телефонную  трубку  и  вызовешь  "скорую  помощь",  -  Божив  слушал  меня
внимательно, - объяснишь врачу, что с посетителем кинотеатра, то  бишь  со
мной, случилась неприятность, подозрение на помешательство. Остальное беру
я на себя, постараюсь оправдать предполагаемое директором кинотеатра.
     - Ясно, - печально отозвался Божив.



                                  ПОЖАР

     Только что спеленутого в рубашку для буйных сумасшедших  председателя
кооператива утащили из кинотеатра на носилках в  машину  "скорой  помощи":
огрызнулась  захлопнутая  дверца  медицинского  автомобиля,   на   секунду
буксанув на месте от резкого  газа,  взвились  колеса  на  своих  осях  и,
перешептываясь с асфальтом,  унесли  в  кузове  здравоохранения  очередную
жертву на лечение.
     Божив еще оставался стоять на ступеньках, прочно задумчивый с виду, а
внутри его сосредоточенность суетилась, и  ей  трудно  было  остановиться,
каждое мгновение все новые чувства Юрия Сергеевича отказывали ей в приеме.
Молниеносное  изменение  произошло  в  болевых  точках   психики   Божива,
ущемленные случившимся, они наперебой напоминали о себе.
     Солнце уже отвисало на небе  за  полдень,  но  его  откровенная  жара
продолжалась, и жесткий свет его впивался в глаза...
     Неожиданно из-за кинотеатра стремительно подрулил к  Юрию  Сергеевичу
мотоцикл с коляской, в седле сидел Дубинин,  он  тут  же  умертвил  мотор,
отключив зажигание, и Божив не видел,  как  из-за  того  же  угла,  откуда
только  что  объявился  участковый  милиционер,  пришпоривая  три  колеса,
выглядывала в пол-лица Марина Ивановна.
     - Так, Юрий  Сергеевич,  что  здесь  происходит?  -  бойко  заговорил
Василий Васильевич, спрыгивая  с  подножки  мотоцикла  на  асфальт.  -  От
сообщников избавляемся или как? Что молчите?
     -  Извините,  но  вы  еще  не  уступили  мне  место  для  ответа,   -
определилися Божив.
     - Кого забрали, почему?
     - А я откуда знаю.
     - Как же так, не знаете?
     - Нет, не знаю.
     -  А  разве  этот  толстячок,  которого  увезли,  не   ваш   товарищ?
Взбунтовался, хотел вас выдать?
     - Ну вот, видите, вы сами все знаете...
     - У меня служба такая: глаза и уши по всему  поселку  расставлены,  и
каждый шорох таких, как вы, Юрий Сергеевич, в особую тетрадку записан.
     - Ну ладно, хватит театральных  подмостков.  Во-первых,  толстячка  в
товарищах никогда не имел - для меня он случайный посетитель, а во-вторых,
мне уже начинает надоедать ваша назойливая подозрительность, а в  третьих,
вам знакомо такое понятие, как "презумпция невиновности".
     Дубинин  немного  помолчал,   словно   припоминая,   что   же   такое
"презумпция".
     - Я же все равно выясню,  кто  это  был  и  зачем,  -  сказал  он,  -
чистосердечное признание смягчит обстоятельства вашего дела.
     - Постойте, какого дела?
     - Вашего, товарищ Божив.
     - Ошибаетесь, Василий Васильевич, пока ничего не доказано,  это  ваше
дело, а не мое.
     Участковый злобно запнулся, подыскивая необходимые слова, а Божив тем
временем было собрался возвратиться к себе в кабинет  и  сделал  уже  пару
шагов по направлению к входной двери.
     - Вы что же думаете, вы уходите,  а  я  остаюсь?  -  окликнул  Божива
участковый. - Мы вместе проследуем к вам в кабинет.
     Теперь Божив сидел за своим рабочим столом  и  равнодушно  смотрел  в
лицо Дубинину.
     -  Будьте  добры,  я  подожду,  -  говорил  тот,   -   напишите   мне
объяснительную записочку по поводу сегодняшнего происшествия,  связанного,
как вы изволили выразиться, со случайным посетителем.
     Неторопливо, небрежным почерком Божив письменно объяснил  участковому
недавнее  событие,  и  Дубинин  внимательно  освоил   их,   прочитывая   и
перечитывая слова, останавливаясь призадуматься на запятых и точках.
     - Хорошо, - скоро сказал он, - я присовокуплю это к делу, - но  я  не
сомневаюсь, что вы подписали себе еще лишние годики.
     - Как же вам хочется меня посадить, Василий Васильевич.
     - Не посадить, а посадить на место, - сказал  участковый,  и  тут  же
внутренне  возгордился  и  обрадовался  собственной  удачливой  находке  в
словесах. "Мы тоже не лыком шиты", - подумал он.
     И тут  Божив  как-то  хладнокровно,  чисто  созерцательно,  в  единое
мгновение,  когда  ненадолго  прикрыл  глаза  ладонью,  увидел   необычную
картину. Участковый и Марина  Ивановна,  искаженные  страхом,  выглядывают
из-за увесистых фасадных колонн кинотеатра на площадь Лесного поселка, а у
самого кинотеатра стоит мотоцикл, объятый огнем. И  Божив  не  успел  даже
разобраться, проанализировать: то ли он это захотел увидеть сейчас, то  ли
это видение пришло откуда-то само внезапно, и  он  всего  лишь  подсмотрел
его.
     Почитав объяснительную  и  уложив  ее  в  толстенную  папку,  Дубинин
распрощался с  Юрием  Сергеевичем.  Вскоре  Юра  услышал  страшные  вопли,
душераздирающее "караул!", оно ворвалось в малое фойе с улицы и зависло  в
кабинете. "Что за чертовщина?" - подумал Божив и поспешил выяснить  в  чем
дело.
     Когда Юра вскочил на ступеньки, то происходившее на площади  поразило
его: от мотора мотоцикла полыхал огонь, и уже начинал облизывать бензобак.
Справа от Юры за колонной стоял участковый, слева,  тоже  за  колонной,  -
уборщица Марина Ивановна, видимо, она и возопила только что о помощи.  Оба
они, словно ожидая взрыва гранаты, которую только что бросили на  площадь,
в  одну  секунду  выкрикнули  в  сторону  директора:   "Назад!",   "Сейчас
взорвется!" - наспех  накладывая  на  себя  изломанные  кресты,  причитала
Марина Ивановна.
     Не раздумывая ни на одно движение, ни на единое замирание  на  месте,
Божив устремился к  ящику  с  песком,  что  находился  в  малом  фойе  под
лестницей, на второй этаж кинотеатра, там он набрал  полное  ведро  песка,
промелькнул  мимо  перепуганных  за  колоннами,  подбежал  к  мотоциклу  и
пригорошнями стал засыпать огонь. Через пару минут огненные языки  обмякли
под песком и, едва просачиваясь через него, совсем угасли.
     "Что же это было? - подумал Божив.  -  Я  беззаботно  увидел  картину
пожара, сидя в кабинете, и скоро забыл о ней, но явь повторила  увиденное,
напомнила о нем".
     Все отражается в чувствах, увиденное без чувств  напоминает  о  себе,
если о нем забыли, дабы опять же все-таки отразиться в чувствах.



                                   КТО?

     Надежды Михайловны дома не было. Вместе со  своей  крохотной  внучкой
она ушла в гости к одной из своих многочисленных подруг.
     Наташа, озадаченная пространством тишины и  беззаботности,  сидела  в
кресле в комнате свекрови и откровенно беззвучно плакала. Так  уж  устроен
человек,  у  каждого   найдется   причина   неожиданно   опечалиться   или
порадоваться на любой момент своей  жизни:  все  зависит  от  того,  какая
картинка его жизни вспыхнет в памяти, и даже не важно прошлое или  будущее
- все помнится, и то, и другое, то, откуда мы идем, - прошлое, то, куда мы
идем, - будущее, и если повернуть обратно, то прошлое поменяется местами с
будущим, вот мы и ходим, и живем в пространстве нашей памяти.  Направление
нашего движения! Будущее и прошлое разделено сущностью  нашей,  суть  есть
единое целое...
     Два электрических звонка, словно два пронзительных штриха, подытожили
Наташино одиночество на текущий момент, и откуда раздались  они,  эти  два
звонка, из прошлого или будущего...
     Наташа вышла в прихожую открыть дверь.
     На пороге стоял Божив.
     - Здравствуй, Наташа, - сказал он, непосредственно улыбнувшись.
     - Здравствуй... Юра, - замедленно произнесла Наташа, утирая припухшие
глаза ладонями.
     - К тебе можно? - робко поинтересовался Божив. - Ты одна?
     - Да, заходи.
     - Ты что, плакала?
     - Есть немножко, но это так, навеянная печаль, до  нее  всегда  рукой
подать. Проходи сюда, в комнату Надежды Михайловны.
     Юра прошел  в  предложенную  комнату  и  тут  же  присел  на  краешек
разобранной кровати, у  него  слегка  подрагивали  пальцы  рук,  и  Наташа
заметила, что Боживу как-то неуютно: то ли он почему-то смущался,  что  не
замечалось ранее за ним, то ли что-то скрывал.
     - Ты будешь чай или кофе? - поинтересовалась Наташа.
     - Присядь, пожалуйста, рядом со мной. - И  Наташа,  собравшаяся  было
выйти на кухню, остановилась и своим задумчивым  взглядом  отыскала  глаза
Божива, которые он несколько мгновений  прятал  от  нее,  делая  вид,  что
рассматривает свои ладони.
     - Присядь... пожалуйста, - повторил Божив.
     Наташа села рядом с Юрой.
     - Что с тобой? Ты что-то хочешь мне сказать? - заботливо сказала она.
     Пронеслось несколько мгновений, и неожиданно Юра крепко обнял  ее  за
плечи.
     -  Что  ты?  Я  не  понимаю  тебя,  -  шептала  Наташа,  а  Юра   уже
многочисленными поцелуями ласкал ее шею и вскоре уловил  ее  губы.  Лаская
Наташины груди, он опрокинул ее на кровать,  Наташа  протестовала,  но  не
могла сопротивляться.