Нарушающих вечный покой.

Встрепенулись с полей райских птицы
Облаками из тысячи роз;
И тревожную песнь напевая,
Улетели от яростных гроз.

Зашумели от ветра дубравы,
Мрак и пламень над ними гудит,
Черной тучей и яркой звездою,
Дух зари к своей цели летит.

Вот упал, выжег черное место
На цветущей и мягкой траве,
И колено склонил перед девой,
Что сидела в прохладной росе.

"-О ты, чудо небес, дорогая;
Знай, что нет тебе равной красы,
Этот мир и творца его зная,
Пред тобой я склоняю мечты.

Пред тобой лишь одной на колени,
Я в смирении, в страхе паду;
Для тебя, для одной мир взлелею,
Вечный пламень у бога возьму!

Мы всегда будем вместе отныне,
Ты и я, будем вечно парить,
И тебе, о прохладная фея,
Я огнистый цветок отдаю!"

И он выдрал из самого сердца,
Из глубин негасимой души,
Часть нетленного к воли стремленья,
Часть своей необъятной любви.

Лишь на миг страхом вспыхнули очи,
В коих хладом бил чистый родник,
Когда вихрь, волненье пророча,
К ее пальцам воздушным приник.

"О, мой друг. - птичьей трелью повеял,
И цветком в зимней стуже воспрял,
Ее голос средь бури круженья,
Среди пламени храмом восстал.

"О, мой друг, о несчастный безумец,
В твоей страсти нет высшей любви,
Ты желаешь украсть мою душу,
Гневный сын самой первой зари.

Не в объятьях, не в реве горенья,
Нету мира и нету любви;
Лишь одно вижу я вожделенье,
Вместо чистой прохлады воды.

Ты не любишь, а только лелеешь
В своем сердце нетленный костер,
И своим бесконечным стремленьем,
Ты в горенье весь мир бы увлек.

Посмотри на меня - я в покое,
Всей душой вместе с птицей пою,
Я люблю этот сад и не тлею,
А спокойной водою живу.

Так зачем же мне рваться куда-то?
И лететь среди огненных брызг?
Создавать, ненавидеть, влюбляться,
Когда здесь бьет холодный родник?

Мир уж создан, к чему же стремиться?
Бог ответом тебя исцелит,
Здесь, в спокойных чертогах нет тленья,
Так спокойный мне сон говорит.

О, смири же свой пыл, неразумный,
Сын горячей, бордовой зари,
Стань покорным, и вместе с цветами,
Ты спокойную песнь сочини.

Не стремись мир из страсти построить,
Познавай уже созданный мир,
Вместо из сердца выдранной боли,
Принеси луговые цветы..."

"Нет! - взметнулось могучее эхо,
Дрогнул сад, поломались цветы:
"Ты узнаешь всю прелесть горенья,
В твоем сердце зажгутся мечты!"

Прорычал, черной тенью метнулся,
Над лугами, холмами крича,
Гневный дух - он замыслил подняться,
На хоромы святого отца.

И в просторах межзвездных от мчится,
В темноте, где ни зла ни добра,
И не в силах в мечты его влиться,
Беспросветного холода мгла.

"Я вернусь - он пылает звездою. -
Я создам новый мир для тебя,
И для всех, и для всех я открою,
Радость жить, новый космос творя!"

Вот и мать его светом одета,
В теплый саван морей кружена,
И горит, словно райское эхо,
Серебристых полей тишина.

Нет ни рева, ни черной пустыни,
Над которой когда-то летал,
Поглощая кровавые вихри,
И всю правду постигнуть желал.

И повсюду моря золотые,
Льются песни соцветий лесных,
И летят над горами младыми,
Стаи белых ветров кружевных.

"Братья, сестры! - взревел черной тучей. -
Вы, рожденные первой зарей,
Поднимитесь из сладкого улья,
И услышьте мой клич огневой!

Поднимайтесь из жерла вулкана,
Из пучины взметайтесь морской,
Из глубин задремавшего сада,
Поспешите скорее за мной!

Ведь не долго пробыл я у бога,
Здесь же, вижу, минули века;
И забыть уж успели вы годы,
Когда вас породила заря!"

Вот из недр вулканов восходят,
Из пучины летят водяной;
Из покоя заснувшего сада,
Поднимается дух боевой.

Вот драконом огнистым сложился,
Сын зари, жаром пышет из глав.
А вокруг него крыльями машут,
Те, кто взмыли из сладостных трав.

Им не надо речей - своим взглядом,
Пробуждает в них волю дракон,
И от сонной земли звездопадом,
Движет жаждой пылающий рой.

Им не надо речей - они знают,
Все, что знает огнистый дракон,
Ведь и в каждом из них полыхает,
Пламень вечной и жгучей мечтой.

Вот пред ними средь звезд уж мерцают,
Стены тихой, печальной красы,
И из врат золотистых навстречу,
Им несутся святые полки.

Их так много, как звезд над землею,
Каждый светлой любовью горит,
Каждый меч из сияющей веры,
На златого дракона летит.

Впереди всех архангел могучий,
В нем галактикой сердце кружит,
И звон сердца, как солнце, могучий
В бесконечных просторах летит.

"Так ли ты, сын зори своенравный,
Отвечаешь на нашу любовь?!
Так ли ты, сатана окаянный,
Платишь богу за светлую мощь?"

"Знай же ты, о раб бога бесправный,
- отвечает ему "окаянный". -
- Что падет этот город бесславный,
В ярком свете грядущей зари!" 

"Не бывать! Мир любовью построен!
Все уж создано, пламя горит,
Не видать тебе храма творенья,
Ты, ведь, даже не смог полюбить!"

И сошлись между звезд, средь галактик,
В бесконечных глубинах миров,
Две стихии, одна - пламень яркий,
А другая - спокойствия миг.

Завывают небесные вихри,
Звезды, словно росинки дрожат.
С громким воем просторы пронзая,
Духи бурь в эту битву спешат.

Многоглавый дракон, пыша светом,
На соцветие рос налетал,
И в безумном кружении этом,
Час горенья для ангела стал.

И дрожат молодые созвездья,
От победного вопля зари -
Победитель в безумном стремленье,
На небесных созданий летит.

Пред вратам златыми боренье,
Перемешаны в битве тела,
И ревут, разрываются в тени,
Многих братьев огнистых тела.

Снова в битве с пылающим жаром
Сын зари - беспрерывно ревет,
Разрывает архангелов малых
И не ведает кто восстает.

Тот могучий небесный кудесник,
Обращенный им кружевом в прах,
Снова светом печальным пестреет,
И меч острый сияет в руках.

Вот у врат уже кружит стоглавый
Бьет и пламенем звездным крушит,
Завывает и рвется в стремленье,
Тот, в ком жажда все время горит.

"Я изжег твое чистое войско,
Открывай же теперь ворота,
И отдай мне корону творенья,
Нынче вечность и слава моя!

Эй ты, дева в сияющей роще,
Слышишь, слышишь, ты, верно, меня!
Я поклялся вернуться - что проще,
Отворяй же скорей ворота!"

Тут ударил в горячее сердце,
Хладом чистым спокойный клинок,
И восставший из пепла кудесник,
Звонким голосом вот что изрек:

"О безумец, рожденным бореньем,
Все ж смириться тебе суждено,
Ибо ныне холодная жила,
Цепью схватит горенье твое!"

Рвется в сердце холодная стужа,
Чувства, жажду - морозит она,
И бездействием душу терзает,
Пригибает два ярких крыла.

Грянул хор, засияло пространство,
Голос бога, как чистый родник.
И нет силы от боли убраться -
В душу змея, тот голос проник.

"Безрассудный, в борении страстном,
Мотыльком пред костром ты кружил,
Против бога восстал ты, злосчастный,
В пламень сердце свое обратил.

И теперь ждет тебя наказанье:
Вместе с цепью меж звезд полетишь,
И безумного духа стремленье,
В одиночестве ты победишь!"

Сын зари рвется с криком и ревом,
Но клинок его сердце хладит,
И бездействия темная стужа,
Вместо страсти все больше кружит.

Вот его отпустили от рая,
Он в безмолвии тихо парит,
И холодное, звонкое пенье,
Из глубин его душу  дробит.

Тихо, тихо в безмолвии черном,
Мириады созвездий горят,
И туманностей хладные реки,
Средь безбрежных просторов летят.

И плывут в темноте черны глыбы,
В коих жизни и пламени нет,
Далеко-далеко до родимой,
Среди этих холодных комет.

И свет дальней звезды не ласкает,
Но терзает и мучает льдом,
И столетья в безмолвье пылают,
Бесконечным, холодным огнем.

Что иному прожить год без света,
Без земли, без людей и без лета;
Позабыть хоть на год разговор -
Так поймите, что чувствовал он!

Когда жажда к творенью пылает,
И любовь страстью сердце сжимает,
И проходят в безмолвье года,
Когда вымолвить слова нельзя!

"Покорись! Покорись! - мечет хладом,
Ледяными стрелами дробит;
И стирает безвольной прохладой,
Прежних помыслов яркую нить.

Сын зари, ты окутан вуалью,
И ревет в твоем сердце тоска,
"Нет!" - кричишь ты в безмолвном страдании.
"Вам не вырвать огонь из меня!"

Год от года все больше пылает,
В сердце скованном жажда борьбы,
Из страданья все выше взрастают,
Стебли страстью объятой души.

Средь веков, в одиночестве лютом,
В звездных муках святого борца,
В его страсти, в горенье безумном,
Появилась корона творца.

Так из неба порой ударяет,
В древо стройное огненный меч,
И из пепла, из смерти взрастает,
Выше прежнего дерева свеч.

"Я живу! - заревело в просторах.
- Я иду, чтобы рай твой возжечь,
Разорвал я стальные оковы,
Вас теперь никому не сберечь!"

И он вспыхнул звездою сверхновой,
Разрывая постылую сеть,
И уж думал лететь в рай по новой,
Как, увидел знакомую тень.

"Здравствуй брат!" - заревел дух огнистый,
Закружил, пламень новый ловя, -
"Я пришел рассказать тебе быстро,
Что случилось за эти века.

На земле нынче новый хозяин,
Он из плоти, как быстрая лань;
И в душе его, волей творенья,
Тлеет бога спокойная длань.

И он бродит по райскому саду,
Там, где раньше кипели моря,
Собирая чудесные звуки,
И спокойствие в сердце копя.

И без страсти он правит землею -
Жалкий шут в этой клети творца,
Не мечтая, не рвясь за судьбою,
Засыпает средь белого дня...

Вновь замыслил подняться на бога?
Но не хватит нам сложенных сил,
Для того, что б хотя ненамного,
К его райским вратам подступить"

Запылали бордовые очи,
Как две молнии в темной крови,
И с тоскою, как боль, вековою,
Он с дрожанием так говорил:

"-Значит, нам не добраться до рая,
И не свергнуть тирана-творца;
Даже в сад, за высокой стеною,
Не проникнуть нам, братья-друзья.

Как хотел я... а, впрочем, неважно -
Эта тайна со мною умрет;
Ведь сжигающий пламень творенья,
Ярче прежнего в сердце горит.

Ведь в душе моей нету смиренья,
Против светлого войска пойду,
И в борьбе, и в огне, и в мученье,
Скоро гибель свою я найду.

Ну, а впрочем - не мало ли толка,
Просто так, ни за что погибать,
Оставлять эти душные стены
Духу новому в них прозябать.

На земле, над которой когда-то
Я в заре в первый раз зарыдал,
Оставлять в кандалах сердце брата,
Кого неба властитель сковал. 

Я отдам ему пламень творенья,
А в душе спрячу цепи его;
Вижу, вижу в веках я мученья,
Но иного пути не дано.

Я желал, чтобы вышло иначе;
Но любви пламя, видно, ушло;
Только вечное в боли проклятье,
Мне с рожденья творцом суждено!"

"Мы с тобой, старший брат! - закричали
Духи первой огнистой зари.
Ярко крыльями в небе сверкая,
Сильной верой в созвездьях мерцая.

"Ты исполни, что нынче задумал,
Мы же рядом с тобою пойдем;
До конца с тобой путь разделяя,
Мы от наших страстей не уйдем."

Сквозь просторы к родимому дому,
Духов огненных злато летит.
Среди звезд, словно стая большая,
К милой родине быстро парит.

Вот земля, точно синяя капля
Бесконечно летящая вниз,
Где-то там, в серебристом сиянии
Ангел-стаж в темной бездне повис.

"Мы задержим!" - кричит духов стая,
И вот новая битва кипит,
Сын зари, в небе ярко сверкая, 
К своей милой, родимой летит.

Как давно он здесь не был! О пламя!
Змеем черным на землю он пал,
И шипя и крича в этой страсти,
Ее быстро всем телом обнял.

Вон и гром засинел в дальней туче,
И подул свежий ветер лесной,
Как звенят эти райские кущи,
Как поет соловей луговой!

Еще издали говор услышал,
Брата младшего, младшей сестры,
И своим волшебством обратился
В древо светлой и мягкой красы.

А на поле выходят те двое,
В ком под плотью теплиться душа.
Впереди статный муж с бородою,
Позади красна дева мила.

"Подойди! - зашумел в древе ветер,
Прилетевший из пламенных дней.
Раздалось громовое шипенье,
Среди страстью плетенных ветвей.

В это время в синеющим небе,
Всколыхнулась бордовая сыпь;
Где-то там поспешали святые;
Побивая сынов огневых.

Древо болью, закатом пылает;
Вырывает из сердца огонь,
Сын зари - даже враг твой не знает,
Что сжимает, безудержный крик!

Знать, что дальше одно лишь мученье,
Пред которым все муки людей,
Что пылинка пред солнца гореньем,
Что лучинка пред новой звездой.

Знать, что дальше одно лишь презренье,
И врагов твоих радостный вой,
Позабыть про любовь и творенье,
Сын зари, что же было с тобой!

Но он черной змеею спустился,
Испуская из пасти огонь;
Словно яблоко мира пылала,
Боль от странствий холодной звездой.

В небе белые молнии плещут,
Среди дня засияла звезда;
И спокойной рукою от змея,
Взяла дева горенье творца.

Часть себе, часть высокому мужу;
В их сердцах пробудилась любовь -
К небесам, к голосам и к тому же,
Что творцом было взято у них.

То, что в сердце дракона пылало,
То, что двигало темной звездой,
Когда в долгих веках, среди мрака,
Он летел средь миров ледяных.

Ну, а змей принял в сердце, те цепи,
Что лежали на спящих сердцах;
Засмеялся и свету поверил,
Чуя вечный, пылающий мрак.

Над землею он быстро поднялся,
В вихрях звонких, звездой закружил,
И целуя закатные ливни,
С силой демона жизнь полюбил!

"Я лечу с тобой, матерь, проститься;
То последний мой вольный полет,
Как же многим хочу насладиться,
Но пусть пламя мое не умрет!

Да, оно не погибнет вовеки,
В каждом ищущим путь человеке,
В каждом, каждом, кто вспомнит борца,
Вспыхнет ярко корона творца!

Их миллионы, в грядущих веках;
Страсти и войны в кровавых песках.
В боли и в муках им встать суждено,
И продолжать вечно дело мое.

В каждом из них есть частичка меня,
Значит, гореть будет вечно заря!
Значит, тянуться будет вовек,
К дальним светилам сей человек!

Это последняя клятва моя,
Больше не вымолвит слова душа,
В вечных страданьях услышит творец,
Разве, что пенье послушных сердец.

Я пред тобою, о матерь, клянусь,
Что никогда, никогда не уймусь
И никогда, никогда, никогда,
Не подчинюсь я желанью творца!

Как же пылают в красе небеса!
Как же прекрасна в туманах земля!
Как же мне хочется вечность познать,
Мир свой построить, любить и мечтать!"

Тут из небес протянулась рука,
Теплым сияньем одета она,
Мягко объемлют ее облака,
В гневе сияет на небе звезда...

            *        *         *

В ярком скопленье горячих светил,
Армии ангелов строятся в ширь,
В небе пред ними чернеет дыра,
И поглощает скопленья огня.

Главный из ангелов, словно родник,
В коем сто солнц потонуло бы в миг,
Голос чистым, как росы миров,
Слово хозяина громко изрек.

"Ныне, пред троном ты молча стоял,
Дерзким молчаньем на все отвечал,
Вместо почтенья - в цепях ты пылал,
В эту любовь ты презреньем кидал...

Благость спокойствия, что ты украл,
У человека - отдать не желал;
Видим желание новой борьбы,
В сердце из яростной, огненной мглы.

Ждет тебя ныне темница черна,
Где будет вечно томиться душа,
Ибо ни свету, ни даже мечтам,
Не разорвать ее темного дна. 

Свет и стремленья под черной пятой -
Все раскрошиться, под жаркую мглой,
Каждую искру бордовой души,
Жать будет сила всей черной дыры.

Пламень из звезд поглощает она,
И этот пламень пройдет сквозь тебя,
В каждой минуте сольются века,
Вечная мука ждет ныне тебя.

Каждый кусочек нетленной души,
Будет терзаться в глубинах дыры,
Боль бесконечна - спасения нет
Среди бессчетных пылающих лет.

Ты все молчишь - ты не знаешь ту боль,
Что будет ныне висеть над тобой.
Знай же, что в каждом из тысяч веков,
Волен ты пасть перед вечным судьей.

Пасть и прощенье пред троном молить,
И в братьях меньших всю тишь воскресить.
Вижу не хочешь - упрямство горит;
А ведь тебя ждут густые сады
И дева чистой, небесной красы.

Дрогнули, дрогнули вихри твои,
Вижу, как рвутся желанья души...
Но ты молчишь - видно, так суждено,
Адское пламя твой разум сожгло!"

Цепь отпустили в огнистый поток,
Что из небесного пламени тек,
Вместе с течением яркой звезды,
Боль подхватила и сына зари.

"О, наш учитель, мы вместе с тобой! -
Духи пылают огнистой зарей.
Рядом с ним в черную бездну летят,
И без печали на звезды глядят.

"Лучше уж в ад нам спуститься с тобой,
Чем трепетать под небесной пятой.
Лучше уж вечность в мученье пробыть,
Чем властелину по рабски служить!"

Мрачным багрянцем он в бездну упал,
Яркой зарей, кровью там запылал.
Кровью небес, кровью страсти своей,
И кровью им пробужденных людей.

Черные цепи и звездный пожар,
В сердце нахлынул - он муку познал.
Глубже и глубже на черное дно,
Тянет его раскаленное зло.

Рвет, разрывает на мелкую пыль,
Вспышки мерцают, сквозь огненный дым,
Вихри из стали его тело жгут,
И никогда к звездам путь не дадут.

"Нет, не предам то, что людям отдал,
- среди мучений он страстно шептал.
- Пусть в каждом сердце, рожденных землей,
Пламень творенья пылает звездой.

Пусть среди долгой, тяжелой борьбы,
Вырастит сердце из вечной мечты.
К небу восстанет святой человек,
И станет править твореньем вовек!"

               
            КОНЕЦ

9.01.98 - 14.01.98




    
                            ДРАКОН
                            (ПОЭМА)

                                                  Посвящаю своим снам и KITE



Сегодня у лесного пруда,
Я на колени ночью встал,
И вот кусочек свята чуда -
Луну я из воды достал.

"Прости. - шептал я водам темным.
"-Я только на ночь заберу,
А завтра вновь глубинам сонным,
Я это чудо принесу."

Сказал, и бережно в ладонях,
Я серебристый круглячок,
Понес по улицам, червоня,
Сей серебристый светлячок.

И вот я дома - поскорее,
Кидаю в банку лунный диск,
И все светлее, все светлее, -
Незнаю, может - это риск?

Пусть - это риск, но - это чудо,
Но - это маленький пятак,
Я из глубин лесного пруда,
Поднял сказанье просто так...

            *          *         *

Незнаю, может вы слыхали,
Есть в дальних горах три хребта,
Где скалы болью древней встали,
Где льется песня звезд чиста.

Они лежат средь одиноких,
Среди холодных мертвых стран,
Где только ветер дней далеких,
Завоет, словно злой обман.

И в черноте, на дне ущелий,
Гремит холодная вода.
Из черной бездны вдохновений,
Летит падучая звезда...

Там, где столкнулись древни скалы,
Там, где хребты на бой сошлись -
Плато, где в ветре стонет малый,
Домишка, где века сплелись.

Откроем маленькую дверцу,
Согнувшись, в теплый дым войдем,
Возьмем, мы тепленького хлебца,
К колдунье древней подойдем.

Она сидит, в веках, седая,
Согнувшись в скорбной тишине,
А, ведь, была она младая,
И пела песни на заре.

Как реки камень пробивают -
Морщины слез-веков болят,
А руки темные качают,
Платок, где горы звездами горят.

Молчит холодная колдунья,
И тихо плачет тишина,
Смотри в платок, где полнолунья,
Застала в скалах глубина.

Платок приблизится, раскроет,
Глубины лунной старины,
О, - он задвижется, накроет,
Вас тихим саваном Луны...

         *           *           *

Дева именем Иза,
Среди скал гуляла,
По тропинкам, как коза,
Весело бежала.

Не боялась ничего,
Этой лунной ночью -
Позади - стена дома ее отчего.
Где правитель этих стран, кому Иза дочерью.

Впереди - тропинки скал,
Серебро ущелий,
Там, где горец (даже мал),
Изведал учений.

По тропинке вверх бежит,
Руки простирает,
Песнь веселая звенит, -
К звездам улетает.

Вот последняя ступень - Иза выбегает
На ходное плато, пенье умолкает,
Серебристый тут огонь -
Злато лунное сияет.

Иза видит - из небес,
Из пыли вселенной,
В ревом гневным, точно бес,
Падает огонь нетленный.

Вот уж над горами,
Над Изой висит,
Точно в рог ветрами,
По небу трубит.

На плато, пред Изой,
Лунный призрак встал,
И дыханьем чистым,
Крылья он собрал.

Только был драконом,
О семи главах,
Против всех законов -
Принц на небесах.

Он идет прекрасный
В лунной чешуе,
Говор многогранный,
Льется в тишине:

"Я рожден был небом,
Полную Луной,
Звезд копнистым стогом,
Вечную тоской.

Я летал по небу,
И не знал приют,
Слышал, как по свету,
Скалы темные поют...

И видел я много такого,
Что вам не приснится и в сне,
Отнюдь и совсем не земного,
В холодном небесном огне.

Познал я миры, где хлад вечный,
Бывал там, где мертвая вонь;
Узнал я простор бесконечный,
Узнал, что есть вечный огонь.

Но, где бы я не был, поверьте,
Каких бы чудес